На дне лежало несколько открыток, немного мятых и поблекших. Каждую он помнил чётко, словно достал их из почтового ящика только вчера. Открытки-неудачницы. Самая первая, полученная в пятнадцать лет, тоже была здесь. Он тогда вообще не понял, что от него требуется, просто из любопытства пошёл по адресу, указанному в строке отправителя.
До поступления в институт он жил у бабушки за городом, успешно покорял сердца одноклассниц и увлекался всем на свете, гордо нёс звание старосты класса и купался в привилегиях «первого парня на деревне». Любопытство, позёрство и неуёмная энергия определяли девяносто процентов его поступков.
Адрес привёл его в дом, где случилось горе. Хозяева готовились к похоронам. От Максима требовалось загадочное действие: «помешать соседу семьи облить ворота трупной водой». Звучало как строчка из ужастика, но, благодаря бабушке, Максим не удивлялся причудам человеческой фантазии и к суевериям относился с должным почтением. Плевать через левое плечо отучился только в третьем классе, а перекрещивать рассыпанную сольв пятом. Однажды в школьной столовой, уже выпускником, он забылся и по привычке осенил крестом белую кучку. Дружный хохот не заставил себя долго ждать. Максим догадался перевести оплошность в шутку: перекрестил всех, кто находился рядом, и пожелал выйти из столовой живыми. Благо краснеть не умел, и одноклассники легко поверили в его лицедейство.
В первый раз он не помешал, просто проследил за соседом и убедился, что тот сделал именно то, что было написано на чудной открытке. Тайный отправитель не ошибся и точно предсказал будущее. К чему в итоге привело его невмешательство, куда повернула судьба, Максим так и не узнал. После похорон эта семья недолго прожила в Краснодаре, почти сразу они продали дом и уехали.
Получив следующую открытку, Максим уже не колебался, вмешался и сделал всё, как нужно. Первая удачная запомнилась лучше всех. Кажется, тогда он всерьёз задумался о том, чтобы стать кондитером.
Чуть позже обратил внимание на странные ощущения, предшествующие пополнению почтового ящика. Поначалу приписывал это подростковым гормональным качелям. Разговаривать с бабушкой о причудах своего взрослеющего тела стеснялся, мама чаще отсутствовала и явно не годилась на роль внимательной слушательницы. Отца он никогда не знал. Фамилию носил по маме, а отчество ему «подарил» режиссер любимого бабушкиного фильма «Бриллиантовая рука». Пришлось Максиму получать половое воспитание посредством популярной тогда у молодёжи газеты «СПИД-Инфо».
Свою «почтовую избранность» он принял как должноелегко и с удовольствием. Ни с кем не делился персональной тайной, с упоением наслаждался возможностью влиять на будущее. Увлечённость всем подряд и умение нравиться людям ему здорово помогали. Он не чувствовал себя актёром, это было бы слишком мелко. Считал себя избранным и наслаждался каждой открыткой. Не всегда от него требовалось вмешательство. Иногда, наоборот, полное бездействие, и при этом нужно было проследить, чтобы никто и ничто не вмешалось в ход событий. Такие задания были скучными, но, к счастью, выпадали нечасто. А тех, с которыми он не справился, было ещё меньше.
Открытку с перекрёстком Максим отправил к неудачницам. Уже закрыл крышку, но потом передумал и переложил в коробку из-под торта. Всё-таки своё задание он выполнил. Авария не его вина и не следствие ошибки или промедления. Он сделал всё правильно, просто кто знает, какие планы у судьбы?
Это объяснение не слишком помогло успокоиться, перед глазами всё ещё стояла жуткая картина: реанимационная машина, искорёженная иномарка, отвратительный густой запах крови и бензина. В ушах фантомной какофонией звучал скрип тормозов, крики, скрежет вминаемого металла и самый жуткий звукглухой, немного влажный удар о забор.
Максим убрал коробки на шкаф и, накинув кофту, вышел из квартиры. Он долго бродил по городу, разглядывая почтовые ящики, дважды зашёл в почтовое отделение, понаблюдал за работой операторов связи и людьми в очереди. На него не обращали внимания, при удивительно заметной внешности он умудрился превратиться в невидимку.
Когда город окутали сумерки, ноги сами понесли Максима в кондитерскую. Кроме Юзефовны и уборщицы, в зале никого не оказалось.
Валерия выразила удивление вскинутыми вверх бровями.
А мы чуть не закрылись.
Максим обошёл прилавок, включил кофемашину.
Я вас не буду задерживать. У меня есть ключи.
Валерия бросила короткий взгляд на женщину, старательно полирующую столешницу у окна, приблизилась к Максиму и склонилась над прилавком.
Дина звонила. Тебя искала.
Максим на секунду задумался.
Я ей сказал, что буду в кондитерской, он перехватил многозначительный взгляд Валерии, не нужно на меня так смотреть. Всё тривиально и скучно. Я бродил по городу, а телефон разрядился.
А я и не осуждаю. Не моё дело, но Дине я сказала, что ты весь день был тут, просто вышел на время. Хотя я бы на её месте гораздо больше переживала, если бы так оно и было.
Валерия?
Что Валерия? Я так понимаю, Дина Наташу не видела.
Максим дождался, когда стаканчик наполнится кофе, и поставил на стикере, прилепленном к боковой стенке кофемашины, очередную галочку.
Можешь мне не верить, но я влюблён. Дина другая, на таких, как она, женятся.
Ого, веско кивнула Валерия. Ну, тогда я за тебя рада. Так ты за кофе пришёл?
Максим сделал глоток, перевёл взгляд на окно. Пока он бродил по городу, вечер сменился ночью. Плотной, южной, расцвеченной пятнами светящейся рекламы.
Мне нужно просто побыть тут.
Что-то случилось?
Проницательная Валерия давно заметила, что любые кулинарные манипуляции успокаивают Максима. До появления в его жизни Дины он частенько переживал бурные ссоры и расставания с девушками именно в кондитерской, зарывшись в муку и цукаты.
Максим не ответил, хотя перед его глазами снова пронеслась страшная авария, а волосы на затылке и руках встали дыбом.
Ничего. Сделаю блюдо дня на завтра. Можешь идти, я закрою все двери и даже наведу за собой порядок.
Не дожидаясь ответа, он достал из ящика стола свою тетрадь с рецептами и открыл на нужной странице.
Когда замешивал тесто для кексов, ему удалось немного отвлечься. Но, готовя в сотейнике заварной крем, мыслями снова вернулся к катастрофе. Густая податливая масса напомнила, как легко, будто пластилиновую, смяло иномарку. В одно мгновенье оборвались жизни нескольких человек. Ни водитель, ни пешеходы, оказавшиеся на пути автомобиля, никак не ожидали, что сегодня в последний раз встретили утро.
Размышления как-то незаметно вывернули к Зое.
Их не связывали отношения, он вообще о ней не вспоминал. Хотя нет, пару раз всё-таки случалось, но без печали или обречённости. Было и было. Весело и сумасбродно.
Шесть лет назад в июне бабушку положили в больницу с воспалением лёгких. Он взял отпуск на две недели и вернулся в Краснодар помочь с домом и проследить, чтобы бабуля не сбежала из больницы, как только почувствует себя лучше. Так и произошло, она запланировала побег, едва спала температура. Вооружившись авторитетом врача и подкупив медсестёр шоколадками, Максим удерживал бабушку в палате, пока не закончился курс антибиотиков.
Почти перед отъездом он обнаружил в старом почтовом ящике открытку. Это стало неожиданностью, корреспонденция давно уже приходила на его адрес в Иваново, а в те дни, когда он гостил у бабули, обходилось без вмешательств в чужие судьбы.
Задание не касалось Зои напрямую, под угрозой оказалось будущее незнакомого парня, в тот вечер ему нельзя было влюбиться. Максим мог сыграть роль случайного болтуна и поведать о постыдных болезнях Зои или наплести о её несуществующем муже и детях. Но по опыту знал, если в деле замешана женщина, лучше всего действовать именно через неё. Максим отвлёк Зою, заставив увлечься собой.
Это был просто приятный вечер, приятная ночь, без намёка на продолжение. Они не обменялись телефонами, не строили планов на будущее, назвали друг другу только имена. А потом расстались, довольные ни к чему не обязывающим знакомством. Он уехал в Иваново, где жил и работал после института, а куда делась Зоя, не знал и не планировал её искать.
В Краснодар вернулся три года назад, когда бабушке понадобилась помощь. С каждым годом справляться с огородом и хозяйством ей становилось всё сложнее. Максим продал квартиру в «городе невест», купил тогда ещё коробку в новостройке. Перевёз и свой кондитерский бизнес, открыл пекарню.
Уже год он регулярно приезжал к бабушке почти на каждые выходные. Уговаривал сократить поголовье на птичьем дворе и не гнуть спину на картофельных грядках. Но та оставалась непреклонна, не привыкла бездельничать и обожала домашний куриный бульон. Пришлось пойти на компромисс. Она согласилась ополовинить огород и отказаться от посадки кукурузы.
Таймер на печке звонко тренькнул, оповестив о готовности кексов. Увлекшись воспоминаниями, Максим и не заметил, как испёк две партии. Крем охладился, можно было приступать к завершающему этапу. А потом он всё-таки позвонит Дине. Мало ли что она себе успела придумать, хотя маниакальной ревности Максим за ней не замечал. И это тоже относил к бесспорным плюсам. Дина доверяла ему и не выносила мозг. Знала себе цену.
Посыпая кексы хрустящими орехами, Максим решил, что пора познакомить Дину с бабушкой. Завтра же позвонит старушке и огорошит приятной новостью. Она больше всех желала окольцевать единственного внука. Настало время двигаться дальше. Неизвестно ещё, какое будущее ему уготовано. Любой день может оказаться последним. Именно сегодня Максим осознал это со всей пугающей ясностью.
Фрагмент из записной книжки Максима «Путь к сердцу женщины». Творожные кексы с заварным кремом.
Взбейте сливочное масло с сахаром, затем по одному введите желтки. Белки не выбрасывайте сразу, соберите в миску и храните в холодильнике, пока не засохнут или не протухнут. Тогда можно выбрасывать без сожаления.
Масса должна получиться пористой и воздушной. Добавьте измельченный творог (лучше жирный, так вкуснее, а после кексов всё равно придётся идти в тренажёрку), потом просеянную муку. Выпекайте в предварительно разогретой духовке, при 180-190 ºС 30-35 минут.
Пока кексы пекутся, приготовьте заварной крем. В сотейнике соедините желтки, муку, сахар, ваниль. Разотрите венчиком в однородную смесь. Добавьте немного молока (такого же жирного, как и творог, гулять так гулять) и размешайте до однородного состояния. Поставьте на небольшой огонь и влейте оставшееся молоко. Варите, непрерывно помешивая до загустения. В горячий крем добавьте сливочное масло и тщательно перемешайте. Часть крема можно съесть, пока никто не видит.
Наполните кексы остывшим кремом, освободив предварительно середину (серединки тоже можно слопать). Украсьте кремом сверху и посыпьте мелкорублеными грецкими орехами, предварительно просушенными на сковороде.
Нежные, ароматные, тающие на языке кексы с хрустящими орехами готовы. Подавать как угодно, это самые вкусные кексы на свете, съедаются до прикосновения с тарелкой.
4 Глава. Открытка «Торт»
Перспектива знакомства с бабушкой вызвала в Дине полярные чувства, и скрыть их она не смогла. Радость и страх. Максим всегда умел тонко чувствовать эмоции и легко считывал их с лиц даже незнакомых людей, а Дина была настолько безыскусной, что её он читал не просто как книгу, а как комиксы с намеренно утрированными изображениями охов и ахов.
Он притянул Дину вплотную, зарылся носом в её короткие волосы и попытался успокоить.
Малыш, баб Маша у меня добрейшей души человек. С ней легко найти общий язык, а тебя она ждёт как пришествия Иисуса Христа и любит уже заранее.
Дина неуверенно хмыкнула и повела плечом.
Макс, умеешь же ты преувеличивать, она доверчиво прижалась щекой к его груди. Я волнуюсь. Меня никогда ещё с родными не знакомили.
Меня тоже, кстати, намекнул Максим. Бабушка у меня простая, ей легко понравиться. Правда, она, как бы это помягче сказать, верит во всякую чертовщину и приметы. Это даже плюс: по гороскопу ты мне идеально подходишь, она уже проверила.
Дину это точно не успокоило.
А мама твоя приедет?
Максим вымученно улыбнулся.
Нет. Мы только по телефону общаемся, а теперь ещё и по скайпу.
Дина хотела сказать, что это очень странно и как-то ненормально, но промолчала. Максим явно дал понять, что тема ему неприятна, и не захотел обсуждать свои отношения с мамой.
Ещё час Дина потратила на макияж и ревизию гардероба. Никак не могла подобрать подходящее платье, достаточно скромное и при этом элегантное, может, даже немножко ветреное, подчёркивающее её юность. Иногда рядом с Максимом она ощущала себя великовозрастной дамой, хоть и была младше его на одиннадцать лет, что стало для неё шокирующим открытием. Она не задумывалась о его возрасте, надеялась, что Максиму около тридцати, очень уж у него хобби несерьёзные, к тому же машине он часто предпочитал велосипед. Слишком много в нём было непосредственности и дурашливости, несвойственной его ровесникам.
Не так Дина представляла себе тридцатипятилетних мужчин. Уже узнав возраст, она стала присматриваться к Максиму внимательнее, заметила редкие седые волоски в тёмной шевелюре и лучи смеющихся морщинок вокруг глаз.
Максим не был инфантильным и поверхностным, но подчас казался слишком уж увлекающимся и лёгким на подъём. Когда звонили друзья, а их у Максима было множество во всех сферах, и предлагали очередную поездку среди ночи или незапланированное приключение, он, не раздумывая, соглашался на любую авантюру. Легко давал взаймы, одалживал автомобиль или пускал к себе в квартиру дальних родственников. То, что восхищало в нём как в человеке, совершенно не годилось для семейной жизни. Дина начала задумываться о том, что, если их ждёт совместное будущее, стоит подкорректировать некоторые привычки Максима, иначе «долго и счастливо» не состоится.
Прежде чем отправиться в гости, они заехали в магазин, где Максим накупил всякой всячины вроде порошка, гречки и туалетной бумаги. Он никогда не обсуждал с бабушкой денежные вопросы, и так прекрасно зная, что пенсии ни на что не хватает. Молча закупался, запомнив в предыдущее посещение, что закончилось или на грани этого.
Краснодар оборвался неожиданно, только минуту назад небо подпирали высотки, а теперь вокруг расстилались домики в классическом сельском стиле, хотя на заднем плане виднелись всё те же многоэтажки. Слева строилась новая деревня из одинаковых тёмно-коричневых финских домиков. Из деревенского в ней было только название. Этакий кусочек Европы, телепортированный под Краснодар.
Раньше посёлок, в котором вырос Максим, словно пуповиной, соединялся с городом трассой, его окружали поля и виноградники. Теперь же молодёжь разъехалась, а старики убывали естественным путём. Такими темпами скоро от посёлка не останется и следа, его поглотит стремительно расползающийся город или сожрёт европейская деревня.
Бабушка встречала их, сидя на скамейке у ворот и поглаживая разомлевшую на коленях кошку. Улыбалась загадочно, глядела пытливо и пристально, пытаясь рассмотреть пассажирку сквозь стекло.
Припарковав машину у забора, Максим выбрался из салона и подал Дине руку. От волнения её пальцы слегка подрагивали.
Привет, ба, он слегка подтолкнул девушку вперёд и обнял сзади. Это моя Дина.
Котя весь день намывалась, гостей ждала. Вот и приехали, голубчики.
Из калитки показалась седая морда старой собаки, для порядка она чуть оскалилась и пару раз тявкнула.
Дина от неожиданности вздрогнула, оглянулась.
Она не привязана, укусит ещё.
Максим топнул ногой.
Тяпа, не щерься, свои. Кусать ей уже нечем. Древняя она. Димон, кстати, её внук.
Кошка спрыгнула с тёплого насеста и, игриво обхватываясь хвостом, принялась тереться о ноги Максима. Дина с удивлением отметила, что даже кошачьи самки обожают его, да и собаки охотно слушаются. Под его обаяние безропотно и с наслаждением попадали все существа женского пола.
Максим помог бабушке подняться, подал палку. Старушка нехотя взяла ненавистную клюку, напоминающую о её немощи, и повернулась к Дине.
Меня кличут Мария Павловна, можно баб Маша.
Дина кивнула и смущённо улыбнулась.
Очень приятно познакомиться.
Проходьте, я стол пид яблонями накрыла.
Подворье оказалось небольшим, но уютным, ухоженным старательной хозяйкой. Стволы деревьев радовали глаз свежей побелкой. На прошлых выходных Максим как раз этим и занимался.
Стараясь не выглядеть слишком уж удивлённой, Дина бегло осмотрела двор. Под ажурными окнами низенького домика в рядок вытянулись алые тюльпаны, большую часть территории занимала сочная трава и старенькие скрюченные яблони, цветущие пышно и самозабвенно, будто в последний раз. Над входной дверью висела подкова, стену подпирал веник, перевёрнутый прутьями вверх. На крыльце стоял глиняный пустой кувшин, рядом с ним лежал букетик повядших анютиных глазок.