То самое! десятки пар сверкающих, как драгоценные камни, радужных глаз уставились на лицо Анетты. Одно лицо, но вас двое! То, что надо!
Эти когти, как ножи. И все они потянулись приласкать ее лицо. Она будто попала в клубок острых бритв, но успела отпрянуть. Когти Сиалас скользнули лишь по ее локтю, и как ни странно не порезали, а всего лишь обожгли. А затем в зале внезапно зажегся свет. Кругом лишь пустые ряды кресел. Золотого существа среди них уже нет.
Многорукое божество из золота
Прямо на асфальте какой-то человек чертил пентаграмму собственной кровью. Он порезал себе вены осколком бутылки. Кажется, этого парня Анетта видела на прошлом сеансе в кинозале. Если только она не ошиблась. Из-за угла кто-то смеялся.
Несколько прохожих уверяли, что молодые люди, вышедшие из кинотеатра, пару часов назад устроили такую драку, что сшибли даже фонарный столб. На противоположном углу после сеанса случился какой-то теракт. Погибли жертвы, преступников не удалось схватить. О самоубийствах, случившихся под кинотеатром, говорило столько народа, что гудело в ушах. Анетта обнаружила за собой способность слышать диалоги людей, стоящих за много метров от нее. Наверное, она не выспалась, раз ее восприятия так обострились.
Мир кругом вдруг обратился в место страха и безумия. Кругом постоянно встречались люди, либо без причины нападавшие на других, либо совершающие ритуалы, либо находящиеся на грани самоубийства. Какой-то подросток пытался повеситься на фонаре, какой-то смазливый молодой парень чертил своей кровью на бетонной стене имя «Атенаис».
Неужели все ее фанаты свихиваются? Вот чего стоит грандиозный успех! Создай одну яркую звезду, и она потянет к гибели весь мир. Хотя ощущение после сеансов таково, будто киноиндустрия на этот раз создала не звезду, а самого настоящего демона.
Анетта потирала запястье, обожженное когтями золотого существа. Эффекты 3D не обжигают. Как так вышло, что она заснула и обожглась обо что-то в кинозале? Обо что там вообще можно обжечься? У нее даже зажигалки с собой не было. А рядом с ней никто не сидел.
Фильмы не кусаются и не обжигают! По крайней мере, до сих пор таких фильмов, которые оживают, не было. Как не было и тех фильмов, которые сводят массы людей с ума.
Всё когда-нибудь бывает впервые! Лия любила это повторять. Каждый раз, уезжая на раскопки, она уповала найти что-то такое, что станет великим открытием. И не важно, что еще до ее рождения археологи уже перекопали всё вокруг. Каждый молодой археолог все равно надеялся стать первооткрывателем. Лия была тому самым ярким примером. Вдруг поколения археологов до нее что-то проглядели. И это что-то весьма значительное непременно раскопает она! У Лии было много амбиций и мечтаний. Анетта любила подшучивать над ней, что когда-нибудь она, как в старых фильмах ужасов о мумиях выкопает вместо безвольного артефакта настоящего живого демона.
Кто бы подумал, что вместо Лии демона обнаружит она, Анетта. И не на раскопках в Египте, а в захолустном кинотеатре. Чтобы выкопать древнее божество нужно достойное образование, археологические навыки и многолетний опыт. У Анетты всех этих качеств не было. Зато она видела древнее божество воочию. А вот доказать, что сделала открытие, она не могла. Кроме нее фильм наверняка посмотрели миллионы людей. Многие остались под таким сильным впечатлением, что нанести вред и себе, и другим.
Ты хочешь вернуться в царство фей, чтобы хлебнуть их волшебства, как наркотика, все еще напевали зловещую считалочку дети. Они что вообще не спят? Или это призраки детей?
Анетта прошла мимо проулка, из которого доносилась песня. Ее больше в страну волшебства не тянуло, потому что там ждало Сиалас. Стоит взглянуть на прекрасных ангелов и фей, а в глаза вопьются когти чудовища. Расплатой за сеансы становиться кровь из собственных глаз и сдвиги по фазе. С нее хватит! Смутный образ Атенаис манил, но боль в глазах и в мозгу была сильнее. Ее всю словно обожгло изнутри. Анетта добрела до дома, пошатываясь. Она заметила, что под подъездом небоскреба ходит смутно знакомая девушка в нарядном платье оливкового цвета. Кажется, эту девушку она видела в кинозале. Тогда она была бодрой, флиртовала с каким-то юношей, теперь она шаталась, как пьяная, опиралась о цоколи зданий, оставляя на бетоне кровавые отпечатки ладоней. Кто ее поранил? Она сама или ее партнер, которого рядом уже нет? Анетте это было неинтересно. Но раны, похожие на отпечатки десяток бритв, настораживали. Ладони девушки словно пропустили через мясорубку. Таковы ли бывают последствия от прикосновения Сиалас?
Ну вот! Она начала верить, что образ из фильма может сойти с экрана! Это абсурд! Она всего лишь заснула в кинотеатре. Застой в карьере ее расстроил, и сознание начало рисовать ей фантастический мир демонов, отвлекающий от убогой реальности.
У них с Лией была квартира на самом верхнем этаже небоскреба. Кто-то, кто не видел, как она бывает захламлена после возвращения Лии из экспедиций, назвал бы ее пентхаусом. Единственным шикарным, что здесь имелось, были пальмы в кадках и маленький бассейн с джакузи. Предметы, имитированные под старину, которые обожала Лия, Анетта роскошью не считала. А у мягкой мебели и ковров был обветшавший вид. Кто-то сдернул с окон жалюзи и рассыпал по полу колоду карт таро. Возможно, ветер. Когда уходила, она забыла закрыть окна.
Сейчас она слишком устала, чтобы наводить порядок. Нужно поискать пижаму и тапочки. Как назло не находилось ни одно, ни другое. Может она ищет не там, где надо? Она уже не помнила, куда и что положила. Время, проведенное в кинотеатре, выбило ее из колеи. Анетта смотрела на привычные шкафы и стеллажи, на рыбок в большом, вмонтированном в стенку, аквариуме, а видела душераздирающие сцены пыток падших ангелов. Кадры так и вертелись в голове. Они засасывали сознание, как воронка.
На что бы отвлечься? Может сварганить себе ужин, забыв про диету и непременное голодание перед сном. В холодильнике оказалось немного продуктов: лазанья, упаковка замороженных котлет, банка с икрой и шпинат. Ну, еще немного йогуртов. Из этого пир, как во дворце Нерона, не сделаешь. Анетту, как назло, тянуло назад в фильм. Хотелось получить все, что имела Акте: пиры, оргии, сокровища, власть.
И крики падших ангелов в ушах, которых истязают за восстание, добавил услужливый голос совести. Можно править миром, и вечно слышать их!
Анетта обернулась, ожидая снова увидеть кого-то в красном. Дверца полупустого холодильника захлопнулась сама.
На кухне никого не было. Телефон молчал. Лия точно не станет звонить с раскопок и докладывать о своих успехах. Больше пообщаться вроде и не с кем. Несколько бойфрендов Анетты улетучились сами собой, поняв, что их смазливую подружку не интересует ничего, кроме карьеры. Привести к себе домой на ночь больше было не кого. Но в гостиной точно кто-то был. Анетта скорее чувствовала чье-то присутствие, чем видела. В одном из кресел громоздилось нечто, напоминающее груду сверкающего металла.
Анетта даже не взяла кухонный нож для самообороны. Наверное, поняла, что он будет бесполезен.
Молчаливый гость устроился в кресле между торшером и большими напольными вазами. Сразу множество коротких и длинных конечностей оплели подлокотники и ковер. Множество пар разноцветных глаз сверкали на Анетту. Если бы их взгляд не гипнотизировал, то возникло бы чувство острой паники. А так страх притупился.
Анетта словно попала назад внутрь фильма, а не пришла домой. Или напротив частичка фильма заявилась к ней.
Сиалас сидело в ее квартире на верхнем этаже небоскреба, закинув свои жуткие когтистые лапы одну на другую. Оно так по-царски расселось в кресле, что то стало напоминать трон. Длинные когти сшибали рамки и амфоры со стола. Цветы перемешались на ковре с осколками.
Создавалось ощущение, что оно не способно держать свои конечности в неподвижном состоянии. Его когти скребли все подряд, как золотистые насекомые. Миг, и они потянулись к лицу Анетты, случайно задели круто завитый локон, и он отрезанным соскользнул ей на рукав. Анетта брезгливо стряхнула его. Надо же, когти Сиалас действительно острее хорошо заточенных ножей. А само оно настолько роскошно, что квартира от его присутствия стала казаться царской пирамидой.
Почему-то рядом с ним было сложно дышать, и ощущался жар, как из распахнутой духовки, где что-то подгорело.
Время пришло! голос Сиалас звенел, как металл.
Для фильма? она заметила, что телевизор сам включился, демонстрируя уже знакомые кадры о восстании и падении ангелов.
Для воплощения!
Что? Анетта не поняла, а когти Сиалас уже играли ее сережками. Что если сейчас они рванут их из ушей, раздирая мочки? Сопротивляться им то же самое, что опустить руки в мясорубку. Анетта приготовилась терпеть боль, но существо вдруг вкрадчиво предложило:
Хочешь побывать на месте Атенаис?
То есть стать звездой?
Что-то вроде того.
Это было бы круто.
Но это будет стоить очень дорого.
Ты предлагаешь мне сделку?
Наступило долгое молчание. Что если все это происходит во сне? Не бывает чудовищ, которые приходят к тебе домой, даже сползя с экрана телевизора, чтобы предложить сногсшибательную карьеру. Анетта боялась не монстра, а того, что его предложение окажется обманкой. Чтобы раскрутить старлетку в знаменитость потребуется не страшила из фильма, а влиятельный покровитель из реального мира.
Если ты искала выгодных знакомых, то ты их нашла, когти Сиалас погладили ее щеку, слегка оцарапав, но прикосновение оказалось приятным, будто горячие лучи тропического солнца касаются кожи.
Сделка тоже обещала быть приятной. Нужно лишь расспросить его подробнее о цене, но многопарный взгляд Сиалас уже проник ей в мозг, сообщая, что с нее не потребуют ни вступления в секту, ни торговли наркотиками, ни шпионажа, как с обычных никчемных звезд. Лишь немного крови.
Но это будет совсем не больно, Сиалас обняло ее всеми своими конечностями, а на экране загасающего телевизора все еще вертелись кадры падения и восстания грандиозных крылатых армий Алаис.
Я хочу быть ею, только и подумала вслух Анетта, когда золотые когти до боли врезались в ее грудь, чертя на плоти какие-то символы.
И ты будешь! пообещало Сиалас. Но не навечно.
Что бы это могло значить? Не навечно! Хотя какая разница? Вечно она и не проживет. Анетта не поняла, почему разноцветные пары глаз так лукаво сощурились, но все равно кивнула.
Черные пески
Египет, пустыни
Сэм проснулся в темноте палатки. Ощущение того, что кто-то позвал его по имени, было очень четким. Шипящий окрик все еще висел в пустоте:
Сэмюэль!
Лицо кого-то обожженного застыло на сетчатке закрытых глаз, хотя Сэм точно никого не видел. Разве только во сне.
Ему приснился демон? А может мертвец? Кожа, сожженная до состояния черного угля это скорее характерная черта призрака, чем живого существа.
Говорят, перед смертью люди слышат, что их зовут по имени голоса мертвых. Раскопки в Египте оказались утомительными. Экспедиция вымоталась до полного изнеможения, но пока никто не погиб. Разве только Лия чуть пострадала, но не во время поиска артефактов. Какой-то сумасшедший попытался срезать ножом ей кожу с лица. Он выкрикнул что-то типа того:
Ты не имеешь права быть красивой, когда все мы сожжены!
Если только Сэм правильно перевел. Его знания, как арабского, так и древнеегипетского ограничивались набором из десятков словосочетаний. Он мог понять кое-что из сказанного, но далеко не все. Что-то пришлось домыслить. Например, то, что безумца, скорее всего, оскорбил вид женщины без паранджи. Вот что значит для иностранцев оказаться далеко от людных пляжей, где отдыхают туристы. Лия, всегда носившая при себе газовый баллончик, получила несколько незначительных порезов. Нападавший, как под землю провалился при первых признаках преследования со стороны группы археологов. Что произошло точно, Сэм не видел, потому что был занят в этот момент установкой оборудования. Ему лишь показалось странным одно совпадения накануне Лия нашла на песке труп черной птицы с обрезанными крыльями и надпись иероглифами на песке: «Пока мы, создания небес, ползаем по пустыне, птицы не имеют права летать».
В отличие от Сэма Лия была добросовестным археологом, бегло владеющим сразу несколькими иностранными языками, в том числе и мертвыми, типа латыни и древнеегипетского. Но вот найденную птицу вряд ли можно было считать артефактом, если б не одна любопытная деталь, застрявшая в мертвом клюве. Какой-то золотой предмет. Лия выковыряла его и забрала себе, чтобы очистить и установить его происхождение.
Лию интересовало все вплоть до мелочей. Если однажды оборудование для раскопок сломается, то Лия сама возьмет лопату и станет рыться в грязи в поисках могил фараонов. Почему эту хрупкую блондинку так манит Древний Египет и все его почившие династии? Сам Сэм был на раскопках, потому что больше податься оказалось некуда. Место куратора музея, на которое он метил, оказалось занято каким-то блатным сотрудником. Людям часто бывает сложно пристроиться куда-то без наличия знакомств. Приходится браться либо за ту работу, на которую тебя может порекомендовать кто-то из друзей, либо за ту, которая подвернется.
Сэм не жалел, что оказался в знойных пустынях лишь по одной причине здесь были Лия и Джейн две восхитительные красотки с точеными фигурками и кукольными чертами лица. Но порезали из-за красоты почему-то одну Лию. Вероятно, она подвернулась на пути какого-то чокнутого или фанатика в неудачный момент. В жизни все решает случай: кому-то везет пройти по улице за миг до катастрофы, а кто-то попадает прямиком в аварию.
Сэм считал, что стоит верить в одну Фортуну. Лишь от нее зависит, раскопают они что-то достойное сенсации или нет. В темноте пески за входом в палатку казались черными. Такое ощущение, что пустыня полна пеплом.
Сэм на миг прикрыл глаза, и ему почудилось, что в черном песке вопят сотни изуродованных обожженных существ. Картинка оказалась пугающей даже для взрослого мужчины. Сэм поискал ручной фонарик. Обычно он использовал кнопку фонарика в смартфоне, но без подзарядки телефон давно отключился. Здесь в любом случае не та зона, где можно поймать звонки и услуги Интернета. Так откуда же берется чувство, что на потухшем экране смартфона идет фильм?
Где-то рядом раздавался шелест пленки, как будто снимает старомодная камера, и крутятся бобины.
Взяла ли Лия с собой камеру, чтобы заснять впечатляющие находки, на которые рассчитывает? Если и взяла то что-то более современное, миниатюрное, что можно уложить в дамскую сумочку. Вряд ли у Лии или кого-то еще из археологической группы есть с собой хотя бы кинопроектор для показа диафильмов. Так почему же ему все время слышится шелест пленки и перед глазами мелькают пленочные кадры? На кадрах опять же обожженные до угольного цвета лица. Только они принадлежат не людям. У людей нет ни рогов, ни шипов на коже, ни крыльев, ни висков, расходящихся в форме секир.
Сэм все же сумел нащупать и включить ручной фонарь, в котором кончалась батарейка. На миг узкий луч света выхватил из темноты что-то вроде работающей кинокамеры, над которой свелись чудовищные крылатые тени. Рядом кто-то сидел, но не чудовище. Какое-то красивое золотоволосое создания с девичьим телом, когтистыми руками и черными крыльями. Она грациозно поднесла золотой коготь к губам. Сэм от испуга выронил фонарик. Чудовищ он не испугался, а девушки испугался. Почему? Из-за того, что в ее глазах, как на пленке мелькает нечто пугающее?
Мы пали в пески Египта! прошипел кто-то прокравшийся в палатку, и тут же фразу подхватили сотни голосов из пустыни. Да, там целая армия! Сэм поднял фонарик, потряс, пока тот снова не стал работать. В палатке никого не оказалось. Черные пески за выходом из палатки тоже выглядели необитаемыми.
Снаружи темно, хоть глаз выколи. Тем не менее ему захотелось пройтись. Потребность размяться тут была ни при чем. Просто стало неприятно лежать в тесной палатке наедине с надвигающимся психозом. С тех пор, как он приехал сюда, ему в голову лезет разная чертовщина. Наверное, так на него действует раскаленная жара. Даже пустыня начинает ассоциироваться с местом, выжженным до состояния золы, будто внутренность печи.
Мы пали в пески Египта,
В пепле! В огне! В крови!