Помогите мне уйти чёрным ходом, велел Антрагэ сжавшемуся в комок человеку, сунув тому кошелёк со всеми деньгами, какими располагал сейчас.
Хозяин схватил увесистый и приятно звякнувший серебром мешочек и довольно прытко вскочил на ноги. Один из солдат сунулся было за стойку, но Антрагэ встретил его достойно. Солдату хватило пары выпадов, чтобы скорчиться на полу с пропоротым животом. Ещё один переступил через умирающего товарища, однако Антрагэ преподнёс ему сюрприз. Он прыгнул навстречу новому врагу, делая стремительный выпад. Солдат инстинктивно отступил на полшага и споткнулся об умирающего на полу. Антрагэ ничего не стоило провести вздвоенную атакуи он пронзил потерявшему равновесие солдату грудь.
Потерявшие всего за полсотни ударов сердца троих товарищей солдаты поумерили прыть и идти на штурм стойки не спешили. Тогда Антрагэ в третий раз отступил, поторопившись вслед за отчаянно жестикулирующим ему хозяином кабачка. Тот распахнул дверь черного хода, и Антрагэ, не глядя, бросился на улицу. Последовавшие за ним солдаты выскочили на улицу спустя всего десяток или полтора ударов сердца, но увидели они лишь отъезжающую карету без гербов. Антрагэ и след простыл.
Сколько бы ни допытывались у хозяина кабачка, чья это была карета, он так ничего вразумительного ответить не смог.
Люди какие-то караулили, видать, с чёрного хода, повторял он в ответ на яростные вопросы и угрозы побоев. Карета без герба была, сами же видели. И люди те одеты как все, при шпагах вроде. Дворяне, значит.
Большего из него не смогли добыть ни солдаты дЭпернона, от угроз перешедшие к делу, ни после палачи в гарнизоне. Изуродованный, хромой, лишившийся ногтей на пальцах рук и ног и всех зубов, хозяин кабачка приковылял обратно, уже прикидывая в уме, стоило ли полученное от маленького дворянина серебро тех мук, что пришлось вынести. По всему выходило, что стоило.
Глава восемнадцатаяОхота герцога Альдиче Мондави
Путешествие в карете оказалось долгим и удивительно скучным. Земли Мондави хоть и граничили с Водачче, однако это не означало, что добраться туда можно за день или два. Карета, конечно, была весьма удобной, и на плавность хода её Антрагэ пожаловаться не мог, но он бы предпочёл добираться к Мондави верхом. Однако спасший его от преследователей де Фуа был против, да и верховых лошадей тут не достать. По крайней мере, таких, к каким привык Антрагэ.
Выскочив из кабачка, Антрагэ считал, что ему придётся отбиваться от солдат на улице. Людей же, карауливших у чёрного хода, он принял за убийц, также подосланных дЭперноном, и кинулся на них со шпагой. Однако тут же опустил оружие, узнав в них своих прежних телохранителей под предводительством неизменного де Фуа.
В какую Долину мук ты запропастился?! выпалил Антрагэ. И как, демоны тебя побери, оказался здесь?
Не думаю, что сейчас удачное время для объяснений, ответил тот, указывая на карету, стоявшую рядом с чёрным ходом. За вами гонятся, а у меня как раз оказался под рукой экипаж. По дороге я объясню вам всё, а сейчасидёмте скорей!
И прежде чем первые солдаты выбежали из кабачка, Антрагэ с де Фуа уже сидели в карете. Остальные трое телохранителей устроились на козлах и запятках, один из них щёлкнул поводьями над лошадиными спинами, пуская отлично выезженных животных с места в быструю рысь. Солдатам оставалось их лишь взглядами проводить.
О том, что за вами придёт дЭпернон, знал герцог Мондави, внутри кареты объяснялся с Антрагэ де Фуа. Для него и де Кревкёра не было секретом, что маршал решит свести старые счёты с вами.
Не только дЭпернон, но и его величество, уточнил, хотя и без особой нужды Антрагэ. Я теперь предатель, как и мой покойный сюзерен, а ещё изменник и враг короля. Так что служить мнене самое выгодное дело.
Я не смог помочь вам на площади, и эта вина грызла меня изнутри, признался де Фуа. Некоторое время я вообще считал вас погибшим, монсеньор. Когда же мне стало известно, что вы живы, то просто не знал, как вернуться к вам.
В стыд де Фуа Антрагэ ничуть не верил, а вот в то, что тот просто боялся получить отставку в весьма грубой форме, вполне. Тем более что и сам Антрагэ не знал, как бы повёл себя с телохранителем, которого также считал погибшим на соборной площади. Вот только барон был лучшего мнения о де Фуа, думая, что тот был убит, когда пытался прорваться к нему через разделивших их демонов.
Но теперь тебе представилась отличная возможность вернуться ко мне на службу, да ещё и спасти-таки мне жизнь. Не очень, правда, понимаю, зачем тебе это нужноя в опале, состояние моё почти исчерпано, я мятежник и враг короля. Не самый лучший хозяин, не находишь?
Вы верно подметили, что я спас вам жизнь, искупив свою вину за малодушие на соборной площади. Однако без помощи герцога Мондави я бы не смог сделать этого. Именно он сообщил мне, что вас будут арестовывать в том кабачке, где вряд ли бы кто-то стал искать вас, монсеньор. Герцог же снабдил меня этой каретой и великолепными лошадьми.
А вот откуда дЭпернон так быстро узнал, где искать Антрагэ, ведь полуподвальный кабачок и в самом деле не лучшее место для аристократа, даже опального. Барон готов был об заклад побиться, что де Фуа и дЭпернон узнали о том, что он будет там, из одного источника.
Кстати, а куда мы едем?
В загородное поместье герцога, ответил де Фуа. Он не только был так любезен, что предоставил мне карету с лошадьми, но и готов укрыть вас у себя.
Как это мило с его стороны.
Дорога до упомянутого поместья оказалась долгой. Болтать с де Фуа было особо не о чеми Антрагэ погрузился в пучину меланхолии. Он кое-что знал о загородных поместьях Альдиче Мондави и тех развлечениях, которым тот предавался там вдали от любопытных глаз. Шила, однако, в мешке не утаишь, и слухи просачивались, несмотря ни на что. Мондави боялись собственные подданные, но куда больше страха была человеческая страсть к сплетничеству. В своё время именно через де Фуа Антрагэ собрал некоторые сведенияне более чем слухи, но должны же они на что-то опиратьсяо жестокости торгового князя и том, что творится в его загородных поместьях, которых у него несколько, но все расположены в исключительной глуши.
Сильно беспокоило Антрагэ и то, что по дороге он стал фактически узником. Де Фуа, несмотря на показную вежливость и обращение «монсеньор», явно служил уже герцогу Мондави. Антрагэ не давали проехаться верхом, на постоялых дворах за ним неотступно следовала пара телохранителей. Оружие у него, конечно, не отобрали, однако барон хорошо знал своих бывших людейон бы не успел справиться с ними достаточно быстро, чтобы остальные не пришли им на помощь. На постоялых дворах они останавливались, но только днём, ночевали неизменно в карете, не останавливаясь.
Не стоит на ночь задерживаться в этих местах, монсеньор, оправдывал это де Фуа. На здешних постоялых дворах то и дело люди пропадают. Приезжают вечером, а утромуже нет их, как и не было вовсе.
А если ночью нас на дороге разбойники перехватят?
Так ведь для того мы, монсеньор, ближе к вечеру и отдыхаем, и коням отдых даем, чтобы они всю ночь могли хорошо идти.
Как предусмотрительно с твоей стороны.
Антрагэ постарался, чтобы в голосе его было как можно меньше сарказма. Де Фуа сделал вид, что ядовитых ноток не заметил.
Череда постоялых дворов запомнилась Антрагэ разве что скверной пищей и кислым вином. Путешествие вообще навевало на него тоску, и пускай он подозревал, что в финале его не ждёт ничего хорошего, он был только рад смене обстановки. Охотничье поместье Мондави оказалось довольно приличных размеров, видно, что здесь он останавливается часто и проводит много времени. Слуги были отлично вышколены, и глаз на господ не поднимали. Поувереннее вели себя егеря, которых тут оказалось шестеро, однако никакой наглости, скрытой под показным раболепием, какая бывает присуща привилегированным слугам, не было и в помине.
Господина нет, сообщил старший слуга, когда карета остановилась у дверей поместья и де Фуа с Антрагэ выбрались из неё. Но мы всегда рады его гостям. Господин велел, чтобы вы чувствовали себя как дома и ни в чём себе не отказывали.
А вот моё любимое занятие, рассмеялся де Фуа. Ни в чём себе не отказывать.
Антрагэ удержался от шпильки в адрес бывшего телохранителя. Он вообще в последние дни старался поменьше разговаривать с ним. Очевидное предательство и служба Мондави вызвали у Антрагэ острую неприязнь по отношению к де Фуа. И эта неприязнь заставляла его то и дело цеплять бывшего телохранителя, доводя реплики почти до той грани, за которыми они не могут быть ничем иным, кроме как оскорблением. Драться с де Фуа он не хотелне потому, что опасался за исход поединка, всё же как фехтовальщик тот ему и в подмётки не годился и знал об этом. Пока Антрагэ было выгодно играть ничего не понимающего и ни о чём не догадывающегося простака, за кого его частенько принимали ещё в Эпинале. Эта маска весьма удобна, потому что делает человека безопасным в глазах других.
Еда и вино в поместье с лихвой искупали все трудности долгого путешествия. Антрагэ никогда не жил в глуши и не стремился к этому, считая подобную блажь признаком старости. Не телесной даже, но душевной. Он предпочитал большие городажелательно столицы вроде Эпиналя или Тильона, ему нравились шум на улицах и яркие балы в Водачче, где он в первый свой приезд сверкал, будто заморская драгоценность. Его стремились заполучить себе в гости все выдающиеся аристократыещё бы, адрандский барон, да ещё и с такой историей, повеса и дуэлянт, переживший страшную дуэль шестерых в Турнельском парке. Дамы от него были просто без ума, и привыкший к их обществу Антрагэ купался в чужом восхищении.
Теперь же в тишине и покое охотничьего поместья барон понял, что в этом есть своя прелесть. Он думал, что через пару дней на стену полезет от тоски, однако отличное вино, сговорчивые служанки, оказавшиеся опытнее иных весьма недешёвых куртизанок, и длинные конные прогулки примирили его с окружающей действительностью. Коней Мондави держал у себя великолепных, все легконогие, выезженные для охоты и преследования дичи. И, конечно же, во время прогулок Антрагэ никогда не оставался одинс ним всегда ездили или де Фуа с парой бывших телохранителей барона и обязательным егерем-проводником, или просто трое-четверо егерей. Объяснялось это тем, что Антрагэ в одиночестве может заблудиться, а вот пистолеты в ольстрах у егерей и бывших телохранителей никак не объясняли, да и не спрашивал о них барон, не желая выслушивать какую-нибудь загодя подготовленную ложь.
Он прожил в охотничьем поместье Мондави больше месяца, наслаждаясь тихими радостями жизни провинциального аристократа, и лишь когда лето уже шло к концу, дни стали короче, и осень уже глядела в окна пожелтевшими, покрасневшими листьями, пришла весть о том, что хозяин поместья в скором времени прибудет. В поместье тут же поднялась суета, какой Антрагэ никогда не заставал, ведь обычно он сам и был тем хозяином, который должен приехать или же гостем хозяина, едущим вместе с ним. Барон почувствовал себя простаком из сказки, который попал в замок людоеда и наслаждался привольным житьём под его кровом, пока хозяина не было дома. И тут, как всегда и бывало в сказках, людоед решил-таки вернуться, а значит, судьба горе-простака повисла на волоске. В сказках герой, несмотря на простоту, всегда выкручивался, оставляя в дураках людоеда, но у Антрагэ были сильные сомнения насчёт Мондави. Новоявленный герцог не из той породы людей, что позволяют обводить себя вокруг пальца.
Мондави приехал один с небольшой для герцога свитой слуг и лакеев. На дверце кареты его уже красовался новый герб с добавленной на него герцогской короной. Встречали хозяина, конечно же, всем поместьем, правда, без демонстративной радости. Антрагэ с де Фуа и бывшими телохранителями барона тоже вышлине стоило проявлять вопиющую невежливость, оставаясь в доме, когда приехал его хозяин, однако держались в стороне от слуг.
В день приезда герцога в поместье готовились к приёму. Никакого пира не планировалось, насколько понял Антрагэ, даже прибытие своё Мондави решил отметить лишь небольшим обедом в компании гостей.
Приняв короткий доклад мажордома, Мондави рассеянно кивнул ему и направился к Антрагэ с де Фуа.
Господа, я искренне рад видеть вас своими гостями, произнесённые обычным его ровным тоном приветливые слова как будто обращались в пыль. Особенно за вас, барон, что вы вырвались из Водачче.
Вашими молитвами, герцог. Вы не торопились сюда.
Было много дел в провинции и в Водачче, развёл руками Мондави. Очень много работы, но теперь я готов отдохнуть, иначе понимаю, что попросту свихнусь. Лимфа в голове закипит и свернётся, что не пойдёт на пользу мозгу.
Антрагэ лишь кивнул в ответ с понимающим видом.
Давайте обсудим всё за обедом, предложил герцог. Я долго питался дорожной пищей, что взял с собой, не рискуя есть на постоялых дворах. Но здесь я держу отличного повара, надеюсь, вы уже в полной мере оценили его кулинарные таланты.
После пищи, что подавали на постоялых дворах, усмехнулся Антрагэ, я готов был подмётки сапог есть. Однако здешний повар и в самом деле творит чудеса.
Отдадим же должное его искусству скорее.
И снова слова были живыми, такие мог произнести настоящий жизнелюбец, знающий толк в хорошей пище и вине, однако ровный, безэмоциональный тон герцога словно убивал их. Они звучали фальшиво, как будто Мондави говорил то, что должен сказать, а вовсе не то, что хочет.
Они поднялись на второй этаж, где в небольшой гостиной был накрыт стол. Первое время все молча ели, потому что хозяин поместья не спешил начинать разговор, а первыми заводить беседу де Фуа и Антрагэ считали бестактным.
У вас множество вопросов ко мне, наверное, наконец насытившись, произнёс Мондави. Антрагэ с де Фуа уже какое-то время отдавали должное красному салентинскому. Не стесняйтесь, задавайте.
Если быть честным, герцог, у меня почти нет вопросов. Интересоваться своей дальнейшей судьбой не станувы сами всё расскажете. Антрагэ был уверен, что всё сказанное сегодня Мондави будет ложью, и потому не видел смысла интересоваться своим будущим. Скажите только, отчего вы переметнулись на сторону короля? Ведь и после гибели моего сюзерена вы могли поддержать его сына, графа дЭ.
Мог бы, но судьба юного графа дЭ решенаи решил её ваш покойный сюзерен. Он не пожелал сделать последний шаг. Останься он в Эпинале, коронуй его коадъютор, принявший обязанности вместо бежавшего кардинала, вот тогда он не потерял бы поддержку многих союзников. И из старой знати, и куда менее родовитых, зато связывавших все надежды на будущее с герцогом Фиарийским. Но он предпочёл лишь править, но не царствовать, и это решило его судьбу. Как и судьбу его наследника, который, если будет достаточно благоразумен, останется графом.
И кто же позаботится о его благоразумии? ДЭпернон или кто другой из своры убийц?
Отнюдь. Это вызвался сделать граф де Кревкёр, проявивший отменное благоразумие.
От меня вы его решили не ждать, скривил губы в сардонической ухмылке Антрагэ. Вот только не возьму в толк, отчего вы не выдали меня дЭпернону? Зачем было меня спасать и везти сюда?
Для человека, у которого нет вопросов, вы задали уже довольно много. Шутка, если это и в самом деле была шутка, произнесённая обычным тоном Мондави, могла вполне сойти за оскорбление. Однако я отвечу, раз обещал. Я не желаю вам смерти, барон. Вы натворили бы глупостей, если бы остались в Водачче. Однако в скором времени, думаю, вы сможете вернуться на Родину. Что бы ни говорил дЭпернон, вас нельзя назвать мятежником или врагом короля. Во время мятежа вы находились далеко от Эпиналя и Адранды, так что ничем, по сути, не отличаетесь от меня или графа де Кревкёра.
При условии, что я проявлю благоразумие, как и вы.
Благоразумие вообще весьма полезная черта характера. Часто позволяет остаться в живых.
Не его ли проявил мой сюзерен, когда не стал надевать корону?
Когда затевается дело таких масштабов, о благоразумии надо забывать, отбросив его, ибо тогда оно может стоить жизни. И судьба герцога Фиарийского тому самый яркий пример.
Не желая продолжать неприятный ему разговор о судьбе покойного сюзерена, Антрагэ поднялся на ноги. Он прошёлся по гостиной и снял с каминной полки небольшую фигурку, вырезанную из кости.