Что-то в этой женщине Некая нервозность, показалась чародею в отставке очень подозрительной. Конечнор, мало ли какие житейские проблемы, могли могли тяготить женщину-простеца, проживающую на втором уровне, но всё же, Леонид Юрьевич хоть уже как десять лет уволился со службы, он всё же оставался обученным клановым чародеем, так что некоторая здоровая паранойя всегда оставалась неотемлимой частью его натуры.
Так что, он разговариваривая со своей старой знакомой, всё равно продолжал следить за подозрительной незнакомкой краем глаза. А когда к остановке подъехал и так забитый людьми паровик и женщина в пальто как-то резко побледнев, деревянной походкой поистратилась в самом начале только формирующейся очереди. Мужчина откровенно напрягся
В следующий же момент, двери паровика с шипением открылись
За мир настоящих людей! срывающимся голосом закричала незнакомка, одновременно что-то резко выдернув из под полы своего плаща. Пер Социализму
И тут же громыхнул страшный взрыв. В последний момент перед этим, Леонид Юрьевич успел сложить печати и активировать простую защитную сферу, прикрывая как себя, так и часть скопившихся на остановке людей. Ибо, ни на что другое у него просто не хватило бы времени
Однако, купол живицы, поставленный в попыхах, да ещё и пересекавший как конструкции остановки, так и тела впереди стоявших людей, тут же разбился не в силах противостоять как взрывной волне, так и несомой ею волне поражающих элементов в виде мелко нарезанных арматурных прутьев.
** *
На скамеечке в парке, на четвертной платформе в районе Замоскворечных Воробьёвых Гор, с самого утра под мелким моросящим дождичком сидел неприметный молодой человек одетый в студенческую форму КМПУ. Он действительно раньше учился в Княжеском Московском Полисном Университете на факультете естественных наук и первые два года, даже числился среди отличников и подающих. Однако
Студенческое братство, это такое сообщество свободных душ, которое на самом деле гнобит тех, кто действительно хочет учиться, но при этом, не пытается влиться в его нестройные ряды. Кто знает, как там на самом деле было у чародеев в их Академиях, но в общеполисных учреждениях правила были просты: «Ты либо «Как все», ну или хотя бы в «большой группе», либо ты изгой!»
А учитывая студенческие вольности, дарованные высшим учебным заведениям ещё сто лет назад, статус «Изгоя», означал что ты почти бесправен и как бы ты хорошо не учился, ни один студенческий комитет не заступится за тебя, если вдруг возникнут какие-нибудь проблемы. Ну и конечно же, подобная участь не обошла стороной и Федота сына Григорьева приехавшего в Полис учиться из посада Нижний Подканальский.
Не сразу распробовав на вкус городскую жизнь, но уже осуществив свою мечту и поступив учиться в самый настоящий городской университет, он с головой погрузился в науки. И очнулся, только когда вначале третьего курса, столкнувшись с целым ворохом административных препонов возникших в результате того, что он как вольноучащийся, заранее не позаботился о том, кто теперь будет представлять его интересы перед ректоратом. Тогда же, к нему и подошли ребята из студенческой ячейки Правошинельников давно и успешно шифрующихся под алхимический клуб, доходчиво и просто объяснив, что больше так как живёт сейчас Москважить нельзя.
Конечно они были не единственные, подходили к нему и другие представители движений «Социализмус Примум», а так же Владимировцы, пытаясь объяснить свои идеи всеобщего равенства и другие группы противоположенного спектра Особой тайны из их идеологической направленности практически никто не делал. Но вот как-то для такого простого посадского парня как он, сама только базовая идея Правошей, что он как «настоящий человек» от рождения не наделённый особыми «чародейскими» силами, лучше чем любой из одарённых, глубоко запала в душу. А затем уже когда он думал над этим, одна только мысль о том, что почти монстры, захватив власть над человечеством, пользуются всеми привилегиями жизни в Полисах, в то время как такие как он и его семья, его посад, вынуждены просто прозябать и кормить всех этих бездельников. Одно только упоминание об этой несправедливости нынче приводило парня в неописуемую ярость.
Политиканастоящий бич студенческих сообществ в крупных нечародейских учебных заведений Москвы, где большинство молодых абитуриентов просто не согласно мириться с какой либо «несправедливостью», а неокрепшие умы легко принимают любые новые идеи И будучи юношами и девушками со взором горящим и пылающим сердцем в груди, а потому вполне естественно, что мысли о возможности вершить будущее уже сегодня, бороться с несправедливостью и быть причастным к чему-то великому, привлекала студентов куда как больше нежели скучные лекции и гранит науки об который вполне можно обломать себе все зубы.
В итоге этот метофизическо-социальный моснтр, переживал и Федота сына Григорьева, подарив ему новую мечту и мысл жизни. Его более не интересовала учебная программа, оценки скатились до общего удовлетворительного уровня, потому как вместо того, чтобы зубрить сухие учебники и конспекты, парень с основательностью крепкого посадского хозяйственника, посвятил всего себя борьбе, плечом к плечу с его новыми новые друзьями за идеалы чистоты людской расы и мечты Патрициев-основателей движения. Ни на секунду даже не задумавшись о том, что сам он вообще-то даже не является гражданином Москвы.
Стачки, студенческие забастовки и тайные собрания партийных ячеек. Пьянки, гулянки и идейная девочка Люся из Московского Архитектурного Колледжа для брагородных девиц которая отныне скрашивала его серые будни и планировала после неприметной Победы, когда Патриции, Консулы и Легатынаградят их всех по заслугам, создать вместе с ним крепкую ячейку «нового общества». Ну и конечно же пьяные разговоры о том, какое оно будет, то самое лучшее будущее Всё это настолько увлекло посадского парня, что для него стало настоящим шоком когда неделю назад, его вызвали в ректорат и вручили на руки уведомления об отчислении в связи с неуспеваемостью, а так же о выселении из общежития.
Благо, что старшие товарищи из движения, не нарушили своего слова и действительно помогли Федоту в трудную минуту. И пусть, теперь он жил в небольшой однокомнатной квартире на самом дне, где помимо него ютилось ещё девять активистов младшего ранга, то были уже мелочи, потому как он мог продолжать свою борьбу, да и прекрасная Люся всё так же ему благоволила, не смотря на изменившийся статус.
Впрочем, всё это привело в результате сегодня на эту самую скамейку В груди у него, боязливо трепетало не такое не такое уж и пылкое в этот момент сердце, а сам он в некой прострации смотрел на два перевязанных бечёвкой вощёных бумажных свёртка, лежавших у него на коленях, которые судорожно сжимали его дрожащие вспотевшие руки.
То были две алхимические бомбы с роторное-эллектрическим запалом, которые сегодня утром вручил ему Центурион их ячейки, со словами, что время для настоящей борьбы наконец-то наступило! И его заданием было подорвать их на одной из прогулочных «Сахарных» улочек четвёртого уровня, неподалёку от Десятого Армейского Кадетского Корпуса. В этом месте, будущие офицеры обычно устраивали свидания с девушками, да и вообще обычно днём и вечером крутилось множество зажиточного народа. Который из-за своего высокого социального статуса, даже будучи простецами, в Полисе обладал множеством «привилегий», а потому рассматривался движением Правошинельников не как возможные союзники, а как потенциальные враги и реакционеры.
Впрочем не кровь и жертвы не пугали молодого человека. Во всяком случае, он хотел бы так думать Федот не был дураком и понимал, что не запачкав рукиреволюцию не совершить. Однако, пусть он даже, как и все, бил себя кулаком в грудь на собрании четыре дня назад, вызываясь добровольцем мстить за погибшего от рук «Кремлёвских собак» Московского Легата движения Он всё же в тайне надеялся на то, что исполнителем в итоге станет кто-нибудь другой. И был шокирован, когда центурион выбрал именно его, да ещё и так скоро!
Вновь тяжело вздохнув, Федот, посмотрел на небо через световое окно пятого уровня, примерно прикинул сколько сейчас времени и собравшись с мужеством, твёрдо кивнул сам себе, мысленно сказав: «Пора!» После чего встал, чуть не упав на вдруг ставших ватными ногах, но всё-же выправился и медленно зашагал в сторону улицы Академика Зойге. Именно на ней располагалась «Сахарная» урочка полная кафэшек и магазинчиков со всякими сладостями, где он и должен был начать свою борьбу.
Даже несмотря на непогоду, народу здесь было очень много. Те же кадеты и молоденькие барышни с лёгкими зонтиками, мамаши с детишками в непромокаемых плащах, но бомбист старался не воспринимать окружающих как «людей». В в Полисе Варшава, где так же существовало и было очень сильно движение, Правошинельников, существовало такое слово «Бидло» обозначавшее как крупный рогатый скот разводимый в окрестных хуторах, так и двуногий Ведь пусть рабства у варшавцев официально не существовало, но по закону касалось это только разумных людей. А за таковых в том Полисе считали только тех, за кого могли поручиться другие свободные люди. Во всех остальных случаях, невольников записывали как «лысых бибизян «такой-то» масти». И каждый уважающий себя пан как одарённый так и нет, в обязательном порядке содержал от двух до трёх таких вот «питомцев»!
Именно это самое «бидло», серую неразумную массу, удовлетворяющую свои инизменные потребности и не понимающую, что он и его товарищи борются за их счастье, Федот и видел сейчас перед собой. А потому, более не рефлексируя, парень дёрнул одно за другим кольца, вырывая из под обёрточной бумаги недлинные металлические тросики и заорав что было мочи: «Вива Социалисмум Примум!» Быстро швырнул оба свётка.
Один упал точно на летнюю веранду какого-то кафе, где за столиками под широкими зонтами сидело довольно много курсантов с девицами, суда судя по форме на некоторых, они были из того же самого института, что и его благословенная, прекрасная Люся. А другой, разбив большую витрину, влетел в магазинчик парижских сладостей, где так же было довольно много посетителей. Раздались испуганные крики
Не обращая более ни на что внимания и мысленно молясь о том, чтобы поблизости не было поганых чародеев, бомбист развернулся на каблуках и что было мочи побежал прочь на бульвар, где отдыхал до того как совершить сво чёрное дело. За ним располагался небольшой городской платформенный парк. В и в нём как рассказал ему Центурион, имелся тайный лаз ведущий под платформу. Ну а о том, как укрыться от преследователей в межплатформенных камуникациях, так, чтобы нормальные люди его не нашли Федот знал и без подсказок сверху.
И именно в этот момент, парень вдруг понял, что мандражируя перед делом, он совершенно забыл проверить свой путь отступления. Так что, куда бежать и где найти спасительный лаз, знал только со слов своего начальника и сейчас, понятия не имел, сумеет ли он быстро его обнаружить! И именно в этот момент, сзади, громыхнули два мощных взрыва, породив новую волну криков, смешанных с воплями раненных и стонами умирающих.
Однако бомбиста это уже не волновало. Не имея практически никакой физической подготовки, он бежал сейчас так быстро как мог, спасая свою шкуру и очень надеялся, что встречные, примут его просто за ещё одну жертву терракта, сейчас спасающуюся от взрыва. Хлопнуло два раздельных выстрела из пулевика и за спиной, едва не задев, резко свернувшего за угол Федота, просвистели пули.
Врёшь! Сука! Не уйдёшь, услышал он сбоку от себя яростный вопль, и оглянувшись, увидел быстро нагоняющего его довольно здорового парня в кадетской форме.
А в следующий момент тот вдруг ускорился и как показалось Фёдору, прыгнул, что бы схватить его. Взвизгнув, не задумываясь над тем что делает, Федот как мог резво отпрыгнул в сторону и побежал ещё быстрее, только чтобы повернув голову, понять, что он выскочил на проезжую полосу и увидеть перед собой высокий бампер бешено мчавшегося прямо на него дорогого паровика. Фары и решётка воздухозаборника которого, показались в этот момент посадскому парню жуткой улыбкой неведомого, но очень страшного монстра.
Твою мать! в ярости прорычал кадет шестикурсник, поднимаясь из лужи, на которой так неудачно поскользнулся и отряхиваясь, одновременно и не обращая внимание на с визгом затормозивший паровик сбивший бомбиста, прищурившись следил за тем, как тело массового убийцы по невысокой пологой дуге отбросило прямиком в ближайшее световое окно платформы. Что бы под тобой Калинов мост проломился Ублюдок!
** *
Закладывайте давайте! Быстрее, громким шёпотом прорычал высокий мужчина в чёрном длинном пальто и котелке с довольно широкими полями, поторапливая от чего-то слишком долго возящихся со взрывчаткой подчинённых.
К его большому сожалению, на то, чтобы обрушить один из чародейских небоскрёбов, у них небыло ни средств ни возможностей. Другое делоодна из высотных хлопчато-бумажных вертикальных мануфактур, расположенных при этом довольно близко к самому центру Полиса. Хозяева у неё были теми ещё богатеями, а пролетариат под ними жил ну очень бедно, хоть и зарабатывал довольно стабильный доход. Поэтому, считалось что для движения, здесь работало некоторое колличество так называемых «союзников», людей, которые присоединяться к борьбе не спешили, но саму идею общества настоящих людейподдерживали.
Они то собственно и пустили Правошинельников минуя охранные посты и тайком провели на склад сырья, туда, где начавшийся после взрывов пожар, в итоге причинит максимальный ущерб. А так как неподалёку, заодно хранились и горючие алхимические реагенты и стабилизаторы для чародейской псевдо-древесины, применяемые в производстве, вполне можно было надеяться на то, что конструкциям высотного здания будет причинён максимальный ущерб и оно в результате рухнет. Желательно ещё и обвалив часть платформ Полиса которые опирались на него как на своеобразную колонну.
Причём, ни бомбистов, ни их союзников, совершенно не волновало то, что в результате их действий, погибнут те самые работники мануфактуры, о благе которых они собственно и пеклись. А ещё больше людей, после пожара, потеряют работу и средства к существованию. Ведь ещё покойный ныне Московский Легат, не раз говорил простые и понятные мудрости: «Чем хужетем лучше! Так победим!» и «Меньше рефлексируйте над тем, что подумают о вас людибольше делайте для борьбы с системой! Чем хуже станет общая обстановка в Полисе, тем скорее закачается трон под Князем! И тем быстрее свершится наша неизбежная победа!» Вот в соответствие с этими заветами, сейчас и действовала вся Московская ячейка движения Правошинельников.
Всё! Готово! прошипел наконец один из подчинённых. Рванёт через пятнадцать минут!
Уходим! махнул рукой человек в котелке и первым устремился к запасному выходу со склада, где сейчас на шухерее стоял один из «союзников» проведших их в здание.
** *
Людочка «Монетка» Николаева, когда-то приехала в Полис из своего посада в поисках новой, лучшей жизни, сбежав от сурового отца и вечно всё запрещающей мамаши, работы в поле а так же быстрой старости из-за тяжёлого ручного труда и бесконечных родов, ну или ранней смерти от когтей и клыков вездесущих монстров.
Последнее впрочем, было делом привычным и даже в какой-то степени обычным В её родном посаде «Дублянки», специализирующемся в первую очередь на выращивании в местных полях различных агрокультур, порой недели не проходило, чтобы кого-нибудь не задрали прямо на целине или не утащили в лес. Вот почему, женщины там рожали так часто, как только могли, а дети, особенно девочки стоило им только немного подрасти, быстро приучивались работать в начале по хозяйству, а затем и вовсе в поле, наравне с мужчинами и мальчиками.
Не минула сия доля в детстве и саму Люду. В четыре она уже убиралась в доме и даже стряпала простенькую еду, а с пяти лет, наравне со старшими сётрами, начала заниматься дворовыми делами и небольшим огородом, неизменно поставлявшим по осени к столу свежие овощи и разнообразные травы. Когда ей исполнилось одиннадцать лет, отец в первый раз взял её с собой на посевные работы. И пусть их охраняли как посадские конные разъездные отряды, так и приехавшие из Москвы наёмники Но их были не очень то и много, а поля, тогда показались маленькой Людочке воистину бесконечными.
В любом случае, она всё это вытерпела, а в четырнадцать лет, когда отец, сообщил ей, что через месяц она выйдет замуж за вдовца Ивана сына Прокопия, чью жену в начале осени задрали лютоволки. И вот тогда молодая девушка наконец-то сломалась.
Иван Прокопиевич был не самой плохой партией точнее одной из лучших, которую её отец мог сыскать для своей шестой дочки в «Дублянках». с точки зрения родителей разумеется. Зажиточный посадчанин, общественный торговец зерном, регулярно бывавший в Москве и сбывавший там местные товары, а так же родитель семерых детей старшие из которых быстро вырвались в одних из самых уважаемых людей в посаде. Но вот только сама Люба видела совсем другую картину