Лейтенант нагнулся, схватил за грудки младшего из казаков, приподнял и прохрипел, глядя ему прямо в глаза.
- Год? Какой сейчас год?
Казак ожидал чего угодно, только не этого вопроса.
- Девятьсот пятый, - не в силах оторвать глаза от взгляда этого сумасшедшего офицера прошептал он, и шепотом добавил, - от рождества Христова.
- Месяц?
- М-март.
Сергей отпустил парня и тот шлепнулся на землю, но лейтенанту было уже не до него.
- Васюков! Принеси книгу, ту, что у меня в сумке лежит.
Книгу эту Иванов выпросил в гарнизонной библиотеке под честное слово, что вернет, как только прочитает. Но батальон неожиданно подняли по тревоге и двинули к границе, а книга о Русско-японской войне 1904-1905 г. так и осталась лежать в лейтенантской сумке, но он не терял надежды вернуть ее на обратном пути. Схватив книгу, он лихорадочно начал искать нужно место, перелистывая страницы. Вот оно "Утром 11 марта 3-я и 1-я японские армии сомкнулись у Пухэ, отрезав некоторые части русских войск и обозы, которые не успели пройти, однако основная часть русских армий была уже вне опасности". И схема имеется, а вот и она - стрелка с надписью 9-я дивизия, ведущая к Тяудятуню. Что у нас было дальше? Слабое преследование японцев вследствие общей усталости войск, вечером 11-го русские отошли к Телину, 13-го расположились на позициях у реки Чайхэ. Короче, некоторое время еще есть.
- Командир, ты думаешь что... - Ерофеев тоже прочитал страницу из-за плеча Сергея.
- А есть другой вариант, который все объяснит?
- Нет. Но как?
- Откуда я знаю. Не падай духом, Иваныч, может, это не мы к ним, а они к нам.
Хотя, если учитывать отсутствие радиосвязи, то скорее все-таки мы к ним, но говорить об этом подчиненным Сергей не стал. Он метнулся к танку и крикнул в лобовой люк.
- Дай связь с Шацким!
Радист что-то забубнил в ларингофоны, потом подождал, еще побубнил и, высунувшись из люка доложил.
- Товарищ лейтенант, он меня послал. Похоже, у них там бой идет.
Час от часу не легче! Еще и Семен вляпался. Но буквально через две минуты Шацкий сам вышел на связь.
- Здесь японцев, как грязи. Не прорваться, - хрипели наушники радиостанции. - Что дальше делать, лейтенант?
- Возвращайся. Как понял? Возвращайся.
- Понял, понял, возвращаюсь.
- Конец связи.
Обернувшись, Сергей увидел, что все молча смотрят на него, извечный русский вопрос повис в посеченном каплями холодного дождя воздухе. Надо было занять чем-то людей, отвлечь от возникающих мыслей.
- Семен вернется - будем решать, что делать дальше. А пока делом займитесь. Вощило, организуй охранение.
- Есть!
- И за казаками, - язык не повернулся назвать их пленными, - присмотри.
- Я присмотрю, - Васюков с подбитым глазом, поправил на плече свой ППС и злобно зыркнул в направлении пленников.
- Отставить! Пехотинцы сами справятся. А мы - готовим танк к буксировке.
Убедившись, что все заняты, Сергей забрался в танк, включил подсветку и развернул карту. Уходить. Уходить отсюда надо в любом случае, и уходить лучше на север. Вот дорога, ведущая к Телину. До него всего полсотни километров, даже с учетом горной местности, часа четыре хода. Но на этой дороге Семен напоролся на японцев. Есть другой путь, по нему и двинулся обоз капитана. Сергей измерил предполагаемый путь курвиметром, получилось что-то около семидесяти километров, на плоской карте, а идти придется по горам. Поэтому кладем все восемьдесят, и скорость с неисправным танком на буксире в среднем будет километров пять в час. Итого шестнадцать часов. Плюс часов шесть на отдых, иначе механики за рычагами просто не выдержат, и устранение мелких неисправностей, которые также неизбежно возникнут. В лучшем случае завтра утром выйдем к своим. Хотя, где они сейчас эти свои?
Пока подогнали машину к сломанной, завели и зацепили тросы, появился танк Шацкого. Еще не остывший от боя Семен скатился с башни.
- Сначала мы с их кавалерией столкнулись!
Судя по кормовому листу, не только столкнулись, но и по ней проехались.
- Думали казаки, а ближе подъехали - японцы! Леха по ним из пулемета, они - врассыпную. Мы - газу, выскакиваем к железке, а там японцы лагерь ставят!
- Сколько их было? - перебил рассказчика Сергей.
- Много. Полк, как минимум, а может, бригада. Ох, как они забегали, когда мы их из пушки гвоздить начали! Но у нас боекомплект не резиновый, а тут еще артиллерия по нам откуда-то бить начала, ну мы и отошли.
- А тебя не удивило, что вместо родного корпуса, движущегося к Мукдену, ты встретил японский лагерь?
- Да поначалу не до того было! Хотя, конечно, странно. Может, наши не успели подойти? Грязь задержала?
- В самом худшем случае, должны уже были, и подойти, и пройти. А еще вот на это взгляни.
Сергей протянул сержанту казачью винтовку. Семен взглянул на клеймо, на патрон и поднял на лейтенанта удивленный взгляд.
- И откуда это?
Иванов кивнул на связанных казаков, охраняемых длинным пехотинцем с СВТ.
- А чего вы казачков-то связали?
- Того, что они считают, будто сейчас март девятьсот пятого года.
- Так, может, они того?
Семен покрутил у виска пальцем.
- Это был бы самый лучший выход для всех, но на сумасшедших они как-то не похожи.
Следующие слова Семена Шацкого наглядно продемонстрировали результат длительного негативного воздействия службы в танковых войсках на неокрепший ум интеллигентного еврейского мальчика из глубинки. В армию он попал осенью тридцать девятого прямиком со студенческой скамьи. Через полгода, проведенных в танковой школе на Дальнем востоке, бывший студент второго курса получил по треугольнику в петлицу и должность командира танка БТ. На фронт он попал уже старшим сержантом летом сорок четвертого. После того, как в часть пришло известие, что из всей большой семьи Шацких остался он один, начальство вошло в положение и удовлетворило рапорт комсорга батальона.
Словно в качестве компенсации за погибшую семью, судьба провела его от Ясс до Праги без единой царапины. Шесть раз он выбирался из подбитого танка, один раз дрался с венграми в рукопашную, пережил бессчетное количество артобстрелов и авианалетов. От предложения поехать в училище отказался, да и вообще с командованием не слишком ладил, проявляя излишнюю самостоятельность и не боясь высказывать собственное мнение, в том числе и о собственном начальстве. Вот и был сослан к самому молодому взводному, остальным просто надоело с ним возиться.
Закончив матерную тираду, Семен задал более осмысленный вопрос.
- Лейтенант, ты в этом уверен? Или, может, мы все бредим?
Остальные танкисты, бросив работу, понемногу собрались вокруг и развесили уши.
- Да ни в чем я не уверен. Мне все эти странности тоже поперек горла встали. Но я здесь командир, - Сергей повысил голос, - и я за всех вас отвечаю! И действовать буду исходя из сложившейся обстановки. Позади у нас японцы, слева, как выяснилось, тоже. На востоке нам делать нечего. Поэтому, начинаем марш на север по обходной дороге к Телину. Расстояние - восемьдесят километров, расчетное время - шестнадцать часов. Ерофеев, горючего хватит?
- Если с неисправного танка слить - хватит. С запасом.
- Семен, что с боекомплектом?
- Осколочных - двадцать один, бронебойные и подкалиберные все на месте, к пулеметам израсходовали меньше трех дисков.
Но тут в разговор неожиданно вмешался Ерофеев.
- К белякам приедем.
Механик-водитель Николай Иванович Ерофеев был вдвое старше лейтенанта. А еще он был потомственным пролетарием, чем очень гордился. Воевать начал еще в Сталинграде. Когда немецкие снаряды начали крушить цеха Сталинградского тракторного завода, слесарь-сборщик Ерофеев сел за рычаги, вывел танк из цеха и повел его к передовой. Как он потом шутил "Сам себе сделал танк и поехал на нем воевать". Точнее, танк был из ремонта и уже на следующий день он был подбит буквально в трех километрах от завода. Слесарь Николай Иваныч выбрался, а те, кто был в башне - погибли. Он уже хотел было вернуться обратно в цех, но тут из ремонта пришла другая тридцатьчетверка без экипажа, и Ерофеев окончательно остался механиком-водителем.
Военная судьба его была далеко не гладкой. И второй танк сгорел в Сталинграде, а его механик-водитель попал в госпиталь. До Орла Ерофеев не дошел каких-то десять километров и потом долго лечил обожженные руки. В следующий раз на фронт он попал только летом сорок четвертого, чтобы через две недели опять отправиться в госпиталь. Пятый гвардейский танковый он догнал уже в Будапеште и дошел с ним до Праги. Был сержант невысокого роста, скорее даже низкого, но поперек себя шире. У любого, кто видел, Ерофеева возле водительского люка, возникал вопрос - как он в него пролазит? Да нормально. А когда требовалось покинуть горящую машину, так и совсем легко.
Однако сказанная фраза требовала ответа.
- А ты, Иваныч, предлагаешь здесь японцев дождаться? Или, может, к китайцам податься?
- Нет, но...
- Никаких "но"! Выбора у нас нет, и дойти мы обязаны, нельзя японцам нашу технику оставлять. Тем более, если мы действительно в прошлом оказались. К тому же, нет здесь сейчас, ни белых, ни красных. И еще двенадцать лет не будет.
- Значит, танки царским генералам сдадим, - вмешался Семен, - а сами царю-батюшке служить будем?
- У нас нет другого выхода.
- Да-а, быстро же ты перекрасился! Про присягу забыл? Советская власть тебя вырастила, выкормила, образование дала, а ты за всех решил царю, вон какой подарочек преподнести?
- Во-первых, товарищ старший сержант, я не уличная девка, чтобы краситься по десять раз на дню! Во-вторых, растили и кормили меня родители, а советской власти я безмерно благодарен за бесплатную учебу в средней школе и танковом училище. В-третьих, мне кажется, что кто-то здесь устав забыл? Так я могу напомнить!
Рука Сергея легла на кобуру ТТ. Семен тоже было дернулся к оружию, но был перехвачен Ерофеевым.
- С ума посходили, товарищи командиры?! Семен остынь, лейтенант прав - нет у нас пока другой дороги. Да и неясно еще ничего.
- Хорош базар разводить, - поддержал водителя Рябов, - уходить надо.
- В крайнем случае, танки можно сжечь, - сделал предложение Мирошкин.
- Не получится, - отрицательно покачал головой Сергей. - Чтобы сжечь, нужно горючее, а мы его при буксировке спалим.
- Тогда взорвать.
- Как? Твою - еще можно, а в новых тридцатьчетверках боезапас почти никогда не детонирует. Да и танк не деревянная изба, даже после взрыва еще много чего интересного останется, умный - поймет.
- Ладно, чего зря базарить - поехали, - подвел итог дискуссии Ерофеев.
- Поехали. Порядок следования: первым - Шацкий...
- Есть.
- За ним мы с танком Мирошкина на буксире. Частоты для связи - прежние. Вопросы?
- Пока нет.
Это пока показало, что вопросы у Семена еще будут, а возможно и не только у него одного. Если взвод действительно провалился в прошлое, то от царского режима ему ничего хорошего ждать не приходилось. А у сержанта Вощило вопрос был.
- С казаками что делать?
- Развязать, оружие вернуть. И приведите их сюда.
Оба казака настороженно зыркали по сторонам, не зная еще как реагировать на очередную внезапную смену их положения. Оружие им вернули, но Вощило и его десантники держались настороженно, затвор сержантского ППШ был взведен, палец лежал на спуске, а ствол как бы невзначай смотрел на гостей, причем так, чтобы в случае стрельбы не задеть танкистов.
- Извините, казаки, ошибка вышла - не за тех мы вас приняли. Поэтому прошу у вас прощение.
- Да ладно, чего там ваш бродь, - старший казак потер шишку на затылке, - на войне всяко бывает, мы не в обиде.
- Вот и ладно. Тогда скачите вперед, догоняйте обоз.
Казаки направились к своим низкорослым лошадкам, а Сергей обвел взглядом собравшихся.
- Ну что замерли? По машинам!
Убедившись, что танки к маршу готовы, Сергей дал команду к началу движения. Первым тронулась тридцатьчетверка Шацкого, Ерофеев осторожно выбрал слабину буксировочных тросов, поддал газу и сдвинул неисправный танк с места. Скорость набирал плавно, если это понятие как-то применимо к грохочущей и лязгающей гусеницами машине. Но километров семь-восемь в час получалось. Для такой дороги весьма прилично.
- Командир, может, добьем энзэ? - раздался в наушниках голос наводчика.
- Ага, а то с ночи не жравши, - поддержал Рябова Васюков, радист промолчал.
- Мне оставьте, - напомнил механик-водитель, занятый управлением танком.
Вообще-то НЗ съедали сразу после выхода на исходную - вдруг танк подобьют и продукты сгорят вместе с ним. А если и сам не успеешь выбраться из танка - то чего добру зря пропадать? В этот раз значительных боев не было и наличие НЗ в танках строго контролировалось начальством. Но раз уж экипаж решил, что пришло время...
- Добивайте.
На ходу это делать неудобно, но кто его знает, когда будет привал.
- А ты? - поинтересовался наводчик.
- Я не буду.
Ему действительно было сейчас не до еды. Двигались медленно, танк Шацкого ушел вперед и скрылся за поворотом. Казаки и те ускакали вперед. С неба по-прежнему сыпались холодные капли, но уже не так часто, как с утра. Сидевшие на броне десантники закутались в плащ-палатки стараясь укрыться от небесной влаги. Если сейчас март девятьсот пятого, то одеты они явно не по сезону. Подходя к повороту, танк сбросил скорость, довернул влево, вытащил буксируемый танк на поворот, еще раз довернул и поддал газу, устремляясь за ушедшим вперед собратом. На душе у лейтенанта Иванова было муторно, все ли он правильно делает? И есть ли у взвода другой путь?
До ночи прошли большую часть - около пятидесяти километров. Больше никто им на дороге не попался, ни наступающие японцы, ни русские войска, ни местные китайцы. Только следы поспешного отступления русских частей. Пора бы устроить привал, устали механики-водители. И машины.
- Семен, ответь. Семен, прием.
- Слушаю, Шацкий.
Вообще-то положено пользоваться позывными, да чего уж там, никого, кроме них в эфире нет. Чего зря секретность разводить?
- Как там Аббасов?
- Пока держится, но уже на пределе.
Ерофееву еще тяжелее с другим танком на буксире, да и не мальчик уже. Сменить бы его, но Чеботаеву доверия нет - молод слишком, может не справиться.
- Выбери место, где можно встать до утра.
- Понял, будет что-нибудь подходящее - сообщу. Конец связи.
Сергей переключился на ТПУ.
- Держись, Иваныч, скоро привал.
- Хорошо бы, откликнулся механик.
Танк Шацкого шел метрах в ста впереди и угадывался только по пламени из выхлопных труб, да по тусклому свету фар, плывущему по дороге. Вот он исчез за поворотом, дизель взревел на небольшом подъеме, включилась пониженная передача, и танк потащил за собой неисправного собрата. Поворот оказался довольно крутым. Иваныч доворачивал свой танк на точно выверенный угол, поддергивал тридцатьчетверку Мирошкина чуть вперед, опять доворачивал, и опять поддергивал. Так в несколько приемов и прошли коварный изгиб дороги.
За поворотом Сергей вновь увидел отсвет фар переднего танка, тот стоял метрах в трехстах, точнее в темноте было не определить. Поначалу лейтенант решил, что Семен просто их ждет, но расстояние сокращалось, а танк с места не двигался. В душу закрались нехорошие предчувствия, но действительность оказалась еще хуже. С пятидесяти метров стали видны стоящие возле танка солдаты. Длинные шинели, длинные винтовки со штыками. Спрыгнув с брони Сергей поправил кобуру ТТ и решительно направился к собравшимся.
- В чем дело?
Навстречу шагнул высокий солдат в папахе с многодневной щетиной на лице, на погонах по три лычки - сержант, точнее по местному, унтер-офицер.
- Простите, ваше благородие, не хотели мы, ей богу не хотели. Думали япошки желтомордые, а тут такое...
Не дослушав, Сергей бросился к танку. Пуля попала Семену в лоб, и умер он мгновенно. Подбежали десантники, Васюков, Мирошкин. Тело Шацкого осторожно, стараясь не зацепить за края люка, вытащили из танка и опустили у гусеницы. Высокий унтер первым стянул свою папаху, подав пример другим, размашисто перекрестился.