Наверное, это её дочь. Не представляю каково это, лишиться матери в таком возрасте
Меня пробирает дрожь, и я стряхиваю невидимый холодок вздрогнув.
Как вообще можно покончить с жизнью, когда у тебя есть дети? Насколько же эгоистичным бывает человек!
Смерть Вивьен Деламар из дома напротив оказалась для меня поводом для глубоких размышлений. Близость произошедшего заставила почувствовать нас, живущих рядом, едва ли не соучастниками. Мне всё время кажется, что кто-то из соседей мог быть чуточку приветливее, заметить что-то неладное и предотвратить это ужасное событие. Но никто не был так близок с Вивьен: с самого заселения она с утренних часов до поздних вечеров была в разъездах, а по столкновению с кем-либо бегло здоровалась и быстро скрывалась за входной дверью арендованного дома. Тогда мне думалось, что это нормальноона ведь всё-таки журналист и наверняка сильно занята. Как показало время, я ошиблась.
И всё-таки мне повезло с родителями. По крайней мере, я могу быть уверена, что они сделают всё, чтобы остаться в живых. Что это за жизнь, если то и дело переживать как бы самый дорогой для тебя человек не покончил с собой?
На глаза попадается фотография в тонкой деревянной рамке на стене, где мама обнимает свою сестру. Близняшки Фелиция и Эннибет с каштановыми волнистыми волосами, спадающими на плечи, обе стройные, я бы даже сказала хрупкие. И лишь глаза, в которых и по фото видны озорные огоньки, разные: у мамы голубые, у тётизелёные. Они такие счастливые в этот момент, в широких растянутых майках, что даже не верится, что они не общаются уже целых семнадцать лет. Я никогда не видела тётю Эннибет и знаю о ней лишь по немногословным рассказам родителей. На вопрос почему они не поддерживают общение мама всегда отвечает невнятно, словно уже и сама забыла причину давней размолвки.
Как же взрослые любят всё усложнять.
Вспоминается, что в детстве я часто просила сестрёнку. Каждый раз смотрела на эту фотографию и представляла, как здорово было бы нам играть вместе. По-началу мама отшучивалась, а после эту тему уже и не поднимали.
С усилием отрываю взгляд и иду на чердак. Толстый слой пыли покрывает коробки разной величины. Кажется, стоит чуть сильнее выдохнуть и пыль поднимется в воздух, а я заблужусь здесь как ёжик в тумане. При виде паутины непроизвольно морщусь, понимая, что где-то по соседству как минимум один паук. Не люблю насекомых, даже, наверное, брезгую.
В детстве как-то раз напрочь отказалась спать в своей комнате, завидев в углу малюсенького паука. И хотя родители уверяли меня, что он давно ушёл к себе домой (а дом у него якобы был за пределами нашего), я с неделю жила в их спальне. Каждый день заглядывала к себе, чтобы убедиться, что он не вернулся, и лишь спустя семь дней решилась переехать обратно.
А вот здесь пыли почти нет
Открываю коробку и роюсь в вещах, среди которых находится и шпагат. Победоносно вытаскиваю его с самого дна как заработанный честным трудом трофей и хочу уже направиться обратно, как он выпадает из рук и закатывается под шкаф.
Сегодня явно не мой день! раздражённо тяну я и опускаюсь на колени, с опаской заглядываю под шкаф.
Сразу совать туда руку боюсьне хочу встретиться с восьминогим жителем нашего чердака. Никакого шевеления не видно, от чего облегчённо выдыхаю и достаю шпагат и заодно какую-то толстую книгу с выцветшей от времени обложкой.
А она тяжёлая! «Книга магии».
Ухмыляюсь. Наверное, её подкладывали под что-то, ибо ни в какое проявление магии мама точно не верит. Она психотерапевт и привыкла руководствоваться фактами и опираться на науку, это уж я точно знаюна себе проверено. Папу так вообще сложно представить с чем-то подобным в руках.
При всём этом страницы книги достаточно хорошо сохранились, если не считать пожелтевшей от времени кромки. Аккуратно перелистываю и бегло просматриваю содержимое: заклинания, рецепты, руны, заметки от руки. Причём почерк у заметок разный, словно книга передавалась из поколения в поколение и каждый добавлял что-то от себя.
Интересно, сколько ей лет?
Азарт огромной волной накрывает с головой. Наконец-то будет чем заняться в очередной пасмурный день, коих в Хосдейле полно. Решаю взять сборник с собой, почитать на досуге, а заодно и поискать о нём информацию в интернетенапример, год выпуска. Ну а что, последнюю приобретённую книгу я всё равно дочитала, а новые куплю как минимум через неделю, когда отцу придёт зарплата. Он уже скрипит зубами, отсчитывая купюры, но вслух ничего не говоритсчитает, что лучше уж книги, чем алкоголь и наркотики, что обычно сопутствует его представлению о подростках. К слову, надо ему как-нибудь намекнуть, что место в шкафу кончается, пора бы и ещё один приобрести.
Кладу книгу на полку в своей спальне и приступаю к обвязке деревянного кольца шпагатом.
3. КАРЕН
Я едва успеваю вытащить пирог из духовки, как в дом входят родители. Они были у новых друзей, с которыми познакомились на воскресном пении молитвенного гимна. В нашем маленьком городке редко можно встретить новеньких, по крайней мере истинно верующих протестантов, поэтому сегодня для мамы с папой буквально праздник. К их сожалению, мы с братом не настолько зациклены на религии, чтобы говорить об этом постоянно, а им явно не хватает общения с такими же увлечёнными этим делом людьми.
Милая, у нас что-то вкусное? спрашивает мама, приподняв кверху нос, словно гончая на охоте.
Да, улыбаюсь в ответ, ведь выпечка с каждым разом у меня получается всё лучше. Сегодня у нас пирог с абрикосами. Мойте скорее руки и идите за стол.
Пока родители послушно идут в ванную, в голове в очередной раз за сегодня всплывает воспоминание о страшном сне. Этой ночью я проснулась с дикой дрожью и в холодном поту. Мне приснилось, будто я сижу за рулём папиной машины, а сзади на сиденье лежит маленький беспомощный котёнок. И всё бы ничего, если не ужасающе давящая со всех сторон атмосфера бессилия: я вижу, как он умирает, но никуда не еду, потому что знаю, что не смогу ему ничем помочь. Мне не хватит времени довезти его до ветеринарной клиники, да и если успеюему уже ничем не помочь. Во мне стопроцентная уверенность, что уже поздно. Приговор оглашён и исполняется немедленноя вижу, как свет в его глазах медленно гаснет. Я вижу, как он уходит из жизни, и ощущаю безысходность. Это угнетает и съедает изнутри. Я злюсь, я беззвучно плачу, но ничем не могу помочь. И самое страшное, что несмотря на облик маленького пушистого котёнка, я чётко осознаю, что это мой брат.
Отгоняю мысли, от которых вновь становится не по себе. Они как назойливые мухи кружат возле меня весь сегодняшний день. Почему-то самые странные сны прочнее всего закрепляются в моём сознании.
Это просто сон, он ничего не значит. Дыши глубже, дай мозгу достаточно кислорода. Ни к чему привлекать их внимание и подвергаться расспросам.
Родители садятся за стол. Вид у обоих довольный. Полагаю, вечер выдался приятным.
Калеб ещё не пришёл?
Отец, будучи высоким и широкоплечим, как всегда садится со стороны входа, где больше свободного пространства и он может расслабленно вытянуть ноги после ужина.
Нет, пап. Ты же знаешь, он последнее время задерживается на работе.
Я поправляю скатившиеся на край носа очки. Отец хмурится, но вслух ничего не произносит. Его и без этого брутальное лицо становится ещё серьёзнее, особенно учитывая лёгкую небритость. Будучи слишком спокойным молодым человеком в годы юности, он не растратил своего пыла, и энергия из него так и разносится вокруг, никого не оставляя равнодушным. Если бы не морщины на широком лбу и тяжёлый бас, можно было бы сказать, что перед тобой парень в самом расцвете сил. Да и при произнесении его имени, Патрик МакКойу многих в голове всплывает образ молодого паренька, нежели серьёзного рослого мужчины с лёгкой проседью.
Пару месяцев назад мы с братом решились на безумную, на мой взгляд, идею: открыть свой магазин автотоваров. Калеб уже давно работает в одном таком магазине, поэтому знает все их слабые места, постоянных клиентов и поставщиков. На нынешнем месте работы ему не то чтобы повезло с начальством, брат не может смотреть сквозь пальцы как хозяин магазина упускает столько возможностей и не развивает дело дальше. Калеб уверен, что с таким подходом этому магазину осталось недолго, ведь уже сейчас автолюбители всё чаще предпочитают другие места с более обширным выбором и меньшими очередями за счёт нескольких продавцов.
В какой-то миг я воодушевилась его идеей и вызвалась помочь, стать вторым продавцом-консультантом в нашем совместном проекте. Что не смыслю в автомобильных запчастях я осознала уже после выдвинутого предложения, поэтому Калеб, который рад был любой помощи, пообещал научить всему в процессе. После решения воплотить задумку в жизнь мы перешли к этапу накопления средств, и брат старается заработать по максимуму, подрабатывая после основной смены. Я тоже, в свою очередь, высматриваю подработку, которую можно было бы совмещать со школой. Жаль, что Хосдейл не пестрит работой для несовершеннолетних. Но, в любом случае, скоро я смогу неплохо подзаработать на дне города, что и делаю каждый год вот уже несколько лет.
До нас доносится захлопывание входной двери, и по моим ногам пробегает лёгкий прохладный ветерок, заскочивший в дом вместе с братом. Вскоре на кухне появляется и Калеб, довольно улыбающийся, что успел на ужин. Я прямо чувствую, как дышать становится легче, и вновь мысленно повторяю: «это просто сон». Брат присоединяется к нам, на ходу наливая чай.
Родной, ты снова себя не жалеешь, качает головой мама.
Она хоть и имеет среднее телосложение, но на фоне отца кажется маленькой и лёгкой, как пёрышко. Тихий голос, свидетельствующий о её спокойствии, добавляет образу ещё больше мягкости.
Элен, он мужчина, немногословно заступается отец. От того, что проработает на пару часов дольше, не сломается. Я в его годы
На удивление навязчивые мысли о сне не отпускают. Ужасно насколько въедливым может быть образ, вызвавший страх. Этот бедный котёнок стоит у меня перед глазами. Бегло оцениваю Калеба по внешнему виду и прихожу к выводу, что выглядит он здоровым: чуть уставшие от недостатка сна глаза глубокого синего оттенка, слегка взъерошенные светлые волосы (хоть в чём-то мы похожи), обычный цвет кожи, без зелени и обморочного оттенка, тем более в сравнении с присущим мне более бледным вариантом.
Стоит оно того? продолжает мама. Может, мы всё-таки поможем? Деньгами?
Нет, решительно отрезает брат. Вы и так платите за университет. А если вдруг бизнес не пойдёт, деньги вернуть не получится. Тогда
Прогоришь ведь! перебивает папа, на что Калеб отзывается звонким смехом.
Я кладу последние столовые приборы на стол и тоже сажусь.
Спасибо за поддержку, отец, брат подавляет последние смешки.
Но ведь так и есть. С таким настроем и начинать не стоит.
Помолимся? вмешивается мама.
После ужина и невероятно вкусного десерта (по причине последнего я, кстати, до сих пор ощущаю во рту вкус сочных сладких абрикосов) мы с братом вышли на террасу. Оба ужасно устали слушать про последнюю службу в церкви и размышления на тему замыслов Бога, которыми он привёл в наш город столь милых новых жителей, а теперь и их друзей. Мы, конечно, переняли у них религиозное воспитание, веру и любовь к Господу, но иногда хочется хоть на пару часов не упоминать эту тему в разговоре и поболтать о насущных проблемах: о странных взаимоотношениях ребят в классе, о новинках в кинотеатре, о модном платье, в конце концов. Хотя последнее ни меня, ни брата не интересует, мы были бы не прочь поговорить и об этом.
Именно из-за того, что отец чересчур зациклен на теме христианства и его жизнь буквально крутится вокруг церкви, некоторые люди за его спиной называют его сектантом. И ведь я знаю, что он адекватный, просто это его жизнь. Как композитор, посвятивший всю свою жизнь музыке, отец в роли пастора посвятил свою жизнь религии. В принципе, чего ещё можно ожидать от сына священника, с детства приобщённого к церковным делам? Удивительно только как мама, встретив его, переняла его веру и уже многие годы верна своему выбору. Ведь она до встречи с мужем ни коим образом не пересекалась с этой темой, а теперь, смотря на неё, и в мыслях такого не возникнет. Это мне уже семнадцать! А если учесть, что Калебу двадцать, плюс до этого родители несколько лет встречались складывается ощущение, что они предназначены друг другу судьбой.
Только вот если мама выбрала свой путь и веру осознанно, то её детей, то есть нас, никто не спрашивал. Мы, конечно, и не думали никогда спорить, ибо какой смысл отвергать правильное, чтобы под старость всё равно прийти к этому же? А я знаю о чём говорю, стоит только посмотреть на посетителей церкви: восемьдесят процентовстарики. Прожив полную жизнь и набив шишек, они под конец понимают что на самом деле важно и где следует побывать перед встречей с Ним.
И всё же, несмотря на «веру с пелёнок», мы с Калебом не такие, как наши родители. Им присущ догматизм: они безоговорочно принимают на веру суть протестантизма потому, что это единственно правильный вариант. Мы же, не пытаясь найти опровержение или несостыковки, не раз тайком обсуждали какие-то спорные моменты, рассуждали по типу «а что, если», пытались найти ответы на некоторые вопросы, когда должны были бы принять на веру и всё тут. И чем дальше, тем таких вопросов становилось больше, а ответов ответы были философские, бездоказательные.
Конечно, ни об одном из этих моментов родителям не было известно, иначе нравоучения длились бы днями и ночами. Для них слова из Библиипрописная истина, несмотря на то, что протестантизм предусматривает возможность верующими собственной трактовки, а для наскак раз тема для обсуждения. Слыша то, как воодушевленно отец читает тот или иной отрывок, нам и в голову не могло прийти сказать что-либо, что заставило бы его хоть на мгновение засомневаться в себе и своих чувствах. Это всё равно, что выбить землю у отца из-под ног, которая держала его все эти пятьдесят два года.
На улице сейчас удивительно тихо и тепло, несмотря на недавний дождь. Настоящая весна. Изредка кто-то проезжает по улице, разрезая отражающие поверхности луж шинами. Ни пения птиц, ни лая собак вдалеке, как это обычно бывает. Свежесть, запах сырой земли и умиротворённость. Хочется задержаться в этом моменте спокойствия подольше.
Сегодня в магазине была девушка, не местная, задумчиво начал Калеб. Думаю, она приехала на похороны. Скорее всего, это её матьглаза задумчиво впились в пол.
Та, что покончила с собой?
Калеб кивает. Сумерки уже мягко окутали город, ещё немного и на небе покажутся звёзды.
Она была так подавлена и торопилась поскорее добраться до места
Тяжёлое испытание.
Он снова кивает. Что-то в нём переменилось сегодня: более спокойный, более тихий, сейчас он напоминает отца.
Знаешь, я после встречи с ней задумался. Я бы, наверное, не смог пережить такое, Калеб подёргивает плечами. Ну, физически, может, и смог бы, но морально не знаю. Не представляю.
Брат тяжело вздыхает, а я вспоминаю статью, где говорилось, что мужчины гораздо слабее женщин в психологическом плане. Стоит ли напоминать ему, что родители в любом случае когда-нибудь покинут нас? Нет, лучше не сейчас. Всё равно, когда их не станет, мы будем друг у друга, и я помогу ему пройти через это.
Становится прохладно. Я беру с кресла-качалки плед и накидываю его на плечи.
Потеря близкого для любого будет болезненным ударом, говорю в никуда.
Невольно вспоминаю сон, съёживаюсь под тканью от неприятного ощущения где-то в груди и слегка улыбаюсь, видя Калеба целым и невредимым.
Наверное, так было нужно, смотрю на небо, где уже зажглась первая звезда.
4. ДЖЕЙН
Стивен приехал ближе к полуночи, когда Леона уже спала в гостиной. Я провела его в гостевую спальню. Тусклый свет настольной лампы освещает двуспальную кровать с тёмно-синим мягким покрывалом. Занавески на окне задёрнуты, настенные часы тихо отмеряют секунды.
Признаюсь сама себе, что видеть Стива здесь приятно. Это единственное, что сейчас напоминает мне о стабильном прошлом. Онживое доказательство того, что что-то ещё осталось прежним.
Он был единственным, кто оказался рядом в тот самый момент, когда я узнала, что осталась сиротой. Возможно, конечно, что где-то в этом мире живёт ещё мой отец, но у нас не было шанса узнать друг друга. В своё время мама всё решила за нас.
У тебя убитый вид, Стив садится рядом на кровать и заботливо обнимает меня за плечи.
Не хотела ложиться, не дождавшись тебя.
Я здесь. Теперь я здесь.