Время, между тем, перевалило за два часа пополудни. Не могу сказать, что у входа в парк была толпа, но народу определенно хватало. А еще чуть в стороне я заметил с десяток строителей. Двое из них возились с какой-то доской, еще трое что-то кричали им с крыши мелкой пристройки, а остальные бездельники вяло отгоняли зевак.
Тем не менее, за самой крайней дорожкой никто не наблюдал. Видимо, там никакой прохожий получить кирпичом по голове не мог чисто физически. Надо ли говорить, что я пошел именно там? Правильно, не стоит. Поравнявшись с рабочими, которые начали принимать доску снизу, я выкинул недоеденное мороженое в мусорку, а потом внезапно рявкнул:
ХАНАСЕ! (отпусти)
Похоже, что не только у нас людей на стройке дисциплинируют криками прораба. Оба рабочих поступили совершенно одинаково: резко отпустили веревку и отпрыгнули в сторону. Поднимаемую балку перекосило, она свесилась с веревочного блока, а затем тяжело рухнула обратно на землю под ругательства всех причастных. Я же, под шумок, смылся через вход в парк.
Настроение тут же повысилось с отметки: «жизнь дерьмо, оставьте меня, наконец, в покое» до: «неплохая прогулка». Действительно, что мне еще надо? Солнце светит, вид вокруг радует глаз, цветы и деревья благоухают, а я еще и развлекся за чужой счет. Дважды, если считать избиение тех индюков на детской площадке.
Так как в парке моя персона оказалась впервые, то коллективным решением тараканов в голове решено было немного побродить по местности. Раз уж выдалась такая оказия, грех ей не воспользоваться. Что я и сделал. Походил по тенистым аллеям, понадкусывал сахарную вату у зазевавшегося ребенка в очереди, угостил белку орехами, вымоченными в пиве.
Последнее получилось случайно: просто какой-то дегенерат не донес до мусорки остатки своего пойла. Пришлось пустить их на благое дело. Пушистые крысы оказались не против: сначала стремались, зато потом облепили меня как мухи и еще минуту бегали по одежде, пока не поняли, что аттракцион невиданной щедрости подошел к концу.
Вообще, в парке оказалось интересно: в главном храме с непроизносимым названием подергал в колокольчик для молитвы, положил в ящик для подношений самую крупную денежную купюру из билета банка приколов, купил на всякий случай амулеты от нечисти. В отличие от моего мира, подобные залепухи должны быть вполне себе действенными. Так что повешу их на окна и двери против всяких гробов на колесиках.
Дошел я и до какого-то мелкого храма с кучей каменных фонарей. Выглядят красиво, но тяжелые заразы. Просто так отнести к себе не получится. А мне так хотелось разнообразить свою прихожую.
Наконец, я чуть подустал и ноги сами вывели меня к пруду Синобадзу. Эдакое маленькое ламповое озеро, с цветущей по берегам зеленью, розовыми лотосами на поверхности и кучей водоплавающих птиц. А ещенесколькими укромными ложбинками.
В одной такой я и примостился. Какой-то доброхот оставил на траве свою клеенку, на которую я с усталым вздохом припарковал свой зад. Стало совсем хорошо: огромное дерево надо мной давало тень, звучали переливчатые трели местных птиц, а вид игрушечного от своей ухоженности пруда настраивал на медитативный лад.
Эх, все же хорошо иногда выбраться на природу, Совершенно по-стариковски закряхтел я себе под нос, А ведь раньше же любил почитать книгу в парке или покормить уток Что произошло?
Я вдруг вспомнил свои увлечения, долгие прогулки у Чистых или Патриаршего пруда. Куда все ушло? Как я мог забыть? Снова накатила грусть. А потом я вспомнил, почему от них отказался. Семейный быт, чтоб его. Алла-Алла, какой же ты была расчетливой сволочью. Так поломала мне жизнь, что до сих пор круги по воде расходятся. Хотя сам виноват, надо было сразу уходить Ками бы побрал эти токсичные отношения.
Мои мысли внезапно оказались прерваны самым бесцеремонным образом. А именнодетьми. Эти маленькие чудовища выкатились на мой укромный пятачок всей своей галдящей ватагой, да еще имели наглость не заметить главного участника. Бывает. Но мне от этого не легче.
Я говорю, что не надо, Ко-тян
Да заткнись ты уже, Сота, Робкий голос одного малолетки быстро оказался заглушен его более крикливым товарищем, Старый козел Теучи-сенсей никак не хочет ставить мне А или В. Говорит, что даже С для меня слишком жирно. Урод! Грозится, что оставит на второй год. А с этой лапкой у меня будет столько удачи, что я еще и круглым отличником выйду. Лапок много, вам тоже хватит!
Но Снова попытался маленький Сота, но теперь его прервали все остальные.
Я тогда себе перья возьму!
А мне, чур, вторую лапку.
Да фиг тебе, она моя! Теучи-сенсей мне тоже D-шку влепит. А потом мать меня все на все лето гулять запретит! И отец наорет! И брат подзатыльник даст! Хотя он в любом случае даст Дылда озабоченная.
А я
Да подождите вы! Совсем уж громко выкрикнул Ко-тян. Крепкий ребенок лет десяти не стал ждать, пока остальные заткнуться. Видимо имелся опыт. Вместо бесполезных криков он жестом старого павиана из «Короля-льва» вздел над собой зажатую в руках тушку какой-то белой птицы. Гусь, наверное. С моего места породу не разглядеть.
Птица трепыхалась в захвате, конвульсивно дергала лапками, вертела головой на гибкой шее, но выскользнуть из хватки мальчугана не могла. Хотя уж грызануть за пальцы малолетнего охотника ей ничего не мешало. Впрочем, по снежно-белым перьям змеилась, впиваясь в тело, толстая храмовая веревка. Возможно дело именно в ней.
Надо сначала убить его! Сказал малолетний живодер, и орава мальчишек тут же притихла. Видимо, этот момент любители трофеев продумать забыли. Ну еще бы. Что ни говори о детской жестокости, а большинство из них вот так, на фу-фу, оборвать чужую жизнь явно не готовы. Особенно, если росли в городе. Их максимумпривязывать к хвостам бездомных кошаков жестяные банки да ловить жуков-вонючек в банку.
У кого есть нож? Вопрошал, между тем, заводила. Стайка нарушителей тишины снова загалдела, но ничего существенного пацаны не выдали. Ножа, очевидно, не было ни у кого: через какое-то время ребята замолчали. лишь переглядывались с растерянным видом, да косились по сторонам. У парочки самых младших на лице тут же появилась обида и какой-то тяжелый, почти вселенский облом. Ну и рожи!
А потом ватага японских младшеклассников бросилась шуровать по прибрежным зарослям. Без всякого результата. Забавно, что ко мне никто так и не приблизился. Вот и славно. А то прижухнутся и уйдут, а меня их метания только-только начали забавлять.
«М-да. Что вы вообще пытаетесь найти на пустом бережку? Мачете? Топорик для рубки мяса?» Я хохотнул про себя. Все же наблюдать за тупящими людьми одно удовольствие. Особенно с такой экспрессией.
Ну хоть камень найдите! Недовольно крикнул им Ко-тян. Да что не так с этим пацаном? Почему каждая его фраза воспринимается так, словно он орет ее мне в ухо?
Глава 11 (2)
Ты должен делать добро из зла, потому что его больше не из чего делать.
Р. П. Уоррен
Да зачем камень? Давайте просто башку ему свернем и все? Поделился бытовой мудростью еще один мальчишка. Решение верное, но свисающая из носа сопля убивала всю мою зачаточную симпатию. Серьезно, она настолько огромна, что выросла аж до подбородка. С такой экипировкой ребенок до крайности напоминал индюка. И смех и грех. Черт. Теперь эта гадость сама притягивает мой взгляд. Фу таким быть.
Тем временем, остальная банда поддержала новую идею членовредительства одобрительным гулом, а польщенный автор размазал свой богатый внутренний мир по футболке и ладоням. Ну ёперный театр! Зачем я вообще на это смотрю? Потому что весело, лол.
Пацанва, между тем, сгрудилась вокруг белой тушки, а несчастная птица снова забилась у них в руках. Ко-тян деловито придавил животное коленом, поплевал на руки (Ками-сама, зачем?!), взялся за шею, но та постоянно дергалась и изгибалась. Юный орнитолог все никак не мог ухватиться по-ловчее, да еще его друзья вокруг больше мешали. Галдели, толкали под руку, давали идиотские советы и безбожно орали. Один совсем нетерпеливый вообще попытался перехватить шею в обход главного задиры и чуть не вызвал драку. Остальным, правда, такое крысятничество пришлось не по нраву и юного убивца быстро оттащили.
А я А я просто наблюдал за этим представлением. Хотелось бы сказать, что с легким любопытством, но нет. Происходящее резко перестало меня забавлять. Даже наоборот. Что-то скребло, царапало меня изнутри. Не слишком сильно, но все равно неприятно. Подобное чувство у меня возникало не часто. В основном, когда я на пустом месте обидел хорошего, но очень наивного человека, или неосознанно сделал подлость.
Да-да, я не люблю делать подставы или подлянки. По крайней мере, нейтральным людям. Злые шутки это не подлости. Спросите в чем разница? В моих ощущениях. Других критериев мне и не надо. Совестьлучший контроллер, ага.
Вот и сейчасумом я не видел ничего страшного, но вот на сердце было неспокойно. Словно именно я своим бездействием убиваю несчастное животное. Может стоит вмешаться? Хотя бы ради собственного настроения: вряд ли кровь, вопли и дерганье перьев на амулеты улучшат здешнюю атмосферу. Да и оставлять пацанам возможность получить такой отвратительный опыт казалось неправильным.
Последней каплей стал взгляд. Птица заметила то, на что не обратили внимания ее мучители: одинокую фигурку человека неподалеку. И на ее морде вдруг появилась такая тоска пополам с мольбой, что мне стало не по себе. Никогда не замечал такой мимики у птиц. У собак, иногда даже кошексколько угодно, но не у птиц.
Так! Я вскочил с места и быстрым шагом направился к ораве младшеклассников, Что вы творите, жертвы кампании против абортов?! Совсем страх потеряли, побочные продукты маткапитала?! Ты, бритый с тупым лицом. А ну отпустил птицу!
Я надеялся, что командный тон и глазная мутация испугают их достаточно, чтобы не вступать со мной в пререкания. Все же такие ватаги нередко уверены в собственной безнаказанности и могут откровенно послать одинокого прохожего. Однако эффект от моих слов превзошел все ожидания. Видимо, сказалось внезапное появление «из ниоткуда» вкупе с резким криком и непонятными словами.
А-а-а, это ёкай! Хором завопили дети и бросились врассыпную. Быстро, технично и без тени сомнений. Ну надо же. Какая слаженность! Помню, нам для такой пришлось месяц толкать руками асфальт на плацу и петь про «Таманскую дивизию мою» пока тошно не станет.
Он нас проклянет!
Он нас съест!
Мстительный дух!
Вампир!
Дзёрогумо!
Нурарихён! Кричали они, убегая от меня на всех парах. Причем, чем дальше они отбегали от «мстительного духа», тем более легендарные личности вылетали из их маленьких крикливых ртов. К счастью, обозначенный кустами выход из укромного местечка они успели пересечь раньше, чем короновать меня Владыкой Демонов или знаменитым Хозяином Урожая. Только один толстячок не вовремя споткнулся, проехался пузом по зеленой травке и замер как цуцык. А затем, безо всяких переходов, натуральным образом взвыл от страха. К счастью, в ступор он не впал. Наоборотвполне себе целеустремленно полз к спасительным зарослям. Молодец! Хватать его за шкирку и вышвыривать силком стало бы перебором.
Я говорил, что не надо убивать журавля Всхлипывал неповоротливый Сота, самый медлительный из них. Он выглядел так комично в своей детской гиперэмоциональности, так обреченно бежал на четвереньках, что я все же решил слегка помочь ему. В своей неповторимой манере.
За пару шагов я вдвое сократил расстояние между нами, навис над трясущейся тушкой, а потом рявкнул ему в спину:
Шевели булками, мясо! Я все еще голодный!
Не-е-ет, не ешьте меня! Зарыдал ребенок, но скорости прибавил. Причем втопил даже быстрее своих товарищей до этого. Ждут его лавры профессионального спринтера. А все с моей скромной помощью. Хотя, он может выбрать карьеру хулигана, если догадается взять палку и укрепить дружбу в их тесной компании. Для профилактики, чтобы не кидали его в следующий раз.
Наконец, даже пухлый Сота благополучно пробежал пятьдесят метров и нырнул в кусты, а я перевел взгляд на связанную птицу. Та лежала совершенно неподвижно. Лишь белая грудь вздымалась и опускалась в такт учащенному дыханию. Слишком лихорадочно, как будто бедный журавль только что пробежал стометровку вместе со своими мучителями.
Я подошел ближе, сел на корточки и склонился над спасенной жертвой. Выглядела она обычно. Как водоплавающая птица. Я не силен в орнитологии. Чего только привязались? Не вижу в этом журавле ничего такого: длинные ноги-ходули, вытянутый клюв, белоснежное оперение. Ну птица. Ну красивая, да. Особенно учитывая тот факт, что в японии водятся совсем другие виды: с черной шеей и хвостом. Этот поприятнее выглядит, согласен. Хоть и непонятно, откуда он такой пафосный тут взялся. Специально вывели, что ли? Да пофиг, на самом деле. Те же утки-мандаринки покрасивее будут. Впрочем, дело вкуса.
А вот странная, больше похожая на канат веревка поперек всего его телауже результат вмешательства стада малолетних баранов, а не тысячелетий эволюции. Причем перевязали птицу максимально гадостно: с кучей узлов и повторяющейся обмоткой. Как бы у спасенного мной журавля не пошло отмирание тканей или заражение крови от кровавых мозолей.
Я вздохнул и принялся распутывать узлы. Сначала осторожничал, боялся удара когтистой лапой или клювом, но птица лежала неподвижно. Будто знала, что я ее спасаю. М-да. Видимо, за сто пятьдесят лет существования парка здешние обитатели совсем одомашнились. Ну, или здесь какая-то чертовщина. Не то чтобы мне сильно интересно: не мешаети ладно.
Я тяжело перевалился на затекших ногах, раздраженно дернул на себя веревку, но клятый узел и не думал развязываться. Нет, здесь только резать. Я встал, размялся, подергал ногами, похлопал себя по карманам в поисках чего-то острого, но нашел только ключи. Негусто.
Дежавю, однако, Хмыкнул я вполголоса, вспомнив аналогичные метания своры детей несколькими минутами ранее, И я, как назло, свой канцелярский ножик не взял. Вот хотел же! Да что уж теперь, задним умом все мы крепки.
Придется пойти на поиски ножа или чего-то подобного, благо вовремя вспомнил про мелкий канцелярский магазинчик у входа. Я уже отвернулся, чтобы сбегать за ножом, но журавль рядом со мной тихо, но очень жалобно курлыкнул. Словно просил остаться. Я проигнорировал, однако птица снова подала голос. Да еще так отчаянно, как будто я тоже решил оттяпать от него пару сувениров.
«Правильно говорила та полоумная бабка с четвертого этажа: кто везет, на том и едут. Щас пойду у птицы на поводу, а через час эта наглая скотина пропишется у меня на хате. Ну нахрен!» Я твердо решил не поддаваться на стоны пернатого манипулятора, но в итоге лишь начал бессмысленно топтаться на месте. Ни Богу свечка, ни черту кочерга. Дерьмо! Быть слишком добрым всегда накладно.
В итоге, уйти от него я не смог. Все же дети могли вернуться или другой, более бессовестный посетитель. И нет, это совсем не значит, что я сдался под напором жалостливых звуков из-под клюва бесстыдной птицы.
Эх, когда я успел стать таким сентиментальным? Или, скорее, порывистым. Нет, тогда уже туповатым, если вспомнить сегодняшний день. Щас развяжу эту птицу, потом пойду спасать котят с деревьев, от высоких чуйств сменю пол, подамся в пионерки, затем стану всем ребятам примеркой, Подобными разговорами я развлекал себя, пока медленно распутывал понаверченные проклятыми спиногрызами силки.
Вот ведь сволочи! Накрутили своими корявками, взрослый (почти взрослый) человек распутать не может. Могли ведь просто связать птицу своими шнурками! Или кабелем от телефона, или просто сломать ей ноги. Но нет, обязательно надо красть откуда-то храмовую веревку, а затем пеленать ей несчастное животное как мумию. Где только достали такой реквизит? Похожая вервь, только чуть толще, попалась мне в Канъэйдзи Киёмидзу, когда я бил в колокольчик.
Долго ли, коротко ли, но я сумел распутать пернатого пленника. Убрал, на всякий случай, руки с перьев, сделал шаг назад, однако журавль нападать не стал. Лишь тоненько стонал, да пытался подняться на лапы. Еще одна странность в копилку.
Я вздохнул, с раздражением глядя на мучения птицы. Нет, все же ему крепко досталось: веревка пережала сосуды на ногах, повредила крыло, стерла кое-где кожу с боков. Причем так сильно, что то тут, то там под взъерошенными перьями сочилась кровь.
Пришлось вмешаться еще раз. Я осторожно взял птицу на руки, осмотрел ее везде. Выводы оказались неутешительными: ей досталось, и досталось крепко. Если отпустить пернатого в свободное плаванье, то его могут сожрать собаки или отгонять от еды другие утки или гуси. Вот засада!