Подойди.
Она остановилась рядом, и взгляд мужчины неторопливо оглядел изящное хрупкое тело.
Посмотри на меня, скомандовал он снова, и игрушка послушно выполнила.
Отстраненное лицо, но на щекахвлажные дорожки, как он и предполагал, и губы искусаны. Он прищурился от удовольствия, отпил еще глоток и кивнул.
Ты себя сегодня хорошо вела, молодец, негромко заговорил мужчина. Я хочу, чтобы каждый раз перед выходом из этой комнаты, что бы здесь с тобой ни происходило, ты благодарила меня на коленях. Поняла?
Да, господин, отозвалась она ровно и без напоминания опустилась на пол, положив ладони на бедра и глядя ему в глаза. Спасибо, господин.
Ленивая улыбка появилась на губах мужчины, он в несколько глотков допил вино, потом нагнулся и ухватил девушку за подбородок.
Я очень рассержусь, если ты кому-то расскажешь, тихо произнес он, в его глазах полыхнул недобрый огонек. Я запрещаю тебе говорить о том, что происходит в этой комнате, поняла?
Поняла, господин, послушно повторила она без всяких эмоций.
Он помолчал, внимательно изучая бесстрастное, но, бесспорно, красивое лицо. Куколка. Идеальная игрушка.
И я запрещаю тебе дотрагиваться до себя, добавил он, погладив пальцами ее губы. Удовольствие ты будешь получать только от меня. Если я захочу, усмехнулся мужчина.
Хорошо, господин, покорно ответила девушка, не сводя с него глаз.
Отпустив ее, хозяин комнаты встал и небрежно махнул рукой:
Можешь подняться. Приведешь себя в порядок, примешь ванну и переоденешься, а потом мы пойдем гулять, я покажу тебе город.
Как же хорошо, что к месту, где он жил, Чувства не прислушивались! Оно слишком близко к собору, и слишком часто тут происходят всплески самых разнообразных эмоций, чтобы отслеживать еще и их. Тем более исходят они от тех, кому Чувства сами поручили защищать и помогать сохранять гармонию в душах людей. Можно позволить себе очень многое с этой хрупкой малышкой Мужчина согнал с лица предвкушающее выражение: не надо, чтобы кто-то его видел, иначе начнутся неудобные вопросы. Он столько времени удачно скрывал свои маленькие увлечения, не хотелось бы сейчас попасться на мелочи.
Архив находился в дальней части дворца, в подвальном помещении, и войти туда могли только Каратели. Магия защищала бумаги от сырости и плесени, а за порядком следили мы самидля нашего же удобства. На полках стояли книги и лежали свитки, ярлыки указывали тематические разделы, освещался архив ровным светом ламп, вспыхивавших, как только здесь кто-то появлялся. Около большой картины, изображавшей вид из окна, стояли стол и удобное креслоесли требовалось сделать записи. На удивление, помещение мрачным не выглядело, несмотря на каменные сводчатые потолки и отсутствие окон и дневного света.
Здесь была всего одна просторная комната, сам по себе архив небольшой: основные книги хранились в городской библиотеке, а здесьтолько те, которые не стоит читать обычным жителям. Ну, и бумаги, которые время от времени попадали к нам от всяких странных личностей вроде Собирателя Чувствсумасшедшего, помешанного на идее собрать все чувства в единый накопитель и управлять ими самолично, играясь людьми, как куклами, по своей прихоти сталкивая их и наделяя теми чувствами, какими ему бы хотелось. Я поежился, передернув плечами. Именно для этого ему и нужны были Бездушныечтобы отнимать у людей чувства, оставляя их опустошенными; большинство очень скоро умирали, не выдерживая такого существования.
Отвлекшись от тяжелых воспоминаний о выслеживании и поимке Собирателя, я подошел к нужной полке и взял несколько тетрадей в кожаных обложкахличные записи сумасшедшего, найденные в Костяной башне, его логове. Признаться, я в них не заглядывал, не имея никакого желания читать изыскания психа по части изъятия чувств у людей, но точно знаю: их изучали в соборедля того, чтобы избежать повторения в будущем и знать, за чем следить. Неслышно вздохнув, я устроился в кресле и открыл первую тетрадь, лежавшую сверху. Страницы были покрыты аккуратным четким почерком, без клякс; пробегая их взглядом наискосок, я старался не углубляться в пространные размышления Собирателя о жизни, своих намерениях и странных выводах, что чувстваэто величайшая ценность, драгоценность и вместе с тем идеальное оружие, с помощью которого можно управлять людьми. Мне все эти бредни сумасшедшего были совершенно неинтересны. Я искал сведения о Бездушных.
Они нашлись во второй тетрадикак я понял, это был сборник практических записок об экспериментах. И да, в том числе и о таких, как Финира. Вот тут я уже стал читать внимательнее, постаравшись отгородиться от эмоций и воспринимая только сухой остаток сведений. Лучше бы я держал любопытство в узде
Собиратель выбирал юных девушек не старше двадцати лет, и выбирал он их тщательно, после долгого наблюдения. Его жертвами становились жизнерадостные, счастливые, жившие в достатке и любви. Он предпочитал невинных, еще не познавших плотских радостей, без особого подтекста, просто ему так нравилось. Ну и они еще не успели разочароваться и познать первую горечь взрослой жизни. Утвердившись в своем выборе, Собиратель начинал действовать. Он медленно, постепенно убивал в них всё светлое, все надежды, мечты и чувства. Он незаметно вмешивался в их судьбу, используя подставных лиц, действуя руками других, разрушая ее, даруя вместо радостигоре, вместо счастьяболь, вместо любвиненависть и горечь предательства. Он приводил их к тому, что жизнь не имеет смысла, что чувства в ней лишние, они только мешают и приносят отчаяние и страх. Собиратель подводил их к самой черте, за которой уже не оставалось ничего, и только потом приходил к ним лично, соблазняя сладким ядом обещаний, что он сделает так, чтобы им было хорошо. И уводил в Костяную башню, опустошенных, безразличных ко всему, потерявших всех: родных, близких, друзей, а порой и возлюбленных, и там забирал их души. Готовый сосуд для его действий.
А потом становился их единственным хозяином и повелителем, даруя им то немногое, что они еще могли испытывать. Примитивные ощущения, не более. Физическая близость, причем зачастую в извращенных формах, которая позволяла Бездушным ощущать лишь боль или наслаждение, их восприятие колебалось между двумя понятиямиприятно или неприятно, и все. Они могли лишь ненадолго вместить чужие чувства, забрать их по велению Собирателя, принести ему и отдать в его накопитель, где он смешивал всё в чудовищный коктейль. А они снова оставались пустыми и безучастными к окружающему, готовые действовать лишь по мановению руки своего хозяина и повелителя. Идеальное оружие. Те, кто мог бы жить и наслаждаться жизнью, если бы не странное желание сумасшедшего подчинить себе все чувства.
Любовь была права, они заслуживали шанса начать все сначала, если таковой существовал.
Глава 3
Я с отвращением отодвинул тетрадь Собирателябольше копаться в этом не было никакого желания. Он так смаковал подробности, как ломал жизни и калечил души девушек Меня аж передергивало, и к горлу поднимался ком тошноты, особенно после описаний, что Собиратель делал с ними потом, причем он еще и тщательно описывал реакцию своих персональных игрушек. Я поставил локти на стол, прислонился лбом к сложенным в замок пальцам и прикрыл глаза, глубоко вздохнув. В груди теснился клубок эмоций, требовавших выхода, и на первый план вышло настойчивое желание оживить мерзавца и убить его снова особо изощренным способом. А потом мысли скакнули к той, которую мне оставили в наследство от Собирателя.
Финира. Интересно, какой она была раньше? Смешливой хохотушкой? Застенчивой скромницей? Улыбчивой, радостной, живой? Где жила, какая у нее была семья? Впрочем, как сказала Любовь, это все уже не имеет никакого значения, прежний хозяин стер ее жизнь, оставив лишь чистый лист. И на нем можно заново написать историю Финиры, вдохнуть в нее жизнь, сделать живой. Не такой, какой она была раньше: конечно, я этого не мог знать, да и, наверное, не узнаю никогда. Искать тех, кто как-то был связан с ней, дело долгое, утомительное и бесполезное. Все равно прежней она никогда не станет. А вот какой же будет новая Финиразависело теперь только от меня, и в душе росла уверенность, что я приложу все усилия, чтобы это случилось. Разбужу ее, да. И не только потому, что за нее попросила Любовь, что это мое заданиеих мне хватает и на основной службе. Теперь я сам хотел увидеть, как она улыбается, услышать, как смеется. Никто не имеет права ломать жизнь таким страшным способом, и Финира вряд ли заслужила такую судьбу.
Я решительно поднялся, положил дневники обратно на полку и направился из архива. Недавний осадок после общения с Рахиной почти растворился, меня полностью захватил азарт предстоящей трудной задачи, но теперь на место растерянности и недоумения пришли другие чувства. Я сделаю это, покажу Финире другую жизнь, докажу себе, что умею не только отнимать, но и отдавать. Пусть не свои чувства, но все-таки. Примерить на себя роль учителя в таком деликатном делеинтересный опыт, да и, помимо всего прочего, мне в самом деле было искренне жаль Финиру, прошедшую через все это и в результате потерявшую себя, пусть не по своей воле.
Едва я вышел из дверейувидел Риммера, с озабоченным лицом шагавшего к архиву. Мы поравнялись; я усмехнулся, кивнув за спину:
Тоже просвещаться идешь?
Ну а что. Рим пожал плечами и с досадой почесал затылок. Надо ж понять, с чего начинать.
Я засунул руки в карманы, окинул его задумчивым взглядом. Широкоплечий, выше меня на полголовы, со светлой, вечно растрепанной шевелюрой и серьезными серыми глазами. Почему-то к нему подходило слово «надежный». Риммер выглядел простаком, эдаким недалеким увальнем, не обиженным силушкой, но на самом деле глупым его назвать было сложно. Немногословныйда, это есть, и манеры грубоватыеРиммер происходил из простой семьи, но не глупый уж точно. Когда ловили Собирателя, это ему пришло в голову, где может находиться Костяная башня.
Удачи. Я склонил голову, пропустив его к двери. Если что обнаружишь, поделишься?
Поделюсь, покладисто ответил Рим. Только пока сам не знаю, что с ней делать. Он поморщился.
Как и все мы, полагаю, со вздохом отозвался я. Ладно, увидимся.
Ага, кивнул Рим и спустился по ступенькам к двери.
Ну а я поспешил в свои покои за Финирой. Покажу ей дворец для начала, а потом в собор сходим. Заодно и поговорим, попробую поспрашивать ее, вдруг расскажет что-нибудь интересное. На мгновение кольнула неприятная мысль: а как Финиру примут остальные девушкиувы, особой дружбы в моем гареме не было, и я еще ускорил шаг. Вряд ли моя новая гостья умеет постоять за себя, ведь раньше ей хозяин говорил, что делать, и жизнь была простой Возможно, в ее понимании.
Переступив порог своих покоев, покосился на столикон был пуст. Ну и хорошо, надеюсь, больше сегодня никаких заданий не будет и мне дадут спокойно пообщаться с моей подопечной. Чуть улыбнувшись, я направился на женскую половину, невольно прислушиваясь. Тишина нарушалась только журчанием фонтанов во внутреннем дворике да чириканьем птиц; голосов я не слышал. В общей гостиной тоже никого не было, и, признаться, я почувствовал облегчение. Да, я не очень любил общаться с девушками, живущими со мной, по многим причинам. Поначалу пытался наладить отношения, хотя бы дружеские, но быстро понял, что не выйдет. Слишком уж специфическое общение у нас складывалось, учитывая, для чего они мне были нужны. Поэтому оставил все в рамках вежливой заботы об их нуждах да иногда приглашал кого-нибудь прогуляться или пообедать-поужинать со мной. Этого вполне хватало.
В гостиной я дернул шнурок звонка, вызывая Чали, и, когда экономка явилась, спросил:
Где ты Финиру устроила? Как она, нормально?
Пройдемте, господин Аллард. Чали наклонила голову и пошла к дверям. Да, устроила, дала ей Бьони, девочка смышленая, шустрая, по пути докладывала она. Портниха к ней приходила, с вашего позволения, ведь вещей у госпожи никаких нет. Экономка вздохнула. А что с ней такое, господин Аллард? Молчаливая она какая-то, тихая, безразличная ко всему. Жалко ее. Сердобольная Чали снова вздохнула.
Несчастье у нее случилось, негромко ответил я. Большое несчастье, Чали. Но я помогу ей, не беспокойся. Постараюсь, поправился, не желая давать напрасных обещаний.
Да, приложу все усилия, но насколько они будут удачными, знать я не мог. Мы прошли длинной галереей с тонкими резными каменными колоннами, на которую выходило несколько дверейза ними располагались комнаты других девушек. Финиру Чали определила в дальнюю, и я молча одобрил ее выбор: наверное, пока стоит погодить с представлением моей подопечной остальным. Пусть освоится, опять же, гардероб ей сделают, а то, кроме того платья, в котором она ко мне попала, больше вещей у Финиры не было. Ох, да у нее вообще же ничего своего нет! Я только открыл рот, чтобы попросить Чали побеспокоиться об остальных мелочах для гостьи, но потом задумался, взявшись за ручку двери и не торопясь входить. Другие девушки сами покупали себе все необходимое, им выделялась сумма на карманные расходы. Иногда я что-то дарил, но по мелочи и скорее из вежливости. Просить же Чали сходить по магазинам с Финирой, чтобы она могла выбрать себе необходимое, значило отрывать экономку от основных обязанностей, которых ей хватало. Ну а навязать общество одной из девушек, причем совершенно незнакомой, было бы верхом глупости с моей стороны. Значит, оставалось одно решение.
Я нажал ручку и вошел без стука, как привык. Двери в женской половине замков не имели, понятное дело, однако опасаться краж не стоило. Слугам платили достаточно хорошо, чтобы они не зарились на чужое, ну и, честно говоря, особых ценностей, по крайней мере у меня, уж точно не было. Что ж, я все равно собирался показать Финире дворец, тогда уж заодно и в город выедем ненадолгоза покупками. Что-то мне подсказывало, одну ее выпускать не надо и смысла особого не будет: вряд ли девушка сможет сама совершить покупки. А войдя в просторную светлую гостиную, второй дверью выходившую в один из бесчисленных внутренних двориков с цветами и фонтанами, я остановился, озадаченно уставившись на занятную картину.
На низеньком диване сидела Финира все в том же белом платье, с безучастным лицом, рядомпортниха, худая нескладная женщина с растерянным видом, а вокруг них лежали в художественном беспорядке платья и отрезы ткани. Чуть в сторонке стояли помощницы, две молоденьких девушки, с любопытством косившиеся на Финиру и свою хозяйку.
О, господин Аллард, вы вовремя! с явным облегчением встала портниха. Я в некотором затруднении, признаюсь. Она отвела взгляд, ее щеки слегка покраснели.
Что случилось? Я бросил взгляд на Финиру, чьи глаза внимательно, но без всякого выражения смотрели на меня.
Госпожа не хочет ничего выбирать, расстроенно сообщила портниха, затеребив кончик пояса, и упорно не смотрела на меня.
Мои брови поползли вверх. Вот как. Интересно. Я заложил руки за спину и посмотрел на гостью.
Финира? мягко обратился к ней. Объяснишь?
Мне все равно, что носить, господин, ровно ответила она. В чем захотите
Аллард, чуть резче, чем хотелось, перебил я ее. Называй меня Аллард, Финира, не надо господинов.
Хорошо, Аллард, послушно, без запинки произнесла Финира.
Почему-то от ее тона меня чуть не передернуло, в душе завозилось глухое раздражение. Ну хоть капля эмоций, хоть тень. Нет, лицо девушки оставалось бесстрастным. Красивое, притягательное, и, если бы его оживили чувства, улыбка, блеск глазот Финиры бы взгляда не отвести было. Нокукла, послушная воле хозяина. Я зажмурился и тряхнул головой, выгоняя нехорошие мысли. Никаких кукол и хозяев, хватит с нее. И так натерпелась. Я улыбнулся девушке, запрятав подальше раздражение.
Финира, пожалуйста, выбери себе одежду, попросил я, не собираясь уступать. Какая тебе нравится.
Ведь что-то от ее прежней личности должно остаться, хоть какой-то кусочек.
Мне? переспросила Финира, и я интуитивно приготовился услышать удивление. Его не было. Как скажете, Аллард. Я выберу.
Пришлось стиснуть зубы и сделать пару глубоких вдохов. Она все равно приняла мои слова как приказ, пусть сделанный в мягкой форме. Так, ладно, не все сразу, не в первый же день. Мне, похоже, тоже придется учиться терпению с Финирой.
Я хотел бы поехать с тобой в город, продолжил я как ни в чем не бывало. Подожду тебя в общей гостиной, Чали проводит. А потом я покажу тебе собор, добавил, внимательно наблюдая за ней.
Да, Аллард. Финира наклонила голову, и толстый золотистый локон мягко скользнул по гладкой щеке.
Тут же захотелось отвести его, заправить за маленькое аккуратное ушко, но я сдержал порыв. Нет, с нежностями подождем, хотя очень хотелось обнять, погладить по голове и уверить, что все будет хорошо. Ведь когда-то Финира была другой, умела улыбаться и смеяться, грустить и радоваться. И я верну ей все это, чего бы мне это ни стоило. Неслышно вздохнув, кивнул.