Скрип двери за моей спиной заставляет замереть и сглотнуть от страха. Чёрт, всё, мы дисквалифицированы, и меня сейчас выведут отсюда. Удручённо поворачиваюсь и вижу, что самая крайняя дверь справа открыта, и оттуда вновь появляется белый дым, точнее, это туман стелется по полу и достигает моих ног, окутывая прохладой.
Если бы они хотели показать мне на выход или вычеркнуть из программы, то здесь появилась бы охрана и не позволила мне находиться здесь ни минутой дольше. Ну а если они хотят наказать за ослушание, то мне следовало бы направиться к той двери, за которой скрылся Терло, и, конечно, я выберу абсолютно глупую вещь пойду прямо туда, куда меня тянет и манит белесый туман. Разве можно меня винить в этом? Нет, я никогда в жизни не встречалась с подобным, и впереди меня ждёт самая пресная и скучная жизнь, как ещё у миллиона таких же, как я. И может быть, это и есть мой последний шанс обрести хоть какое-то личное воспоминание, которое будет помогать мне двигаться дальше.
Глава 3
Медленно вхожу в новую комнату. Это снова спальня, но по размеру она немного меньше, первой, и напряжённо ожидаю того, что сейчас получу выговор или же нагоняй с сильным пинком под зад, но я не знаю, можно ли испытать большее восхищение, чем уже есть.
Прижимая руки к груди и улыбаясь оттого, как пестрит великолепием убранство, окружающее меня, поворачиваюсь вокруг себя, тихо смеясь. Замечаю, как дверь, пропустившая меня в новый мир красоты, мягко закрывается, отрезая мне путь к выходу. Да я и не собираюсь никуда уходить отсюда.
За всю свою жизнь я видела лишь самые обычные кровати, самые обычные дворы, самые обычные кухонные гарнитуры, самый обычный мир и могла только мечтать о том, чтобы прикоснуться к невероятным по своей эксклюзивности вещам. Я читала про них, представляла в голове, любовалась ими в музеях мне сложно передать тот восторг, который я испытываю, дотрагиваясь до золотистых узоров на стенах, обитых бархатистой белоснежной тканью. Я не в силах даже полноценно дышать, изумляясь, насколько элегантен и изыскан бывает дизайн в стиле барокко. И дело даже не в том, сколько денег на воссоздание элементов этой эпохи затрачено, а как тонко и изысканно дизайнеры передали весь шик и аристократизм того времени.
С улыбкой двигаюсь к кровати, застеленной покрывалом, переливающимся серебром и золотом. Вижу лежащее на нём бальное платье, словно хозяйка всего этого богатства буквально на пару секунд вышла распорядиться о карете и дать последние указания перед поездкой. Балдахины, собранные по углам и удерживаемые высокими статуями ангелов, имеют два слоя ткани: один прозрачный с серебристыми длинными нитями, напоминающими дождь, второй из плотного белого материала с узорами схожими с теми, что украшают тканевые обои. Пальцы пробегаются по складкам тканей, и я, в который раз, изумляюсь, в каком неповторимом и первозданном состоянии эти вещи. Нет ни ощущения затхлости, ни вони плесени, ни влажности, ни пыли, наоборот, здесь пахнет косметической пудрой, ванилью, табаком и жасмином.
Я забываю обо всём, даже о Терло, которого бросила, о наказании, ожидающем меня за нарушение правил, растворяюсь в этой красоте и ловлю себя на мысли, что так хорошо мне не было никогда в жизни. Я никогда не была так восхищена, и вряд ли что-то сможет изменить мои воспоминания.
Гуляя по комнате, подхожу к небольшому, но довольно высокому трюмо с мраморной полкой, на которой лежит белая маска, такого же цвета веер и перчатки, а рядом письмо, видимо, недавно вскрытое. И я хочу узнать, что за тайну оно скрывает, но сначала мой взгляд притягивает веер. Из тончайшей материи-паутинки с невероятным ажурным ободком поверху, с позолоченной рукояткой. Раскрывая его, рассматриваю, как диковинку, хотя для меня это и есть диковинка. Держать в руках подобные вещи бесконечно удивительно.
Что вы сказали, сэр? Поднимаю голову и, игриво моргая ресницами, прикладываю веер к лицу, жеманничая и разыгрывая сценку.
Ох, это так любезно с вашей стороны заметить уникальность моего веера. Да-да, таких больше нет во всём мире. Не волнуйтесь, я одолжу его вашей супруге, чтобы она покрасовалась им перед Её Величеством, хихикая, мотаю головой, но остановиться не могу.
В голове теперь другой вариант исхода событий, и я резко закрываю веер, издающий хлопок, возмущённо приподнимая подбородок и, сверкая обидой в глазах, смотрю на своё отражение.
Вы в своём уме, сэр? Я вам не безродная девка, которую вы можете таскать по углам. Никаких поцелуев! Вы мне неприятны! Я старшая дочь герцога Дербхэйла, и не смейте больше подходить ко мне, иначе мне придётся всё рассказать папеньке. Он вызовет вас на дуэль и
Примите мои глубочайшие извинения, Ваша Милость, но я был сражён красотой вашего веера, от внезапно раздавшегося за спиной низкого мужского голоса, подпрыгиваю на месте и издаю сиплый визг, чуть не опрокидывая все вещи на пол. Но вовремя успеваю перехватить их и бросить обратно оборачиваясь.
Надеюсь, вы не сочтёте за оскорбление мой интерес к столь уникальной вещице, и мы сможем обойтись без кровопролития, сглатывая от страха, возвращаю на место веер и отступаю на шаг назад, прижимаясь спиной к трюмо. Я настолько увлеклась глупостями, что не заметила, как в спальне погас свет, и остались гореть лишь свечи в двух канделябрах, расположенных по бокам от овального зеркала, у которого я играла в фантазию про такую ересь. Темнота и мрак, сгустившиеся вокруг меня, ещё больше пугают, как и голос, послышавшийся мне, и которого, вообще, не должно быть здесь. И он не звонкий, мягкий или же приятный. Нет, он низкий, даже рычащий и пробирающий своим звучанием до костей.
Простите я
Извинения. Не надо, прошу вас, Ваша Милость, не уподобляйтесь безродным псам, окружающим нас. Вам не к лицу страх и лицемерие, снова слышится тот же голос, и он словно приближается. Вглядываюсь в темноту, из которой раздаются медленные шаги. Свет свечей меня слепит, не сильно, конечно, но вполне достаточно, чтобы видеть перед собой лишь тёмное пятно от чьей-то тени. И она всего за секунду оказывается так близко, что дыхание сбивается, и я чувствую участившуюся пульсацию в висках. Господи, да меня трясёт всю, ведь своего собеседника я до сих пор не вижу, только мрачную тень в углу.
Кажется, что тьма распространяется дальше, к моим ногам и выше, покрывая миллиметр за миллиметром мою кожу.
Но, а что делать, если я, действительно, испытываю чувство страха и осознаю свою вину за нарушение правил? Что мне тогда делать? Как правильно вести себя в этой ситуации? Мне стыдно за то, как жалко проскулила я эти вопросы. Стыдно, что не могу поднять подбородок и продолжать играть роль, потому что реальная жизнь другая, и в ней я не девушка, умеющая играть с веером и отшивать кавалеров, а обычная среднестатистическая дурочка, решившая, что мечты стоят того, чтобы рискнуть ради них.
Быть собой, это лучшее, что можно сделать. Играть роли нужно уметь, порой увлечение этим приводит к плачевным результатам, луч света падает на тёмную фигуру. Высокую и немного худощавую. Терло взбитый парень, у него есть мускулы и небольшой животик. А человек, приближающийся ко мне, другой. Грациозный.
Арин, протягиваю руку, неожиданно даже для себя решаясь делать то, что подсказывает мне сердце. А оно говорит не бояться. Это лишь новый знакомый, и не более. Он не причинит мне вреда.
Что же тебя заставило нарушить правила, Эйрин?
Арин, моё имя Арин, стараясь улыбнуться, поправляю его и только хочу продолжить, как парень выходит на свет, останавливаясь так близко от меня, что я легко могу рассмотреть каждую чёрточку его лица и цвет глаз. Между нами не больше полуметра, а то и меньше.
Эйрин мне нравится больше, тем более это одно и то же. Так что, Эйрин, теперь твоя очередь отвечать на вопрос: что вынудило тебя сделать шаг назад?
Я вижу, что его губы движутся. Слышу этот голос, принадлежащий парню на вид не более двадцати пяти лет, а голос-то взрослее, чем он. И я не могу вымолвить ни слова. Смотрю на него во все глаза. Господи, он очень красив. Нет, он, возможно, некрасив для многих, но именно я вижу удивительную красоту. Он экзотичен для ирландцев.
Жёлтые, напоминающие ястребиные глаза, с ярким чёрным ободком, словно удерживающим огонь сердца этого человека, не мигая, смотрят прямо в мои. Тёмные вьющиеся волосы намного длиннее, чем это сейчас модно и принято, и заколоты сзади, но несколько непослушных прядей выскочили из причёски и обрамляют загорелое и невероятно прекрасное лицо, если так можно выразиться о поистине потрясающих пропорциях мужской внешности. Для меня подобное ощущение схоже минутным поражением молнии или ударом по голове чем-то тяжёлым. Я зависаю, даже приоткрываю, как идиотка рот, ведь ирландцы обычно или рыжие, или блондины, или имеют каштановые волосы с медным отливом. Они белокожие, и веснушки у них это частое явление. Ничего необычного в нашей внешности нет, и я, в который раз, узнаю для себя и встречаю такие изумительные вещи, как другая яркая национальность и знакомство.
Красиво очень красиво, выдыхаю я, понимая, что выставляю себя абсолютной глупой дурочкой перед этим человеком, а мне бы хотелось блеснуть какой-то очень умной фразой, чтобы, наверное, и он запомнил меня. Скорее всего, он запомнит меня, как законченную недоразвитую идиотку.
Хм, я имела в виду, что комнаты настолько красивы, и обстановка в них напоминает мне стиль барокко, но очень Эм, в общем, я была настолько восхищена красотой и утончённостью обстановки, и умением дизайнера затмить великолепием сцены убийств и этих безобразных кукол, что немного задержалась здесь, считая, что сейчас верно поправляю ситуацию, я натягиваю улыбку, и в качестве ответа вижу скептически выгнутую бровь.
Ты нарушила правила из-за желания изучить мебель, Эйрин? Издав смешок, спрашивает меня он, делая взмах рукой.
Арин. Моё имя Арин, и ты не прав, думая, что Эйрин и Арин это одно и то же. Это совершенно разные имена, и да, я осталась, чтобы первый раз в жизни попытаться изучить мебель, потому что никогда такую не видела. Беру себя в руки на несколько секунд, чтобы вложить в свою речь немного уверенности и твёрдости, и у меня это прекрасно выходит, хотя вызывает на лице собеседника лёгкую улыбку, точнее, насмешку над моей жалкой попыткой.
Воровка? Прищуривается, быстро оглядывая меня с ног до головы.
Нет! Я ничего не украла и не собиралась этого делать! Можешь обыскать меня! Возмущённая подобным предположением, повышаю голос, а это лишь ещё больше веселит его.
С удовольствием бы обыскал тебя, но, боюсь, что мне это запрещено. Прикасаться к хм, гостям. Я приношу свои искренние и глубочайшие извинения за оскорбление. Ты же меня простишь, Эйрин? Да он издевается, смакует моё имя, точнее, не моё, а похожее, и ведь они, действительно, разные. Разное произношение. Разные корни. Разное значение! Я Арин, и точка, а не Эйрин, даже в голове произношу это имя кривясь.
И что дальше? Как ты накажешь меня? Отправишь вниз, и все узнают, что я предала своего парня и бросила его или же
Ты поражаешь меня с каждым сказанным словом, Эйрин. Сначала предлагаешь дотронуться, а затем наказать. Как ты угадываешь мои желания? Вероятно, ты ведьма, скрывающая свой потенциал от всех? Вздрагиваю оттого, что загорелые и горячие пальцы парня тянутся к моему лицу и обжигают клянусь, на секунду, мне кажется, что они оставят ожог на моей щеке, потому что такой боли и жара одновременно я не испытывала никогда.
Я ты
Не могу ничего сказать, словно в горло налили свинца, и он прожигает внутренности. Боль отступает и приносит вместо себя головокружение. Очень сильное, отчего я вынуждена схватиться за руку собеседника, проводящего по моей щеке тыльной стороной ладони. Не знаю, кто из нас больше удивляется тому, как резко и неожиданно я повисаю на его руке, а другой хватаюсь за его плечо, скрытое под чёрной толстовкой. Наши взгляды встречаются, и меня пугает то, что я вижу, как радужка его глаз становится насыщенно-жёлтой, ослепляющей и утягивающей в свою огненную пучину.
Конечно, я видел достаточно идущих напролом женщин и не только их, желающих добиться меня, но такого напора в первые минуты знакомства я ещё не встречал. Может быть, сначала узнаешь кто я такой или же моё имя? Ехидный и ироничный голос разбивает внешний кокон, и за секунду всё словно скрывается обратно в этом человеке, уже явно издевающемся надо мной и моим состоянием. Мне и стыдно за это, и немного страшно, потому что я веду себя безобразно. Так я никогда не позволяла себе ни говорить, ни тем более дотрагиваться до чужого парня и другого человека.
Я прости меня, я плохо себя чувствую. С самого начала какая-то ерунда творится со мной, а сейчас голова кружится, и кажется всякое, отпуская его, отхожу на шаг и отворачиваюсь к зеркалу, поправляя веер, маску и письмо так, как оно было. На самом деле, мне до алых щёк стыдно, и не хочу, чтобы кто-то это видел.
Прекрасное оправдание для безуспешной попытки соблазнения.
Глубоко вздыхаю из-за очередной его поддёвки.
Я и не собиралась соблазнять тебя, даже желания не возникло. Так что успокойся, твоему самомнению ничего не угрожает, бросаю взгляд на парня, прислонившегося к тумбе, в который раз поражаясь его внешности.
Итак, что меня ожидает дальше? Ты проведёшь меня к организаторам, и я там подожду своего парня, пока он не завершит квест, или же меня с позором выставят за дверь? Уверенно спрашиваю я, встречаясь с этими постоянно смеющимися янтарными глазами, в которые едва взглянув, становится не по себе, но выдерживаю его тяжёлый, словно пучина тёмных испытаний взгляд, ожидающих каждого, кто хоть ненадолго, но задержится рядом с их обладателем.
Понятия не имею, весело пожимает плечами.
Но как? Тебя же прислали, чтобы ты вывел меня отсюда, или что у вас там принято делать с теми, кто нарушает правила, изумляюсь я.
Мы их на костре сжигаем, от его ответа всё мрачнеет, возвращая меня в ту комнату, которую я еле пережила.
Это не смешно, к твоему сведению. Людей сжигали просто так, чтобы доказать всем свою власть и силу, а на самом деле это были трусость и отвратительная слабость, фыркаю я.
То есть, по твоему мнению, ведьм не должны были казнить?
Ведьм не существовало. Я не отрицаю наличие способностей лечить людей и вредить им, но лишь зная свойства трав и умея их правильно заварить. И если бы этих женщин слушали, а не травили бы, не гонялись бы за ними, то и они никогда бы не мстили тем, кто убивал их родных. Они не обратили бы свои знания против людей, а помогали бы им. Зло порождается злом. Доброта добром. И не надо меня уверять, что сжигание на костре, в большинстве случаев, невинных девушек и женщин, девочек и стариков верный выбор решения проблем и борьбы с собственными страхами. Это низко и подло, ведь всегда существовал страх церковных служителей, оттого что люди не будут верить их ереси и подчиняться им, как и платить налоги, позволяющие этим божественным наставникам продолжать свою богемную жизнь, травя своих подданных. Это отвратительно, замолкаю, понимая, что немного разошлась. Я обожаю дебаты и прекрасно знаю историю своей страны, как и Шотландии, Англии и других государств. Я увлекаюсь ужастиками и легендами, и долгое время изучала случаи казней на костре. И сейчас, видя в глазах моего собеседника удивление и даже восхищение, гордо улыбаюсь тому, что не показала себя дурой, а просто немного летающей в облаках дурочкой, но зато умной.
Хм, то есть ты считаешь, что убийство можно оправдать?
Нет, никто не имеет права забрать у кого-то жизнь, даже тот, кто породил зло. Но убийцы это потерянные и очень одинокие души. Им просто необходимо больше внимания, чем другим. Совершая убийства и насилие, они хотят, чтобы о них узнали, говорили и никогда не забывали. А кто-то убийством прикрывает свои слабости, лень и корысть. Я не оправдываю их, но ведь именно душа будет расплачиваться за преступление, совершённое оболочкой и разумом, который ей достался. Именно душа попадёт в ад, а не сам человек, он уже будет мёртв и легко избежит наказания. Если и стоит наказывать, то проводя душу в оболочке по всем кругам земного ада и заставляя порождать из зла добро и помощь, позволяя увидеть результаты именно глазами человека. Душа она существует, и это доказано. И единственное, что мне жаль, так это то, что её перемещают из тела в тело, заставляя делать одно и то же, так и не увидев света и радости. Печально.