Здесь ближе всего к управлению.
Кстати, а как называется контора, в которой ты работаешь? Как-нибудь позаковыристей? МагКонтроль? Ночной дозор? Министерство магии? вспомнила я всё, о чем читала в последнее время.
Инквизиция города Шварца, серьезно ответил блондин.
Мда, названьице у вашего управление шибко разрекламированное. Так и стоит перед глазами знакомство мамы и Ильи. «А Илья у меня мамаинквизитор, в инквизиции работает», красота. И сразу слоган, мол излечит любые амбиции священный костер инквизиции.
Inquisitionна латыне означает разыскивание, исследование. Наша организация испокон веков занималась научными изысканиями феномена колдовства, и к той бесчеловечной травле, начатой в тринадцатом веке, мы имеем такое же отношение, как урчание пустого желудка к оперному пению. Жестко прервал мои мысли Илья. Со временем, образовались несколько отделов, потому что были среди отбредших силу и преступники, которым было мало того, что дано им свыше.
Как тому, который убивает магов сейчас?
Илья нахмурился и кивнул, словно я наступила на незаживающий мозоль, возможно так и было. Он остановился перед неприметной, темно-синей дверью, вытащил из кармана плоский кристаллический кругляш, на подобие того, что мне давали в банке и приложив его в мерцающее синим отверстие дождался щелчка и отворил дверь, пропуская меня вперед.
Судя по всему, это был не главный вход, потому как тёмный вел меня длинными коридорами, и одна я точно бы заплутала. Несколько раз нам встретились его знакомые или коллеги, некоторым он кивал, с другими здоровался за руку, я даже удостоилась чести быть представлена его коллеге и напарнику. Витор был явным выходцем из солнечной Италии или сказочной Испании, он говорил с мягким урчащим акцентом, отвесил за пару минут полсотни комплиментов, заставив меня зардеться, поражал бронзовым загаром и шикарной косой из смоляных волос.
Мы остановились у его кабинета и спустя пару минут оттуда, цокая высокими каблуками, вышла сногсшибательная шатенка в обтягивающем шерстяном платье в монохромную гусиную лапку. Её темно-синие глаза сощурились, а губы изогнулись в презрительной гримасе, когда она прошлась по моим джинсам, пушистому лису на романтичном полосатом свитере в стиле Одри Хепберн и её «Завтрака», и после бурной ночи с трудом собранным в пучок каштановым волосам, с торчащими во все стороны прядками.
Она повела плечом откидывая искусно завитый локон и открывая беспрепятственный доступ в нехилое декольте, на которое, впрочем, Илья не обратил никакого внимания. И возможно я знала его достаточно, чтобы отдать инициацию в его руки, но недостаточно, чтобы читать по его лицу настроение, мне показалось, что в присутствии этой девушки инквизитор напрягся, с трудом сдерживая рвущуюся брезгливость на застывшем камнем лице.
Как зовут твою очередную подружку, Илай? выдохнула дева и кончик острого розового язычка прошёлся по алым губам, рождая у меня ассоциации со спизулой*- никогда не любила моллюски.
Ума не приложу зачем тебе это знать, ответил инквизитор и молча кивнув, враз сникшему от хамства этой сударыни Витору, повел меня дальше. Я повернулась, ловя ненавидящий взгляд красотки.
У тебя вот тут вот, помада на зубах, показала я средним пальцем шатенке, где конкретно, Илья так же молча взял мою руку в напряженную свою, будто боялся, что я рвану по коридору без него, полыхая от гнева. Вот еще. Но я никак не могла избавится от мысли, что где-то я её уже видела, но вот где, вспомнить никак не могла.
Казенное магическое учреждение мало чем отличалось от немагического, те же кабинеты, проволочки, очереди ожидающих бланки и сухая бюрократия. Илья взял для меня электронный талон, посадил в очередь на регистрацию, устремив мой взор на табло и сказал, что подойдет сразу, как я закончу бумажную волокиту.
Слава небу, в этот раз не было дебильной анкеты, клерк просто записал дату и приблизительное время инициации, уточнил имя рода, даже не удивившись тому, что я последняя, бахнул пару печатей в бланк и выдал мне прозрачный кругляш и перо для укола в одноразовой упаковке.
КУЛ** активируется вшей кровью. Вскрываете пакет, маленький укол и даете камню впитать жидкость. Все. Следующий! последнее он гаркнул так, что я подпрыгнула и уронила несколько папок со стола. Они плавно, словно осенние листья в погожий день, спикировали на пол, по всему крошечному кабинету. Я, лихорадочно извиняясь, стала подбирать файлы, листки и даже фотографии, а перевернув лицевой стороной, одну из которых, замерла.
На фотокарточке был черно-белый снимок изуродованного, нагого тела мужчины, вчерченного в звезду. Его кожа была испещрена надписями, символами и иероглифами, вырезанными на плоти. Я содрогнулась от ужаса и листок вновь выпал из моих ослабевших пальцев. Я рванула к дверям практически выломав ручку и вывалилась в объятия входящего мужчины.
Даша? услышала я голос, как будто издалека, и меня стошнило великолепным завтраком на его лаковые оксфорды.
Меня буквально волоком оттащили в соседнюю комнату, где я в полусогнутом состоянии пыталась побороть накатывающую волнами тошноту, сжимая пальцами прохладный белый с розоватыми прожилками мрамор раковины, я глубоко дышала и включив кран щедро хлебнула из струи, чтобы пополоскать рот. Едкая горечь жгла горло, но спасительны стакан с прохладной водой помог мне почувствовать себя человеком.
Я умылась, и в протянутую руку мне легло бумажное полотенце. Промокнув лицо и глубоко вздохнув я встретилась с сочувствующим взглядом начальника.
Кирилл Андреевич, просипела я, простите за ботинки.
Ну уж нет, хмыкнул босс. Как это нет, я же не специально. Никаких отчеств. Думаю, мы достигли той степени близости, когда достаточно будет и имени.
Да уж, фыркнула я. Лисенок успокаивающе урчал в голове, а я засмотрелась на «ауру», не знаю как по-другому назвать эту штуку, Кирилла. Мягкое, золотисто-молочное свечение окутывало его как включенный уличный фонарьтуман, он то становился ярче, то напротив бледнел и почти пропадал. Как лампочка с неустойчивым напряжением.
Я моргнула, пытаясь навести фокус и больше не отвлекаться. Увидеть «квинтэссенцию сущности» как назвал этот феномен Феня, обычно было невероятно сложно, мне же это удавалось без особых усилий, хотя некая интимность этого умения предельно смущала меня, словно я подглядывала в замочную скважину.
Что ты здесь делаешь? начал было допрос мужчина, а я уставилась на его чистые, словно и не было рвотного казуса, ботинки Кирилла.
Она пришла со мной, сказал инквизитор, закрывая за собой дверь в мужскую уборную. За ближайшей дверью, в которую притащил меня Кирилл оказался клозет, прямо знаковое место для нас с Ильей. Он вошёл так вовремя, что казалось, стоял до этого за дверью в ожидании своей реплики, словно актер за кулисами. Несмотря на очевидную неприязнь меж мужчинами, он протянул руку для приветствия первым, и нехотя шатен её пожал.
Милая, что случилось? участливо спросил меня Илья, притягивая поближе. А я вновь вспомнила фотографию и бледное, обескровленное тело. Не решаясь открыть рот, я помотала головой из стороны в сторону, видимо зеленея на глазах, потому как тёмный поднес руку к солнечному сплетению провернув всего за секунду какие-то манипуляции, и меня отпустило, а тепло растекающееся от его ладони позволило мне выпрямиться и вдохнуть воздух с легкой примесью хлорки.
Она видела фото с места преступления. Просто сказал Кирилл, Дюк не успел отправить дело в архив.
О небо, ты в порядке?
Определенно нет, ответила я, определенно. А давайте покинем туалет, мне как-то неловко вести беседу напротив писсуаров.
Может быть отложим визит? участливо спросил тёмный, приоткрывая дверь. За ней уже скопилось несколько человек, но на меня они не отреагировали, словно девушка в мужском туалете в компании двух мужчин для них дело скучное и обыденное. Я почему-то вспомнила крокодила с золотыми зубами, в инкрустированном ошейнике и решила, что похоже для них действительно подобное не внове. Родовой особняк Апакаре простоял шесть сотен лет, и от пары недель забвения ничего не изменится.
Нет, решительно отказалась я, никогда не была трусихой, и сейчас не буду. Делаешьне бойся, боишьсяне делай, процетировала я мудрость.
Я вскрыла одноразовое перо, уколола им безымянный палец, как в поликлинике и напитала голодный кристалл. Он набух от крови, как пережравший клещ, а потом на глазах побледнел и вновь стал прозрачным как слеза.
Я еду с вами, и это не обсуждается, вставил свои пять копеек Кирилл, когда мы вышли из здания.
Безусловно, ответил осторожно взявший меня за руку инквизитор. Только дождемся Виторо. Мы неспеша подошли к явно служебному автомобилю, на дверях был знак уробороса***, его оттиск был и на бланках, на предметах мебели и висел в виде эмблемы по всему зданию. Я примерно представляла, что обозначает этот древний символ, поэтому вопросов относительно змея, поедающего свой хвост у меня, не было, а вот зачем нам брать с собой еще кого-то поняла после того, как реальность треснула мне ощутимый подзатыльник.
Реально существующий маньяк далеко не в сказочном мире забирал силу и жизни у тех, кто стоял на пути у его могущества, кроме того, ему нужно было что-то, что находится в теперь уже моём особняке, и пусть к инквизиции я не имею никакого отношения, мой долг помочь.
**КУЛкристаллическое удостоверение личности.
***Уробороссвернувшийся в кольцо змей или дракон, кусающий себя за хвост. Здесь обозначает бесконечное стремление к знаниям.
Глава 11.
И я вернусь домой
Со щитом, а, может быть, на щите,
В серебре, а, может быть, в нищете,
Но как можно скорей.
Особняк был небольшим, в классическо-готическом стиле, немного мрачный, но чрезвычайно уютный.
Островерхие крыши и окна, потемневший от времени песчаник и ажурные кованные решетки, поросшая мхом черепица и оконные витражи, затейливо подстриженные кусты и островки нетронутых диких растений, тут даже были небольшие грядки с озимыми растениями. Среди двух десятков я узнала только бузину и валериану, а также солодку, цикорий и дикий хрен. Ума не приложу, что из всего этого можно сделать, кроме, пожалуй, успокоительного и хреновухи.
Закрытые на тяжелую цепь ворота кованного забора с острыми пиками как бы намекали на то, что нам тут не до конца рады. А толпящиеся в нерешительности за моей спиной сильные колдуны не смеющие преступить чрез невидимый контур только потому, что родовой особняк не пропускал внутрь незваных гостей, наводили на мысли о былом величии рода Апакаре.
Толстые звенья тяжелой цепи венчал проржавевший амбарный замок. Я взяла его в руки, и мелкая рыжая труха осталась в моих ладонях, а цепь исчезла, полыхнув синим по всему периметру особняка. С ближайшей ветки облетевшего векового дуба с гадким карканьем сорвался ворон, покружив над нами всего мгновение, птица, махнув смоляными крыльямискрылась за горизонтом.
Ой не понравилось мне это «кар», Дашка, шепнул в голове лис.
Мне тоже, ответила я. Ощущение, что спину царапает ненавидящий взгляд пропало, оставив после себя едкий привкус угрозы. Я осторожно распахнула узорные, но тяжелые створки ворот и несмело шагнула на защищенную ранее территорию.
Даша, позвал меня Илья, пока ты нас не впустишь, войти мы не сможем.
Ох и велик был соблазн никого не пускать, а захлопнуть перед их любопытными носами двери и гаденько рассмеяться, нервы ни к черту. Как там в книгах про вампиров?
Я даю вам право переступить порог моего дома, единожды, и, если вы не замышляете зла, четко проговорила я и створки распахнулись перед удивленными мужчинами. Виторо белозубо улыбался и бормотал что-то вроде, «а говорили не знает ничего», первым шагнув на территорию Апакаре.
Входная дверь была приветливо распахнута, и на мгновение замешкавшись, я переступила порог своего нового дома. Я не знала, чего нужно ждать от кланового особняка, всегда принадлежащего ведьмам, но покрытых вековой пылью мумифицированных тушек животных не наблюдалось, метла и ступа отсутствовали, паутина по углам и скелеты охраняющие родовые ценности тоже, поэтому убранство меня скорее восхитило, нежели разочаровало.
Внутри дом был темным и громоздким, с большим количеством мебели и ковров в разных стилях, я не очень понимала в дизайне, но то, что тяжелый, обитый бархатом диван на крокодильих лапах не подходил к стулу в парчовых завитушках и мраморной каминной полке вообще оформленной в восточном стиле, было видно невооруженным взглядом.
На стенах висели старые потрескавшиеся от времени портреты интересных мужчин и красивых женщин в одежде своего времени, кое-где огромные гобелены закрывали полстены, засохшие цветы в антикварных вазах соседствовали с живыми в горшках, а еще, все горизонтальные поверхности были заставлены милыми мелочами. Рамочки, табакерки, шкатулки, коробки для вязания, подсвечники, пепельницы, книга, заложенная шёлковой закладкой, пяльцы, и прочая дребедень, которая указывала на то, чем дышали жильцы этого дома.
Но вопреки царящему бедламу все вещи, казалось, лежат на своих местах, образуя уютный хаос. К тому же в гостиной было очень комфортно, и даже мне, человеку, который с трудом мирился со сменой обстановки, (в детстве мы слишком часто переезжали, и я сменила девять школ за одиннадцать лет обучения), было очень комфортно.
На хрупком винтажном столике на колесиках стояли хрустальные графины с жидкостями разных цветов и плеяда разнокалиберных бокалов. Именно алкоголем я решила отвлечь мужчин, а сама осмотреться без их навязчивого присутствия. Я бы хотела, чтобы у меня было больше времени и меньше соглядатаев, для первого знакомства с домом. Что-то звало меня вглубь, в его сердце и мне все сложнее было противится этому зову.
Ни в чем себе не отказывайте, а я хочу освежится, заявила я мужчинам, внимательно осматривающимся по сторонам, указав на напитки. Что-то подсказывает мне, что мои предшественницы не очень привечали гостей в своем доме.
Тебе нужно в кабинет, шепнул лис. Кажется следующая.
И действительно, я отворила вторую по счету дверь и попала в небольшое помещение, явно служившее ранее кабинетом, но отчего-то именно это место показалось мне сейчас наиболее заброшенной комнатой в доме. Здесь не было пыли или чехлов на мебели, не было забытого бокала или недописанного письма, а всё было в таком идеальном порядке, что поневоле понимаешьхозяин не вернется.
Моё внимание привлекла стопка корреспонденции, перевязанная кружевной лентой, от ткани пахло ванилью и пудрой, а конверты были пожелтевшими, с измятыми уголками и несколькими чернильными печатями. Я сложила их, и те, что были посвежее, нераспечатанные, явно полученные недавно, в сумку. Потом прочту, когда будет немного поспокойней, а в гостиной меня не будут ждать три нетерпеливо-любопытных мага.
Я стояла именно в том месте, куда меня со всей силой и страстью влекло, как только я пересекла защитный контур особняка. И всё же сердце моё по-прежнему билось в истерическом припадке, а разум не находил покоя, мне хотелось чего-то так сильно, что я забывала, как дышать, а с кончиков пальцев то и дело срывались крошечные искры статистического электричества, покусывая меня через джинсы.
Где-то здесь алтарь, Даша, ощетинился на меня Феня. Его пару раз приложило небольшим разрядом, ищи.
Мда, бороться и искать, найти и не сдаваться, бормотала я себе под нос, прощупывая стены, дергая подсвечники и настенные лампы в поисках рычага, и всё без толку. От досады я топнула ногой, разозлившись на себя за скудоумие, никогда не любила пазлы, а здесь не дома огромная мозаика.
С тихим скрипом резной паркет, изображающий раковину-наутилус, сложился в винтовую лестницу, уходящую глубоко вниз, туда, где не горел свет, но куда стремилось сердце. Я схватила масляную лампу и немедля спустилась в подвальное помещение, осторожно ступая по узким ступеням. А как только я ступила на гранитный пол, испещрённый незнакомыми символами под потолком, вспыхнуло ярко-желтым, будто по янтарю заключенному в горный хрусталь прошелся солнечный луч.
Шесть то ли резных столбов, то ли абстрактных фигур окружали алтарь в форме резной чаши, непреодолимое желание прикоснуться к серебристым водам плещущимся внутри заставило меня забыть об осторожности, впрочем, ничего плохого со мной не случилось. Наоборот, едва я погрузила обе ладони в прохладную жидкость, на меня нахлынуло такие умиротворение и покой, что на глаза навернулись непрошенные слезы.