Дорога заняла у него добрых два часа. И только когда Слава стоял перед своей дверью и ощупывал карманы, он понял, что забыл ключи дома. Он встал рано, когда Карина еще не ушла в школу, и, посмотрев на градусник, надел другую куртку. А ключи забыл переложить из кармана. Стоять перед дверью родной квартирки-раковины, как бездомная улитка, и понимать, что никто не ждет внутри, было странно и неприятно. Он вернулся в машину придется поехать в больницу за ключом.
Выезжая со двора, Слава заметил, что машина как-то непривычно дергается. Стоило ему повернуть на улицу, круто забирающую вверх, как двигатель неожиданно заглох. Слава повернул ключ зажигания туда и обратно безрезультатно. Стрелка на приборной панели показывала бензин на нуле. Вот блин! Слава стукнул кулаком по рулю. От расстройства совсем забыл заправиться. Он включил аварийку, скатился задом к обочине и задумался.
Ехать в автобусе поздно ночью с такой суммой в руках совсем не хотелось, а вызывать такси нет привычки тратить деньги по пустякам. Слава скрючился на сиденье и попробовал подремать, но нексия не та машина, в которой можно уютно устроиться. Вскоре его начал пробирать холод, ведь не май месяц на дворе середина сентября. Гуля давно намекала, что неплохо бы поменять машину на другую, получше, но Слава отмахивался верная рабочая лошадка, бегает и бегает. Лучше эти деньги на дом отложить. Он встряхнулся, вышел из машины и достал из багажника ящик с инструментами. В конце концов, строитель он или нет? Что, не откроет какую-то дверь?
Слава вернулся к дому, поднялся на свой этаж, открыл ящик, оглядел инструменты. С какой стороны взяться за дверь? Можно попытаться вырезать или выломать из замков цилиндры, но тогда придется утром бежать в магазин за новыми замками. Можно принести из машины болгарку и попробовать срезать петли, но на площадке нет розетки, да и соседей разбудит. Выломать всю коробку? Нет, это никуда не годится. Надо сделать так, чтобы дверь можно было потом легко починить и закрыть обратно. Слава задумался.
Здорово, чувак, из соседской двери высунулась взлохмаченная рыжая башка.
Значит, новый сосед ему не приснился. Парень вышел на площадку и заглянул в ящик:
Чувак, а ты чего делать-то собрался?
Ключи дома забыл, вздохнул Слава. А жена в больнице с ребенком.
Заходи, у меня переночуешь.
Слава вспомнил продавленный диван и пелену дыма, без которой соседскую квартиру было так же трудно представить, как без стен или потолка.
Нет, спасибо. Я сейчас с дверью разберусь.
Да заходи! Одному пить скучно. Я тебе ремонт покажу. Ты, похоже, в этом сечешь, а у меня как раз одна стена не доделана.
Я вообще-то по плитке, сказал Слава. Может, тебе ванную надо сделать? Или там фартук на кухне.
Фартук? Белый в красную клеточку и с оборками? Нет уж, если панк готовит еду, ей надо пропитаться насквозь. Пусть будут пятна, и брызги, и кровавые подтеки, но мы с моей жратвой должны быть одним целым.
Лошарик скрылся в квартире, и не подумав закрыть за собой дверь. Слава вздохнул, взял сумку, ящик с инструментами и последовал за ним. Все лучше, чем в машине мерзнуть, скрючившись. Да и выпить не помешает после такого неудачного дня.
Он прошел в комнату и обалдел. Сказать, что квартира Петровича преобразилась ничего не сказать. Славе случалось работать и в коттеджах, больше похожих на сказочные замки, и в элитных домах, и в ресторанчиках, претендующих на оригинальность, и сталкиваться с самыми чудными полетами дизайнерских фантазий, но ничего подобного ему раньше видеть не приходилось. И когда он только успел, этот новый сосед? Неужели Слава так уставал, что совсем ничего не слышал и не замечал?
Чего стоишь, чувак? Садись, будь как дома.
Слава поставил ящик с инструментами на пол и снял куртку.
Глава шестая. Сумка
Слава с трудом открыл опухшие глаза, но тут же снова зажмурился. Или это сон, или он проснулся в каком-то модном музее. Однажды он видел по телевизору музей современного искусства: показывали стол, прибитый к потолку, скульптуру из смятого автомобиля, гигантскую туфлю с членом внутри и живописные кучи мусора. То, что он наблюдал сейчас, приоткрыв один глаз, было ничуть не лучше. Прямо перед собой он видел смятое постельное белье, черное и блестящее, как тойота Тяпкина. Провел рукой гладкое, похоже, шелковое. У Гули была ночная сорочка из такого материала, она ее очень берегла. Гигантская кровать, как будто увеличенная под лупой, кончалась в каком-нибудь полуметре от стены, а рядом с ней стояла железная урна, неровно выкрашенная в ядовито-желтый цвет и проржавевшая изнутри. Слава бы не удивился, увидев такую мусорку в парке рядом со скамейкой или возле входа в продуктовый магазин, но черный шелк и мятое железо отказывались существовать в его сознании друг рядом с другом. На стене над урной было нарисовано нечто трудно вообразимое, белое с желтым, таких причудливых форм, как будто кого-то стошнило на стену после поедания апельсинов вперемешку с деталями детского конструктора.
Едва Слава об этом подумал, как к горлу подступил мучительный спазм. Он облизнул пересохшие губы. Вкус во рту наводил на мысль о том, что накануне он поужинал собачьим дерьмом.
Господи, пробормотал он. Лучше бы я умер вчера.
События вчерашнего дня восстанавливались в голове постепенно и неохотно. Первым почему-то вернулось воспоминание о том, что дикая настенная живопись называется «Яичница в пятом измерении». Слава приподнялся, сморщился и приложил руку к голове. Когда комната вокруг перестала качаться, он разглядел в противоположном углу огромной кровати, которая занимала почти все пространство комнаты, тело в джинсах и рваной футболке. Тело смачно храпело. До того, как он перевел взгляд выше, ему казалось, что хуже он себя чувствовать уже не может. Теперь ему перестало хватать воздуха.
Через всю стену надо полагать, несущую проходила огромная трещина. Преодолев сиюминутное желание выскочить из квартиры и бежать из нее, куда подальше, Слава подошел ближе, потрогал пальцем. Нарисовано! Но, елки-палки, до чего здорово нарисовано! Как настоящая. От сердца отлегло, но вдохнуть полной грудью он все равно не смог. Тогда он подошел к окну и распахнул форточку. На небе рваной простыней висели унылые тучи, в легкие ворвался свежий влажный воздух и принес с собой четкую мысль: вчера он пришел сюда с деньгами. Слава огляделся вокруг: в углу у изголовья кровати стояла гитара и валялись несколько книжек, возле окна возвышалась куча мятых шмоток, рядом примостился славин ящик с инструментом. И больше, кроме желтой урны, совершенно ничего. А где же сумка с деньгами? Слава попытался сглотнуть, но горло пронзила саднящая боль. Он метнулся в ванную, повернул кран и жадно, большими глотками напился из ладоней невкусной, тепловатой водой.
Всю квартиру Слава обыскал за какую-нибудь минуту. Перевернул постель, заглянул под кровать, посветил туда мобильником. Возле кровати валялись два пухлых томика: Библия и «Сергей Есенин. Избранное». Слава заглянул в свой ящик с инструментами и даже в гитару. Прошелся и проверил каждый угол: кухня, в старом, советских еще времен холодильнике мышь повесилась, ванная, почерневший унитаз, рваная душевая занавеска, прихожая, пустая антресоль с выломанными дверцами, перетряхнул кучу одежды в углу сумки нигде не было.
Он выглянул на площадку, дернул ручку своей двери, несколько раз позвонил. Никто не отвечал. Слава вернулся в соседскую квартиру, потряс за плечо Лошарика:
Слышь, парень!
Отвали, чувак, проворчал тот и перевернулся на другой бок. Еще среднее утро.
Просыпайся!
Парень засунул рыжую голову под подушку и попытался пнуть его ногой. Слава нашел в ванной тазик, наполнил его доверху холодной водой, принес в спальню и одним махом вылил Лошарику на голову.
Фррррр!
К удивлению Славы, парень не произнес ни единого матерного слова, а только фыркал, тряс головой и плевался во все стороны, как морские котики, которых он однажды видел в цирке с дочками.
Ну ты даешь, чувак! Прямо по-нашему, по-панковски, уважительно сказал Лошарик, вытирая голову шелковой простыней.
Где моя сумка? спросил Слава.
Какая еще сумка?
Обычная черная спортивная сумка, сбоку козел нарисован.
Чувак, ты же ее подарил.
Кому? Ииик! от неожиданности Слава икнул.
Ну, ты вчера бил себя в грудь и кричал, что ты очень добрый человек, и тебе для ближнего ничего не жалко.
К-к-кому всем? Ик! К-к-кому подарил? Ик! Слава поверить не мог его словам.
Ван Гогу.
Кому? Ик!
Я бы уточнил, но ни хрена не понимаю в живописи.
Слава взревел и сжал кулаки.
Быстро говори, кому я отдал сумку?
Да чуваку одному. У него полуха нет, и он любит картинки картинки малевать, поэтому мы его Ван Гогом зовем.
Где он живет, этот твой Ван Гог? Имя у него есть нормальное?
Не знаю я! И адреса не знаю. Но могу показать, миролюбиво ответил Лошарик.
Пошли, Слава потянул его за мокрую футболку.
Подожди! Мне надо принять ванну, выпить чашечку кофе и потом, мне надо переодеться. Я, конечно, в июле запросто бы и так пошел, но мы, панки, любим, когда тепло.
Слава сполз по стене и закрыл голову руками. У него внезапно кончились силы. Лошарик стянул мокрую футболку и принялся увлеченно копаться в куче одежды.
Как можно так напиться, чтобы даже не помнить, что вчера было? спросил Слава риторически вслух у самого себя.
Очень просто! Когда чувствуешь, что больше не можешь, надо выпить еще столько же, сообщил Лошарик, отшвыривая в сторону ядовито-зеленую футболку.
Блин, ну я же никогда не пью больше половины бутылки. Ну, в крайнем случае, грамм триста пробормотал Слава про себя.
Слушай, чувак, а чего ты весь на измене из-за этой сумки? Что у тебя там?
Деньги, честно ответил Слава.
Какой смысл теперь скрывать? Этот Ван Гог теперь ни в жизни не признается, что ему подарили сумку с деньгами. Если только он сам не нажрался до такой же степени, и тогда есть шанс, что он ее еще не открывал. Лишь бы только не выкинул и не потерял!
Ты можешь быстрее, а? Славе захотелось самому напялить на парня первые попавшиеся штаны. Ну чего он такой медлительный? А еще панком себя называет.
Много, что ли, денег? из самого низа кучи на свет появились красные брюки в клетку.
Я собирался дом купить
Лошарик присвистнул.
На фига тебе дом? Геморрой один и скукотища. Всю жизнь, как привязанный к одному месту.
Слушай, я же тебя не спрашиваю, зачем тебе черная простыня и красные штаны!
Красные штаны под цвет портвешка, пояснил Лошарик, а потом примирительно махнул рукой:
Да ладно. Ты, чувак, не расстраивайся. Ты теперь богатый. Заработаешь себе на три дома.
Ты это о чем? с подозрением спросил Слава.
Про себя он выматерился. Чего он такого еще мог вчера натворить? Может быть, лучше даже и не спрашивать, не знать?
Лошарик, наконец-то, сделал выбор напялил узкие черные кожаные штаны, рваные красные носки и футболку с фотографией каких-то лохматых парней.
Секс Пистолз, сказал он, проследив за взглядом Славы. Самая панковская группа.
Так почему я теперь богатый? все-таки спросил Слава.
У тебя золотые руки! Сейчас покажу.
Слава вздохнул. Он и так знал, что руки у него золотые, но сколько лет надо вкалывать, чтобы заработать такую сумму? Судя по голым стенам на кухне и в ванной, плитку он здесь вчера не выкладывал.
Нет уж, пойдем к твоему Ван Гогу, по дороге расскажешь.
По дороге не получится. Уф, башка трещит, самое время пивка принять. Я бы, конечно, предпочел портвешку, но чего нет, того нет.
Лошарик вытащил из старого советского холодильника бутылку пива, вылил половину в грязный граненный стакан. Пена с шипением перелилась через край, он шумными глотками выпил все до дна и протянул бутылку Славе:
Налей мне еще.
Да иди ты! Сам налей и пошли.
Смотреть на пиво было трудно, как на дешевый уродливый кафель, за укладку которого обещают хорошо заплатить. С одной стороны, противно, а с другой, Слава прекрасно знал, что если сейчас выпить бутылочку, жить станет легче, тупое нытье в затылке утихнет, и голова начнет лучше соображать. Он зажмурился, протер лицо рукой, помотал головой и стряхнул с себя желание, как кошка воду. Похмеляются только алкоголики.
Налей, чувак. Посмотришь, что будет, настаивал Лошарик. Никуда не пойду, пока не нальешь.
У Славы зачесались кулаки, но он все-таки взял бутылку и вылил остатки пива.
Во! Видал, чувак? Лошарик с довольным видом отпил из стакана.
Ну, что еще?
Смотри! он поднял бутылку и помахал у Славы перед носом.
Внутри по-прежнему плескалось чуть меньше половины.
Попробуй еще!
Слава налил еще раз, и еще, но в бутылке оставалось ровно столько же, сколько и было.
Что это за приколы? недоуменно спросил Слава. Бутылка с двойными стенками? Какого черта ты надо мной издеваешься?
Чувак, никак приколов. Я же говорю, у тебя золотые руки!
Слава нашел на подоконнике еще один стакан, сполоснул, налил из бутылки и попробовал. Пиво как пиво, самое обычное. Допил, снова взялся за бутылку жидкость лилась в стакан, поднимая пену, вытекала через край, но стоило ему поставить бутылку на стол, как она опять оказалась наполненной до половины.
Тьфу ты, блин, Слава выругался, сел прямо на грязный пол в кухне и обхватил себя руками за голову.
Это сон. Все это просто страшный сон. Сейчас он проснется, нащупает с закрытыми глазами мягкие и теплые округлости, уткнется носом жене в плечо и расскажет, какой кошмар ему приснился. Начнется обычное субботнее утро, Гуля напечет блинчиков, Карина похвастается пятерками за неделю, Дина заберется к нему на колени и обнимет за шею, а потом они все вместе пойдут в кино или гулять в парке.
Но сколько Слава не щипал себя за бока, сколько не силился проснуться ничего не получалось. В реальности существовали только грязные крашеные стены, батарея в облупившейся краске, труба от газовой плиты и пузатый советский холодильник. И еще бутылка наполненная почти до половины. Наверное, так начинают терять рассудок. Он не мог понять, отчего больше сходит с ума от того, что напился до беспамятства в малознакомой компании и потерял огромные деньги, или от того, что проклятая бутылка пива не кончается. Может быть, сама эта чудная квартира сводит его с ума? Нехорошая такая квартирка, притягивает разный сброд. Деньги, толстые банковские пачки, плотно упакованные в сумку, матовое коричневое стекло бутылки, вкус пива во рту, смешанный запах штукатурки и затянувшейся пьянки, все это плыло в голове, смешивалось в густой едкий раствор и застилало глаза бурым туманом. Слава потряс головой, но туман не рассеивался. Тогда он зажмурился и попытался привести в порядок мысли.
С чего начался кошмар? Со вчерашнего дня, когда продавец дома не приехал за деньгами? Или раньше, когда Дина заболела? Или еще раньше, когда он познакомился с соседом-студентом? Слава посмотрел наверх. Под потолком раскачивалась на голом шнуре лампочка. Кухню заполнял дым Лошарик курил, лежа в углу и задрав ноги в рваных носках на стенку, стряхивал пепел прямо на пол. Взад-вперед качалась лампочка, хотя ветра или сквозняка в воздухе не замечалось. Слава закрыл глаза, вспомнил, как несколько недель назад так же качалась в сизом тумане лампочка, а здесь, на этом самом месте, лежало тело, и понял: все началось со смерти Петровича. С того самого дня, точнее, ночи, когда он увидел сон, в котором бывший сосед сказал ему кстати, а что он ему тогда сказал?! Что-то про руку, которая не оскудеет!
Когда они отмечали с женой согласие банка на сделку, то выпили, кажется, совсем немного. Но у него разболелась голова, и Гуля утром тоже жаловалась на плохое самочувствие. И вчера, как он мог так напиться, если у него всю жизнь было правило выпивать не больше половины бутылки, даже по пятницам и особенно по пятницам? Ну да, ведь так всегда бывает, в дружеской беседе не замечаешь, как выпиваешь одну рюмку, другую, третью, а потом счет теряется, только и остается, что поглядывать на бутылку, а если эта бутылка не кончается?
Слава посмотрел на пиво у себя в руке. Что он там говорил, Петрович-то? Подарок он сделает? Значит, это ему надо сказать спасибо за то, что Слава сейчас, вместо того, чтобы спокойно доделать заказ и навестить дочь в больнице, пьет пиво с малолетним раздолбаем и не знает, как вернуть охрененную сумму чужих денег? Подарочек! Удружил, блин! Слава со злостью швырнул бутылку в стену. Когда та разлетелась сотней крошечных коричневых осколков, ему стало чуть полегче. Может, с ним и случилась какая-то чертовщина, но, по крайней мере, теперь он точно больше не напьется. Вообще пить не будет, а если вдруг и выпьет, то будет считать рюмки. Пальцы загибать.