То есть мы движемся назад во времени?
Нет. Это значило бы, что мы идем не в ту сторону.
Сними уже эту дрянь, пока она у тебя всю кровь не высосала.
Она протянула ему руку, и он оторвал пиявкуне без труда, что оказалось довольно неприятно. Из набухших ранок на кончиках пальцев Синн потекла кровь. Свищ отшвырнул пиявку подальше.
Как ты думаешь, он учует?
Онэто кто?
Ящер. Учует запах моей крови?
Нижние боги!
Глаза ее будто светились изнутри.
Тебе здесь нравится? Этот воздух, он ведь словно пьяный. Мы сейчас оказались в эпохе, когда все еще было грубым. Незавершенным. Или нет, может, это как раз мы с тобой из грубых времен. Здесь же, по-моему, можно остаться на сто тысяч лет, и ничего не изменится, вообще ничего. В далеком прошлом время текло медленней
Ты ж сама сказала
Ну хорошо, перемены были медленней. Хотя живые существа этого и не чувствовали. Живые существа знают только то, что знают, и вот это точно никогда не меняется.
С ней было куда проще, когда она молчала, подумал Свищ, но оставил эту мысль при себе. В мутной глубине что-то зашевелилось, и Свищ вытаращил глаза, обнаружив, что болото сделалось к ним намного ближе, переместившись чуть ли не на целую сажень. Кем бы существо ни было, оно толкало перед собой огромную массу воды.
Он идет сюда, сказал Свищ.
Чьим это глазом, задумчиво протянула Синн, мы сейчас моргаем?
Синн Нам нужно бежать отсюда
Если нас здесь нет, продолжила она, то откуда же мы, спрашивается, явились, если только не отсюда? Нельзя просто взять и сказать: «А, мы воспользовались вратами», поскольку вопрос-то от этого никуда не денется.
Дыхание смолкло.
Но вот разводят же лошадейи можно наблюдать, как они меняются, ноги становятся длинней, даже и бегут они по-другому. Или выводят из степного волка охотничью собакуэто ведь происходит быстрее, чем можно подумать. А нас что, тоже кто-то вывел такими, как мы есть?
Если и так, прошипел Свищ, он мог бы дать нам побольше мозгов! С этими словами он схватил ее за руку и дернул, поднимая на ноги.
Когда они бросились прочь, она рассмеялась.
Болото у них за спиной словно взорвалось, огромные челюсти щелкнули там, где теперь было лишь пустое место, раздалось свистящее дыхание, почва содрогнулась.
Свищ даже не пытался оглядыватьсяон прекрасно слышал, как огромный ящер переваливается и хлещет хвостом, продираясь сквозь кусты и быстро к ним приближаясь.
Потом Синн вырвала руку.
Пятки Свища заскользили по влажной глине. Его развернуло, и он на мгновение увидел Синн, стоявшую к нему спиной, лицом же к ящеру размером с квонскую галеру, вытянутая пасть которого была усеяна клыками с кинжал каждый. И распахивалась все шире и шире.
Огненный взрыв. Вспышка ослепила Свища, он отшатнулся, когда в него ударила плотная волна жара. Упал на колени. Хлынул дождьнет, граднет, куски мяса, костей и шкуры. Он заморгал, пытаясь вдохнуть, и медленно поднял голову.
Перед Синн разверзся дымящийся кратер.
Он поднялся на ноги и, пошатываясь, подошел поближе. Яма была шагов в двадцать шириной, если не больше, а глубиной в рост взрослого мужчины. На дне, постепенно заполняя ее, бурлила мутная влага. В жиже дергался обрубок хвоста.
Что, довольна? выдавил Свищ пересохшим ртом.
Это все ненастоящее.
Как по мне, так очень даже настоящее.
Она фыркнула.
Просто воспоминания.
Чьи?
Может, мои, пожала она плечами. Может, твои. Что-то, захороненное в нас так глубоко, что мы никогда о нем и не узнали бы, не окажись здесь.
Чушь какая-то.
Синн подняла ладони. Та, пальцы которой только что кровоточили, казалась обугленной.
Моя кровь, прошептала она, пылает.
Они обогнули болото, провожаемые взглядами чешуйчатых длинношеих животных с плоскими мордами. Размером больше любого бхедерина, но глаза такие же тупые. По их спинам бегали крошечные крылатые ящерицы, выбирая клещей и блох.
За болотом местность стала подниматься вверх, пейзаж здесь оживляли деревья с бугристыми стволами и перистыми кронами, их длинные листья напоминали змей. Очевидного способа обойти этот странный лес они не обнаружили и двинулись насквозь. Под душной сенью лесного полога порхали перламутровые мотыльки размером с летучую мышь, влажная земля под ногами кишела жабами, в чью пасть поместился бы мужской кулак. Уступать дорогу они, похоже, не собирались, так что Свищ всякий раз аккуратно смотрел, куда поставить ногу, а Синн просто отвешивала жабам пинки босой ступней, хохоча при каждом хлюпающем попадании.
Уклон выровнялся, лес сделался гуще, мрак окутал их словно покрывалом.
Зря мы это, пробормотал Свищ.
Что?
Все! Дом Азата, порталКенеб, наверное, от беспокойства с ума сходит. Нечестно было так вот взять и уйти, никого не предупредив. Если б я только заподозрил, что нам так долго придется искать то, что мы, по-твоему, должны найти, я б, наверное, сразу отказался. Он вгляделся в девушку. А ведь ты, поди, с самого начала так и знала?
Мы на тропе, сойти с нее сейчас нельзя. И потом, мне нужен союзник. Кто-то, способный защитить меня со спины.
Чемвот этим дурацким столовым ножиком у меня за поясом?
Она снова сделала гримасу.
Скажи мне правду. Откуда ты такой взялся?
Янайденыш из Собачьей Цепи. Меня спас имперский историк Дукер. Подобрал у ворот Арэна и передал на руки Кенебу.
И ты на самом деле все это помнишь?
Конечно.
Ее взгляд сделался еще пристальней.
И даже как шел с Собачьей Цепью?
Он кивнул.
То шел, то бежал. Боялся, постоянно хотел есть и пить. Видел, как умирали люди, много людей. Я даже помню, как однажды видел самого Колтейна, хотя сейчас, когда пытаюсь вспомнить, как он выглядел, в голове у меня одни лишь вороньи перья. Ну, добавил он, по крайней мере, я не видел, как он умер.
А сам ты из какого города?
А вот этого не помню. Он пожал плечами. Все, что до Цепи исчезло, будто никогда и не было.
Вот именно.
Что?
Тебя, Свищ, создала Собачья Цепь. Слепила из грязи, палок и камней, а потом наполнила всем, что случилось. Героями, которые сражались, прежде чем умереть. Теми, кто потерял того, кого любил. Теми, кто умер от голода и жажды. Теми, чьи сердца разорвал ужас. Теми, кто утонул, теми, кто напоролся на стрелу или меч. Теми, кого насадили на копья. Она взяла их всех, и получилась твоя душа.
Глупость какая. Там было множество сирот. Кто-то из нас дошел до конца, кто-то не смог, только и всего.
И сколько тебе тогда былотри года? Четыре? Из такого возраста никто ничего не помнит. Разве что какие-то отдельные эпизоды. И только. Но ты, Свищ, помнишь Собачью Цепьпотому что ты ее порождение.
У меня были родители. Настоящие, отец и мать!
Но ты их не помнишь.
Потому что они погибли еще до Цепи!
А ты откуда знаешь?
Оттуда, что ты сейчас ерунду какую-то говоришь!
Свищ, я все это знаю, потому что ты такой же, как и я.
Что? У тебя точно была настоящая семьяу тебя даже брат есть!
Который на меня смотрит и сам не знает, когоили чтоперед собой видит. Я могу тебе рассказать, кто меня сделал. Убийца по имени Калам. Он меня обнаружил, когда я скрывалась среди кучки бандитов, делавших вид, что ониповстанцы. Оставил след у меня в душе и отправился восвояси. А потом меня сделали еще раз, добавили к первому. В ИГхатане, где я нашла то пламя, которое теперь у меня внутри горит и не гаснет, словно мое собственное солнце. А дальшекапитан Фарадан Сорт, потому что она знала, что я знаю, что они еще живыа я это знала, потому что пламя не гаслогорело и горело там, под городом. Я это зналая чувствовала. Она умолкла, тяжело дыша, а глаза у нее были дикие, как у ужаленной осой кошки.
Свищ уставился на нее, сам не зная, чего хочетобнять или ударить.
Ты рождена своей матерьютак же, как и я!
Тогда отчего мы другие?
Мотыльки бросились врассыпную от ее вопля, окружающий лес притих.
Не знаю, негромко ответил он. Может статься может статься, ты что-то и обрела в ИГхатане. Но со мной ничего подобного никогда не случалось.
В Малазе. Когда ты спрыгнул с корабля. Отправился искать нахтов. Зачем?
Я не знаю!
Она отпрыгнула от него в сторону, бросилась в чащу. Какие-то несколько мгновений спустя он потерял ее из виду.
Синн! Куда ты? Что ты делаешь?
Сумрак исчез. В полусотне шагов отсюда с шипением распустился огненный шар. И покатился прямо на Свища, деревья у него на пути попросту взрывались.
Он раскрыл рот, чтобы закричать, но не смог издать ни звука.
Жгучий пламенный шар тяжко накатывался на него, огромный, угрожающий
Свищ взмахнул рукой. На пути у огня вдруг вздыбилась земля, масса из перепутанных корней, перегноя и глины рванулась вверх, опрокидывая деревья по сторонам. Из бурлящей почвы выросли тысячи кривых коричневых рук. Извивающаяся стена охватила катящийся огненный шар и прихлопнула его, словно каблук, что давит отлетевший в сторону уголек. Грянул гром. Земля осела, руки исчезли, остался лишь искореженный, медленно оседающий курган. Из-под него забили струи пара, потом их напор стал ослабевать. Пар медленно уплыл прочь, и вновь воцарился полумрак.
Он увидел, как Синн спокойно идет к нему, перешагивая через покореженные пни, отряхивая мусор с платья.
Она остановилась прямо перед ним.
Все это неважно, Свищ. Мы с тобойдругие.
И зашагала вперед. Мгновение спустя он неуверенно двинулся следом.
С девчонками споритьсебе дороже.
Сплошные пришельцы. Один пока недостижим, зато другой ему отлично знаком. Таксилиец и Раутос сумели отжать панель, под ней открылась путаница металлических пружин, трубок и проводов в оплетке. Бормоча себе под нос, что надобно отыскать ключевые заклинания, которые приведут в действие колдовские силы и тем самым пробудят мозг города, Таксилиец принялся тыкать в кнопки и дергать провода. Топтавшийся у него за спиной Раутос, на лбу которого выступили капельки пота, завел песнь о необходимости быть осторожным, на что Таксилиец не обращал ни малейшего внимания.
Ласт придумал ловушку для крысоящерицортенови отправился ее испытывать. Асана последовала за ним.
Наппет и Шеб отыскали на самом верху пандуса, который заканчивался длинным, но неглубоким помещением, закрытую дверь, и лупили сейчас по ней стальными кувалдамизвук от каждого удара напоминал колокольный стон. Если им что и удалось повредить, так это собственные барабанные перепонкивпрочем, поскольку поводов для разговора у них не нашлось, этот печальный факт им еще только предстояло обнаружить.
Бриз обследовала Гнездо, ныне пустую, покинутую обитель Матроны, и пока что не нашла там ничего интересногосама не зная, что остатки ароматов струятся сейчас через ее легкие, крошечными каплями оседают на коже. Ее преследовали смутные мысли о деторождении, о бесконечной последовательности схваток и родов, беспорядочно следующих друг за дружкой, словно в неуправляемом кошмаре. Сперва она ощущала лишь неясное раздражение, но оно все быстрей превращалось в беспричинную ярость.
Бриз жила внутри Плиток с тех самых пор, как их сотворила, но открыть в них искомый смысл не получалось даже у нее. А теперь внутрь к ней начал просачиваться внешний мир. Было от чего прийти в замешательство.
А, и еще личинка кчейн чемалля. Которая взбиралась все выше, приближаясь к злосчастному человеческому сборищу.
Призрак плавал среди своей семьи, ощущая всевозрастающий трепет. Его люди терпят неудачу. В некотором смысленеподвластном описанию, но от того не менее важномих общность начала распадаться. Когда-то он не мог осознать назначения каждого, но теперь всеисключая разве что Таксилийцазаняты одним и тем же. Назревал кризис, и призрак не мог не чувствовать нарастающего замешательства. Они не успеют подготовиться к явлению Сулкит. Может статься, даже убьют личинку. Тогда все пропало.
Ему вспомнилосьвпервые или же в тысячный раз? как он стоит на палубе корабля, а поверхность моря со всех сторон гладкая, как стекло, неподвижный воздух насыщен чем-то странным, освещение необычное, словно пульсирует. Вокруг суетятся бледные безликие матросыобещания обильных жертв Старшему Богу, заполошное блеяние коз, которых тащат наружу из трюма, блеск клинков, окунутых в морскую воду, прочь от корабля плывут извивающиеся кровяные пятнавсе вокруг него переполнено ужасом. Его собственный смех звучит словно бы в ответ всему этому. Жестокий, демонический, все таращат на него глазаони обнаружили среди себя монстра. И онэтот монстр.
Я сам призывал шторма? Просто чтобы увидеть их ярость, завернуться в нее, как в самый уютный плащ. И удовольствия моего не нарушали даже вопли гибнущих смертных.
Эти воспоминанияони мои? И каким же чудовищем я должен был быть?
На вкус кровь была приятной. Умиротворяющие жертвы? Болваны попросту придавали мне еще больше сил.
Я помню племя, тела, остывающие под меховыми одеждами и покрывалами, пятна злобы на моих руках. Помню ту дыру, в которой оказался, пустую яму собственного преступления. Выть уже поздно, от ее глубины, от безжизненного воздуха, от внутреннего омертвения не спастись.
Жена изменила. А они все лишь хихикали у меня за спиной. Подобное карается смертью. Так должно быть, так оно и было. А потом я бежал оттуда, из собственного дома, который уничтожил своими руками за одну лишь ночь. Но бывают ямы, из которых не выбраться. Я бежал день за днем, но каждую ночь, падая с ног от усталости, я проваливался в ту же самую яму, смотрел оттуда на светлый зев далеко вверху, на то, как он все уменьшался и уменьшался. Потом наконец мигнул и погас.
Взгляните сейчас мне в глаза, и вы увидите эту мертвенность. Увидите лишь гладкие, черные стены. И знаете что? Когда я сам смотрю на вас, то не вижу ничего, способного пробудить во мне чувства.
Я все еще иду, один посреди безлюдной равнины, а сооружение, к которому я приближаюсь, все растет и растетсделанное из камня и засохшей крови, жаждущее пробудиться заново.
Я иду искать.
Асана, пошатываясь, вступила в палату, где Таксилиец и Раутос все еще сидели на корточках у развороченной стены. Она выглядела испуганной и никак не могла перевести дух. Раутос обернулся к ней.
Асана? Что случилось? Где Ласт?
Там демон! Один из них еще жив! Он нас нашел!
Теперь они слышали звуки на пандусе, шлепанье кожаных подошв и что-то ещеперестук когтей, прерывистое шарканье хвоста по камню. Асана забилась в самый дальний угол.
Таксилиец, прошипел Раутос. Беги за Наппетом и Шебом! И побыстрей!
Что? кинул тот взгляд через плечо. Что там еще такое?
Появился Ластна вид слегка ошарашенный, но без каких-либо повреждений. С пояса у него свисали на веревке два мертвых ортена. Какое-то мгновение спустя они увидели и личинку кчейн чемалля. Тощую, ростом не выше человека, с тонкими конечностями и хвостом, машущим из стороны в сторону, словно бы он обладал собственной волей.
Призрак почувствовал страх, охвативший Асану и Раутоса. Но в Таксилийце, медленно поднимавшемся на ноги рядом с раскрытой машиной, вспыхнуло лишь изумление, любопытство. А потом радость. Он сделал шаг вперед.
Личинка изучала комнату, словно в поисках чего-то. Расслышав непрекращающиеся удары наверху, она повела головой. Почти сразу же раздались триумфальные крики Наппета и Шебадверь наконец поддалась, только призрак знал, что их кувалды тут ни при чем. Дверь отперла Сулкит. Призрак тут же озадачился вопросом, откуда ему это известно.
Из бокового коридора появилась Бриз.
Синесталь, прошептала она, уставившись на личинку. Как будто Опора. Таксилиец, подойди к нейона нам нужна.
Знаю, ответил тот, облизав пересохшие губы. Раутос, поднимись наверх к Шебу и Наппету, займи их там чем-нибудь. Не хватало, чтобы они сюда с мечами наперевес бросились. Объясни им
Что я им должен объяснить? потребовал Раутос.
Что мы нашли союзника.
Раутос вытаращил на него глаза. Утер пот со лба. Потом шагнул назад и, развернувшись, двинулся вверх по пандусу.
Таксилиец обратился к личинке:
Ты меня понимаешь? Тут ничего не работает. Нужно это как-то починить. Нам нужна твоя помощьхотя нет, скорее наоборот. Мы готовы помочь тебе в том, чтобы снова все это оживить.