Ты мое видение, ну и пусть. Не уходи. Просто не уходи. Пусть не настоящий, но ты мне нужен.
Я кряхтела шепча от боли, от отчаяния, от ужаса, что схожу сума. Но поверить в собственную фантазию мне не дали.
Жива. Сгребая меня в объятьях и прижимая к себе на выдохе сказал Алекс. Ты жива, Катарина.
И только боль во всем теле, до слез дикая боль его объятий помогла мне поверить. Он настоящий. Он тут, рядом со мной. Он нашел меня. Я боялась двигаться. Прижатая к нему просто расплакалась вдыхая его, такой любимый запах. И пусть запах пота и дороги перебивал масла. Я чувствовала запах этого мужчины. И он реален. Он подхватил меня на руки, а я уткнулась лицом в его грудь и сжала что было сил его одежду. Только бы не исчез. Только бы не исчез.
Я не видела, как и когда он открыл портал и шагнув в него перенес меня домой. Просто почувствовала запах костра. А потом знакомый запах цитрусов и обстановка моей комнаты. Он внес меня в умывальню и поставил на пол. А я не разжимала пальцев. Я так боялась, что вот сейчас, если я отпущуон исчезнет. Одно движение руки, и вся моя одежда сгорая пеплом опадала к ногам. Он оторвал мои руки от себя. Разделся по пояс и нагрел воду в ладье. И уже знакомые мне действия повторились. Как и тогда, он мыл, тер, массировал, мылил, смывал. Нагревал и очищал воду и повторял раз за разом. Как и тогда, когда на утро он исчез из моей жизни, он окутал меня простыней вынув из ладьи. Все что он делал причиняло мне боль. Но с каждым разом все меньше и меньше. Потом все продолжилось на кровати. Опять мази, не веди от куда он их взял, массаж и втирания все новых и новых мазей. Он обработал все мои синяки и ссадины, а также раны, заговорил их на излечение и шепча заклинания. Он не прикрывал меня простынкой, как в прошлый раз. Все мое тело болело, каждый миллиметр моего тела болел, немел, на поясе, груди, шее, руках и ногах были синяки и ссадины от веревок. Не было стеснения. Он лечил переворачивая из стороны в сторону руки, ноги, меня. Под его руками боль утихала, она словно отступала под его руками.
А потом так же молча положил меня на спину на кровати укрывая. Я испугалась. Он что, хочет уйти? Нет. Я потянулась за ним. И он молча лег рядом. Сгреб меня уложив к себе на грудь и прижал. Зарылся лицом в моих волосах и замер. Я с отголосками былой боли, высвободила ногу из-под одеяла и обняла его как смогла, руками, ногами, на столько, на сколько они мне подчинились. Я слышала его дыхание и биение его сердца. Я вдыхала его запах. Я засыпала. Впервые за долгое время, я засыпала рядом с тем, с кем хотела уснуть. Запах этого мужчины, а также цитруса с горчинкой грей фрукта и древесной ноткой отбросили все сомнения. Он тут. Он настоящий. Мне опять ничего не снилось. Наверное, потому что мой самый заветный сон был наяву. Здесь и сейчас, рядом. Он обнимал и гладил меня.
Глава третьяСчастье. А будет ли оно со мной
Не знаю, как долго мы спали. И сколько не спал Алекс, но проснулась я счастливая. Крепко обнимая Алекса лежа на его груди. Тело затекло, но мне нравилась эта боль, счастливая боль, в теле счастливой женщины. Он перебирал мои волосы и шептался с сыном.
Уже обед, вы проспали больше суток и вам двоим нужно поесть. Злобно и как-то по-взрослому шептал мой сын. Ее, да и тебя, ждет целитель.
Я в порядке. А Катарина, я не позволю ее будить. Целитель подождет, не умрет. Я не могу ее разбудить, не хочу, не посмею.
Я вижу. Озорно, со смешками в голосе, сказал Виторг. Стоит тебе шевельнуться или чуть глубже вздохнуть, она сжимает тебя сильнее, словно в тисках. Небось все тело замлело, ломит и болит.
Переживу. Главное, мы ее нашли. Я осознав слова сына, чуть ослабила объятия. И правда, еще задушу на радостях.
Ты нашел ее. Алексэто ты ее нашел. Ладно, отдыхайте. И Алекс, спасибо тебе. Она жива благодаря тебе.
Не благодари. Злобно прошипел Алекс. Ее похитили из-за меня. Больше четырех месяцев держали связанной из-за меня. Толком не кормили из-за меня.
Ты не прав. Ее не убили сразу, благодаря тебе. Ее не били, благодаря тебе. Ее не насиловали, благодаря тебе. Не начинай, Виторг. Зло проговорил Алекс.
Нет Алекс. Это ты не начинай и не спорь. Просто пойми, ты нужен ей. Так что не смей ее бросать.
Он ушел. Я услышала удаляющиеся шаги и тихо закрывающуюся дверь.
Можешь не притворяться, я почувствовал, когда ты навострила ушки подслушивая и расслабила свои объятия.
Я не притворяюсь. Я все еще не верю. Все закончилось.
Прости меня. Это все из-за меня, я
Не смей опять все портить! Лучше обними меня, хотя нет. Он замер, а я затихла и еле слышно прошептала. Поцелуй меня.
И он поцеловал. Перевернул мое затекшее тело на спину, провел рукой по щеке, скользнул пальцами по губам нависая надо мной. В его темных омутах блестела похоть и мне это нравилось. Он еле касаясь своими губами коснулся моих, щекоча своей небритостью и отстранился. Я не сдержала разочарованного стона. Он улыбнулся, счастливо и победно. И снова поцеловал. Но теперь страстно, долго и томительно. Его поцелуй разжигал пожар во мне. Руки тонули в его волосах, а тело горело под тяжесттью его и требовало продолжения. Я чувствовала его. Я полностью обнажена, он лишь до пояса, как и в прошлый раз, оголен только сверху. Но его походные брюки, совсем не скрывали его желания. Он похудел, сильно. Его ключицы выпирали, как и кости таза, он словно обтянутый кожей, полуживой, полумертвый. Я еще не видела себя, но он. Он выглядел словно не ел со дня нашей последней встречи. Тяжело и часто дыша он опять первым прервал наш поцелуй и отстранился. И опять я разочаровано застонал, а он наградил меня счастливой, победной улыбкой.
Ты слишком слаба. Очень слаба. Тебе стоит избегать резких нагрузок. Я не целитель, но твое состояние
Он говорил, а я, я слышала, но не желала его слушать. Я нашла пуговицы, которые все еще держали его штаны. И непослушными пальцами боролась с ними, пыхтя и страдая, потому что проигрывала. И опять эта победная улыбка, этот взгляд полный страсти. Страстный поцелуй отвлек меня и руки сами поднялись выше, обнимая и гладя его спину. Но зря я поверила. Это был лишь отвлекающий маневр. Он перекатился на постели и подхватив меня на руки опять понес меня мыть и натирать. Только в этот раз я не была безвольной куклой. Я гладила и ласкала, изучала его тело своими руками, каждый раз как могла дотянуться. Его массаж и натирания, постепенно перешли в ласки. И в итоге он сдался моему напору и нашей страсти. Его руки блуждали по мне лаская и поглаживая. Губы целовали везде, он покусывал и целовал срывая стоны. Он сам справился с пуговицами на штанах.
Мне надо помыться. Просто помыться. Подожди. Потерпи.
Ждать и терпеть я не стала.
Что ты творишь со мной, Катарина?
Просто люблю. Люблю тебя Алекс, люблю.
Из постели мы выбрались к ужину. И то, Алекс заставил. Первым нас встретил ожидающий целитель. Он осмотрел меня, Алекса. Выписал зелья, полноценное питание и отдых обоим и мази с массажем мне.
Не переутомляйтесь. И леди Катарина, вам надо постепенно наращивать нагрузки и расхаживаться.
Три дня неведенья и блаженства. Завтраки и обеды в постели. Массажи, переходящие в ласки. Лишь обязательная вечерняя прогулка, прописанная целителем, под строгим надзором сына и Алекса, заставляли нас выходить наружу и ужинать в общей столовой со всеми. Три дня абсолютного счастья.
Первыми нарушили наш мир и покой моя сестра с мужем и детьми. Она, как и ее муж, воротили нос на все и недовольно фыркали. На моих учеников за общим столом. На мой внешний вид. На воспитание моего сына и тем более на моего избранника. Вот так, пришла мириться, а в итоге фыркала на все и всех только зля меня. Одна радость, ее дети постоянно получали по рукам и губам столовыми приборами. На прощанье она шепнула обняв меня:
Завязывай любоваться с юнцом. Ты Вильямс, а это многое значит.
Сначала я опешила. И лишь звук, закрывшийся двери привел меня в чувства, я схватила первый попавшийся горшок с цветами и запустила в эту самую дверь. Честно жалея, что она уже закрылась спрятав за собой, от праведного гнева, мою сестру.
На следующий день незваными гостями, все под тем же предлогомбеспокойство, к обеду прибыли мои матушка и братец. Они не фыркали, нет. Младший брат холодно и сдержано, словно отбывал провинность, молчаливо отобедал с нами. А матушка, она постоянно щебетала и поучала. Большую часть ее речи я просто пропускала мимо ушей. Лишь, когда ее щебетания коснулись моей школы я осадила ее. На что она притворно ужаснулась.
Милая, тебе надо думать о скором браке и детях. А заботу о школе надо передать кому-то, более опытному. Лучше мужчине. Дисциплина детям не помешает.
Это было большой ошибкой. Поверить, что эти люди, которых я считаю до сих пор своей семьей, приняли Алекса и смирились с моим выбором. Я искренне думала, что брак о котором она говорит это наш брак, мой с Алексом. На следующий день я вышла на работу, в свою школу. Виторг вернулся к учебе. Ему простили, пропуски из-за моего похищения. Ученики ушли в школу со мной. Вернувшись к ужину я не застала дома Алекса. К полуночи проверила шкафы. Его вещей не было. Даже моей рубашки, той, что осталась с праздника весны. Я не спала до самого утра, а на рассвете сорвалась в академию к сыну. Виторг выслушал мой сбивчивый рассказ, но ничем мне не помог. Он не знал, что произошло и куда делся Алекс. На выходных мы отправились в родной город Алекса. В этот раз жители были приветливы и радушны. А стражи нам с удовольствием поведали, как местный герой Алекс, внедрился в банду, что мы чуть не сорвали и очистил город от преступности. Потом пропал на несколько месяцев. И вот вернулся на прошлой недели, забрал своих маму и сестру и уехал, на всегда. Кто-то говорил в столицу. Кто-то наоборот, что в провинцию, подальше от столицы.
Где он, Виторг? Если бы он уехал за своими родными, он не забирал бы все вещи. И мы могли бы поехать вместе. Он же не оставил ничего, совсем. Неужели и он тоже бросил меня. Даже не объяснился. Просто ушел, молча
Сердце замирало от этих мыслей и на душе разливался холод, леденящий, убивающий холод.
Мама, о чем ты? Ты хоть представляешь через что он прошел ради тебя, для тебя?
Виторг резко одернул меня и встряхнул, жестко, до боли схватив за лечи. Не достигнув желаемого результата он создал портал и перенес нас домой, в кабинет.
Сядь. Сядь и выслушай меня. В тот день когда тебя похитил Седой, Алекс получил ультиматум. Или он подчиняется своему отчиму, Седому, и становиться его правой рукой и приемником. Или тебя пустят по кругу предварительно одурманив, так, чтобы ты сама просилась обслужить его дружков ради новой дозы. В тот же день Алекс нашел меня у гвардейцев. Я искал у них помощи, но ты помнишь, как было у них раньше. Поняв, что Седой не шутит, ты действительно в его руках, он пустил магических поисковиков с помощью магии на крови, я же твой сын. Он только поэтому меня нашел. Но и для этого заклинания, поверь сильного, очень сильного, ты должна была быть на одном месте не меньше суток. Это заклинание очень энергоемкое, оно буквально иссушало его. Но найти тебя не удалось, ни в первый раз, ни во второй, ни через сутки безуспешных попыток.
Он взломал защиту академии и закрытой секции библиотеки, унес книги, привязанные магически к месту. Мама, он был на пределе перегорания, взломать защиту академииэто не просто сложно, это не реально, ее не просто обновляют, она существует века. Там древняя магия и поверх наложены все новые и новые щиты и охранные заклинания. Но он словно таран, просто ставил цель и шел к ней. Он вынес столько книг и древних свитков, много, очень много. Он магически впитывал их, сам создал заклинание для этого, просто боялся не успеть спасти тебя. Он рисковал своим разумом осваивая таким путем и такой объем знаний сразу.
Он притворялся верным и послушным псом Седому, а в свободное время учился и искал. Я вообще не уверен, что он спал, а ел только когда я заставлял. Он освоил порталы, мама, опытные маги не все смогли освоить порталы личные, не стационарные, а чтобы переносить предметы или людей, таких единицы. И он смог научиться и научил меня. Он подчинил стихию. Огонь. Эту стихию, самую сильную, не предсказуемую, обычно не каждый рискнет подчинить. А если рискнет, то только уже подчинив три другие и овладев ими до совершенства. И то, далеко не все выживают. Но только эта стихия дает почти неугасаемый резерв, и он рискнул, начал с него и смог, сумел. Вот тогда он затеял свою игру. Опасную, смертельную игру с теми, кто опытнее и увереннее в этой игре, уже не играетживет. Он гулял порталами в свободное, от внимания Седого, время уничтожая его сообщников и единомышленников, а вместе с ними и всех преступников. И начал с самых далеких от столицы городов, приграничных, сужая и замыкая круг все ближе и ближе к столице и Седому. Семьи тех, кого он коснулся он отправлял порталом на суд короля. Мам, он взломал дворцовую защиту переправляя их в личные покои короля. Да и многих сообщников Седого он отправлял к королю.
Я подчинил самую тихую, водную стихию по его книгам. И это сложно, очень и опасно, поверь. Узнав об этом, он вернул все их в запрещенную секцию, чтобы я не рисковал. Но порталам научил, он многому меня научил. Когда я смог перемещаться, мы стали действовать сообща. Так за время, выделенное Седым Алексу под сон, он подозревал его и постоянно контролировал, мы успевали нанести удар сразу в нескольких городах. Мама, пойми, он искал тебя. Он делал невозможное. Он реально не спал, ел на ходу, он жил однимты жива, значит надо искать. И он искал. Поисковую сеть он не снимал вообще.
К середине зимы от банды Седого державшей все королевство в страхе и угрожавшей самому королевству, от заговорщиков и всех, кого Алекс считал опасным, от бандитов, насильников и контрабандистов, почти никого не осталось. Да, были аресты, многих сдавали семьи уничтоженных и пропавших, тех, с кем Алекс пообщался лично. Многие сами шли с признанием сами, лишь бы выжить. Но банду Седого, всех в независимости от статуса и положения, Алекс уничтожал лично. Он даже в темницу проникал устраняя и допрашивая тех, кого считал связанным с Седым. Я лишь однажды видел допрос, который он устроил. Это было страшно. Мама, я боялся что он озвереет. Он задавал лишь один вопрос всем подельникам Седого: «Где леди Катарина дэс Вильямс?». Он сжигал заживо мгновенно, если смели говорить «не знаю». И медленно, мучительно если получал другой ответ. Кроме женщин и детей никого не щадил. И то, если видел, что они никого еще не убивали. Я создал по его просьбе артефакт, он чернел, если был в руках убийцы или насильника. В руках праведника оставался белым. В руках ворасерел, насильникакраснел. Слухи разлетелись быстро. Его стали бояться, на столько, что даже мелкие воришки по всем городам сдавались гвардейцам или стражам. Сами подкупленные стражники и градоначальники сдавались. Седой лично сдался королю. С этой новостью ко мне приходила ее величество надеясь застать тут Алекса. Ведь слухи ходили, но Алекса никто не поймал и как он это делал никто не знал. Он дал клятву королеве, что оставит жизнь Седому, до момента окончания суда и вынесения приговора. Ведь взломать защиту он мог в любой момент и все это понимали, он уже так делал и не раз. Алекс сдержал слово. Седой признался во всем, сдал все и всех, о чем вспомнил. Он говорил о своих преступлениях не один день. Почти все его сообщники и подельники были мертвы, а кто жив был в заключении. Он не смог ответить лишь на один единственный вопрос, Алекс задавал его лично, явившись на суд короля без приглашения. Он сказал «не знаю». Ты бы видела скольких сил стоило Алексу сдержаться, не уничтожить его мгновенно, на месте. Но это дало свои плоды. Он рассказал о двух подельниках и указанию быть всегда в движении и постоянно менять направление. На следующий день Седого повесили. Но умер он не от этого. Стоило палачу выбить опору из-под ног Седого, он вспыхнул словно свечка. Его тело долго болталось в предсмертных конвульсиях медленно горя. Когда Седой затих, его тело сгорело мгновенно осыпавшись пеплом на камнях. Это было в полной тишине на центральной площади в столице на глазах толпы. Ее величество даровала прощение Алексу за этот поступок. «Сами многоликий и Дева отказались принимать легкую смерть этого душегуба и даровать ему прощение и вечную жизнь души в своих чертогах». Так она смягчила ужас в глазах людей и сгладила ситуацию. Но Алексу было все равно. Ему нужна была ты, живая и целая. Он истязал себя магией на крови ища тебя. Когда заклинание сработало он перенесся к тебе, сразу, не думая, не сомневаясь. Я не могу так быстро как он перемещаться, да и вряд ли когда-нибудь смогу. Я пришел позже. Увидев тебя я испугался, что он убьет их тут же, на месте прямо на твоих глазах. Поэтому перенес нас к дворцу, я во дворец не могу перемещаться, а о взломе даже не думаю. Гвардейцы боем вырывали этих подонков у Алекса. Вмешался сам король. Он все-таки сильнейший маг королевства. Он смог достучаться до Алекса, и мы проводили допрос вместе с ним.