Вот так, выдохнула с натугой, подтягивая, скользнув невольно взглядом по огромному телу настоящего борца, хорошо, что полумрак скрывал его тонким одеялом из тенейтусклого света хватало разглядеть только его блестевшее от дождя лицо, шею и грудь.
Я коснулась его лба и едва не одёрнула руку, настолько горячий был, это подхлестнуло меня пошевелиться. Найдя на полках нужное снадобье, вскипятила воду и сварила отвар из нужных трав, как это делая Сенра. Кое-чему я всё же научилась у старой знахарки, и то ладно.
Только жить в диком месте без слуг оказалось намного труднеевсё приходилось делать самой. Поставив на стол горячую плошку с отваром, повернула на свет ладони. Сжала губы, разглядывая саднящие счёсанные в кровь кисти. Надо бы смазать раны, позаботиться о себе.
Вернувшись к раненому, присела рядом на лавку, приподняв его голову, буквально ткнула край плошки в его зубы, чтобы разжал челюсти. Кархар начал делать медленные глотки один за другим, морщась и потея прямо на глазах.
Пей всёэто поможет, хотя с такими увечьями это казалось напрасным. Кархар, выпив всё, тяжело откинул голову на постель. Пока этого достаточно. Хорошо. Ну вот я выполнила то, что ты просил, слышишь?
Он, конечно, не слышал, только сглотнул туго, что по горлу прокатился комом кадык, я на всякий случай отстранилась, мало ли что ему в жаре привидится. Найдя нужную мазь и налив в чашу тёплой воды, я, прикрыв найденным в старом сундуке одеялом бёдра кархара, принялась развязывать мокрый, пропитанный кровью лоскут.
Рана была жуткой, побелели от дождя рваные края кожи, хорошо, что кровь уже не сочилась так, но завтра, если он переживёт ночь, ему будет очень скверно.
Оттерев от грязи кожу вокруг увечья, я осторожно смазала самые края, конечно, её нужно было бы зашить, но я боялась, ни разу этого не делала, потому лишь накрыла рану простым полотном.
Кархар больше не хрипел, я тронула ладонью его лоб, на котором вздулись венкипоостыл, видимо, начали помогать травы. Вот только надолго ли? Хоть бы Сенра вернулась поскорее, оставаться с порождением Нутра мне не хотелось совсем.
Сейчас он слаб, но завтра вполне очухаетсяон уже не выглядел таким бледным, изрезанные клыками губы багровели ранами и синяками, сейчас он просто мужчина, но все равно необычный, не такой как все, очень крупный, огромный, не представляю, как я его дотащила, всё испуг, наверное, завтра я не встану.
Тёмные прямые ресницы дрогнули, что-то наподобие стона прозвучало в его горле. Я поспешила убрать руку, сама того не желая, тронув влажную чёрную прядь. Без сомненияон красивый мужчина, с совершенным телом, с буграми мышц, словно вылитый из сплава особой породы. Только я отчетливо помнила, что за этой оболочкой сокрыта страшная сила.
Я невольно задержала взгляд, разглядывая своего мучителя. Даже сейчас на грани смерти от него веяло дикой мощью и опасностью. Крепкая длинная шея перетекала в широкие плечи, которые явно не обхватить руками. От локтей до самых кистей тянулись синие вены, к рукам хотелось прикоснуться, вложить свою кисть в эту большую ладонь с длинными пальцами и выпирающими костяшкаминадёжные и, наверное, горячие, только вряд ли эти руки могут быть нежными, я помнила, как он мог сломать ими мне шею.
У него было не просто совершенное тело, он не человекчудовище. И я знала: если он станет пытать меня, я не останусь живой. Невольно поёжилась, заталкивая совсем неуместно острое желание коснуться их, не понимая зачем.
И хотела уже отойти, но по-прежнему оставалась на месте, мой взгляд вопреки моему запрету скользнул на гладкую, рельефную покрытую испариной грудь, бесстыдно сполз вниз, туда, где косые мышцы живота уходили к паху, и проступали выпуклые под тонкой гладкой кожей вены, стекающие вниз к бёдрам.
Сама не знаю, что мной управлялоусталость или собственное любопытство, ведь я не видела голых мужчин, ко всемукархаров, то, что я успела заметить, пока тащила его, сейчас будто назло только подожгло желание разглядеть его лучше, ведь никто меня не видит, а сам кархар тонет в недрах своей агонии. Да и почему меня должна смущать мужская нагота?
Глава 4
По-прежнему сидя перед ним, я несмело протянула руку. Сердце грохотало, как сумасшедшее. Я не понимала саму себя, казалось, что хочу развернуться и отойти, вырваться из непонятных сковавших моё тело чувств, таких разных, смешанных, неспокойных, неуправляемых, непонятных.
Неожиданно ласково я погладила тыльную сторону его ладони, провела большим пальцем по костяшкам. Закусила губу от напряжения, дрожала от страха и в то же время какого-то обжигающего волнения перед неизведанным.
Я попыталась напомнить себе кто он, но любопытство и предвкушение были сильнее страха и ощущения опасности, острее, ярче.
Бросив вызов самой себе, я протянула руку и коснулась пальцами выпирающих вен на твёрдом животе, провела по ним, чувствуя бешеную пульсацию на кончиках пальцев.
Глова вдруг наполнилась туманом и потяжелела, теперь я слышала его запахзапах абрикосовых косточек, терпкий и сладкий. Облизав пересохшие губы, медленно стянула покрывало с выпиравшего бугра, открывая его пах и бёдра. Я все-таки посмотрела вниз.
Воздух застрял где-то в горле, просто встал комом, мешая сделать вдох.
Его орган оказался таким же мощным и крупным, как он сам. Я была уверена, что не смогу обхватить его ладонью.
Мои щёки полыхнули жаром, расплавив всю мою стальную уверенность. Зачем я это сделала? Не нужно было. В виски застучало, как бы я ни старалась сохранять спокойствие и смотреть отстранённоничего не вышло. Меня буквально швырнуло в поток бурлящей лавы, лишая здравых мыслей, когда я провела по бархатной, лишённой волос сухой коже паха.
Мужское естество заметно напряглось и, кажется, даже увеличилось ощутимо, став внушительней. Даже несмотря на скудный свет, я разглядела, как под тонкой лоснящейся кожей ствола тянулись, оплетая жгутами, бугрящиеся вены, к самому выглядывающему из-под складок кожи навершиюгладкому и ярко-багряному, почти кровяному с крохотным отверстием, из которой вытекла капля густой жидкости. Я одёрнула руку, как будто ошпарилась, едва не вскрикнув, когда плоть вздрогнула и чуть приподнялась, зажмурилась, накрывая мужчину, бросая на него покрывало.
Меня бросило в дрожь от непонятного мне стыда, так, что подогнулись колени. Я искоса взглянула, жутко краснея, на кархара, будто он застал меня за непристойным. Но его грудь по-прежнему вздымалась в тугом размеренном дыхании и так же плавно опускалась, он не чувствовал, как его касалась, но чувствовало тело, отзываясь на поглаживание, и это было так дико и волнительно одновременно.
Заморгав часто, приходя в себя, я попятилась от него, да тут же споткнулась о скамью, что гулко громыхнула по полу, но я успела удержаться за край стола, согнувшись пополам, застыла, ощущая, как по телу расходятся мягкие волны тепла. Тяжело задышав, облизнула сухие губы и впилась ногтями в столешницу.
Проклятье!
Сжав зубы, потянула в себя воздух, унимая лёгкое головокружение. Что же со мной такое? Зачем я это сделала? Взяла бессильная злость. Тише, Эвидэль, ничего плохого не произошло, просто устала, нужно отдохнуть, вот и всё. Но как бы себя ни успокаивала, стыд нещадно жёг изнутри, и эта странная тяжесть, от которой плыло всё
Я выдохнула и отошла от постели подальше. Пора позаботиться и о себе.
Пройдя в свой угол, огороженный тканиной, стянула грязное платье и с сожалением выдохнула, собирая разодранную в лохмотья сорочку.
Оглянуласькархар лежал неподвижнои сорвала с себя остатки одежды, быстро надела чистую сорочку, торопливо одернула подол, каждый раз возвращая взгляд на демонакто знает, на что он способен и насколько я в безопасности? Я не могла быть уверенной ни в чём.
Меня всё ещё потряхивало, пока одевалась. Оглядеть себя я все же успела: все тело в синяках и царапинах, кровь чужая, хоть под дождём немного и вымылась, на лодыжке следы от когтей с посиневшей вокруг кожей. Меня продрал озноб, когда перед глазами предстал изменяющийся кархар с клыками и налитыми кровью глазами, огромными мощными крыльями.
Если бы у меня был выбор, я бы прямо сейчас сбежала куда-нибудь подальше. Но мне некуда идти. Земли Валара пустынны, если и были поблизости какие-то мелкие селения, то люди уже давно переселились ближе к побережью подальше от проклятых Предвечных земель.
Собрав в косу влажные и тяжёлые от дождя волосы, сняла кипящую воду, разбавила с холодной, стараясь не вдыхать глубоко воздух, потому что сейчас жилище было пропитано влажным запахом кархара, оседавшем горечью на языке и мешавшем думать, по телу расходилась ноющая боль, кости ломило, стопы зудели, раны щипало.
Я неторопливо обмылась, слушая шелест дождя и биение в очаге огня, смыла грязь и уже едва ли не спала на ходу. И когда закончила, сил не осталось совсем, единственное, что мне хотелосьэто положить голову на что-то мягкое, погрузиться в беспамятство и отдохнуть. Но моя постель была занята.
На всякий случай я вязала нож, которым Сенра срезала травыширокое лезвие длинной с ладонь внушало надёжностьположила его под подстилку лавки. Я не помнила, как меня сморило, едва села на лавку, прижавшись к горячей кладке печи, подобрав с пола ступни, разместилась поудобнее, неотрывно смотрела на кархара со своего места, наблюдая, как играют на его бронзовой коже и в блестящих чёрных волосах золотистые отсветы от масляной лампы.
В полумраке полуголый и пышущий жаром, заполнявший всё пространство жилища, он походил на какое-то древнее божество, поднявшееся из недр земли, настолько древнее что, наверное, сам устрашающий Равар, владыка гроз, сейчас соперничал с ним.
«Интересно, есть ли у демона имя?» последнее, что всплыло и утонуло камнем в глубине плотной тишины, веки тяжело сомкнулись, погружая меня в мягкую темноту.
Я медленно увязла в тёплый обволакивающий поток, что подхватил меня и понёс, нежно лаская. Но, что-то пошло не так
Глава 5
Только этот поток закрутился в воронку, и меня буквально придавило подступившей со всех сторон тьмой, она обездвижила мое тело, сплетая руки и ноги невидимыми путами, я не могла двигаться. Страх и волнение прокрались внутрь, но когда я ощутила что-то горячее на своём животе, будто чья-то ладонь, беспокойство улетучилось, сменяясь тягучим свинцовым ожиданием, что пролилось между ног.
Я чувствовала чьё-то присутствие, его приближение, почти слышала шаги, на меня надвигалось огромная давящая глыба из стали и огня, я не знала, что это было, но оно требовательно коснулось меня, вынуждая не шевелиться и трепетать в ожидании. А следом мощная сила жаром нахлынула на меня волной так, что дыхание перехватило. Я задрожала от предчувствия и невыносимого желания, чтобы это неведомая сила коснулась меня сновастранные ощущения, неправильные. Я ничего не видела, но это и не нужно, меня обволокло мягкой темнотой, и это взволновало ещё больше. Задышала часто, ища в темноте хоть какую-то опору, и только нащупала край лавки, вжала в неё пальцы, упираясь лопатками в каменную стену.
Ожидание обернулось невыносимой мукой.
Я содрогнулась, когда по моим лодыжкам скользнули горячие мужские ладонитеперь я уже не сомневалась, что это был мужчина. Чуть шершавые сильные ладони прошлись по моим икрам, по коже скользнула ткань к самому поясу, он подхватил меня под коленями, грубо развёл их в стороны, широко и бесстыдно. Смущение опалило, а следом на меня навалилась эта горячая упругая мощь. Что-то тугое и твёрдое упёрлось между моих бёдер, заставляя задохнуться от стыда и смятения, возмущения и желания, я вжалась в горячую стену, потеряв волюона просто расплавилась в его жаре, ввергая меня в шторм чувств, я выгнулась навстречу, желая почувствовать эту неуёмную неукротимую силу ещё теснее, и задыхалась оттого, что на меня смотрел он. Хватка на коленях ослабла, и тогда сильные пальцы пронизали волосы, зарылись в них, потянули настойчиво, властно, вынуждая запрокинуть голову и приоткрыть губы, впустить горячий упругий язык. Незнакомец вжался губами в мои губы неумолимо, терпко и требовательно ворвался в мой рот языком, завладевая, подчиняя, не позволяя дышать. Низ живота заполнился свинцовым сплавом, растекавшимся тёплыми ручьями по бёдрам. Соски заныли, в то время как его поцелуй стал жёстче, властней, бешеная борьба его и моего языка вызывала досаду, что я не могла совладать с ним, с его напором.
Да, я не могла сопротивляться этому горячему шторму. Я сдалась. Моё уязвимое хрупкое тело под его тяжёлым сплавом стало лёгким, звенящим и одновременно ватным, совершенно безвольным, тьма подчиняла меня себе, я впервые ощущала себя слабой. Он перестал терзать мой рот, и я вновь почувствовала на себе голодный взгляд, хоть не могла его разглядеть, будто мне на глаза надели повязку.
Тяжело дыша, я застыла, когда по шее скользнули жаркие твёрдые губы, поднялись вверх к уху, вобрали мочку, чуть вытянув в себя и прикусив до лёгкой боли. По телу прошлась волна блаженства, теперь мне хотелось, чтобы он не останавливался, меня затапливало водопадом новых неизвестных мне ощущенийузнать, что будет дальше.
Это была не я, я не могла такого хотеть, но моё тело изнывало, болели соски, мне до остроты нужны его губы, чтобы унять это жалящее чувство, желание, жажду. Кажется, я застонала, меня бросило в отчаяние, что он прервал пытку, я закусила губы, по моим щекам потекли слёзы, обжигая горевшую кожу, между ног невыносимо пульсировало от желания принять егото, что подарит мне шквал удовольствия.
Но он не отзывался на мою беспомощную безмолвную лихорадку. Он явно издевался надо мной. Я подтянулась к краю лавки, желая почувствовать его, обвила ногами его пояс, прижимая лодыжки его твёрдые, как камень ягодицы, незнакомец прошипел, будто толкнулся бёдрами, потираясь своим огромным органом между моих ног, так влажно и горячо, что потяжелели груди.
Он отстранился и коснулся пальцами моего лона, твёрдо провёл по складкам, раздвигая плоть. Великая Орта, какими же ощутимыми были прикосновения, такими явными, осязаемыми, острыми, вынуждавшими моё тело вибрировать. Но ведь это сон. Или не сон, и меня кто-то касался?
Поглаживания стали быстрее и грубее, заставляя меня подбросить бёдра навстречу его движениям, ощущая, как сразу два пальца плавно погрузились в меня, заполняя, растягивая, но тут же будто обожгло изнутри, разлилась по животу жгучая боль. Я всхлипнула и резко дёрнулась, отстраняясь, сжимаясь, пытаясь вырватьсяболь меня отрезвила. Я завозилась, пытаясь выбраться из этого липкого плена, услышала злое рычание, а следом он сжал пальцами мою грудь, и горячие губы сомкнулись на моём соске, втянули его, заставляя вновь забиться и утонуть в сладком томлении. Губы посасывали твёрдую горошину и с силой втягивали в себя до болезненной пульсации, а следом шершавый язык оглаживал, играя, пуская по телу тягучие волны. Я всхлипывала и выгибалась навстречу его губам, страстным, горячим, чувственным. Наигравшись с соском, незнакомец прервал муку и скользнул вниз моего тела, обводя языком пупок, на миг нырнув языком в него языком, и, отставляя влажный след, опустился ещё ниже. Жёстко сдавив колени, он застыл. Я ощущала кипяток его дыхания на чувствительных нежных складках, слишком влажных, набухших, желая получить его твёрдый гибкий язык. Я не видела его, но чувствовала, как его взгляд жжёт меня и ласкает.
Его язык ударил и забился по чувственному бугорку так, что по телу разбегались горячие волны блаженства. Так горячо, горячо и порочно, что меня обжигало стыдом и вожделением отдаться его губам, позволить лизать себя, ласкать и брать пальцами. Это было слишком невыносимо, бесстыдно и откровенно для меня, вновь беспокойство толкнулось изнутри, но его тут же задавил водопад ласк его умелого языка. Между ног стало так сладко и томительно, что я невольно свела колени, но он крепко держал меня, впивая пальцы в лодыжки, выглаживая языком складки, впиваясь ртом в них, прихватывая губами, всасывал и кусал. Я застонала не в силах сдержаться от этой сладкой и порочной пытки. Его губы то ласкали нежно и медленно, то терзали яростно, грубо, причиняя боль, от которой у меня в голове звенело и туманилось. Рассудок кричал остановить это всё, но ему не пробиться через толщу пелены. Моё тело предательски отзывалось на каждое движения языка, заглушая всякое волнение, что не успевало рождаться. Камни печи растирали в кровь мою спину, щипали, но меня это не волновало. Его язык пробовал меня, танцуя на набухшей плоти, лоно сжималось судорожно, жаждало принять его внутрь, и я цеплялась за лавку, но он жёсткими пальцами удерживали меня на весу, жёстко дёргая на себя, насаживая на свой язык. Я откинула голову, содрогаясь, и двигала бёдрами ему навстречу быстро, порывисто, неумело, чувствуя боль внизу живота, но она заглушалась от беспрерывных коротких движений его языка внутри, он пил меня, брал жёстко, твёрдо, почти равнодушно, холодная глыба, жестокая и безжалостная, он захватил меня в плен, в этот миг я возненавидела его.