Зелеконожий спрятался в кусты, и тут же трижды ухнула соваКиприано Мера прожил всю жизнь солдатом и отлично разбирался в условных сигналах. Этот был ничем не хуже любого другого. Да, зеленокожие не заставили себя ждать.
На сей раз обошлось без боевых воплей и потрясания зазубренными секирами. Они шли быстро и старались не шуметь. Мера поднёс один фитиль к другому и знал, что точно так же поступают сейчас его товарищираненые гидальго, которые не смогут продолжать путь.
Отряд недалеко ушёл от поляны, где оставили мёртвых и умирающих, а также собранный в мину порох. Весь порох, что был у нихего оказалось довольно много. Мину подложили под тела солдат, раздав тем, кто был ещё жив и в сознании, фитили. Первый вёл к мине, чтобы подорвать её, когда зеленокожие набросятся на лежащих на земле людей, а вторым поджигали первый.
Это могло показаться жестокостью, но сейчас было суровой необходимостью. Оставлять товарищеймёртвых, умирающих и тех, кто станет калекой, даже если каким-то чудом останется живна поживу зеленокожим людоедам никто не собирался. Лучше уж такая смерть, чем оказаться ужином проклятого дикаря.
Взрыв был громким, почти оглушительным, даже на том расстоянии, что успел пройти отряд. Гидальго и сарки остановились и, не сговариваясь, сняли шляпы, коротко помолившись о павших товарищах. Каждый сотворил знак Господень трижды, охранив от зла живот, сердце и разум, а после все надели шляпы и поспешили дальше. Нужно торопиться, чтобы эта жертва не стала напрасной.
Глава шестаяОбитаемый остров
Близнецы Григ, возглавлявшие вместе с умевшим двигаться удивительно тихо для довольно крупного и тучного человека эребрийцем Скомакаром, первыми обнаружили, что обветшавший за прошедший год, но вполне неплохо сохранившийся особняк Виллановы обитаем. Именно там собирались поселить часть морских псов, которые должны перетащить самые мощные пушки с нижних палуб трёх галеонов в развалины замка торгового князя, владевшего этим островом, и по сигналу открыть огонь во фланг салентинской эскадре с убойной дистанции. План был продуман отлично и сулил трём галеонам победу в схватке с превосходящими силами противника. А уж вкупе с принятыми на борт в Вилле запрещёнными по всем Святым землям боеприпасами, начинёнными алхимической смесью, известной как каллиников огонь, почти гарантировал победу. Ведь одного удачного залпа снарядами, начинёнными этой чудовищной смесью, горящей невероятно жарко и вовсе не боящейся воды и песка, может хватить, чтобы уничтожить самый мощный галеон. И это не считая психологического эффекта от использования запрещённого вещеста.
Однако все планы оправились псу под хвост, когда близнецы Григ вернулись в неприметную бухту, каких было довольно много среди архипелага, называвшегося по имени центрального и самого большого из острововДионой. Здесь их дожидался «Стремительный», на борту которого присутствовали все три капитана, Квайр и Антрагэ.
У китобоя хороший глаз, доложил один из близнецов, различать их Антрагэ так и не начал, он разглядел огонь в одном из окон с расстояния в полфарлога.
А может, ему просто повезло, вмешался второй близнец, как обычно везёт тупицам вроде него.
Антрагэ видел спокойного и не склонного к решительным действиям Скомакарабывшего эребрийского китобоя. Он не производил впечатления тупицы, хотя его склонность обдумывать слова и поступки, видимо, создала ему такую славу среди матросов «Стремительного». И это стало чем-то вроде дежурной шутки на борту галеона, судя по кривой ухмылке капитана Баквита.
Так или иначе, мы залегли за камнями и стали разглядывать особняк через зрительную трубу, перехватил инициативу первый близнец. Нам понадобилось почти три часа наблюдать, чтобы удостовериться: в особняке засели валендийцы.
Почему вы так уверены, что это были они? спросил Квайр. Может, это припозднившиеся мародёры, пытаются отыскать ещё что-нибудь из разграбленных сокровищ Виллановы.
Может, и они, не стал спорить второй близнец, да только за три часа они ни разу не вышли наружу, сидели внутри и почти не зажигали свечей. С чего бы мародёрам так скрытничать? Кого им бояться? А насчёт валендийцевветер нынче порывистый и довольно сильный, он доносил до нас обрывки разговоров. В особняке говорят на валендийском.
И только на нём, утвердительно кивнул, как будто слова его братаили сестрынуждались в этом, второй близнец.
А куда вы дели Скомакара и половину своих людей?
Капитан, они остались на островенаблюдают за особняком.
Баквит развернулся к Рейсу и Береку, давая понять, что пришло время подумать над изменившейся ситуацией.
Что теперь нам делать? спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Похоже, несмотря на все твои потуги, Квайр, Береку стоило известных усилий не выдать своё злорадство, валендийцы переиграли нас.
Да, признал Квайр, всё пошло не по плану, но раз такнадо всего лишь изменить план.
Мои люди могут вырезать всех в особняке до рассвета, предложил Рейс, и тихий голос его, говорившего довольно редко, прозвучал в просторной каюте капитана Баквита почти оглушительно. И никаких следов не останется.
Все знали о знаменитых ночных рейдах команды «Неповиновения», на какие почти никто не решался. Ведь в неразберихе, бывало, гибло больше атакующих, чем защитников. И только Рейсу всякий раз удавалось проворачивать удачные нападения на форты и города в ночной тьме.
Думаю, пока это лишнее, покачал головой Квайр, хотя видно былоон всерьёз обдумывал слова капитана. Мы не должны так скоро обнаруживать себя.
Он потёр пальцами подбородок, что означало у него крайнюю степень задумчивости, как понял Антрагэ.
Не стоит отказываться от прежних планов, решительно заявил барон, когда молчание затянулось и стало просто невыносимым, казалось, воздух в каюте капитана Баквита буквально звенит тишиной. Пускай «Стремительный» и «Неповиновение» высаживают людей на Диону, но после более тщательной разведки.
Верно, прищёлкнул пальцами Квайр, надо понять, засели ли валендийцы только в особняке или в развалинах форта тоже.
А что делать мне и «Золотому пеликану»?
Мы действуем по прежнему плану, капитан Берек, ответил ему Квайр, как мудро напомнил нам господин барон. «Золотой пеликан» войдёт в гавань Водачче абсолютно официально и пристанет в порту.
Береку эта затея не нравилась с самого начала, а уж после того, как на Дионе обнаружились валендийцы, окончательно опротивела. И мысль о том, чтобы решить всё взмахом шпаги, послав в Долину мук короля, хитреца Квайра, заносчивого адрандского барона и даже проклятого виистанца, казалась с каждым днём всё более привлекательной. Возможно, ему требовался лишь маленький толчок, чтобы окончательно решиться, но пока ничего подобного не происходило, он продолжал действовать по указке фальшивого капитана.
Бывший китобой Скомакар обладал не только орлиным зрением. Он был ещё и достаточно усидчив, что в прежнем его деле было едва ли не главным достоинством. Хороший китобой должен уметь ждать, эту истину Скомакар затвердил ещё совсем зелёным юнцом, наблюдая за гарпунёрами. Те могли часами стоять на раскачивающейся палубе их промыслового судна, а после швырнуть гарпун точно в мишень. Он с восхищением смотрел на них, когда они стояли в таких утлых шлюпкахмогучие, покрытые татуировками люди, казавшиеся совсем крохотными на фоне китовой туши. И всё же они замирали неподвижно, не испытывая страха перед китом, и швыряли тяжёлый, столь неудобный в неумелых руках в ту пору совсем ещё юного Скомакара гарпун в единственно верный миг, когда кит особенно уязвим. Говорят, в Валендии обожают бои быков, где обычно спокойных животных намеренно разъяряют запахом крови и мелкими ранами, чтобы насладиться поединком с человеком, вооружённым длинной рапирой. Какая это мелочь и глупость в сравнении с поединком человека, пускай даже с помощью восьми крепких молодчиков, сидящих на вёслах, против морского гиганталевиафана, способного одним взмахом хвоста отправить на дно шлюпку вместе с гарпунёром и восемью гребцами!
Из той поры бывший эребрийский китобой вынес умение кидать гарпун на расстояние в десяток шагов и попадать им в цель почти всегда, мятую шляпупоследнее напоминание о Родине и прошлом, с которой он не хотел расставаться, и, что самое важное, железное терпение. Он мог часами сидеть в одной позе, наблюдая за вражеским судном или потенциальной целью, разглядывать его в зрительную трубу и запоминать всё, за что зацепится взгляд. Вот и сейчас он полулежал на холодных камнях острова Диона и наблюдал за обветшавшим от небрежения особняком Виллановы. Ничего интересного внутри не происходиловалендийцы вели себя скрытно, огня почти не зажигали, так что мёрзли, наверное, ничуть не меньше морских псов, сидевших в относительно сухой потайной бухте вместе с орудиями и зарядами, начинёнными каллиниковым огнём. Матросы хотя бы могли развести хоть какой-то костёр, забравшись поглубже в пещеру. Правда, Скомакар был уверен, что никто не рискнёт даже огнивом ударить по кремню, пока рядом находится проклятая смесь. Всем известно, что довольно одной искры, чтобы воспламенить её, и тогда остаётся лишь уповать на Господабольше тебя никто не спасёт.
Скомакар легко променял сухость пещеры на камни и холодный ветер, задувающий с моря. Он не доверял проклятой смеси и не желал находиться так близко от неё. Он слышал, что в состав каллиникова огня входит ворванькитовый жир, а эти хитрые твари запросто могли отомстить ему даже после своей смерти. Скомакар был слишком близко знаком с китами и знал об их коварстве и том, что эти твариподлинные слуги Баала в морских пучинах, а акулы, о которых столько баек, лишь мелкая рыбёшка. Кто-нибудь слышал, чтобы акула перевернула целый корабль и отправила на дно три дюжины душ? А вот киты на это вполне способныуж в этом-то Скомакар убедился на собственном опыте.
За время наблюдения за особняком бывший китобой видел, что валендийцы несколько раз выходили на разведку, направляясь туда, где расположены руины крепости Вилланова. Неглупые люди, как решил Скомакар, они понимали, что там могут засесть их конкуренты, вот только откуда бы им вообще знать, что кто-то ещё использует остров Диона для сбора людей? Хотя, как все заговорщики, таящиеся во тьме с кинжалами наготове, они могли страдать паранойей и шарахаться от любой тени. Но в это Скомакар не слишком верил, он всегда привык подозревать худшее, чтобы быть к этому готовым.
И его дурные предчувствия и ожидания оправдались, когда в ночной тьме к острову подошла каравелла.
Скомакар уже хотел закутаться в плащ и отправиться-таки в пещеруспать на камнях он не рисковал. Слишком хорошо знал, чем это может закончиться, даже в этих широтах. Однако что-то привлекло его вниманиене в особняке, а в море. Он запахнул плащ, спасаясь от ночного холода, и развернулся в сторону водной глади. Каравелла всё же была торговой, а не пиратской, и контрабандой её капитан не баловался, поэтому чёрных парусов на ней не было. Так что даже в ночной темноте опытный взгляд легко разглядел её. Скомакар поднёс к глазу зрительную трубу и пригляделся к кораблю повнимательнее. Ему показалось, что в обводах корпуса каравеллы есть что-то знакомоеуж не её ли загоняли все три галеона лишь для того, чтобы опустить подобру-поздорову? Он тогда вдоволь насмотрелся на проклятый корабль и запомнил каждый его изгиб. Конечно, китобой не мог рассмотреть имени каравеллы и порта приписки, даже его орлиное зрение, улучшенное линзами зрительной трубы, не было способно на такие чудеса. И всё же он душу готов был прозакладывать, что это именно та каравелла. Так говорило ему морское чутьё, а уж ему-то проживший почитай всю жизнь на море Скомакар привык доверять.
Галиаццо Маро отлично понимал нервничающего капитана каравеллы. Вести корабль к острову по лоции, полученной от рыцарей мира в таком далёком сейчас валендийском порту Брессионе, полагаясь на своих лучших людей, ведомых им самим, то ещё удовольствие. Тем более что весь путь проделать пришлось в ночной тьмепри свете дня, на виду у салентинской эскадры, стоящей на рейде, подходить к острову Диона было равносильно признанию в не слишком чистых делишках вроде контрабанды, которую надо оставить в нужном месте или, наоборот, забрать оттуда. Привлекать к себе, а тем более к острову подозрения Галиаццо Маро не хотел, а потому каравелла вошла в ближайшую к бывшему особняку Виллановы бухту ночью с погашенными огнями.
Долго стоять не сможем, заявил капитан Маро, когда тот вместе со своими людьми сходил на берег. Вот только в отличие от солдат, которых он привёз на остров, Маро не собирался там оставаться. За три склянки до рассвета я уйду из бухты.
Я обернусь раньше, заверил его Маро и первым спустился по верёвочному трапу в шлюпку.
До особняка он добрался быстро, легко шагая по такой устойчивой земле, почти наслаждаясь каждым шагом после вечно раскачивающейся палубы. Снаружи обветшавший особняк торгового князя выглядел заброшенным. Маро намеренно постоял какое-то время, приглядываясь к нему, но ничто не выдавало, что внутри находятся люди. Да ещё и по прикидкам Маро в довольно приличном количестве. Это радовалокак ни крути, а валендийцы знают толк в засадах.
Как только Маро вошёл в особняк и сделал пару шагов по пустой, гулкой гостиной, ему в спинупрямо в почкуупёрся острый клинок.
Валендия и мир, тут же не очень громко произнёс он. Это Галиаццо Маро, я привёл с собой людей.
Семнадцать, невпопад ответили из темноты, и сталь убралась от тела Маро. Лишь услышав этот странный отзыв, о котором ему сообщили рыцари мира, салентинец убрал руку с кинжала. Он означал, что внутри свои. По левой лестнице на второй этаж, сообщил тот же голос. Там двадцать шагов по коридору, дверь направо будет открыта. Тебя там ждут.
Маро поднялся по лестнице, отсчитал два десятка шагов коридору, стараясь шагать не слишком широконе у всех такие длинные ноги, как у негои нащупал в темноте справа от себя дверную ручку. Та поддалась, и он шагнул через порог.
Закрывай скорее, услышал он знакомый голос, надоело в темноте сидеть.
Маро плотно притворил за собой дверь и обернулся на звук чиркающего по кремню огнива. Через пару ударов сердца находящийся в комнате человек справился с ним и зажёг небольшую свечу, осветившую комнату без окон. Маро сразу узнал его, поздравив себя с тем, что ещё не разучился опознавать людей по голосам. Это был Чанто Тебарвалендийский эспадачин, промышлявший на улицах Альдекки после того, как ушёл из армии. Поговаривали, что у него есть богатая покровительница несколько старше годами, и ему нет нужды браться за шпагу, чтобы заработать на хлеб насущный и кое-что сверху. В это можно было поверить, глядя на смуглое обаятельное лицо эспадачина, частой гостьей на котором была широкая улыбка. Дамы таких любят. Но он всё же оказался на продуваемом не по-летнему холодными ветрами острове, сидит в особняке, где даже свет зажечь нельзя, а значит, либо слухи врут, либо тяга к авантюрам и лёгким деньгам в Тебаре победила.
Как идут дела? поинтересовался Маро, привалившись к стене. В комнате без окон из мебели был только массивный, крепкий стол, который пока не сумели утащить мародёры.
Всё путём, заверил его Тебар, опираясь на стол обеими руками. Сидим тихонько, как мыши под веником, хотя тут на острове, кроме нас, ни души. Два раза за ночь парни по трое ходят к развалинам замка, как ты и велел, смотрят, не завелись ли там крысы покрупнее обычных. С железными зубами.
Отлично, а остров прочесать сможешь? Крысы могут прятаться не только в руинах.
Шутить изволишь, Маро, всплеснул руками Тебар, правда, голоса не повысил. Вилланова, скажу тебе, знал толк в контрабанде. Лучше этого острова не придумаешь для такого дела. Здесь можно спрятать пехотный полк полного состава, с пиками, мушкетами, орудиями и запасом пороха, пуль и ядер, какого у нас никогда не было ни в Виисте, ни в Адранде. А чтобы найти его, понадобится целая армиястолько тут бухт и бухточек, пещер и мелких островков. Да и с чего ты взял, что тут вообще есть кто-то, кроме нас?
Маро не стал рассказывать о капитане Квайре и их встрече в трюме каравеллыТебару не стоит знать об этом.
Водаччеслишком лакомый кусок, чтобы на него разевал рот только Карлос Четвёртый, выдал он заранее подготовленную и правдоподобную ложь.