Чувствуя себя буквально придавленной к земле надвигающейся реальностью, тем не менее, я все-таки осмелилась задать вопрос:
Но, падре, как же это может быть формальностью? Ведь, если я у алтаря ответила бы Квентину «нет», разве Вы могли бы нас обвенчать?
Кажется, эти слова показались кузену просто кощунственными. Зло сверкнув глазами, он, тем не менее, постарался скрыть свой гнев под маской иронии:
В таком случае, дорогая сестра, тебе потребовалась бы очень веская причина для отказа, ехидно произнес он, заведомо уверенный, что никаких причин у меня в принципе быть не может, тем не менее, выжидающе уставившись на меня, ожидая моих аргументов.
Сердце частыми и сильными толчками гнало кровь по сосудам так, что мне казалось, что я даже слышу его стук, к лицу приливал жар. В наступившей тишине я негромко ответила:
У меня есть такая причина, я не люблю Квентина, мои слова прозвучали почти жалобно.
Джиэнпэоло презрительно рассмеялся:
Ты действительно еще глупая девчонка, раз так рассуждаешь. Что ты вообще можешь знать о супружеской любви? Разве ты забыла, что устами наших родителей с нами говорит Господь? Твой отец, который смотрит сейчас на тебя с небес, позаботился о тебе, и со временем ты обязательно полюбишь своего мужа, и станешь возносить хвалу Всевышнему, даровавшему тебе это счастье. Это долг женщины, перед Богом и обществом. В противном случае, Мэри, тебя ждет монастырь. Об этом, будь уверена, я позабочусь, чтобы хоть как-то смыть позор с нашей семьи.
Я растерянно молчала, не в силах разрешить внутренние противоречия. Ведь я даже не могла назвать имени Марко, не имея от него официального предложения. Те его слова, очевидно, не предназначались для посторонних ушей. Да и сомневаюсь, что для падре это могло иметь какое-то значение.
В общем, так, дорогая кузина, тоном, не терпящим возражений, подвел Джиэнпэоло итог. Я сообщу мистеру Аластеру и Квентину, что ты безусловно согласна на этот брак и приносишь им свои извинения за непочтительное поведение. Через неделю я приеду за тобой и отвезу домой, где ты еще раз сама это согласие подтвердишь во время официальной помолвки, а также примешь участие в подготовке к свадьбе. Твой покойный отец дал слово твоему опекуну, и ты не посмеешь его нарушить! гремел в моих ушах голос Джиэнпэоло.
Когда падре, наконец, уехал, больше всего на свете я мечтала о том, как бы остаться одной, чтобы дать волю душившим меня слезам. Но наша классная дама затребовала меня к себе для воспитательной беседы. Вначале мне пришлось и от нее выслушать гневную речь о дерзости и непослушании, всеми силами сдерживая рвущиеся изнутри чувства.
Мисс Санторо, Вы эгоистка и не цените своего счастья, более того, Вы позорите наш пансион! кипятилась менторша. Вам выбран в мужья отнюдь не дряхлый старец, как это иногда случается, а молодой состоятельный мужчина. Он умен, образован, мало того, будучи единственным наследником своего отца, является, пожалуй, самым завидным женихом, о котором можно только мечтать!
«Все это, конечно, так, думала я, пока она эмоционально расписывала мне мои многочисленные, открывшиеся для взглядов людей грехи, как непочтительность, непослушание, отсутствие стыда и боязни кары Господнейсовершенно неприемлемые для леди качества. Также она, в противовес мне, перечисляла неоспоримые достоинства моего суженого. Только, что мне с этого? Дело же вовсе не в нем. Хотя с детских лет у меня остались о нем не самые лучшие воспоминания, окажись мое сердце свободным, я и не подумала бы сопротивляться».
Когда классная дама немного остыла, то сообщила, что обязана вместо матери подготовить меня к той стороне супружеской жизни, о которой до поры до времени юным девушкам знать не полагается. Затем последовало длительное вступление об особенных мужских потребностях, которых у женщин не существует и о том, что мы созданы для того, чтобы эти потребности удовлетворять.
Запомните, мисс Санторо, твердила она мне, Вы обязаны беспрекословно выполнять все, что может пожелать Ваш супруг. Я сейчас не буду вдаваться в подробности, потому что Вы должны достаться ему невинной не только телом, но и душой, лишенной грешных мыслей. Ваш муж сам обучит Вас всему, что сочтет нужным. Вам же полагается, без промедления и со всей причитающейся обходительностью исполнять его волю.
«Господи, ну о чем еще она сейчас говорит?!», я с огромным трудом сохраняла на лице выражение вежливой заинтересованности, перестав вообще что-либо понимать, думая лишь о том, что никогда больше не увижу Марко, а мадам продолжала поучать:
Первая брачная ночь обычно связана для девушки со стыдом, страхом и болью, но со временем Вы научитесь получать от супружеских обязанностей и определенное удовольствие. Тем не менее, Вы в любом случае должны сохранять достоинство. Воздержаться от криков, стонов и жалоб вначале, а также и в дальнейшем держаться скромно, не позволять себе никаких вольностей и непристойных телодвижений. Если же Вы испытаете приятное чувство от действий Вашего мужа, Вам также надлежит проявить сдержанность, лишь вежливо поблагодарить его.
Сквозь нарастающий звон в ушах я уже почти не различала ее слов. Кажется, в кабинете слишком жарко натоплено, а возможно причиной явились мои невыплаканные слезы, не дававшие вздохнуть, но перед глазами вдруг все почернело, и я погрузилась в спасительное небытие.
Очнулась я от резкого запаха нашатыря под ворчание доктора Годтфри о том, как глупые девицы чрезмерно затягивают корсеты, и мне наконец позволили удалиться в спальню, где я смогла дать волю чувствам, пока остальные девушки находились на занятиях. Когда они вернулись, я уже успела выплакаться. Как я и ожидала, никто из подруг меня не понял и не поддержал, даже Энни. Но ведь ни одна и не знала подлинных причин моих сомнений.
Однако, в душе я понимала, что мне все равно придется примириться с этим браком и постараться стать хорошей женой Квентину, независимо от моего желания. Так положено. Спасти от этой участи меня могло только чудо. Если бы Марко внезапно приехал за мной и предложил бежать с ним на край света, я бы ни секунды не раздумывала.
Но чудес не бывает, к тому же, проснувшаяся совесть напомнила мне, какая я отвратительная дочь. Время, проведенное в пансионе, не прошло для меня даром, а внушаемые год за годом правила крепко отложились в голове. Необходимость и обязательство подчиниться воле старших, исполнить свой долг, вытеснили мои наивные и скромные девичьи мечтания. В общем, к приезду падре Джиэнпэоло я уже полна была смирения и готова принять свою судьбу.
Глава 9
Немного непривычно и даже удивительно вернуться домой через столько лет. Почему-то большое белое здание в классическом колониальном стиле показалось мне теперь значительно меньше того, которое сохранилось в детских воспоминаниях. Нэнси, утирая слезы радости, поспешила мне навстречу.
Прежде полноватая молодая негритянка превратилась за эти годы в дородную чернокожую матрону, в черных жестких кудрях заблестели ниточки седины, а возле глаз залегли морщинки, но по-прежнему она не чаяла души в своей Мэри. Ну, что же, хоть мне и придется выйти за Квентина, с Нэнси расставаться больше не потребуется. Не думаю, что жених откажет в этом, тем более, что мне теперь положено иметь личную горничную, а вскоре, вероятно, и няню для детей.
На следующий день планировался визит к Аластерам в сопровождении падре, чтобы обсудить формальности предстоящей помолвки. Однако его внезапно вызвали к умирающему прихожанину на последнюю исповедь, и мне пришлось отправиться без него, в отсутствие белой компаньонки взяв с собой Нэнси.
В гостях у меня усилилось ощущение, что я на одиннадцать лет оказалась отрезана от внешнего мира. Изменились не только мода и прически, за этим в пансионе мы старались следить, но и люди. В доме Аластеров тоже произошли перемены. Бьянка там больше не жила. Оказывается, еще три года назад ее выдали замуж, и она переехала в соседнюю Луизиану в город в Батон-Руж к мужу, крупному судовладельцу. У нее уже подрастала маленькая дочь, и моя будущая золовка вновь ждала прибавления. Мадам Аластер заметно постарела и сдала. Почти все время моего визита она провела, сидя в кресле, подслеповато разглядывая меня сквозь лорнет. Квентин получил диплом бизнес-колледжа в Кембридже, и теперь работал вместе с отцом, потому, вероятно, для него и настало время жениться.
Стало грустно и немного обидно, что никто из будущих родственников за все эти годы даже не удосужился хоть как-то держать меня в курсе этих событий, раз уж мне суждено войти в их семью. Тем не менее, я, конечно же, никак этого не показала, сохраняя должное выражение лица. Проведя этот день у Аластеров, я, кажется, вполне достойно справилась со своей ролью, вновь вызвав самодовольную улыбку Квентина и одобрительную его отца, и отправилась домой с чувством выполненного долга и полного опустошения в душе.
Официальная помолвка назначалась через неделю, свадьбачерез месяц, и сейчас эти мысли уже не вызвали почти никаких эмоций. Плавно покачиваясь в карете, на обратном пути, я раздумывала о более приятных предстоящих хлопотах. За оставшееся время мне нужно не только изготовить подвенечное платье, но и заказать у модисток и частью купить себе новый гардероб, начиная от нижнего белья и обуви и заканчивая юбками, корсетами, жакетами, перчатками и шляпками на все случаи жизни.
Мистер Аластер позволил мне не скупиться и, не ограничивая себя в расходах, все счета направлять ему. До венчания моими средствами по-прежнему полностью распоряжался он, после это станет делать мой муж. Необходимо предварительно хорошенько ознакомиться с последней модой, чтобы не стать объектом для насмешек местного общества.
Но тут мои рассуждения прервал неприятный скрежет, карета резко остановилась и накренилась так, что мы с Нэнси съехали по сиденьям в сторону дверцы. Оказалось, что переднее колесо попало в выбоину на размытой недавним дождем дороге, и ось сломалась. Двигаться дальше не представлялось возможным. Мы находились где-то на середине пути, в нескольких милях как от дома Аластеров, также и от своего.
Можно, конечно, пройтись пешком, но вокруг чернели деревья, а мои туфельки определенно не предназначались для таких прогулок. Солнце уже скрылось, значит, мы попадем домой глубокой ночью. Осенний лес казался зловещим, полным опасностей, так что пеший вариант представлялся далеко не лучшим.
После безуспешных попыток кучера исправить поломку, я решила переждать на месте, пока молодой парень сбегает за подмогой и другой каретой. Он выровнял наш экипаж, подложив под ось какую-то подпорку, и мы с Нэнси снова забрались вовнутрь. В карете гораздо теплее, ветер почти не задувал, если представить, что мы мерно движемся, то и не так страшно, как снаружи. Я даже собралась немного подремать под оханье и негромкое ворчанье Нэнси, пока наш возница отсутствует. Было темно и тихо, лишь неподалеку раздавалось тревожное уханье ночной птицы. Но не успела я сомкнуть глаз, прислонившись к мягкому плечу няни, как вдруг послышался какой-то шум, затем громкий мужской возглас, и все стихло.
Мы резко выпрямились на сиденье и тревожно переглянулись, в сгущающихся сумерках я еще могла разглядеть округлившиеся от волнения и страха глаза няни. Душа у меня ушла в пятки. Кучер не успел далеко отойти и на него кто-то напал? Хищники в наших краях встречались довольно крупныеволки, а иногда и ягуары попадались.
Или возница поранился, оступившись в темноте? Некоторое время мы прислушивались, но разобрать что-либо снаружи не представлялось возможным. Однако оставаться в неведении оказалось еще страшнее, поэтому я осторожно приоткрыла дверцу кареты и выглянула наружу.
В полусотне метров впереди, прямо на дороге, в холодном свете луны, зависшей над лесом, было отчетливо видно, как какой-то человек склонился к шее нашего кучера, очевидно, вцепившись в нее, придерживая его руками. Не зная, что и подумать, леденея от ужаса, я решила, что это сам сатана, поэтому, растерявшись, и не найдя лучшего, осенила его крестным знамением со словами: «Сгинь, проклятый дьявол!».
Однако это не произвело ни малейшего эффекта, скорее наоборот. Исчадье оторвалось от своей жертвы, подняло голову, потом, оттолкнув возницу в сторону, в мгновение ока оказалось рядом с экипажем. Он рванул дверцу на себя, наши глаза встретились, и я почувствовала, что от страха не могу произнести не звука, а по спине побежала струйка холодного пота. Эти воспалено-багровые глаза, несомненно, были порождением преисподней, жуткий оскал обнажал нечеловеческие клыки, а с уголков губ стекали капли крови.
В полной уверенности, что это мои последние мгновения, но не в силах вспомнить ни одной молитвы, я почти погрузилась в беспамятство, чувствуя нарастание звона в ушах и не в силах шевельнуться.
Мистер Трой! судорожно вздохнув, прошептала вдруг за моей спиной Нэнси.
Это звучало так неожиданно, что даже мой спасительный обморок отступил. Демонический оскал ночной твари принял совершенно обычные человеческие черты. И тут ко мне пришло узнавание. Кажется, кузен, а это несомненно был все тот же Трой, средний из братьев Санторо, тоже понял, кто перед ним. На его лице отразилось что-то вроде смущения, и он протянул ко мне руку в успокаивающем жесте.
Однако на меня это произвело прямо противоположное действие. Обретя возможность двигаться, я вдруг отчаянно завопила и, забыв обо всем, соскочила с подножки и, что есть мочи, понеслась в глубину леса, не разбирая дороги, подгоняемая собственным криком. Ветки хлестали меня по лицу, платье цеплялось за кусты, оставляя на них обрывки ткани, но панический ужас гнал меня вперед, и ничто не могло остановить, пока я не запнулась о какой-то корень, и плашмя не полетела лицом вперед, едва успев зажмурить глаза.
Вместо падения в прелую листву, я вдруг ощутила, что подхвачена сильными руками и оказалась прижата к груди настигшего меня чудовища. Наверное, никогда в жизни я не испытывала такого страха, как в тот момент. Отчаяние заставляло меня рваться изо всех сил, я даже не осознавала, что у меня нет против него ни одного шанса.
Тише, Мэри, не бойся, я не трону тебя, успокаивающе заговорил Трой, но я продолжала истерично вопить, оглашая лес на мили вокруг и вырываться, не воспринимая никаких уговоров. Мэри, посмотри мне в глаза, слышишь, подними голову, он слегка встряхнул меня за плечи, заставляя себя слушать, но тут появилась моя спасительница.
Отпусти ее немедленно, или я убью тебя! услышала я запыхавшийся голос Нэнси.
Догнав нас, негритянка угрожающе замахнулась большой толстой палкой. После этих слов моей защитницы, я немного пришла в себя и поняв, что пронзительно завываю на одной ноте, смогла замолчать, лишь судорожно заикала.
Обернувшись в сторону негритянки, Трой холодным голосом произнес:
Брось палку. Ты никогда больше не посмеешь угрожать мне или пытаться напасть. И никому не расскажешь обо мне. А теперь развернись и возвращайся к карете.
Словно зачарованная, Нэнси послушно отбросила дубинку в сторону и всхлипывая пошла обратно, оставляя меня один на один с монстром. В отчаяние глядя ей вслед, я поняла, что теперь мне уже никто не поможет.
А теперь ты послушай меня, кузен вновь встряхнул меня за плечи, в этот раз гораздо сильнее, так, что у меня лязгнули зубы. Мне очень жаль, что ты это увидела. Действительно жаль. Но я никак не ожидал встретить тебя ночью в лесу, когда ты должна находиться в пансионе в Мемфисе. Впрочем, возможно, это даже к лучшему, так мне гораздо проще все объяснить. Сейчас мы поедем к тебе домой и там поговорим. Я отпущу тебя, но не пытайся больше убежать. Сама видишь, что это невозможно.
Он разжал руки и слегка подтолкнул меня в сторону дороги.
Едва ли я смогла бы пытаться сбежать, даже если бы и захотела. Ноги мои подкашивались, и я неимоверными усилиями заставляла себя их передвигать, лишь для того, чтобы избежать помощи чудовища, с готовностью предлагавшего руку. Когда мы вернулись к экипажу, я увидела, что наш кучер жив, Нэнси помогала ему перевязать горло какой-то тряпкой, кажется, оторванной от платья оборкой. Это немного привело меня в чувство, вернулась способность соображать, справляясь с паникой, я попыталась как-то объясниться:
Мы не можем поехать домой, лязгая зубами от страха и холода выдавила я. У нас сломана карета.
Сам вижу, усмехнувшись, заметил Трой. Но у вас же есть лошади.
Но они же без седел, резонно возразила я, удивляясь сама себе, что могу еще о чем-то рассуждать. Иначе бы мы и сами сразу ими воспользовались.
Не обращая внимания на мои слова, Трой подошел к карете, быстро распряг одного из гнедых жеребцов, оборвав руками постромки, вскочил верхом, сжав коленями бока заартачившегося было коня, и легонько похлопав его по шее. Потом кузен наклонился, и не успела я ахнуть, как он боком усадил меня перед собой, вновь заставив трепыхающееся сердце провалиться куда-то в желудок. Желая избежать прикосновений злодея, я попыталась хотя бы отодвинуться, но это оказалось практически невозможно.