Эрам скрежетал зубами, вспоминая вчерашний разговор с отцом, когда тот обещал ему решить вопрос с проклятой свадьбой.
И теперь этот демонов приём в честь их помолвки!
Он чувствовал себя зверем, угодившим в западню. И, что хуже всего, ничего, решительно ничего не мог поделать, чтобы не подставить под удар Мишель. Темнейшая Лилит! Он ведь даже не знает, что с ней! И от этого демоного сыщика ни слуху, ни духу
Ну конечно, столько хлопот, но это, конечно приятные хлопоты, вещала леди Эвена Рассел. Нинет в последний момент передумала и хочет красное платье! Красное, представляете? В то время, когда в моде коралловый
Марго де Вуд участливо кивала.
Конечно, я подозреваю, что сделала она это не потому что всегда шла против моды и задавала ей тон сама, а потому, что я терпеть не могу этот цвет. Теперь приходится заменять пригласительные, да и всю гамму свадьбы. Эрам, мальчик мой, ты ведь позволишь тебя так называть? К красному платью невесты идеально подойдёт чёрный. Ты же не изменишь своему обыкновению, будешь в чёрном костюме?
Эрам посмотрел на леди Эвену так, словно только увидел. Этот взгляд заставил Марго де Вуд прищуриться и еле слышно зашипеть. Впрочем, шипение оборотня-пантеры мог уловить только чуткий слух высших демонов. Чете Расселов была адресована ослепительная улыбка.
Конечно, дорогая, Эрам слишком хорошо воспитан, чтобы расстроить невесту, особенно в день свадьбы. Правда, милый?
Эрам задумчиво посмотрел на мать. Впрочем почему это он ничего не может поделать со сложившейся ситуацией? Одно его слово и он положит конец этому фарсу!
И пусть отец женится на такой выгодной партии сам.
Осушив залпом стакан неразбавленного бренди, «жених» вычислил в толпе приглашённых инферна и подозвал его жестом. Вместе с репортёром, как стервятники, что учуяли добычу к ним стали проталкиваться ещё несколько его собратьев.
Леди Марго обменялась тревожными взглядами с леди Эвеной. Только Нинет, казалось, не было никакого дела до поведения жениха. Создавалось ощущение, что ей вообще ни до чего нет дела.
Молодой джинн, поверенный отца, опередил инфернов.
Возникнув из толпы неожиданно, как гном из коробочки, он склонился к самому уху Шерлеза де Вуда и что-то проговорил.
Глава корпорации окинул своё семейство и семейство Расселов с деланно-виноватым видом.
Прошу простить меня и моих мальчиков. Срочные новости с рудников. Ещё раз просим нас извинить.
Вам обязательно говорить о делах сейчас? Марго де Вуд надула губы, стараясь скрыть вздох облегчения. Неизвестно, что замыслил Эрам, когда подозвал инфернов. Но вряд ли что-то подобающее наследнику де Вуд.
Обязательно, дорогая, развел руками Шерлез де Вуд. Но обещаю, это не займёт много времени.
Надеюсь, дёрнула точеным плечиком Марго и снова обернулась к Эвене с Нинет.
Удобней всего говорить о делах в моём кабинете, сказал Максимус Рассел. Жестом подозвав одного из лакеев, добавил: Вас проводят.
Трое демонов скрылись в толпе, следуя за лакеем.
И снова возобновились разговоры о свадьбе, о платье, списке гостей, выборе места для торжества
С тобой всё в порядке, милая? с искренней заботой (этим выражением лица она в совершенстве овладела, тренируясь перед зеркалом) спросила Марго Нинет, когда та не ответила на два вопроса подряд, а потом пробормотала что-то невразумительное, и (о, конфуз!) выронила из подрагивающих пальцев бокал с шампанским.
Ах, Нинет только и делает, что витает в облаках! Как нам это знакомо! защебетала Эвена Рассел, подзывая официантов, чтобы устранили осколки и лужу с пола.
Правда, странное поведение Нинет ничуть не объяснялось предсвадебным волнением и рассеянностью.
Тревожные симптомы, о которых предупреждала леди Эвена, начались буквально на днях. И, признаться, в рекордные сроки оставили её почти без сил.
Вчера мать застала её, когда она стягивала штаны с шофёра. Бедняга, казалось, был больше напуган, чем возбуждён. И оказался ещё больше напуган, когда на его счёт поступила внушительная сумма, а леди Эвена слишком уж прозрачно намекнула, что с ним будет, если проговорится кому-то. Кажется, в намёке было что-то про осветительные приборы в интересных местах тела
Нинет мать попыталась привести в чувство несколькими затрещинами. Когда это не помогло, окатила холодной водой. Раньше срабатывало, но не сейчас. С девушкой случился настоящий припадок. С выгибанием дугой тела, пеной изо рта, страшным, нечеловеческим криком, который рвал голосовые связки. Чтобы удержать хрупкую девушку, потребовалась помощь четырёх дюжих слуг (одним из которых был тот самый водитель).
Когда припадок закончился, а доктор, наконец, прибыл, только развёл руками.
Юная леди, была, на его взгляд абсолютно здорова то есть так показывали приборы и результаты анализов. И в то же время было ясно, невооружённым взглядом, что Нинет Рассел очень плоха. Она увядала на глазах, жизнь словно покидала её тело через невидимое отверстие, просачивалась, как песок сквозь пальцы.
Прописав курс укрепляющих витаминов, доктор покинул дом Расселов. Закрыв за ним дверь, леди Эвена вернулась к дочери. Бледной после припадка, с компрессом на горле. Она провалилась в неглубокий беспокойный сон, вместе с дыханием из груди вырывались жалобные хрипы.
Леди Эвена Рассел прекрасно понимала, что доктор тут не поможет. Он даже не понял, что с её девочкой. Один из немногих, кто понял бы, профессор Огюст Цицерон. Но и он, увы, не смог бы ничем помочь.
Когда Нинет пришла в себя, мать сказала ей, что надо как можно быстрее соблазнить инкуба.
На вопрос Нинет «Как?!» заявила, что придётся сделать оглашение о помолвке, а дальше она сама знает, что делать. Нинет затрясло от ужаса: как высшие демоны отнесутся к такому вероломству со стороны предполагаемых родственников, а леди Эвена заявила, что пока Шерлез де Вуд бредит политической карьерой, инкубы будут играть по их правилам.
Поэтому сейчас Нинет решила потратить весь эликсир, что удалось добыть профессору, чтобы соблазнить Эрама. Никогда ещё ей не было так плохо, и мать предупредила, что, если не случится связи с демоном, дальше будет ещё хуже.
Да и всё равно за похищение она заработала столько денег, что скоро этого эликсира будет хоть купайся. Конечно, нужно добыть ещё несколько арахнидов, чтобы наверняка. Икакое счастьеона знает, где и как их добыть.
Под одобрительным взглядом матери и хмурым отца, Нинет отправилась вслед за покинувшими приёмный зал инкубами.
***
Харлея отец отослал сразу, как покинули приёмный зал. Из чего Эрам сделал правильный вывод, что отец намерен говорить с ним. И не нужно быть дельфийским оракулом, чтобы понять, о чём. О треклятом оглашении помолвки, о скорой демоновой свадьбе, на которую он, Эрам не давал согласия! О проклятом месте в сенате и политической карьере отца, которая стоит на кону!
Но Эрам вдоволь наигрался в эти игры. С него хватит.
Оказавшись с отцом наедине, и, дождавшись, пока Шерлез де Вуд расположится в кресле и закурит сигару, Эрам сразу перешёл к делу.
Ты сказал, вопрос с моей женитьбой решён. Я не ребёнок, отец. И не обязан выполнять данное тобой обещание. Что мне помешает прямо сейчас пойти и прекратить этот цирк с выбором платья и разговорами о списках гостей? Свадьбы не будет. И ты лучше меня знаешь, что её не будет.
Шерлез де Вуд дал сыну высказаться. Со скучающим видом выпустил струю дыма к потолку.
И лишь когда Эрам, сдавленно выругавшись, поднялся и двинулся к выходу из кабинета, равнодушно обронил ему в спину.
Ты не сделаешь этого, если у тебя осталась хоть капля здравого смысла.
Он снова затянулся, словно нарочно выдерживая паузу. Затем пробормотал:
И на этого мальчишку я собираюсь оставить империю де Вуд Видно, я сильно, очень сильно прогневил богов.
Но Эрама было таким не пронять.
Мы говорили об этом вчера. Вопрос решён.
Говорили. Ты думаешь, большие дела решаются так просто? На кону место в сенате. В Сенате, проклятье инкубов! Нельзя преподнести всё так, под прицельными зумами инфернов, которые только того и ждут, как заснять какую-то пакость. Да, Расселы перешли дозволенную человечкам черту, потому что считают, что мы играем по их правилам. Пусть считают. Я думаю, тебе не стоит объяснять, что после сегодняшнего мы будем поступать так, как выгодно нам.
Эрам устало опустился в кресло.
Взял предложенную отцом сигару, хотя курить не хотелось.
Сейчас он согласился бы и на лиану мёртвых, если бы это хоть немного помогло унять внутреннюю боль.
Отец, всегда жёсткий и властный, на какой-то миг показался понимающим. Настоящим. Вдруг захотелось рассказать ему всё. О Мишель, о том, что её похитили. О том, что Эрам готов обернуться прямо сейчас и разнести к демонам особняк этих человечков во славу Темнейшей Лилит.
Он даже приоткрыл было рот, но что-то кольнуло под сорочкой, обожгло грудь.
Эрам замешкался, затянулся.
Видя, что сын нехотя принял сложившееся положение вещей, Шерлез де Вуд покинул кабинет.
Уже за дверью он столкнулся с невестой сына. Потянув носом, пригляделся к Нинет получше. В глазах зажглись красные огоньки. Одобрительно кивнув невесте сына, сделал ироничный приглашающий жест на дверь кабинета её отца.
Глава 2
Дверь тихо скрипнула, впуская внутрь Нинет.
Эрам вздрогнул. Никогда он не ощущал такого явного и притягательного аромата её желания, никогда ещё её аура не казалась ему такой красочной.
Нинет замерла на пороге, непривычно молчаливая, потупившаяся.
Эрам ощутил, что помимо воли, в нём начинает нарастать желание.
Она приблизилась. Медленно. Грациозно. С трепетом угодившей в засаду лани.
Замерла посреди кабинета, в приглушённом свете лампы непривычно бледная и непривычно желанная.
Что-то внутри Эрама противилось этому на первый взгляд робкому натиску. И вместе с тем ноздри терзал дурманящий аромат желающей его женщины. Кровь вскипала в венах, внутренний огонь рвался наружу, в висках оглушительно пульсировало. Если бы он не знал Мишель, не думал бы, что способен так желать женщину.
Мысль о рыжей отрезвила, охолонула, словно ледяной душ в жаркий день.
Ненадолго.
Аромат желания усиливался, яркий сочные эмоции казалось, только набирали силу.
Деланно равнодушным тоном он осведомился о её самочувствии, но Нинет как будто не слышала его.
Эрам, прошептала она хриплым от страсти голосом, а потом медленно облизала губы.
Инкуб не верил своим глазам.
Вместо Нинет перед ним стояла Мишель.
Маленькая, хрупкая. Безумно желанная и до невероятного родная. В том самом огненно-красном платье, его подарке.
Она смотрела на него с любовью и привычным, до невозможного огромным желанием в потемневших от страсти глазах.
А потом подняла руки и провела пальцами по плечам.
Платье струящимся потоком скользнуло по хрупкой фигурке, словно омывая ту алым пламенем.
Безупречно белая кожа Волнующие изгибы тела. Высокая полная грудь с бледными ореолами сосков, которые съёжились под его взглядом и дерзкими бутончиками торчат вперёд, моля понежить их языком, прикусить зубами.
Тонкая талия, которую можно обхватить двумя руками, впалый и одновременно мягкий живот
Гладко выбритый треугольник кожи и смуглые пухлые складочки под ним. Бесстыдно приоткрытые, словно дразнят влажным и розовым между ними.
Округлые бёдра и длинные стройные ноги
Мими, вырвалось у Эрама хриплое.
Неужели его девочка здесь, с ним? Неужели всё это привиделось, причудилось? Просто кошмарный, ни на что не похожий сон. Мими здесь, рядом, как всегда смотрит на него с нежностью и теплотой. Готовая принять его, любого. Просто потому, что онэто он.
На миг рыжая замерла, потом проговорила хрипло:
Это я, Эрам.
Что-то в нотках её голоса показалось незнакомым, непривычным, но сейчас Эраму не было до этого никакого дела. Он видел только Мими, чувствовал только Мими, был способен думать только о своей рыжей девочке. Такой желанной и родной. Любимой.
Осторожно перешагнув через лужицу алого шёлка, Мими приблизилась к нему. От обилия излучаемых ею эмоций его привычно чуть пригвоздило к креслу.
Не отводя взгляда, она опустилась перед ним на колени, изящным движением расстегнула брюки.
Его член тут же восстал, вырвавшись на свободу. Мими облизнулась, приближая губы к рубиновой головке, в явном намерении подарить ему ни с чем не сравнимое удовольствие.
Но он хотел её так сильно, что не пожелал того малого, что она предлагала.
Рывоки она сидит у него на коленях, ёрзает влажными складочками по твёрдой и до невероятности чувствительной плоти. Обнажённая. Бесстыже желающая его. Нежная и трепещущая.
Сжав её груди, он застонал в голос, а затем перехватил за талию и заставил откинуться назад. Она замурлыкала от удовольствия, когда горячий рот накрыл сосок, принялся истово ласкать шершавым языком, посасывать, оттягивать, прикусывать.
Так же стремительно её подняли и притянули к себе.
Когда их губы встретились, сдавленный от страсти стон вырвался сразу у обоих.
А потом Эрам вздрогнул, отпрянул, хлопнул себя по груди, словно хотел загасить огонёк. Обожгло.
И в тот же миг наваждение кончилось.
Вместо желанной рыжей Мими на его коленях сидела Нинет. Холёная, ухоженная, с безупречным макияжем и безупречной укладкой. Тяжело дышащая, с огнём неутолённого желания в бесстыжих глазах. Её эмоции влекли, манили насыщали.
И всё же это была Нинет. Не его рыжая девочка.
Еще месяц назад он бы, не задумываясь, оттрахал блондинку так, чтобы ходить не смогла. И тем более играть с ним. Чтобы сама прекратила этот фарс со свадьбой. Верность? Ненасытный демон не имеет ни малейших представлений о верности.
Возможно, он и сейчас не знал, что это.
Зато знал Мишель.
Хорошая попытка, Нинет, сказал он, обещая оборвать на хрен крылья внутреннему демону, если тот не прекратит бесноваться оттого, что насильно отрывают от вкусных эмоций.
Когда Эрам встал, Нинет, не желая отпускать его шею, оказалась рядом. Обнажённая, трепещущая, она смотрела на него так, словно он предал её, растоптал лучшее, что было в её душе. Злому на весь мир и особенно на эту холёную блондинку рядом демону этого было мало.
Свадьбы не будет, Нинет, холодно сказал инкуб, отводя её руки от себя. Я пришёл сегодня, чтобы сказать тебе это.
Не оглядываясь, он покинул кабинет.
Вместе с хлопком двери, Нинет осела на пол, как подкошенная.
Какое-то время она боролась с иссушающей, раздирающей изнутри болью, затем сумела доползти до панели, и, выбрав режим линкофона, дрожащими пальцами вбила позывные.
***
Посейдон был уже во внутреннем дворе.
Когда Нинет на плохо слушающихся ногах вышла через вход для прислуги, от стены отделилась тень.
В последний миг тритон успел подхватить безвольно осевшее тело.
Перехватив поудобнее, он понёс драгоценную ношу в уже не раз облюбованное местечко. Обошёл с тыльной стороны хозяйственные пристройки и зашёл с заднего входа в зимний сад.
В лицо привычно ударила влажность и насыщенные цветочные ароматы. В укромном уголке, под раскидистыми листьями бананового дерева, наконец, опустил Нинет на мягкий тёплый грунт.
Она плакала, когда он высвобождал из штанов член, а увидев его, твёрдый, огромный, такой необходимый, припала губами, вбирая в себя полностью. Она трудилась с такой быстротой и одержимостью, что тритон застонал, сжимая зубы, чтобы не разочаровать любимую быстрой разрядкой.
Рванув её за волосы, отстранил заплаканное лицо с потёкшими следами макияжа. Пристально вглядываясь, спросил, глядя в глаза:
Что с тобой, Нинет?
Её трясло. Лихорадило. То и дело по телу пробегала судорога. В такие моменты лицо корчилось, как от боли, но каким-то чудесным образом не теряло своей привлекательности. Наоборот, будило всё более грязные и развратные желания.
Не знаю, кусая губы в кровь, прохрипела Нинет. Я ничего не знаю. Не знаю. Я лишь хочу Хочу почувствовать себя лучше. Почувствовать себя лучше. Лучше. Хоть ненадолго.
Она стонала и мотала головой, когда он покрывал её тело поцелуями, когда посасывал и покусывал грудь, играл влажным чуть шершавым языком с её сутью. Она выгибалась дугой, запускала пальцы в его волосы и хрипло просила помочь ей. Хотя бы немного. Хоть ненадолго. Ещё. Еще немножко.
Он брал её снова и снова, истово сминал грудь и ягодицы, бил бёдрами. Отвешивал пощёчины, когда она вгрызалась в его плечи, когда раздирала в клочья спину. Переворачивал и входил сзади, во вторые врата. На сухую, не озадачиваясь смазкой, вколачивался в податливое тело под ним так, словно был намерен вбить её в землю.
Липкие от пота тела покрылись кусочками грунта, листьями и сухими травинками.