Меня зовут Ирина, я хореограф. Смотрела, как вы с подружкой прыгали на стойках. У тебя неплохо получается.
Спасибо, скромно ответила я.
Как твоё имя?
Диана.
Коктейль будешь, Диана?
Нет.
Хочешь попробовать себя в роли танцовщицы?
Хочу, но мне не разрешат, мне ещё нет восемнадцати.
Это не беда, улыбнулась женщина и обратила внимание на моё обручальное кольцо. Взаправду замужем?
Да.
Детей ещё нет?
Нет, снова коротко ответила я.
На всякий случай спроси у мужа или у родителей, я готова предложить тебе работу: вторник, пятница, иногда суббота или воскресенье.
Хорошо, я спрошу.
Что касается зарплаты, она неплохая, прожить можно. Ты наверняка студентка. Из тебя может вырасти неплохая танцовщица. В этом нет ничего постыдного, на случай излишне разгоряченных зрителей в зале всегда есть охрана, так что тут всё чисто и невинно. Вот моя визитка, буду ждать твоего звонка.
Спасибо, Ирина, до свидания!
Предложение слегка смутило меня, зато потом всё это показалось мне прекрасной идеей: возможность совмещать мои любимые танцы и заработок, ни от кого не зависеть, не брать от них деньги Но что-то мне подсказывало, что моё желание работать в клубе никто не одобрит. Как же уговорить Дилана?
По дороге домой Анка выспросила у меня все подробности предложения о работе и завыла от зависти. Она не понимала, почему я не согласилась сразу.
Волчонок, а ты работай тайно, у тебя всё равно никогда никого не бывает дома! Ну почему ты такая правильная?!
Потому что моя настоящая тайная жизнь скрыта ото всех! Я страшный-страшный волк! Р-р-р Ха-ха-ха! отшутилась я.
Да ну тебя, обиделась подруга.
Утром с большим трудом удалось встать. Похоже, я вчера перегуляла, раздражение пробегало дрожью по всему телу, мышцы ныли.
Странно, мне снова приснился сон, будто бы я иду по тёмным улицам и ко мне пристают пьяные мужики, они всё ближе ко мне, их грязные руки лапают меня, я вижу высунутые языки и расстёгнутые ширинки и понимаю, что убью их всех. Хруст костей, вылетающие от ударов зубы, мой смех я с удовлетворением смотрела на убитых и изуродованных негодяев.
«Почему я так радовалась кровавому зрелищу? Что в этом может быть привлекательного? Или во мне просыпается какой-то монстр, второе я? Должен же волчий ген как-то себя проявлять?»возникали в моей голове вопросы. Мне не терпелось задать их Дилану, если он, конечно, соизволит уделить частичку своего драгоценного времени. Когда я просила его побыть дома хотя бы в выходные, он извинялся и говорил, что не может, взамен снова предлагал мне пройтись по магазинам и купить себе что-нибудь приятное. У меня было чувство, что меня бросили и пытаются откупиться деньгами, чтобы не обижалась.
Кто знает, может, у него была своя тайная жизнь, которую он скрывал от меня? Я мучилась догадками и жалела, что так быстро позволила себе сблизиться с ним. Конечно, уже поздно было идти на попятную, но мне хотелось проучить Дилана, и я уже начала догадываться, как.
Сны только усугубляли моё эмоциональное состояние, я отвлекала себя от них как могла: ходила на всевозможные сборища, флиртовала с парнями и потакала своим мелким прихотям. Я старалась ложиться спать в состоянии крайней усталости, без лишних мыслей в голове, пресыщенная событиями прошедшего дня. Кровавые ночные побоища только участились.
«В конце концов, это сны и не более того, внушала себе я. Не стоит обращать на всё это внимания и, может, со временем они исчезнут».
Остаток недели я жила с ощущением, что где-то ошиблась или упустила нечто важное. Звонил Дилан, сказал, что приедет в следующий вторник. Однако ни о чём важном и личном мы не говорили. Конечно, он уже не казался мне роботом или камнем, но его эмоциональных проявлений мне по-прежнему не хватало, хотелось растормошить его, чтобы он хоть сколько-нибудь сильно реагировал на меня. Если сказать проще: меня бесило спокойствие и отстранённость Дилана.
В пятницу я уехала домой, в деревню. Куда-то делась та атмосфера, что царила раньше в нашей маленькой семье. В доме словно пахло унынием, пустотой, хотя родные обрадовались мне и даже накрыли стол. Я поймала себя на мысли, что больше не стремлюсь вернуться жить в этот дом, дорога окончательно увела меня оттуда.
За вечер мы ни разу не смеялись, не делились историями, произошедшими за неделю. На мои вопросы отвечали коротко, сдержанно. Мне хотелось рассказать о приглашении на работу, но всё никак не было подходящего момента.
Я позвала маму со Светой приехать погостить на следующие выходные к себе, но они сослались на вечные дела и отказались. Как будто я больше не часть их семьи и они постепенно, чтоб не ранить меня, отдаляются. На такие перемены я не давала своего согласия. В моей голове всё бунтовало и, наконец, вырвалось наружу. Меня выслушали, а затем упрекнули в том, что я счастливая и беззаботная и мало что понимаю в этой жизни.
Впервые я уехала, так и не помирившись с мамой и сестрой. Появилось такое чувство, что моё лимитированное счастье перекочевало из одной области жизни в другую.
Оставалась надежда, что разговор с Диланом успокоит меня, поэтому вторника я ждала с нетерпением и после занятий в тот день сразу побежала домой.
Никого.
Дилан не сказал, когда приедет, но раз во вторник, значит, во вторник.
Текст к завтрашнему докладу об особенностях нервной системы я так и не начала делать, зато приготовила ужин и сделала уборку. Суетилась допоздна, каждые пять минут глядела на часы.
Я была в ванной, когда услышала, как хлопнула входная дверь. От волнения я чувствовала, как ухает сердце у меня в груди.
Я вышла и заметила сначала дорожную сумку, а только затем силуэт человека в пальто и костюме. Да, это был он.
Привет ты поздно.
Привет, он подошёл и коротко поцеловал в щёку.
Тебе подогреть еду?
Да, я голоден, сказал он усталым голосом.
Стало ясно, что мы в этот раз так и не поговорим. Расстроенная, я подождала, пока он ляжет спать, а потом запрыгнула в постель сама. Так как сон не шёл, я просто лежала с закрытыми глазами и внушала себе, что всё в порядке, что не нужно выливать на Дилана потоки своего негатива и портить наши ещё не устаканившиеся отношения.
Диана? Ты спишь?
Пытаюсь уснуть.
Как дела в университете?
Нормально. Отдыхай, ты устал. Доброй ночи.
Доброй ночи.
Он обнял меня сзади и тут же отключился. Через некоторое время я тоже погрузилась в сон, где я снова была кем-то опасным и смертоносным.
Это был заброшенный пирс, рядом железная дорога. За мной снова гнались какие-то люди, на видкитайцы. Я запрыгнула в вагон, людиза мной. И снова драка, но на этот раз долгая и утомительная, я была близка к истерике, и вдруг ко мне на помощь пришел волк. Я поняла, что тоже могу становиться волком, и перегрызла глотки врагам. Во сне я чувствовала вкус теплой крови. И вот я снова оказалась на пирсе, появились ещё люди и окружили меня. Я первая начала атаковать, устрашающе рычала на врагов. Люди стреляли, а я прикрывалась телом какого-то мертвеца. Мне удалось убить еще несколько человек, но потом меня, как магнитом, притянуло к земле, и я проснулась.
Ты пиналась и рычала во сне.
Страшный сон. Мне постоянно снится, что я кого-то убиваю. Такого раньше никогда не было.
Это из-за пробудившегося волчьего гена. Такое бывает. Засыпай, поговорим утром, он поцеловал меня в плечо и перевернулся на другой бок.
Следующего сна я не запомнила. Похоже, он длился совсем недолго. Разбудил меня снова Дилан. Ему хотелось моей нежности, он отдохнул и теперь вёл себя, как безумный влюблённый. Наконец-то ожил.
В этот день я пропустила учёбу.
За завтраком-обедом мы говорили о событиях последних двух недель и о моих снах. Оказалось, что подобные кошмары снятся всем носителям волчьего гена, когда в крови повышается концентрация гормонов. Это знак того, что телу нужно перевоплотиться. В этом, большом, мире полное перевоплощение невозможно, но при гормональном всплеске человек впадает в пограничное состояние и часто не способен контролировать себя, особенно если это одно из первых превращений. То есть с каждым днём я становлюсь опасней, мне нельзя злиться, любое раздражение способно пробудить во мне монстра.
Дилан сказал также, что для меня это странно, потому что я новичок. Необходимости перевоплотиться у меня пока быть не должно. Скорей всего, это были ложные признаки. Сейчас конец февраля и до июля беспокоиться не о чем. Сам он обычно охотился примерно раз в месяц (чаще это физиологически невозможно), а в связи с нынешними обстоятельствамираз в два месяца, а иногда принимал блокирующие таблетки. Выпускать меня на охоту в Верхнем Волчке было нельзя: всюду ловушки; а в таблетках пока не было острой необходимости, тем более, выработка гормонов в моём организме ещё не успела стабилизироваться. Единственный выходзаконсервироваться, приостановить выброс гормонов в кровь, пока война с охотниками не закончится или хотя бы не стихнет. Дилан посоветовал мне погрузиться в учёбу, как можно меньше думать о волках и всё свободное время проводить дома.
Он снова собирался в командировку, на этот раз в Москву, и тоже на пару недель.
Возможности поговорить о моих планах работать танцовщицей так и не представилось, в любом случае я услышала бы резкий отказ и обвинения в собственной безответственности. Я снова чувствовала себя брошенной.
«Как ты можешь куда-то ехать, когда я так нуждаюсь в тебе?»мысленно начала паниковать я.
Разумеется, эмоции тут же отразились на моём лице, Дилан это заметил:
В чём дело, Диана?
Ты же только вчера приехал
Это моя работа, привыкай, коротко ответил он.
Вопреки его советам не нервничать, я вспылила:
Что, прямо сегодня летишь?
Завтра утром я должен быть на встрече.
Чёрт! Тебя не бывает дома, ты вечно уставший! Может, у тебя там параллельная жизнь или другая семья? Зачем вообще весь этот бред? Зачем держать меня здесь, как в клетке?
Давай поосторожней со словами. Не ты ли мечтала всё своё время посвящать учёбе? Какие ещё глупости взбредут в твою голову? Перестань себя накручивать! Чем ты недовольна?
Ничем. Лучше бы ты вообще не появлялся, на самом же деле мне хотелось, чтобы меня обожали, а не оставляли в одиночестве.
Ты просто невыносима! повысил голос он. Хочешь, чтобы с тобой по-другому обращались, да?
Не кричи на меня! огрызнулась я. Конечно, ты сам привязал меня к себе, а потом оставляешь здесь одну! Отлично придумал! Я безумно счастлива! Класс!
Можешь истерить, сколько влезет. Тебе придётся смириться с моим образом жизни, со злостью сказал он.
Я пустила слезу от обиды.
Давай обсудим этот вопрос спокойно, немного остыл он. Я же не лезу в твои учебные дела. У меня есть работа, и эта работа меня устраивает, я занимаюсь своим делом. Тебе же предоставлена возможность учиться, ты вполне обеспечена, никто тебя не притесняет.
Ты повторяешься. Я всё это уже слышала.
Тогда в чём дело?
Не хочу больше ничего говорить. Можешь ехать, куда собирался.
Диана? Давай будем вести себя, как взрослые люди. Если я не знаю, что тебя так расстроило, то как я смогу тебе помочь?
Я отвернулась. Дилан привлёк меня к себе:
Иди сюда.
Я только сейчас начала привыкать к тебе, а ты меня бросаешь.
Не говори так. Я в частых разъездах, но это не значит, что мы не будем видеться. Просто сейчас на очереди контракты один за другим. Эй? Я тебя больше не оставлю.
Я сидела молча, уткнувшись в его ключицу. В этот раз мне не удалось добиться своего. И как только я могла так близко подпустить к себе этого человека? Сама себя ненавидела за это.
Дилан пробыл дома сутки и снова уехал. И вроде бы я даже поцеловала его на прощание, но всё равно не могла отделаться от чувства обиды, конфликт так и не был исчерпан. Меня вовсе не привлекало тюремное заточение, тем более что Люда пригласила меня к себе на день рождения в пятницу. Домой в эти выходные я решила не ездить: у меня, кажется, появилась аллергия на тоску.
Недостаток внимания от Дилана отразился на моём поведении: я совершала мелкие безумства одно за другим. Нет, конечно, это не были измены, но я нашла множество других способов обратить всеобщее внимание к своей персоне.
Моя крыша полетела к чертям. За какую-то неделю я коренным образом изменила своё поведение, купила себе пару ярких смелых нарядов (на деньги, которыми меня обеспечивали в ущерб уделяемому вниманию), поработала над мимикой, перестала заплетать волосы, распустила свои буйные кудри. Мне захотелось поменять в этой жизни всё, убежать от себя уязвимой, превратиться в искательницу удовольствий и плотских утех.
Пробелы в учёбе не заставили себя ждать, оценки соответствовали моим стараниям. Я ловила себя на мысли, что хочу веселиться, а не сидеть за учебниками. Моё естество бурлило, тело требовало встряски. Сложно было заставить себя заниматься делами, и всё же я кое-как сумела взять себя в руки, вспомнила, что учёбаэто тоже моя страсть, хоть и порой нудная.
Неделя прошла, как во сне: лекции, читальный зал, дом, постель, ночные кошмары со мной в главной роли. Я снова и снова слышала хруст позвонков и предсмертные крики своих врагов. Бояться навязчивых снов я перестала, поняла, что если никак нельзя избавиться от них, то нужно научиться принимать и по возможности получать кайф.
После долгих сомнений я всё-таки приняла решение позвонить Ирине из клуба и согласиться попробовать себя в роли танцовщицы. На мой звонок она отреагировала так, как будто по-другому и быть не могло. Моим первым рабочим днём поставили ночь с пятницы, шестого марта, на субботу.
Разумеется, день рождения Люды я не могла пропустить, даже приготовила подборку дурацких смешных анекдотов. На празднике было весело всемвсем, кроме меня. Волнение никак не давало мне отвлечься, было страшно, оттого что я приняла решение работать танцовщицей, не посоветовавшись с семьёй. Всё вокруг говорило мне, что я делаю ошибку. Недоброе предчувствие и вовсе испортило настроение, и всё же я была упряма.
Звонил Дилан, я сказала, что не в настроении разговаривать сегодня, соврала, что вышла подышать свежим воздухом около дома.
К десяти часам вечера я пришла в клуб. Мне выдали танцевальный костюм: топ, больше похожий на бюстгальтер, и шортытакие, что обычные трусы прикрывали лучше. Моё лицо разукрасили буквально до неузнаваемости, наклеили накладные ресницы и обмазали блёстками, подобрали латексные сапоги нужного размера, сделали похожей на других девочек. Некомфортно.
Девочки-танцовщицы показывали мне, как они работают, репетировали новые элементы, разминались. По праздникам в клубе устраивались концерты, поэтому мне предстояло разучивать вместе с ними танцы и ходить на дневные репетиции. Мне было несложно копировать их движения, всё получалось. На этот раз Ирина не любезничала со мной, остальные девочки тоже не отличались особой приветливостью, они напоминали мне кукол с высокомерно задранными носами, накладными ресницами и наращенными волосами.
И вот мой первый выход: за ночь нужно было отработать пять выходов по пятнадцать минут; четыре танцевальные группы по два-три человека. Я старалась так, что мышцы начали ныть уже после первой песни, а дыхания едва хватало. Возможно, сказывалось волнение: никогда раньше я не танцевала полуголая перед публикой. Второй выход показался немного менее утомительным, а последний я отработала и вовсе вполсилы.
После душа я зашла к Ирине:
А, Дианочка! Молодец! Стоит, конечно, подучиться, но для начала неплохо.
Спасибо.
Сильно волновалась? Страшно поначалу?
Терпимо, уклончиво ответила я.
Я думаю, наш коллектив готов принять тебя. Разумеется, три дня испытательного срока у нас не оплачиваются, и ты решаешь, нравится тебе у нас или нет. Потом оформляем официально. Ну что? Ты согласна?
Не знаю, мне нужно ещё подумать.
Понимаю. Здесь всё для тебя новое, непривычное, но когда освоишься, полюбишь это дело, щебетала Ирина.
Я отправилась домой, так и не дав ей ответа. Клуб закрывался, люди выходили из зала; некоторых, кто был сильно в подпитии, выводили под руки.
Мои ноги дрожали от усталости, но, так и не дозвонившись до такси, я решила пройтись пешком, до дома всего каких-то двадцать минут.
Едва завернув за угол, я поняла, что за мной увязались какие-то пьяные мужики, четверо или пятеро, совсем как в недавнем сне. Сначала они свистели мне, потом стали кричать что-то типа: «киска», «эй, девушка» и т. п. Я не отзывалась, люди сзади продолжали обзывать меня и материться. Идти оставалось где-то около полкилометра, когда они меня догнали и окружили. Рядом забор детского сада, дорога, жилой дом. Прохожих на улицахникого.