Кап, кап. В глазах защипало, а на столе расплылись две прозрачные кляксы. Потом еще две Все, хватит! Раз ей сейчас хорошо, то и мне должно быть хорошо. Поэтому я буду сейчас пить вкусный зеленый чай, есть лучший из своих пирогов с яблоком и корицей и вспоминать самые светлые моменты, которые были у нас с мамой.
За чаем, пирогом и воспоминаниями я просидела допоздна. Сидела бы и дольше, но случайно бросила взгляд на часы и подскочила: я ж завтра не встану! Быстро убрала со стола, вымыла посуду, умылась сама и метнулась под теплое одеяло. Уснула быстро, едва коснувшись головой подушки. А потом мне приснился сон.
Сон был изумительным, ярким, сочным. Там, во сне, было лето. Было пронзительно-голубое небо, белые облака на нем, ослепительно-желтое солнце, изумрудно-зеленая трава, желтые, белые и голубые цветы, подернутый синеватой дымкой дальний лес Красота! И я во сне тоже была. Ну не то, чтобы прямо так уж была. Скорее, подсматривала из-за спины, словно бы смотрела на все происходящее чужими глазами, глазами совершенно другой девушки.
Понравилась я себе в том сне чрезвычайно. Ну, то есть, не я, а та девушка. Вот представьте: лет двадцать. Лица я по понятным причинам не видела. Крупная, сильнаяиз тех, что ходят по горящим избам и рвут с корнем хобот каждому заглянувшему на огонек слону. Одета Не в бальное платье с турнюром, не в юбку и даже не в сарафан. На ней был полный латный доспех. С наручами и поножами, с железными перчатками и стальными ботинками-саббатонами, только шлема не было. Доспех был матово-белый, с золотой отделкой, и смотрелся он просто замечательно. А самое замечательное в нем было то, что верхняя передняя часть кирасы была откована так, чтобы как следует облегать две восхитительные истинно женские выпуклости, размера этак пятого. Или даже шестого. Так-то я в детстве и о втором номере мечтала, как о манне небесной, а тут такое богатство! Хоть во сне почувствовать себя полноценной женщинойи то радость. А ещеу меня на поясе, на перевязи, в простых кожаных ножнах висел меч. Длинный, прямой. Рукоять простая, обмотанная черным кожаным ремешком, и такая же простая прямая гарда. Зато навершии, в самом яблоке, вделан здоровенныйс мой кулачоктемно-красный камень. Рубин? Гранат? Шпинель? Да неважно, я и так вижу, что камень чистый. Огранка грубая, но это тоже несущественно. Если этот булыган настоящий, за него можно купить три шикарные двухэтажные виллы в самом элитном коттеджном поселке, и еще останется на половину четвертой. С правой стороны у меня висит кинжал, даже, скорее, стилет. Вот у негоникаких украшений. Прямой, длинный, узкийкак жало. Вдруг мне ужасно захотелось крепко ухватить рукоять меча и плавным движением потянуть, чтобы серебристый клинок с легким шелестом выпростался из ножен. А потом и воздеть его над головой, чтобы солнечный свет вспыхнул яркой точкой на самом кончике острия
Уфф, успела себя остановить. А то девушка уже потянулась к мечу рукой в латной перчатке. А это, как я понимаю, сейчас не совсем то, что нужно. А вот стоило мне себя укротить, как она завертела головой, видимо, пытаясь найти наглеца, вздумавшего вторгнуться в ее голову. Я сжалась, притихла и забилась в угол, как маленькая серенькая мышка. По-хорошему, мне бы сейчас сидеть и не отсвечивать, но любопытство, все же, взяло свое, и я снова выглянула из своей норки. Ой, а почему земля так далеко? Мама! На чем это я сижу?!
Девушка из моего сна восседала на здоровенном жеребце. Лошадку пожалели, в железо обряжать не сталией и без того приходится нести на себе немалый вес. Но на сбрую не поскупились. Она, конечно, была сработана из кожи, но при этом богато украшена накладными серебряными бляхами. Изукрашено было и седло, и стремена, и все прочие ремешки, которым я названия не знаю. А вот и шлем нашелся. Оказывается, он просто был повешен на специальный, вделанный в луку седла, крюк. Лошадь стояла на краю мощеной камнем площади, а площадь, в свою очередь, находилась в небольшой крепостце. Каменные стены высотой метров шесть, зубчатые башни по углам, на стенахнемногочисленная стража с копьями. На площадках башенбаллисты. Площадь лежит между главными воротами крепостцы и высоченной башней-донжоном. В ней, на самой верхотуре, проживала и я, то есть девушка, то есть тьфу!
На площади кроме меня была толпа народа. Две дюжины запряженных лошадьми телег с возницами, несколько оружных всадников, несколько десятков мужчин и женщин в простой, грубой одежде. И около меня, у самого стремени, рослый мужчина. Он начал говорить, я начала слушать.
Мирланда, говорил мужчина. Я не хочу отпускать тебя, но припасы доставить необходимо, а кроме тебя это сделать некому. Ты единственная, кто имеет хоть какой-то шанс одолеть черных волков герцога Аргайла. Помни: если ты не справишься, перевал падет, и тогда больше некому будет сдержать захватчиков. Ты сама знаешь: наш замок и с полным гарнизоном продержался бы не более трех дней. А сейчас, когда на стенах лишь десяток вчерашних мальчишекот силы пару часов. Так что ступай, девочка моя, и исполни свой долг.
Девушка, не слезая с седла, наклонилась и обняла мужчину.
Спасибо, Беррейл. Я справлюсь, иначе и быть не может. Ведь ты же сам учил меня. Вот и пришло время проверить, чему я смогла научиться. Подавай сигнал. Долгие прощаниялишние слезы.
Беррейл нашел глазами какого-то человека на стене и кивнул ему. В тот же момент заревел рог, ворота замка отворились, и телеги начали одна за другой покидать площадь. На большинстве телег лежали пучки стрел и связки арбалетных болтов. На остальныхпродовольствие: мешки с крупой и мукой, бочонки с солониной. Следом за подводами потянулись воины, шестеро.
Да, заметил Беррейл, перехватив взгляд Мирланды. Это все, кого можно отправить с тобой. Они лучшие, и каждый из них стоит двоих, а то и троих. Но без тебя они черным волкам лишь на один зуб. Они помогут советом, прикроют тебе спину, поддержат; быть может, ценою своей жизни дадут тебе несколько секунд передышки, но не требуй от них слишком многого.
Я запомню это, дядюшка. Прощай.
Прощай, племянница. И пусть Светлая Воительница хранит тебя на твоем пути.
Беррейл правой рукой очертил в воздухе круг и резко перечеркнул его сверху вниз, словно пронзил копьем.
Мирланда тронула коня, и он неторопливо зацокал подковами по булыжнику. Ей до смерти хотелось обернуться, но она держалась: нельзя. И это даже не примета, это закон Светлой. Воин, отправляющийся в бой, должен глядеть вперед, должен думать о том, как одолеть врага. И верить, что оставшиеся за спиной близкие сумеют сохранить дом и не дадут погаснуть очагу.
Глава 2
Я подскочила на кровати за четверть часа до будильника. Сна не было ни в одном глазу. Зато перед обоими глазами стояла, словно наяву, та девушка из сна, Мирланда. Надо же, какой характер! Ведь сознательно на смерть идет девчонка. Шансов проскочить у нее мизер, один из ста. Но ведь идет! Дрожит, боится, но идет. И не просто так, а собирается биться, пока будет в силах, защищая свой край и своих людей. И уже за одно это она заслуживает всяческого уважения.
И тут я себя поймала на мысли: черт, я ведь думаю о ней, как о реальном человеке. Но ведь это был сон! Это был сон? Обычно даже самый лучший, сон забывается, истаивает за пару минут, многоза четверть часа. А тут я ведь помню все, до мельчайших подробностей. Даже неровно посаженую заклепку на левой латной перчатке у Мирланды, даже морщины и седину Берреля, даже привешенное сзади на последней телеге ведерко с дегтем. Да уж, приснится же такое!
Но сон там или не сон, а мне на работу. Я сделала зарядку, позавтракала, умылась, быстро собралась и поскакала. С утра шпанцы еще дрыхнут, так что можно топать напрямую, все равно никого не встречу. Разве что редких прохожих, спешащих, как и я, каждый по своему делу.
Так прошло два дня. С утрана работу, вечеромна тренировку к Санычу или к Дамиру Фатеевичу на фехтование. Я что, не рассказала? Вот же голова дырявая! Ну так вот: уже наработав желтый пояс по каратэ, я попыталась параллельно заниматься другими единоборствами. Теперь меня не отфутболивали с порога, но я и сама уже после пары-тройки тренировок видела, что это не мое. Дольше всего удержалась в айкидо, но с моим весом сами понимаете: против сколь-нибудь обученного человека я была беспомощна. Я и к Санычу-то ходила что тогда, что сейчас больше из-за самого Саныча и той теплой компашки, которая вокруг него собралась. Ну и просто уютно мне там было. Потом увлеклась было фехтованием, но классические стилиэто оказалось не для меня, даже самый маленький боккен был мне велик. Силы-то в руках хватало, но вот стоило махнуть мечом, и меня уносило в сторону, как того зайца со слоновьими причиндалами. Тренерто есть, сэнсэйДамир Фатеевич Наумов посмотрел на мои кривляния, сходил к себе в кондейку и притащил два макета китайских кинжалов-саев. Мол, попробуй. Я попробовала, и совершенно неожиданно у меня получилось. И по весу вышло как раз мое оружие, и баланс мой, и равновесие, и вообще всемое. Пацаны из клуба потом скинулись, где-то нашли правильного кузнеца, каким-то образом его уломали, и подарили мне на день рождения настоящие саи. Может, чуть грубоватые, может, не совсем канонические, но как раз под мою руку. Еще и ленточки к ним привязали. Я тогда растрогаласьчуть не до слез. Ну и в качестве благодарности выдала им все, на что была способна. Движение у меня поставлено на шесть с плюсом, гибкость такаягимнастки из сборной страны позавидуют, так что я оторвалась по полной. Поглядеть на мои танцы с ножичками народу собралось столько, что едва в зал вместилось.
Вот я и бегала то к Санычу на каратэчисто форму поддержать и новичков погонять, то к сэнсэю Наумову с кинжалами потанцевать. Я уже про свой сон потихоньку забывать стала, как случился на мою голову корпоратив.
Работаю я простым бухгалтером на довольно большом заводе. Не самая увлекательная и денежная работа, но зато гарантированный кусок хлеба. Во всяком случае, мне хватает. Работают в бухгалтерии, в основном, тетки в возрасте за сорок. Только начальник, он же главный бухгалтер, мужик. Молодой, тридцати еще нет. У него до сих пор дурь играет в нет, не назову места, я все же девушка приличная. Он вечно с девчонками из снабжения заигрывает. У нас-то ему не в жилу, старые все для него да плюс ямечта педофила. А тамусловная молодежь, да и пофигуристей девки. Собственно, он и не бухгалтер никакой. Его так, к месту пристроили зарплату получать. Ему Наталья Федоровна, самая продвинутая у нас, все отчеты готовит, а он только подписывает, да в налоговую отправляет.
Я у нас в управе закорешилась с пацанами-айтишниками. Они ребята нормальные, правильные. Они мне и поведали страшную тайну: главбух у нас в рабочее время то танчики гоняет, то порнуху в интернете смотрит. И не понимает, дурачок, что админам-то все это видно. Начальство на это смотрит сквозь пальцы, а им это делокак серпом по фаберже. Вот мы с ребятами ему время от времени мелкие подлянки устраиваем. И у него периодически то игрушка подвиснет в самый критический момент, то звук на компьютере включится во время кульминации, то еще что в том же духе. Он зовет программеровмол, у меня компьютер не работает. Они приходят, честно проверяют: текстовый редактор открывается, электронные таблицы работают, учетные программы в порядкеложный вызов. Мужик бесится, а сделать ничего не может. Не признается же он в открытую, что вместо работы голых баб разглядывает. Только это и без того все знают.
Нынче после работы всех "управленцев" свезли автобусом в кафешку, типа на корпоратив. В честь юбилея завода. Работяги отдельно будут отмечать, а нам вот приходится с начальством маяться. Я бы, чесслово, лучше на тренировку сбегала или просто так по городу прогулялась. Так нет же: сняли у всех с зарплаты по три сотни на банкет и в добровольно-принудительном порядке вывезли поддержать корпоративный дух, сплотить коллектив и в едином порыве нажраться и разбежаться. Закуски было, как водится, мало, порции крошечные, зато винищахоть залейся. Кто хотел, тот и заливался. Вот и наш типа главбух накатил лишние сто грамм. Или даже не стоне знаю, врать не буду. Но только что-то у него в мозгах переклинило, и он решил в антракте между приемами пищито есть в период танцулек, когда включили музыку погромче, а свет, напротив, убавили до минимумако мне свои яйца подкатить. Я чуть отошла от толпы в сторонку, хотела на видео снять пьяные попрыгунчики. И только запись включила, как этот козел сзади подкрался и ручонки свои мне на грудь положил. То есть, на то место, где у нормальной девки грудь должна находиться. Сильный зараза, меня к себе жмет, лапает за отсутствующие сиськи и какую-то пьяную мутотень мне на ухо шепчет. Мол, любит без памяти, мол, страсть его обуяла, мол, златом-серебром всю осыплет У меня руки были телефоном заняты, зато растяжка отличная. Я и махнула ногой. Так-то я ему в пуп дышу, ну, может, чуть повыше. Ну и прикинула, что приложу его примерно в грудину. Дыхалку собью, из равновесия выведуглавное, чтобы грабки убрал. Но вот не сообразила, что он ко мне нагнулся, почти к самому уху. Так что засветила я ему носком тяжелого ботинка аккурат в лоб, прямо по центру. Был бы у него третий глазвышибла бы напрочь.
Я била вполсилы, но этому ловеласу хватило. Он хрюкнул, заткнулся и прижимать меня прекратил. Я поворачиваюсь, а он глазки закатил, и на пол оседает. Я, конечно, закричала, народ набежал, давай вокруг суетиться, а я под шумок по-быстрому свинтила домой. И вот что за хрень? Пока от главбуха отбивалась, была спокойной, как сто удавов. А на полдороге меня вдруг как начало колбасить! И колотило меня как врага народа, пока я до дому не добежала. А там уже в ванну горячей воды с ароматическими солями напустила, в нее забралась и сидела, пока нервы не отпустило. Ну а потом уже я чаю напилась, да спать завалилась. И тут мне снова начал сниться сон. Тот же. Вернее, герои в нем были те же, а вот события разворачивались уже совсем другие.
* * *
Мирланда сидела у раскладного походного столика на раскладном же стульчике. На стол обозники выставили миску горячей каши с салом, несколько ломтей подзасохшего уже хлеба и деревянную чашу с разбавленным вином. Ничего особенного, все то же, что уплетали сейчас и все остальные члены их небольшого отряда, присев на расстеленную прямо на траве попону. Лошадей не распрягали, лишь немного ослабили им подпруги, да навесили на морды торбы с овсом. Девушка сейчас бы и сама с удовольствием вытянулась на попоне, вот только лежать в доспехе ну очень неудобно. А так, если отстегнуть латные перчатки да снять шлем, можно хотя бы поесть. Впрочем, повода надеть шлем за те три дня, что минули с момента выезда из Далайна, из родового замка, так и не возникло. Оно, наверное, и к лучшему: все три дня солнце пекло немилосердно, доспехи раскалялись так, что к ним невозможно было притронуться. Казалось, плесни на кирасу водызашипит. В шлеме она и вовсе бы сварилась заживо, а так все же было немного легче.
С вечера Мирланда омылась в ручье, рядом с которым устроили ночевку, но сейчас, к полудню, тело под доспехами взмокло и ужасно чесалось. Девушке отчаянно хотелось в мыльню, чтобы смыть с себя всеи пот, и тяжесть доспеха, и страх. Она боялась, и не стеснялась себе в этом признаться. Так учил ее отец, так учил ее Беррейл. Боятся все, говорили они. Только дураки не боятся ничего. Преодолей свой страх, и получишь уважение своих людей. А самое опасноенеизменно прибавлял отецврать самой себе.
И вот сейчас она сидела и черпала кашу из миски деревянной ложкой. Есть не хотелось, но она все равно пихала в себя еду. Во-первых, на нее смотрят люди. И они должны видеть, что она спокойна и уверена в успехе. А во-вторых, ей сегодня понадобятся все силы. До Перевала осталось полдня пути. Но именно здесь, на этом заключительном отрезке, дорога проходит через Сумеречный лес. Название говорит само за себя: деревья в нем растут такие, что не пропускают к земле ни одного солнечного луча. В этом лесу даже в середине дня, когда солнце стоит в зените, царит полумрак. Три дня они двигались по землям Белой долины и даже ночью не встретили ни одной темной твари. Значит, враги будут поджидать их здесь, в этом лесу. Порождения Тьмы не выносят сияния Светлой Воительницы, а здесь лес укроет их от ее взора. Так что если нападение случится, то оно произойдет именно сейчас, пока обоз будет катиться сквозь лес.
Привал окончился. Обозники собрали припасы и уложили их на телеги. Мирланде подвели скакуна, помогли пристегнуть перчатки и подняться в седло. Она, немного помедлив, отцепила с луки седла шлем и надела его. Раздались крики возниц, щелчки кнутов, заскрипели колеса телег, и обоз начал постепенно втягиваться под кроны вековых деревьев Сумеречного леса.
Часа через полтора после привала Мирланда подозвала к себе Фарла, одного из посланных с ней воинов. Он не раз бывал в крепости Перевала, и хорошо знал дорогу.
Скажи, Фарл, начала девушка. Голос ее из-под шлема звучал глуховато. много ли нам еще осталось?
Чуть больше половины пути, госпожа, ответил Фарл. Скоро будет Беспечная поляна. От нее еще два часа лесом и потом часа три подъема к Перевалу.
А почему эту поляну называют Беспечной? продолжила расспросы Мирланда.
Говорят, когда-то давно здесь проезжал королевский архимаг. Уж неизвестно по какой причине, но он задержался в пути, и никак не успевал попасть к Перевалу засветло. Тащиться в сумерках ему уж очень сильно не хотелось, и он решил заночевать в лесу, на этой поляне. А чтобы обезопасить себя от лесных хищников, от всякой нечисти и недобрых людей, наложил на это место множество различных заклятий. С тех пор поляна стала совершенно безопасной. Говорят, даже лесные разбойники не могут вступить на нее, чтобы ограбить спящих путников.
А здесь есть разбойники?
Раньше бывали, пока ваш батюшка не извел их под корень.