Берек понял, что его единственный шанс на спасениеэто действовать очень быстро. Иначе умелый противник просто насадит его на шпагу, будто каплуна. И Берек вспомнил весь опыт безоружных драк против вооружённого ножом противника, постигнутый им в бесчисленных кабаках едва ли не всех портов Святых земель. Он стремительно рванул вперёд, ударив ладонью правой руки по клинку вражеской шпаги и в следующий миг впечатав кулак левой салентинцу в челюсть. Капитан «Святого Каберника» ничего подобного не ожидал. Он отшатнулся от Берека, но тот не дал ему разорвать дистанцию и дважды ударил в лицоправым и левым кулаком. Под костяшками пальцев морского пса затрещали кости, смялся благородный нос, хлюпнула кровь. Салентинец отступил ещё на пару шагов, прижав левую руку к разбитому лицу. Он почти вслепую отмахнулся от Берека, попытавшись удержать его на расстоянии, однако морской пёс легко ушёл от его шпаги. Левой рукой Берек выхватил короткий нож-пунтилью, который использовали валендийские матадоры, чтобы добить раненого на корриде быка. Ещё один рывоки морской пёс снова оказался вплотную к салентинцу. Тот дрался одной лишь шпагой, пренебрегая кинжалом для левой руки, за что и поплатился. Короткий клинок валендийской пунтильи вонзился ему в шею. Берек рванул нож в сторону, вскрывая горло капитану «Святого Каберника». Тот захрипел, выронил шпагу, схватился за шею обеими руками и рухнул на колени, щедро орошая палубу под ногами кровью.
Берек пинком повалил содрогающегося в последних корчах агонии салентинца и подбежал к своей сабле. Он поднял её с палубы и огляделся. Морской рыцарь ещё оборонялся, загнанный в угол всей командой Берека, что штурмовала шканцы. Он яростно и умело отмахивался своей секирой на длинной рукоятке, не давая никому подобраться к нему. Двое неосторожных бойцов уже лежали на палубе с раскроенными секирой головами, ещё один отползал подальше, отчаянно вцепившись в правую руку, держащуюся на лоскуте кожи. Бран Мак-Морн тоже был ранен, но продолжал вместе с остальными морскими псами наседать на рыцаря. Доспехи салентинца были помяты и покорёжены во многих местах, кое-где их пятнала кровьне понять, чья именно, его или врагов, но он был полон решимости драться до конца и унести с собой в Долину мук как можно больше морских псов.
Твой капитан мёртв, рыцарь! выкрикнул Берек, указывая на тело салентинца, лежащее у самого штурвала. Рулевого сейчас за ним не былона шканцах стояли лишь морской рыцарь и сам капитан. Сдайся нам, клянусь честью, ты будешь ценным пленником, и мы обменяем тебя. Никто не причинит тебе вреда, если ты сейчас сложишь оружие.
Морской рыцарь прорычал в ответ нечто невразумительное и ринулся прямо через окружавших его морских псов к Береку. Видимо, теперь он хотел отомстить за смерть капитана, которого должен был охранять. Он бросился на Берека, словно безумный бык на корриде, раззадоренный собственной кровью и болью, занося секиру для сокрушительного удара. Он, наверное, располовинил бы Берека, если бы попал, однако ему не дали сделать это. Морские псы повисли на нём, вцепились в руки, не давая сдвинуться с места и нанести удар. Бран Мак-Морн подскочил к нему сзади, левой рукой оттянул голову назад и быстрым взмахом кривого халинского ножа перерезал горло. Морской рыцарь рухнул на палубу под грохот своих доспехов.
Берек подошёл к фальшборту шканцев и глянул на верхнюю палубубой там ещё шёл, причём с переменным успехом. Салентинские матросы и солдаты дрались отчаянно и стойко, опровергая те слухи, что ходили о них по морям, омывающим Святые земли. Уступать «Святого Каберника» морским псам без боя они явно не собирались. Даже после взятия шканцев, когда, казалось бы, главное дело было решено, Береку придётся попотеть, чтобы захватить вражеский галеон.
Он взмахнул рукой, давая команду своим людям следовать за ним, и поспешил к лесенке на верхнюю палубу, всё пространство вокруг которой было завалено трупами салентинцев. Работы на «Святом Кабернике» ещё немало.
Старший помощник капитана «Генары», в одночасье ставший капитаном галеона, переступил через трупы и положил руку на плечо содрогающегося от страха рулевого.
Право руля, приказал он железным тоном, лучшим в сложившейся ситуации, и привыкший выполнять команды матрос послушал его. Мы покажем этим ублюдкам, что такое настоящий бой. Они заплатят нам за капитана!
Он говорил больше самому себе, чтобы вселить уверенность, которой не было, но такое самовнушение подействовало, и «Генара», плавно развернувшись, последовала за «Стремительным».
Просигналить на «Символ Веры», приказал новый капитан «Генары», атакуем «Стремительного» вместе. Он не должен уйти от нас.
На шканцах «Стремительного» капитан Баквит опустил зрительную трубуи без неё он отлично видел, что остался один против двух вражеских галеонов. «Золотой пеликан» всё ещё был намертво пришвартован абордажными крючьями к «Святому Кабернику», на палубе которого шла ожесточённая абордажная схватка. А проклятый Господом Рауль Рейс, наплевав на все договорённости, шёл полным ходом в Водачче, поймав ветер всеми парусами. Он как будто не собирался даже швартоваться, а хотел выбросить свой галеон на берег.
Баквит выкинул обоих соратников из головысейчас он должен воевать сам, не оглядываясь на них. Он сдёрнул с головы дорогой парик, купленный в Эпинале, и швырнул его на палубу, нацепив шляпу на потную лысину.
Курс на Диону! скомандовал он, надеясь, что враг во второй раз попадётся в ловушку. Лево руля! Разойтись с «Генарой» правыми бортами!
Его единственным шансом в этой схватке с двумя тяжёлыми кораблями врага было подставить один из них под пушки, установленные на Дионе. И сделать это было проще с «Генарой», ведь они только что убили их капитана, а значит, занявший его место офицер переполнен жаждой мести. По крайней мере, Баквит на это надеялсяи именно на этой его надежде строился весь план.
«Генара» и «Стремительный» шли встречным курсом. На обоих галеонах готовили к залпу орудия, одновременно готовясь к вражескому. Два боевых корабля прошли друг мимо друга на минимальной дистанциии тут же пушки с нижней палубы принялись рявкать одна за другой, выплёвывая в противника тяжёлые ядра. Их поддержали орудия с верхней палубы и фальконеты, несущие смерть всякому неосторожному, кто не нашёл себе укрытия на верхней палубе. Малые ядра врезались в верхние края бортов и мачты, по шканцам «Стремительного» ударили сразу несколько снарядовканониры «Генары» очень хотели поквитаться с Баквитом за гибель их капитана. Однако пострадал лишь корпус страндарского галеона, выстроенного на валендийских верфях и звавшегося прежде «Принсипе де Астуриас», а уж валендийцы умеют правильно строить корабли. Баквит даже не дёрнулся, когда ядра врезались в борт «Стремительного». Фальконеты выплёвывали целые тучи мушкетных пуль, щедро рассыпавшихся по вражеской палубе. Они легко отыскивали себе жертвы среди неосторожных матросов, что не успели найти укрытия или просто рухнуть ничком во время залпа.
С «Генары» на борт «Стремительного» полетели абордажные крючья, и в иной ситуации Баквит не прочь был бы попытать удачу в лихой схватке. Вот только не сейчас, когда часть его людей во главе с одним из близнецов Григов (которых не различал и сам капитан) сидит на Дионе, а врагу в любой момент может прийти подкрепление с «Символа Веры». Сейчас «Стремительный» не мог позволить себе задерживаться на одном местеон живёт, пока маневрирует между врагами, не давая зажать себя в клещи. Поэтому матросы «Стремительного» принялись топорами рубить верёвки, к которым крепились абордажные крючья. Канониры же с верней палубы полностью переключились на фальконеты и успели дать по врагу ещё один залп, прежде чем на «Генаре» перезарядили орудия. Свинцовая метла картечи прошлась по верхней палубе салентинского галеона, сметя многих матросов и солдат морской пехоты, готовящихся к абордажу. Особенно досталось тем, кто швырял крючьяим практически негде было укрыться, и мушкетные пули, забитые в стволы фальконетов, косили их, будто молодую траву. Благодаря этому «Стремительный» сумел проскочить мимо «Генары» и взял прямой курс на Диону, где сцепились в абордажной схватке «Золотой Пеликан» и «Святой Каберник».
Баквит лишь делал вид, что идёт на помощь Берекутот пускай сам разбирается со «Святым Каберником», сейчас у Баквита были проблемы поважнее. Два галеона, висящих на хвосте, причём команда одного из них страстно желала мести за смерть капитана. «Генара» круто повернула за кормой «Стремительного» и теперь шла по левому борту, отставая немногим больше, чем на два корпуса, однако быстро сокращая расстояние между кораблями. Ветер наполнял их паруса и гнал вперёд оба галеона, однако Баквит вынужден был лавировать, чтобы отгородиться от «Символа Веры» горящими остатками малых судов, сожжённых Рейсом. Баквит и подумать не мог, что у того на борту окажется это проклятое Господом оружие. Конечно, сегодня оно сыграло на руку морским псам, однако в будущем Баквит зарёкся иметь дело с Раулем Рейсом. Даже в их войне должны быть хоть какие-то правила, которых надо придерживаться, иначе она скатится в полную бойню, где перестанут брать пленных, выменивать капитанов и продавать захваченные корабли обратно.
Капитан «Символа Веры», несмотря на отчаянные призывы с «Генары», не рискнул проводить свой корабль слишком близко от догорающих останков малых судов и, главное, громадного пятна каллиникова огня, расползшегося по морской глади. А вот недавний старший помощник, а теперь капитан «Генары» было куда отважнеесмелости ему прибавляла ненависть к «Стремительному». Он хотел покончить с ним любой ценой.
Лево руля! скомандовал он. Левый борт, правый бортк залпу готовьсь!
Он отлично помнил, как с острова Диона, мимо которого он собирался пройти, открыли огонь по «Святому Нафанаилу». Однако капитан «Генары» и не думал из-за этого упускать «Стремительного». Он решил пройти мимо острова, куда явно заманивал его страндарский капитан, дав по нему залп левым бортом. В отличие от командира «Святого Нафанаила», он знал об опасности и знал, как с ней бороться.
Канониры на Дионе сидели рядом с заряженными пушкамивсе орудия были готовы обрушить чугунную смерть на любого, кто пройдёт рядом. Те, что вывернуло при первом залпе, успели поставить обратно, и канониры выставили на них прицелы. Остальные наблюдали за разворачивающейся в гавани Водачче битвой. Матросам редко выпадает такой шанспосмотреть на морской бой со стороны. Ведь с палубы корабля мало что увидишь, там обычно голову стараешься держать пониже, чтобы шальным ядром не снесло, и крутить ей некогданадо делать своё дело как можно быстрее, ведь часто от этого зависит не только твоя жизнь, но и судьба всего корабля.
Они видели, что «Стремительный» взял курс на остров, заманивая в ловушку салентинский флагман, и тот пошёл за ним. Все на острове стали готовиться к встрече. В запальные отверстия пушек засыпали пороховую мякоть, раздули фитили на пальниках. Те же, кто не относился к пушечной обслуге, вроде Скомакара, поспешно забились в укрытия, которых было не слишком много в руинах крепости, да и защиту они давали не слишком надёжную. Но всё же лучше, чем совсем ничего. Все отлично понимали: на «Генаре» знают о батарее на острове, а значит, стоит ждать залпа с её борта. Вопрос тольконасколько прицельным он будет и успеют ли канониры выстрелить первыми, что даст морским псам хотя бы призрачную надежду пережить вражеский обстрел.
«Стремительный» в полном соответствии со своим именем пронёсся мимо острова на всех парусах. Не сильно отставший от него салентинский флагман быстро оказался в зоне обстрела пушек. Без команды вся дюжина рявкнула в унисон, но и с «Генары», шедшей с открытыми орудийными портами по левому борту, дали залп почти одновременно. Кто успел раньше, а кто был вторымневажно. Тяжёлые чугунные ядра обрушились на корпус «Генары» и батарею на острове, разнося всё в пух и прах. Щепа полетела во все стороны от левого борта «Генары», две пушки с нижней палубы разнесло ядрами, убив почти всю обслугу, могучий галеон покачнулся от силы залпа тяжёлых орудий со столь близкой дистанции, однако продолжил преследование.
А вот на острове дела обстояли куда хуже. Остатки укреплений разрушенного замка Виллановы могли замаскировать орудия до поры, но никак не защитить их от залпа в упор. Все пушки сорвало с креплений, расшвыряло канониров и расчёты, оставшиеся при них. Но и тем, кто скрывался дальше, крепко досталось. С «Генары» дали полный бортовой залпядра меньшего калибра врезались в землю, разнося жалкие укрытия, за которыми прятались морские псы.
Когда осела поднятая обстрелом с «Генары» пыль, Скомакар, которому посчастливилось пережить его, отделавшись лишь звоном в ушах, увидел жуткую картину. Кого-то разорвало на куски, так что и не понять, кто где лежит, другие корчились от боли, пытаясь зажать чудовищные раны или собрать внутрь вывалившиеся кишки, или зачем-то держали оторванные конечности, не зная, что с ними делать. Рядом тёр глаза один из близнецов Григовему повезло не меньше, чем самому Скомакару.
Кончилась для нас война, сказал он, разглядев страшную картину последствий обстрела. Пойдём, китобой, поможем, чем сумеем.
Он поднялся на ноги первым, и Скомакар последовал за ним, хотя отлично понимал, что вряд ли они смогут помочь хоть кому-то.
Бой в гавани ещё продолжался. Страндарские корабли противостояли салентинским, а с берега за ними наблюдали сотни глаз. Среди них были и Кастельянос, Чанто Тебар и присоединившийся к ним Галиаццо Маро.
Что творит этот идиот? удивился Маро, указывая без особой, впрочем, нужды на один из страндарских галеонов, устремившийся на всех парусах к порту. Мало того, что пожёг салентинцев каллиниковым огнём, так теперь он что же, решил выброситься на берег, как обезумевший кит?
Кастельянос опустил зрительную трубу, которую принёс Маро, и вернул её хозяину.
Это галеон валендийской постройки, как будто невпопад ответил он, и название уже можно прочесть. «Непокорность». Я недолго прослужил в морской пехоте, но знаю, кто захватил его в своё время.
Маро и Тебар тоже отлично знали, кто теперь владеет этим галеоном, и такой поступок, как выбросить его на берег, был вполне в духе этого безумца.
Похоже, страндарцы будут здесь несколько раньше, чем мы думали, добавил Кастельянос. Остальные молча согласились с ним, и все вместе они разумно поспешили покинуть пирс.
Часы на башне кафедрального собора пробили полдень.
Глава двенадцатаяПолдень
Граф де Кревкёр не любил каретыкавалерист до мозга костей, он всегда предпочитал думать, что ездить верхом научился прежде, чем ходить. Об этом ему не раз говорили, и он всегда с радостью принимал эту откровенную лесть. Однако явиться верхом на нынешнюю церемонию в кафедральный собор Водачче он никак не мог, а потому делил карету с Антрагэ. Спутник его был одет в лучшее платье, прихваченное с собой из Эпиналя, при рапире и кинжале, а также пистолете, спрятанном в складках просторного плаща из лёгкого шёлка. Сам граф также к тяжёлой шпаге, которая была не слишком хорошей заменой любимому де Кревкёром рейтарскому палашу, и кинжалу добавил сразу пару короткоствольных пистолетов со сложными, но надёжными колесцовыми замками. Они давали куда меньше осечек, нежели новомодные батарейные, а уж слуг для ухода за оружием у графа хватало. Разряжённый в пух и прах Антрагэ был столь же не весел до мрачности, как де Кревкёр, они не обменялись и десятком слов с тех пор, как сели в карету. Во втором экипаже ехали торговый князь Альдиче Мондави с супругой.
У графа при себе имелись грамоты, подписанные герцогом Фиарийским, столь же бессмысленные, как и те, что собирался вручить дожу от имени своего монарха приор рыцарей Веры. Однако они служили столь же надёжным поводом и способом подобраться поближе к правителю Водачче.
На третьего спутника, сидевшего в карете вместе с ним и Антрагэ, де Кревкёр старался лишний раз не глядеть. Мало ли какое проклятье можно подцепить, просто посмотрев на этого человека. Хотя вряд ли сидевший напротив графа хаосопоклонник вообще был человеком. Благодаря довольно скромной одежде, выдержанной в чёрно-белой гамме, и внушительной кожаной тубе, стоящей рядом с ним, Легион в самом деле был похож на секретаря де Кревкёра, которому доверили нести грамоты, подписанные герцогом Фиарийским. Не самому же сиятельному графу их таскать.