Ти Джей КлунДом в лазурном море
Тем, кто был со мной с самого начала: смотрите, что у нас получилось. Спасибо вам.
1
Ничего себе, сказал Линус Бейкер, утирая вспотевший лоб. Весьма необычно.
Еще как необычно! Он восхищенно следил за тем, как одиннадцатилетняя девочка по имени Дейзи взглядом подняла в воздух деревянные кубики.
И теперь кубики медленно кружили над ее головой.
Дейзи сосредоточенно хмурилась, прикусив кончик языка. Полетав с минуту, кубики плавно опустились на пол.
Понятно, сказал Линус, записывая наблюдения в свой блокнот.
Они находились в кабинете директрисыопрятной комнате с бурым ковром и старой казенной мебелью. На стенах висели уродливые портреты лемуров в различных позах. Директриса с гордостью показала их Линусу, объяснив, что рисованиеее страсть и что, если бы ее не назначили директором сиротского приюта, она стала бы дрессировщиков лемуров и выступала бы с ними в цирке. Или открыла бы художественную галерею, чтобы ее работы мог увидеть весь мир.
Линус подумал, что миру будет лучше, если портреты лемуров никогда не покинут пределов этого кабинета, но промолчал. Он здесь не для того, чтобы критиковать любительскую мазню.
А как часто ты заставляешь предметы летать?
Директриса, полная дама с прической, похожей на одуванчик, быстро шагнула вперед.
Совсем не часто. Она сплела пальцы, отвела глаза. Может, раз или два в год?
Линус кашлянул.
В месяц, поправила себя директриса. Не знаю, почему я сказала «год». Оговорилась. Да, пару раз в месяц. Знаете, как оно Чем старше ребенок становится, тем больше делает всякое.
Это верно? обратился Линус к Дейзи.
О да! ответила та. Раз или два в месяц, не больше.
Она невинно улыбалась, и Линус подумал, что девочку научили ответам перед его прибытием.
Ну да, буркнул он и вновь стал что-то записывать.
Линус всегда проводил очень тщательные инспекции, а визит конкретно в этот сиротский приют принес ему массу впечатлений. Нужно записать все детали, чтобы завершить итоговый отчет уже по возвращении в контору.
Директриса заботливо поправила непослушные черные локоны Дейзи, закрепила их пластмассовыми заколками-бабочками. Девочка не отрывала взгляда от кубиков, словно мечтала поднять их в воздух еще разок. Ее густые брови подрагивали.
Ты полностью управляешь своим даром? спросил Линус.
Дейзи ответить не успела, за нее это сделала директриса:
Конечно! Мы никогда не позволяем ей
Линус остановил ее жестом:
Простите, мадам, я предпочел бы услышать ответ Дейзи. Не сомневаюсь, вы желаете ей добра, но дети имеют склонность быть более откровенными.
Директриса снова хотела заговорить, однако Линус приподнял бровь. Она вздохнула и, кивнув, сделала шаг назад.
Дописав последнее предложение, Линус надел колпачок на ручку и убрал ее вместе с блокнотом в портфель. Затем встал с кресла и присел перед Дейзиколени при этом протестующе хрустнули.
Покусывая нижнюю губу, девочка уставилась на него широко распахнутыми глазами.
Дейзи, ты полностью управляешь своим даром?
Помедлив, она кивнула.
Вроде бы С тех пор как я здесь, я никого не поранила. Уголки ее губ опустились. То есть до Маркуса. Мне не нравится причинять людям боль.
Я и не говорю, что тебе это нравится. Но люди не всегда могут контролировать свой дар. И это не их вина.
Дейзи посмотрела на него с сомнением:
А чья?
Линус моргнул:
Полагаю, влияют разные факторы. Современные исследования показывают, что такие состояния, как у тебя, могут быть вызваны сильными эмоциями. Грусть. Злость. Даже счастье. Может, ты была очень-очень счастлива, когда нечаянно метнула стул в своего друга Маркуса?
Именно поэтому его сюда и направили. Маркус попал в больницу с переломом хвоста; доктор, как и положено, сообщил об этом в Департамент по делам магической молодежи. Сообщение повлекло за собой расследование, и Линуса командировали в сиротский приют.
Да, кивнула Дейзи. Точно. Я была очень счастлива, что Маркус украл мои цветные карандаши, и поэтому случайно кинула в него стул.
Понятно, сказал Линус. Ты извинилась?
Она опустила взгляд на свои кубики и переступила с ноги на ногу.
Да. А он сказал, что не обижается. Даже наточил мне карандаши перед тем, как вернуть.
Как любезно с его стороны, сказал Линус, подавив порыв погладить девочку по плечику. Я знаю, ты не хотела его поранить. Но в будущем, прежде чем позволить эмоциям одержать над тобой верх, остановись и подумай, хорошо?
Она энергично кивнула:
Да! В следующий раз обещаю остановиться и подумать перед тем, как кидать в кого-нибудь стул.
Линус вздохнул:
Я не совсем это
Где-то в глубине старого особняка прозвенел колокольчик.
Печеньки! радостно выдохнула Дейзи и бросилась к двери.
Только одно! крикнула директриса ей вслед. Не испорти себе аппетит перед ужином!
Не испорчу! отозвалась Дейзи уже из-за двери.
Линус прислушался к топоту, быстро удаляющемуся в сторону кухни.
Испортит, как всегда, пробормотала директриса, опускаясь в кресло за своим столом.
Думаю, она заслужила угощение, сказал Линус.
Директриса потерла лицо рукой:
Что ж. Вы опросили детей. Осмотрели школу. Убедились, что с Маркусом все в порядке. И, хотя произошел инцидент со стулом, Дейзи, конечно, не нарочно.
Конечно, не нарочно. Маркус не держал зла на Дейзи и, кажется, был доволен гипсом на своем хвостедаже попросил Линуса оставить на нем автограф. Линус отказал: это против правил. Маркус расстроился, однако совсем ненадолго. Линус, как всегда, подивился тому, какие дети все-таки стойкие.
Да.
Вы, наверное, не скажете мне, что намерены написать в своем отчете
Разумеется, нет. Вы же знаете, что получите копию, как только я его подам. Содержание станет вам известно тогда, и ни мгновением раньше.
Да-да! поспешно вставила директриса. Я и не предполагала
Рад, что вы понимаете. Департамент, конечно, тоже благодарен вам за понимание. Линус занялся портфелем, перекладывая содержимое, пока не удовлетворился наведенным порядком. Потом закрыл портфель и защелкнул замки. Если у вас нет вопросов, я прощаюсь и предлагаю
Дети вас любят.
Я их тоже люблю, кивнул он. Я не стал бы работать с ними, если бы не любил.
Они не общаются с другими Она кашлянула. С другими инспекторами.
Линус тоскливо покосился на дверь. Теперь так просто не уйдешь. Сжимая перед собой портфель, словно щит, он развернулся обратно.
Директриса встала со своего кресла и обошла стол. Он отступил на шаг, в основном по привычке. Она не стала подходить ближе, просто присела на край своего стола.
К нам приезжали другие сказала она.
Правда? Это, конечно, неудивительно, однако
Они не понимают детей. Не видят их такими, какие они есть, видят только то, на что они способны.
Детям нужно понимание. Какие у них шансы попасть в приемные семьи, если все будут вести себя с ними подозрительно и боязливо?
Директриса фыркнула:
В приемные семьи!
Я что-то не так сказал?
Она покачала головой:
Нет, простите. Вы оригинальны. Ваш оптимизм заразителен.
Да, я солнечный лучик, мрачно произнес Линус. Ну, если ничем больше не могу
Как вам удается? спросила она. И побелела, как будто испугалась собственных слов.
Что вы имеете в виду?
Работать на Департамент.
Капля пота скользнула по его шее до ворота рубашки. В кабинете было жарковато. Впервые за очень долгое время перспектива выйти на улицу под дождь показалась привлекательной.
А что не так с Департаментом?
Директриса колебалась.
Я не хочу вас обидеть
Надеюсь, что нет.
Просто Она отступила от стола, держа руки скрещенными. Вы не задавались вопросами?
Никогда, быстро сказал Линус. Какими?
Что произойдет с таким местом, как наше, после того, как вы подадите отчет? Что будет с детьми?
Надеюсь, что дети продолжат жить счастливой детской жизнью, пока не станут счастливыми взрослыми.
Которых государство продолжает контролировать из-за того, кто они есть.
Линус почувствовал себя загнанным в угол. Он не был подготовлен к таким разговорам.
Я не работаю в Департаменте по делам магических взрослых. Если у вас есть какие-либо опасения по поводу судьбы взрослых, я предлагаю вам обсудить этот вопрос с ними. А меня волнует только благополучие детей, и ничего больше.
Директриса грустно улыбнулась:
Они не остаются детьми навсегда, мистер Бейкер. Рано или поздно они взрослеют.
И взрослеют они с помощью воспитателей вроде вас, если, конечно, их не усыновят и не заберут из приюта. Линус сделал шажок к двери. Теперь, если вы меня извините, я хотел бы успеть на автобус. Спасибо за гостеприимство. Как только отчет будет подан, вам вышлют копию. Дайте нам знать, если возникнут вопросы.
Вообще-то у меня уже есть вопрос
Отправьте его нам в письменной форме, предложил Линус с порога. Будем рады ответить.
Он закрыл дверь и с облегчением выдохнул, услышав, как щелкнул замок.
Ну вот, старина, вслух сказал он себе, теперь она пришлет тебе сотню вопросов.
Я вас слышу, сказала директриса через дверь.
Линус отпрянул и быстро зашагал по коридору.
Он подходил к парадной двери, когда из кухни донесся заливистый хохот. И хотя это было против правил, Линус на цыпочках направился на звук. Стены коридора украшали такие же плакаты, какие висели во всех санкционированных Департаментом приютах: улыбающиеся дети под призывами вроде: «Мы счастливы, когда слушаемся воспитателей», «Тихий ребенокздоровый ребенок» или «Кому нужна магия, если есть воображение?».
Он приоткрыл дверь и заглянул в кухню.
За большим деревянным столом сидели дети.
Мальчик, руки которого поросли голубыми перьями.
Девочка, которая хохотала, как ведьма, впрочем, именно такое определение ей и было дано в досье.
Девочка постарше, которая умела петь так соблазнительно, что корабли мчались к берегу и разбивались о скалы. Линус испугался, прочитав об этом в ее папке.
Шелки, мальчик с меховой шкуркой, покрывающей плечи.
И конечно, Дейзи и Маркус. Дейзи, набив рот печеньем, что-то говорила, указывая на хвост товарища. Маркус, рыжий и веснушчатый, весело ей улыбнулся и спросил, не нарисует ли она что-нибудь на его гипсе своими цветными карандашами. Дейзи с готовностью согласилась.
Цветок, предложила она. Или жука с острыми зубами и жалом.
О! выдохнул Маркус. Жука! Давай жука!
Линус, довольный увиденным, прикрыл дверь. И вздохнул: опять забыл зонтик!
Надо же, именно сегодня
Он вышел под дождь, чтобы начать долгий путь домой.
2
Мистер Бейкер!
Линус мысленно простонал. А день так славно начинался!
Ну, почти.
Оранжевый соус из салата, купленного в магазине, капнул на белую рубашку, и пятно только размазалось, когда он попробовал его оттереть. По крыше опять барабанил дождь, и было непохоже, что вскоре закончится. А он опять забыл дома зонтик.
Не считая этого, день складывался неплохо.
В основном.
К столу Линуса направилась мисс Дженкинс, и щелканье компьютерных клавиатур вокруг сразу стихло. Эта сурового вида женщина волосы зачесывала назад так туго, что они поднимали сросшиеся брови чуть ли не до середины лба. Линус иногда задавался вопросом: улыбалась ли она хоть раз в своей жизни. Вряд ли. Мрачная, со злобным нравом, она была его боссом, и Линус Бейкер не смел ей перечить.
Мисс Дженкинс шла между столами, мерно стуча каблуками по холодному цементному полу. Ее помощник, мерзкий тип по имени Гантер, следовал за ней, держа наготове блокнот и неприлично длинный карандаш, которым он записывал имена тех, кто плохо справлялся с работой. За малейший промах давали штрафные баллы, которые суммировались в конце недели. Если работник за неделю набирал пять или более штрафных баллов, этот факт заносился в его личное дело.
И все этого боялись.
Сотрудники, мимо которых проходили мисс Дженкинс и Гантер, опускали головы, делая вид, что усердно работают. На самом деле они напрягали слух, чтобы узнать, в чем провинился Линус и каким будет его наказание. Понизят зарплату? Заставят работать сверхурочно? В худшем случае его уволят, и больше ему никуда не устроиться.
Линус лихорадочно пытался сообразить, что он сделал не так. Может, опоздал на минуту, возвращаясь с обеденного перерыва? Или последний отчет не удовлетворил руководство? Или слишком долго пробыл в туалете, пытаясь оттереть пятно? Или в отчете нашлась опечатка? Конечно, нет. Отчет был безукоризненным в отличие от рубашки.
Гримаса мисс Дженкинс не сулила ничего хорошего. В офисе, который он всегда считал слишком холодным, стало вдруг душно. Хотя гуляли сквознякив плохую погоду сильнее обычного, ветерок не мешал поту стекать по шее. Зеленое свечение экрана компьютера вдруг показалось слишком ярким. Линус изо всех сил старался дышать ровно и медленно. Во время последнего медосмотра врач сказал, что при его слишком высоком давлении следует избегать стрессов.
Источником стрессов была мисс Дженкинс.
Небольшой стол Линусаряд «Л», седьмой по счетустоял почти в центре помещения, где было двадцать шесть рядов по четырнадцать столов в каждом. Проходы между ними узкие. Худой человек проходил без проблем, но как быть человеку с несколькими лишними килограммами вокруг талии? Если бы инспекторам разрешалось держать на столах личные безделушки, для Линуса это рано или поздно кончилось бы катастрофой. Но поскольку личные вещи были против правил, он лишь натыкался на столы своими широкими бедрами и поспешно приносил извинения, ловя сердитые взгляды. Вот почему Линус обычно ждал, пока комната опустеет, прежде чем уйти домой. И еще потому, что ему недавно исполнилось сорок, а все, что у него было, это крошечный домик, старая кошка, которая, наверное, всех переживет, и растущая вширь талия, в которую доктор тыкал пальцем, разглагольствуя о чудесах диеты.
Отсюда и магазинный салат.
Высоко над ними висели плакаты веселой раскраски, призывающие: «Усердно трудись каждую минуту дня, потому что упущенная минутапотерянная минута».
Линус ненавидел их всей душой.
Он сжал кулаки, аж ногти вонзились в ладони, и молодой мистер Трембли, сидевший в ряду «Л» за шестым столом, с мрачной улыбкой пробормотал Линусу:
Сейчас что-то будет
Мисс Дженкинсгубы сжаты в тонкую линиюподошла к столу. Как всегда, складывалось впечатление, что макияж она нанесла в темноте и без зеркала. На щеках алели яркие пятна, а помада напоминала кровь. Ее черный брючный костюм был наглухо застегнут до самого подбородка. Худая, как скелет, мисс Дженкинс вся состояла из острых костей, покрытых туго натянутой кожей.
Гантер, напротив, выглядел так же свежо, как мистер Трембли. По слухам, он был сыном Важного Человекаскорее всего Очень Большого Босса. Линус мало общался с коллегами, но порой слышал, как они шепотом сплетничают. Еще в детстве он понял, что если молчать, то люди часто забывают о том, что ты здесь. Когда он был маленьким, мать сравнила его однажды с краской на стене, о которой не думаешь, пока тебе не напомнят, что она вообще есть.
Мистер Бейкер! повторила мисс Дженкинс, чуть ли не прорычав его имя.
Гантер улыбнулся, сверкнув идеально белыми и квадратными зубами. Он был красив зловещей красотой. Улыбка могла бы казаться приятной, но она не затрагивала глаз. Улыбке Гантера верилось, только когда помощник проводил внезапные проверки и радостно отмечал своим длинным карандашом промах за промахом.
Линус знал, что за ними постоянно следят. С потолка свисают камеры, которые все записывают. Когда кого-нибудь ловили на промахе, большие динамики на стенах с треском объявляли о штрафном балле для ряда «K», стол второй, или для ряда «У», стол тринадцатый.
Линуса ни разу не поймали ни на одной минуте безделья. Он для этого был слишком умен. И слишком пуглив.
Хотя, возможно, недостаточно умен и пуглив.
И сейчас получит этот минусовой балл.
Или получит сразу минус пять баллов, соответствующая запись попадет в его личное дело и запятнает семнадцать лет безупречной службы в Департаменте. Неужели заметили пятно от салатной заправки? В отношении профессиональной одежды существовали строгие правила, изложенные на страницах 242246 «Правил и положений для работников Департамента по делам магической молодежи». Возможно, кто-то заметил пятно и донес. Это не удивило бы Линуса. А людей здесь увольняли и за меньшее.