Да-да, уважаемый. Обещаю, клянусь Единственным и пророком его! затараторил пленник.
Клянешься? вновь переспросил Дим.
Клянусь! часто закивал плачущий бородач.
Клянешься? Дим переспросил в третий раз.
Клянусь!
Ты трижды поклялся, салаф! подвел итог разговору Дим.
Да! без пререканий согласился пленник.
Дим протянул ему бордовый рацион и воду.
Покушай, уважаемый. Вскоре у нас с тобой состоится длинный разговор. Дим наконец позволил себе улыбку и отошел к настороженно глядящему на них Рому.
Узкий вытянутый техотсек не позволял достаточно уединиться для разговора с глазу на глаз, но беседа между напарниками велась на языке Конфедерации, поэтому Дим не опасался, что пленник их поймет.
Что это только что я увидел? Дим отметил, что в речи Рома больше не было подозрительности, только интерес. Это обнадежило. Сначала он клял тебя как мог, затем плакал, в конце начал благодарить. Что такого ты ему сказал?
Наш пленник не боится смерти, пришлось пригрозить ему тем, чего он боится больше всего.
И чем же?
Пообещал, что перед тем, как убить, я обращу его в христианина, и он никогда не попадет в свой языческий рай.
Но ведь нельзя стать христианином без веры и любви к Всевышнему! запротестовал простоватый Ром, явно посещавший храм каждое воскресение.
Да, Ром, но ему об этом знать необязательно. Понимаешь? подмигнул ему Дим.
Пленник, которого звали Улус, исправно выполнял данную клятву. Он сыпал информацией и без малейшей утайки рассказывал все, что дозволял знать его статус кинна, урожденного раба.
Мироустройство эмиратов Салаф для Гражданина доминиона на первый взгляд казалось диким. Султан Базияд Пятый держал в своих руках неделимую власть над эмиратом Салаф. Мудрый правитель, приведший халифат Пяти морей к процветанию. Он учел промахи в титулонаследии своего отца, которого и убил вместе с братьями в борьбе за трон. Обладая завидной плодовитостью, Базид поделил провинции своей империи меж сыновьями, оставив себе лишь столицу Измир.
Сыновья султана поклялись на Священном писании на могиле Пророка, что ни один не поднимет руку на брата, а Бархатный замок Кадификале займет тот наследник, что мечом и словом Единого возьмет больше земель и рабов в свои владения. Вот и рвутся молодые сыновья, стремясь поспеть за старшими до того, как великий Баязид загонит себя в могилу вином, опием и блудницами.
Так десятый сын эмир Селим устремил свой взор на Кавказ. Молодой Селим в свои семнадцать уже добился многого: покорил горные племена Герат, стравив их с родичами Анар-Дара, и взял город Кветта, что оказался неприступной стеной для самого Баязида. О эмире Селиме Улус говорил с благоговейным придыханием, точно тот был не угнетающим его хозяином, а полусвятым небожителем. На вопрос, почему так, Улус посмотрел на Дима, как на несмышленого ребенка.
Он великий Эмир! Молодой, но уже великий! Нет другого эмира, кто так ласков с слугами и так жесток к врагам! Эмир Селим чтит слово Священного писания, но открыт к новому и прекрасному. В его свите дервиши, поэты и музыканты, а не бессчетный гарем наложниц, виночерпии и опия, как у прочих вельмож. Улус захлебывался, восторгаясь своим хозяином.
Следующие четыре дня прошли в разговорах, пока сокращающиеся запасы питьевой воды не указали на то, что пора действовать.
А я точно попаду в Джаннат? (прим. рай в религии салафов.) Улус подставил запястье под кое-как заточенный инструментарный резец.
Да, повторяю, ты не умрешь. Во всяком случае не сейчас, в сотый раз ответил Дим, прощупывая квадратное уплотнение под кожей пленника. Я всего лишь извлеку твой чип.
Руки слегка дрожали от очередной инфокарты, но Дим был более чем уверен, что и в таком в состоянии справиться с извлечением из-под кожи Улуса необходимой электроники. Тем более, он больше не перегружает себя большими объемами знаний, довольствуясь одной библиотекой в сутки. Однако, прямо подходящих не было, и приходилось цереброинсталлировать смежные инфокарты.
Закаленный резец скорее разорвал, чем порезал кожу, и Улус сдавленно закричал сквозь закушенный в зубах кусок шланга, но зеленая плата текстолита залитая в прозрачный пластик уже выскочила вместе сукровицей.
Дим, может ты не догадываешься, но меня люто бесит, когда ты делаешь что-то, что мне не понятно, сквозь зубы процедил Ром, глядя как Дим с интересом рассматривает пластиковую бляшку.
Парень показал зеленый квадрат другу.
Вот это, мой пропуск наружу! Ты прав, я скоро сума сойду от запаха дерьма.
А я? Давай это будет мой пропуск наружу, а? предложил свою кандидатуру здоровяк, явно подозревающий, что его оставляют не у дел.
Тогда выучи арабский, турецкий и персидский, сбрось килограмм шестьдесят, отрасти бороду и стань ростом с него, тут Дим указал на Улуса, который опять молился, насколько позволяли его пластиковые путы. А, да, и делать это желательно в ближайшие сутки: у нас почти закончилась питьевая вода. Осилишь?
Ты решил идти туда? не поверил своей догадке Ром. Всё-таки зря он метит в офицерыслишком он простоват для командира.
Язык я знаю, минимум из обязанностей кинна и местную иерархию тоже. А теперь у меня есть и чип, которым метят рабов, как животных. Мне кажется, я хорошо подготовился.
Ты решил пойти к ним? Это ведь уже не разведка и диверсионная работа, это
Работа под прикрытием, я знаю. Что ещё нам остаётся? пожал плечами Дим. Откровенно говоря, после почти недели обитания в тесной ноге боевого бота этот замысел и ему больше не внушал особого доверия.
Долгие приготовления закончились. За четыре дня моторное масло плотно впиталось в кожу, исказив ее оттенок на более смуглый, чип введен под кожу предплечья, а место обожжено, чтобы скрыть разрез. Было и еще кое что: тавро эмира Селима. Пришлось имитировать и его, присыпав кровесвертывающим порошком из мед комплекта.
Сверившись с часами, которые показывали начало четвертого, Дим потянул за рукоятку переборки тех отсека. Забаррикадированная дверь поддалась, и относительно свежий воздух обдал лицо, заставив в блаженстве прикрыть глаза.
Ром остался с пленником и проводил заросшего бородою Дима с нескрываемой завистью. Ползком, часто останавливаясь и прислушиваясь к окружающим звукам. Это в планах все было просто, но сейчас страх и нерешительность накатывали на лазутчика. Ничего не боятся только дураки!повторял он себе, передвигаясь ползком к последнему шлюзу, выходящему наружу бота.
Решетка воздухозаборника отсутствовала, очевидно, отвалившись во время боя, и Дим белым пятном выскользнул в слабоосвещенный ангар. Ангар был тих и безжизнен. Разведчик решил успокоить нервы тем, что помогало убежать ему от проблем всю жизнь. Ноги сами понесли его обратно к стальному гиганту. Бой с Ифритом не так сильно потрепал Джаггернаута, машина была вполне работоспособна, хоть и потеряла в очках боевой мощи.
Что ты здесь делаешь, кинн? раздалось на чистом турецком над головой.
Дима прошиб пот, а колени предательски подогнулись. Все-таки он не воин. Парень, в котором вряд ли сейчас кто-то бы узнал Гражданина Нового Ковчега Дима Сэта, поднял голову, а затем рухнул наземь. На голове Джаггернаута, подобрав под себя ноги, в роскошных одеждах сидел молодой еще юноша. Что-то неуловимое в его взгляде выдавало непоколебимую уверенность.
Говори, кинн, теперь в голосе высокородного зазвенел металл.
Машины, господин. Они успокаивают меня, почти не покривил душою Дим.
Меня тоже, смягчился юноша. У тебя очень чистый турецкий, кинн. Кто твой хозяин и как тебя зовут.
Дим дернул на груди халат, демонстрируя свежее клеймо, состаренное моторным маслом. При более внимательном наблюдении подмена легко бы вскрылась, но неяркий красноватый свет в ангаре многое скрывал.
Вы шахзаде, эмир Селим. Имя вашего кинна Улус, подсознательно, чтобы скрыть волнение, Дим напрягал челюстные мышцы. Но это не осталось незамеченным высокородной персоной.
Не трясись ты так, будто финиковый цвет на ветру, произнес молодой эмир, хотя было видно, что такое раболепие льстит подростку. Странно видеть, как кинну интересна военная наука.
Не только военная, шахзаде. Еще многое. В услужении и простой работе мало интересного.
Что же тебе интересно, непростой кинн? Поэзия? Музыка? слова эмира звучали насмешкой.
Еда, произнес Дим и тут же поправился. Тайны ее приготовления. Порою кажется, что найти гармонию во вкусах это искусство!
Подражая высокородному салафу, Дим начал копировать витиеватую манеру его речи.
Ты удивил меня, кинн Улус. Подойди, произнес эмир, ловко спрыгивая с четырехметровой высоты лежащего бота. Вытяни руку, повелевающее проговорил он, засучив собственный рукав.
Увидев ожог на запястье в том месте, где и прятался чип, эмир вопрошающе вздернул бровь.
Обжегся, когда готовил из продуктов хоть что-то сносное, тут нашел что сказать Дим. Ситуация сама подсказала ответ и, очевидно, это вполне устраивало высокородного.
Сын султана прислонил запястье к запястью Дима и через секунду отнял его.
Вот и все, кинн Улус, с завтрашнего дня моим именем ты назначен в подмастерья моего повара. Старик Ильхамиискусный мастер, но он стар и его представления о культуре еды зашорены предпочтениями отца. Посмотрим, так ли ты мастерски сплетаешь мясо, соль и специи, как слова.
После этого молодой господин покинул своего слугу, оставив Дима переваривать события последних минут.
Глава 11
Запоминай, кинн, и запоминай лучше, чем собственное имя, Ильхами эфенди, старик преклонных лет, которого Дим видел еще тогда на горной стоянке, по воле судьбы стал его наставником. Для мяса: красный, черный, розовый, зеленый, белый, душистый перец, розмарин и сумах, фенхель, чабер и эстрагон. Вот тут кузбара. В этом году ее много. Шахзаде Селим предпочитает баранину, телятину и изредка дикую птицу. С гвоздикой, майораном, бадьяном и шафраном нужно быть весьма рассудительным, если дорога голова. Они обладают сильнейшим вкусом, и неразумное использование может загубить любое, даже самое утонченное яство!
Нейроинтерфейс моментально пополнял собственную библиотеку знаний. Фактура, цвет и запах, эти сведения откладывались в голове разведчика.
А это что? Дим указал на плетенные из какой-то травы корзины с чем-то совершенно незнакомым.
Овощи, фрукты, отмахнулся бывший повар султана. Базияд Пятый всегда был неравнодушен к острым и пряным яствам, а в особенной мере к мускатн
Настоящие? кинн не смог скрыть истинного удивления.
Конечно, я же повар шахзаде Селима! Ильхами эфенди не без гордости стукнул себя в грудь. Лук, чеснок из поймы Нила, финики из эмирата Ирон, брат нашего господина исправно шлет дары из своих владений. Шафран, кстати, тоже его подарок, самая ценная специя!
А это что? Дим поднял из ближней корзины округлый алый плод, пахнущий так, что кружилась голова.
Томаты, из эмирата Новая Персия, пояснил старый повар, явно довольный произведенным на кинна эффектом богатства его кухни. Там лимоны и апельсины, морковь. Вот тот фрукт называется гранатом, а эти желтые плоды Персидская Дыня. В мешках кукуруза, сорго, фасоль, рис восьми видов и кускус. А затем его радушие вдруг сменилось на подозрительность. С какой это радости тебя, пусть и правоверного, однако же раба, направили мне в помощь? Как ты этого добился?
Просто попросил, развел руками Дим. Он не соврал, и, тем не менее, любое подозрение вышибало его уверенность.
И всё? недоверчиво прищурился старик.
И всё, мудрый Ильхими эфенди.
А дальше началась работа. Долгая, монотонная и нудная. Иной день помощнику повара приходилось чистить по три корзины лука, овоща, от которого почему-то слезились глаза. И это только один из продуктов, требующийся каждый день. Он рубил настоящую, ещё парную баранину, молол в ступке смеси перцев и пряностей, которые Ильхими эфенди со щедростью султана сыпал в котлы, не подпуская кинна к таинству приготовления пищи для шахзаде.
Мозолистые и сбитые тяжким трудом пальцы обрели еще и порезы. Но Дим был счастлив новому месту. Ром и настоящий Улус получали еду с султанского стола, парень глубже вникал в мироустройство халифата, изучал высших особ и, что самое главное, учился. Учился всему: языку и его диалектам, технологиям, насколько позволял статус кинна, и, конечно, готовке. Даже старший повар, увидевший в нем угрозу и не подпускающий Дима к плите, не мог этому помешать.
Чип нейроинтерфейса фиксировал детали, а мозг молодого разведчика анализировал и впитывал интересную для себя стезю. На плов шел исключительно рис басмати, для зирвакаосновы для пловатолько мясо с костями взрослого барана, нагулявшего и жир, и вкус. На жижиг галнаш шло мясо молодого теленка, еще розовое, а на манты любили поженить разные сорта мяса, добавив для сочности лук. И таких мелких секретов, в которые старый повар не хотел посвящать приставленного ученика, было великое множество.
Время шло. Разведчики-диверсанты разменяли в стане врага вторую неделю. Ром Лерм негодовал, изнывая от безделья. Иногда он выбирался прогуляться по ночной базе, и в основном от него Дим и черпал многие сведения. Кинн обладал куда меньшей свободой передвижения, нежели диверсант в костюме-хамелеоне.
Дим заклинал напарника пока не саботировать работу захваченной салафами базы, но с каждым днем убеждать своевольного напарника было все труднее. У Рома буквально чесались руки, и, кажется, даже пленный Улус приносил меньше хлопот, чем неуемный напарник.
Стой, дурак! Старик Ильхами схватил Дима за руку, когда тот щедро сыпал шафран, от чего волоски яркой специи еще больше просыпались в пиалу с горячей водой.
Уважаемый Ильхами эфэнди, что я сделал не так? удивился Дим.
Шафранковарная приправа! Ее легко переборщить, если господину поплохеет, тогда тебя и меня ждет встреча с садовником эмира! Мне моя жизнь дорога, так что, кинн, я лучше прирежу тебя и заплачу мзду, чем сам примерю шелковый шарф! для острастки повар эмира продемонстрировал широкий нож.
(прим. Во дворце султана самой частой, почти рутинной, казнью было удушение шелковым платком. Садовник султана зачастую исполнял обязанности бодигарда и личного палача султана, примеряя шелковый шарф неугодным визирям. Эта казнь сначала применялась исключительно к венценосным особам, чтобы не проливать высокородную кровь, но позднее это вето было снято.)
Но шахзаде Селим велел мне подать свое блюдо, дабы он проверил, не напрасно ли поставил к вам в обучение, ответил Дим. Однако вы и не учили меня, лишь нагружали черной работой. Я многое узнал у вас, Ильхами эфенди, но вы не посвящали меня в тонкости. Господин, откуда же я мог знать, что в большом количестве шафран вреден?
Рано тебе еще, кинн, и еще долго будет рано! лестные слова все же благотворно повлияли на настроение старика, заставив его смягчиться. Я сам приготовлю все блюда для эмира и его гостей, а тебе ещё рано доверять кормить шахзаде и его гостей!
Гостей? уцепился за последнее слово молодой повар. Свита Селима не считалась гостями, в то время как так у халифатцев появился истинно дорогой визитер.
Шахзаде Мехмед приезжает вечером. Пожелать младшему брату удачи в будущем походе на неверных и осмотреть захваченного робота с учеными мужами.
От услышанного у Дима сперло дыхание. Эмир Мехмед никогда не претендовал на лавры завоевателя. Обосновавшись в Измире, Мехмед избрал стезю ученого, и даже Ифрит был его творением. По его заверениям. Но Дим видел боевого бота салафов слишком близко, чтобы в его голову закрались нехорошие сомнения. К тому же в недрах Джаггернаута до сих пор сидели Ром и Улус.
Извините, достопочтимый Ильхами, но я просился к вам в обучение не ради теплого места и сытого живота. Господин Селим велел мне показать, что я смог освоить за неделю, и я не смею ослушаться!
На одном дыхании проговорил Дим, смотря на главного повара. Он аккуратно выбирал слова, так, чтобы не задеть самооценку уважаемого эфенди, и в тоже время показать преданность своему хозяину. Очевидно, ответ парня не понравился старому Ильхами, тот поджал тонкие губы, но не стал возражать, лишь махнул рукой, указав на пустующее место за разделочным столом.
Если ты хочешь розг, то это твой выбор. И когда тебя будут пороть, не вздумай ссылаться на меня, понял, кинн? старик махнул рукой и принялся заготавливать основные яства к будущему пиру.
Что готовить для молодого господина Дим придумал сразу же, как Селим со свитой покинул владения поваров. Шахзаде был мудрым стратегом, хитрым тактиком и талантливейшим пилотом Ифрита, но он был молод. Дим решился приготовить для него то, что придумал сам, не опираясь на традиционную кухню салафов.