И уцелевших Змеев, со всех сторон бегущих туда, откуда звучала труба.
К четырем всадникам на невысоком холме со стороны реки. Один дул в рог, остальные неподвижно ждали, а кованые драконьи морды их забрал равнодушно глядели вперед. Слабнущий ветер шевелил черными флажками на тонких древках, что торчали из-за их спин. Между двумя лошадьми виделась люлька из кожи: там лежал саркофаг Пассионарии, а через спину еще одного коня перекинуто было худощавое тело в белом, маскирующем одеянии с размытыми камуфляжными полосами. Дистанция была метров двести, не меньше.
Уже на бегу Драккайнен заметил, что у Филара связаны руки. В каком-то смысле это показалось ему внушающим надежду, поскольку труп не стали бы связывать и не стали бы увозить с собой. Перед лошадьми в снегу на коленях стоял проклятущий маг, открыв голую грудь: все время он выводил некий напев, с одной рукой, вытянутой в их сторону, и с другойустремленной растопыренными пальцами в небо, словно антенной.
«Притягивает какую-то волну из воздуха? Заряжается, готовясь к молнии?» пронеслось в голове Вуко, когда он с разбегу перескакивал тела в ржавых пятнах пропитавшегося кровью снега. Сунул топорище за пояс, одновременно потянувшись за луком.
Его люди проигнорировали мага, зато не раздумывая понеслись галопом за бегущими Змеями. Снова раздались вопли, в снег упали очередные Змеи. Он еще успел заметить, что Ядран бежит с остальнымипод пустым седлом, все время нервно крутя головой и осматривая землю.
Отбить Филара и Деющую! крикнул Драккайнен, натягивая лук.
Стрела его вырвалась из пальцев и разлетелась в воздухе облаком щепок, словно столкнувшись с литой бронированной плитой. Одновременно и самого разведчика словно ударил невидимый кулак.
Впечатление было таким, будто пуля попала в бронежилет. Его подбросило в воздух, он отчетливо почувствовал, как слои его ламинатной, многослойной брони распределяют энергию и на долю мгновения превращаются в жесткую плиту.
Он грянул спиной в снег и даже проехался слегка по инерции, взбивая фонтан белого пуха. Понятия не имел, было ли то, чем он получил, побочным эффектом заклинания, уничтожившего стрелу, поспешной атакой или пианино, брошенным из катапульты.
Цифраль простонал Вуко, тяжело приподнимаясь. Покажи мне магию. И давай, что только найдешь.
Есть только на тебе! крикнула та с ноткой истерики. Тут ничего нету! У него собственные запасы!
Покажи, da piczki materi!
Змей стоял, как и раньше, в позе, которую Вуко посчитал магической боевой стойкой, на присогнутых ногах, указывая правой рукой на Драккайнена, с левой рукой над головой, пальцами в небо.
«Интересно, оно что-то дает, или сплошная комедия?» успел подумать Вуко.
Воздух вокруг мага на холме слегка вибрировал, словно над асфальтом в жаркий день. Он окружал мага нечетким кругом, мыльным пузырем; на поверхности его двигались призрачные полосы, чуть похожие на бледные разряды, и они стекались в вытянутую ладонь, собираясь вокруг нее в размытое гало.
Он и правда заряжается, как гребаный конденсатор, проворчал Драккайнен. Я получил остатками, оттого еще жив.
Провел ладонями по собственному нагруднику, пытаясь собрать брызги звездной пыли, переливающейся, словно бриллиантовая крошка.
Давай всё в руки, Цифраль. Проверь, не осталось ли чего, где был миражный змей.
Двинулся вперед, наклонившись, зигзагами, словно впереди было пулеметное гнездо, а не полуголый человек с вытянутой рукой. Чувствовал, как по пальцам бегут мурашки. Пытался что-то придумать, но в голове была пустота.
Тот чуть развернул туловище, сдвигая ладонь в сторону его людей.
Драккайнен отчаянно выдернул из-за пояса топор, размазал по лезвию переливчатый отблеск, размахнулся на бегу и швырнул тяжеленный кусок железа.
Kuolla, vittumainen! заорал, чтобы отвлечь внимание мага.
С другой стороны от склона раздался плавный хрустящий звук, крик. Драккайнен повернулся, когда топор был еще в воздухе, и увидел мчащиеся по крутому склону сани, как раз когда те выскочили в снежной туче на мульду. Его люди цеплялись за борта, но он сумел заметить и натянутые арбалеты с блеском наконечников стрел.
Кони растянулись в атаке, Люди Огня и Братья Древа привстали в седлах с мечами в руках, орали.
Топор, крутясь, как сорвавшийся вертолетный винт, начал падать прямо на стоящих на холме Змеев, преодолев сто с копейками метров за рекордное время и продолжая ускоряться.
Маг быстро, с растущей растерянностью осматривался, свет вокруг его рук принялся рассеиваться и пульсировать.
Продолжалось это долю мгновения, потом чародей Змеев широко махнул рукой, словно собираясь отвесить кому-то пощечину тыльной стороной ладони, и вдруг исчез в снежном взрыве.
Вместе с холмом, Филаром, Пассионарией в колыбели между лошадьми. Все мгновенно скрылось за стеной распыленного белого пуха, что внезапно ринулся в сторону атакующих, словно волна цунами, и повалил их на землю, давя внутренности жутким инфразвуковым громом лавины.
Господи В третий раз застонал Драккайнен, безуспешно пытаясь встать на ноги и плюясь снегом. Перекатился на четвереньки и осмотрел поле боя.
Снова посыпало. И снова все вокруг начала затягивать белая завеса.
Ко мне! Огонь и Древо! Бегом! рыкнул он во всю глотку.
Стена метели выплюнула Ядрана, который гнал с вытаращенными глазами и оскаленными драконьими зубами, фыркая паромвыглядел, словно адский скакун. Вуко развернулся к нему, ухватился за луку и впрыгнул в седло. Двинулся рысью, заметил на скаку раскинувшийся крестом труп в вороненом доспехе и торчащий из сугроба меч. Свесившись, подхватил рукоять, а потом поднялся на вершину холма, покрытого взбитым снегом и остатками тумана. Ехал по памяти, почти вслепую, но вершина была пустой. Следы копыт и ног превращались под легким пухом в едва видимые ямки. Змеи исчезли. Вместе с Филаром и Пассионарией Калло. Осталась лишь метель и туман. Он развернулся и погнал назад, туда, где полагал найти своих.
Ко мне! заорал снова.
Из снежных вихрей начали появляться всадники. Грюнальди, потом Кокорыш, конь без всадникаи все. Больше никого.
Где Сильфана? прохрипел Вуко не своим голосом. Грюнальди, к саням, проверь, кто жив. Кокорыш, стой здесь и время от времени ори. Сейчас снова потеряемся. Когда Грюнальди вернется, бегом на гору к остальным. Пусть собирают лагерь и везут все сюда, нобегом.
Сани, что минуту назад мчались по склону в абсурдной атаке, теперь лежали на боку и выглядели скверно, а вокруг виднелись белые неподвижные фигуры, заслоненные клубами белой пыли.
Perkele! рявкнул он, собрав в одно слово все эмоции, клубившиеся в голове, и галопом двинулся сквозь снег. Ему казалось, что у него в пальцах все распадается. Соскочил в круглое пятно крови, впитавшейся в снег, среди нескольких скрюченных тел. Прикрыл глаза и глубоко вдохнул носом, пытаясь сконцентрироваться.
Цифраль Помоги мне их найти. Ищи Сильфану и Дягиля.
Феечка мелькнула перед ним, какая-то пастельная и угасшая, с обеспокоенным личиком, и выглядела она совершенно так же растерянно, как и он сам.
А потом он двинулся от одного трупа к другому, ведя Ядрана на короткой узде.
Смотрел в чужие, бледные, пергаментные лица, в похожие на колодцы черные глаза, оскаленные, окровавленные зубы. Переворачивал их лицами вверх, втыкая найденное оружие в снегкроме первого, присвоенного меча. Кто-то из Змеев слабо ворочался, один вдруг ухватил разведчика за запястье. Вуко ткнул его сверху под ключицу, совершенно машинально, и только через несколько шагов понял, что сделал. Добил раненого, причем даже не хладнокровно, а вообще не задумавшись.
Сильфана! крикнул. Дягиль!
Ничего. Ничего, кроме воя ветра и карканья. И снега, секущего лицо.
Ему казалось, что он ходит по кругу и раз за разом попадает в одни и те же места, когда Ядран вдруг остановился, издал драконье воркованье и потянул Вуко в сторону.
Дягиль лежал на боку среди тел трех Змеев, в большом пятне крови, с двумя короткими мечами в рукахс теми, которые обычно носил за спиной. Снег падал прямо на широко открытые глаза, а на маске, заслоняющей рот и нос, расцвело пятно крови, уже коричневеющей на морозе.
Драккайнен присел рядом и сунул руку под капюшон, пытаясь нащупать место на шее, почти на затылке, где у местных проходила сонная артерия, но сомнений быть не могло. Дягиль уже бежал сквозь Сад, среди ледяных цветов, навстречу спроектированному Фьольсфинном раю.
Вуко Цифраль зависла у разведчика перед лицом, он взглянул на ее свесившиеся ручкии сердце его сбило ритм. Вуко Я ее нашла.
У него свело щеки, а голос феечки, отзывающийся в голове, потонул в волне белого шума. Все в один момент сделалось черно-белым.
Где?.. прохрипел он.
Ступай за мной. Кажется, жива, но не знаю
Веди, рявкнул он. И пошел за истекающей бледным светом феечкой, между трупами, среди движущегося савана метели.
Она полусидела на снегу, завалившись набок, с лицом белым как бумага. Шлем спал у нее с головы, длинные темные волосы, выбившись из-под ремня, стекали волной на ржавые пятна вокруг. Сжимала ладонью бок и чуть раскачивалась с сомкнутыми веками, из-под которых ручейком текли слезы.
Он добрался до Сильфаны и, как смог, осторожно отнял ее руку от бока. Все было пропитано кровью, свежей, продолжающей течь, но напоминало рубленную рану, а не след от колотого удара.
Ульф Прости простонала она. Мне так жаль Все вытекает И так холодно
Тихо, малышка пробормотал он. Все будет хорошо
Он расстегивал ее разрубленный анорак, задирал кольчугу и слои шерстипальцами неловкими, словно колышки. Рана тянулась вдоль ребер, самое нижнее могло быть сломанным, но до пневмоторакса не дошло. Она вздрогнула, когда Вуко обмыл бок горстью снега, размазывая по коже кровь, тут же снова выступившую в ране.
Отчаянно ругаясь по-фински, по-польски и по-хорватски, он выудил из-за пазухи последний флакончик, а из бокового кармана штановпучок корпии, зашитой в свежий, чистый мешочек, порцию насекомной паутины и бинт. Разодрал его зубами и положил на снег, а потом сбил шейку флакона о край шлемного козырька и вылил на рану все, что там было. Девушка вскрикнула и напряглась. Вуко зашипел успокаивающе, стараясь защипнуть края раны, и обложил ее псевдопаутиной, волокниной, похожей на неплотную вату, и наложил повязку. А потом он сидел над Сильфаной, держа ладони на повязке, изо всех сил пытаясь представить себе кровеносную систему, делящиеся клетки и застывающую кровь. Сидел с закрытыми глазами, раскачивался, словно шаман, и монотонно бормотал:
Parantua Perkele parantua pysähtyä veri poistua perkele haava
Он слышал, как его зовут, но не прерывался. Сидел долго, глядя, как грудь Сильфаны, покрытая гусиной кожей, поднимается в слабом дыхании, и ждал, пока повязка перестанет подтекать, повторяя и повторяя свои слова монотонным, деревянным голосом.
И только потом их позвал.
* * *
Мы потеряли двоих людейАнемона и Дягиля; Явор, Кизил и Сильфанав тяжелом состоянии. Кизил и девушка выглядят стабильными, Яворскверно: бабка надвое сказала, выживет или нет. Бывший фавнбез сознания. Одни сани повреждены. Из их экипажа при падении рассадил голову Варфниркрови, как от подрезанной свиньи, серьезная шишка и его тошнит, а Лавр вывихнул ногу. Оба настаивают, что чувствуют себя нормально. Филар и Калло похищены.
Так все примерно выглядит. Остальной ударной группе, со мной во главе, тоже изрядно досталось. У менядевять человек и двое саней.
Я сижу на поваленном стволе, умываю руки и лицо снегом, вокруг суета. Раненых грузят на сани, убитых тоже, завернув в их меховые спальные мешки. Я должен организовать эвакуацию и решить, кто едет со мной в группе преследования. Мы делим амуницию.
На снегу мехом книзу разложена шкура, а на нейзапасы стрел, связанные в пучки, вязанки сушеного мяса, обомшелые головки особого сыра, стальные сюрикены, веревки, разнообразные приспособления для убийства.
Грюнальди находит свой щит и приносит мой меч. Взамен даю ему баклагу с пивом. Участники штурма настолько вымотаны, что едва стоят на ногах.
Варфнир то и дело блюет на снег и сидит склоненный, упершись в собственные колени, словно таким-то образом может ухватить на несколько секунд отдыха больше. Лавр пытается скакать на одной ноге, с мешком в руках, а мне хочется свернуться клубком в ближайшем сугробе. Собственно, как раз тут начинается проигрыш. Когда в изможденном мозгу загораются аварийные лампочки и неминуемо появляется сообщение: «Все, больше не могу».
Собственно, для этого-то у меня и был имплант. Не только для усиления мышц или изменения восприятия. Когда появлялось: «Не справлюсь», я мог щелкнуть воображаемым рычажком и перейти в турборежим. Отключить боль, усталость и нежелание шевелиться и некоторое время относиться к организму как к трактору. Потом я, конечно, чувствовал бы себя больным, но чтобы выйти из такого состояния, его сперва нужно пережить.
Я сую в рот три полоски сушеного мяса зараз, посасываю, жду, когда они размякнут настолько, что их можно будет жевать. Пригодилось бы и что-нибудь сладкое. По крайней мере, я уже понял, отчего плюю кровью. Поврежденная щека припухла изнутри. Твердый мясной леденец то и дело тычет в меня болью, мобилизующей, будто рывки удил.
Вершина холма словно выметена. До голой скалы, камня и вымороженной травы, спрессованной, словно войлок. То есть почти выметена: с исчезновения Змеев сыплет снег, хотя уже немного слабее. Большие редкие снежинки напоминают клочья рваных перьев.
Я уже пытался телепортироваться и потому знаю, что для этого требуется. Не хочу верить, что колдун Змеев сделал это одним взмахом, одновременно глядя на атакующих всадников и летящий топор. Только вот в этом мире слово «невозможно» следует упаковать в коробку и отложить куда-нибудь, где оно не станет мешать.
Если он это сделал, у нас серьезные проблемы. Если один татуированный безумец может в любой момент перебросить куда-то группку людей или сделать так, чтобы те появились, где ему нужно, шансов у нас нет. И все. Телепортирует десант прямо в центр Ледяного Сада или в теплицу Фьольсфинна.
Я приседаю и гляжу на засыпанный снегом склон за холмом, в направлении реки. Поверхность там неровная, ряд небольших возвышенностей застилает вид, но мне кажется, я вижу цепочку ямок, будто бы следы, выдавленные в глубоком, плотном снегу. Естественно, с тем же успехом это может оказаться и тропинка, которую они оставили, направляясь в нашу сторону.
Схожу чуть вниз, приседаю, пытаясь взглянуть под углом, но это мало помогает. Небо затянуто монолитным слоем туч, что выглядят как грязная мешковина. Теней нет. Я мог поискать термические следы. Или воспользоваться нюхом и найти след. Когда-то. Теперь мои способности визуализируются в образе голой, трепещущей крылышками высокомерной феечки.
И чувствую я лишь резкий запах влажного металла, шерсти и собственного пота.
На полпути к реке что-то нахожу. Подозрительное бурое пятнышко, виднеющееся в снегу. Снежинки тут стаяли, залитые чем-то ржавым, просвечивающим снизу. Аккуратно разгребаю снег пальцами и вижу вытаявшую ямку, наполненную темно-красным. Капля свежей крови, которая упала в снег и была засыпана свежим пухом.
Надежда.
Я возвращаюсь к своим, уже приняв решение.
С ранеными едут Лавр, Варфнир, Пастушник и Хвощ. Помните: от устья едете на север, пока не увидите, что лед становится тоньше. Если начнет смеркаться или будет темно, разжигаете костер на железном щите, сыпете в огонь порошок из этого мешочка. По чуть-чуть. Огонь сделается синим и начнет стрелять искрами. Немного подождите, пока не разгорится, потом повторите. Увидите на море моргающий светэто будет означать, что Осот вас заметил и плывет. Не гасите костер. Скажете ему, чтобы ждал еще три дня, а потом, если мы не вернемся, возвращайтесь в Сад. Любой ценой спасите раненых.
Девушка бледна, словно лед: кажется, что под кожей просвечивает синева. Я касаюсь ее губами в легком поцелуе и ни за что не желаю расклеиваться. Сильно зажмуриваюсь и медленно выдыхаю воздух ртом. Сглатываю слюну, двигаю челюстью, пока не отпускает перехваченное горло.
Сани уезжают, хрустя полозьями, к руслу замерзшей реки. Если все пойдет хорошо, к ночи она будет на корабле. Самое позднеезавтра утром. На море, в безопасности, в ледяном корпусе, в тепле горящих в печи брикетов, в зеленом свете мерцающих рыбо-драконов, заклятых в стенах.