Владимир ВасиленкоМолодецкие игры
Проснулась она рано: маленькое оконце на восточной стороне избы едва просветлело. Совсем скоро заголосят первые петухи, но пока снаружи не доносится ни звука. Тот самый предрассветный час, когда все живое будто бы цепенеет намертво. Все спяткаждая птаха, каждая букашка. И тишь такая, что кажетсябери её, зачерпывай ладонями, умывайся, как утренней росой
Вставать еще рано, но сон как рукой сняло. Поворочавшись немного, Веда придвинулась поближе к мужу. Обняла со спины, прижалась щекой к его заросшей колючей бородой щеке. Какое-то время просто лежала, слушая его дыхание. Спит, как убитыйтри дня в лесу промышлял, только вчера вернулся. Сердце тяжело бухает в груди, прямо под её ладошкой. Ту-тум, ту-тум, ту-тум Улыбнувшись, она ласково, как кошка, потерлась о его плечо и отодвинулась. Спи, милый
Осторожно выбралась из-под теплого стеганого одеяла. Нашарила в полутьме обувку, поверх ночной рубахи накинула шерстяной платок. Пробралась к выходу. Открываясь, тяжелая дубовая дверь оглушительно заскрипелапротяжно, гадко, как несмазанная телега. В утренней тиши любой звук кажется слишком громким.
Зябко кутаясь в платок, Веда встала на пороге, оглянулась. Небо на востоке уже заметно порозовело. Еще немногои солнышко выглянет из-за холмов, брызнет первыми лучами на луг, на речку, слизнет тяжелые капли росы с травы Со стороны мельницы донеслось пение петуха. Отцовский. Он всегда первый. Еще чутьи ему начали вторить деревенские, один за другим. Последним голос подал старый облезлый кочет трактирщика; причем, как всегда, показалось, что под конец бедолага помер от натуги.
Прохладный воздух приятно освежает кожу, отгоняя остатки сна. Веда прислонилась спиной к косяку, поглаживая уже довольно заметный животик. Улыбнулась, вспомнив, как вчера малыш шевельнулся, в первый раз, и как сердце тогда сжалось в тугой комок и трепетало радостно, переполняя ее восторгом, нежностью и страхом. Она поёжилась, прижала ладони плотнее к животу, прислушиваясь. Ну же Ну, еще разок, маленький
Где-то неподалеку хлопнула дверь, заскрипели доски крыльца под чьими-то тяжелыми шагами. Веда обернулась на звук и увидела молодого светловолосого парня, идущего к колодцу. Один из тех троих, что прискакали вчера вечером, уже на самом закате, и остановились у старого Хога. Дочка трактирщика сказала, что из самого Норда гости, из дружины княжеской. И что самый молодойне иначе, как сам Сигурд, наследник Бордана Свирепого. Ну, здесь Тэа, как всегда, прихвастнула. Чего княжескому наследнику здесь делать?
Парень, неловко ворочая журавлем, вытянул из колодца полное ведро студеной воды и, громко фыркая и отплевываясь, принялся умываться. Веда, сама того не замечая, спустилась с крыльца и подошла чуть ближе, чтобы получше разглядеть гостя. На полпути к колодцу вдруг опомнилась, оробела, да так и осталась стоять, кутаясь в платок и наблюдая.
Чужак еще совсем молодойедва ли двадцать зим встретил. Высокий, широкоплечий, но мяса на костях еще не нарастил, и оттого нескладный немного, мосластый, как теленок-подросток. Лицо почти гладкое, волосы чистые, ровно подстриженные, не то что у деревенских. Рубаха со шнуровкой у горла, широкие шерстяные штаныодежда простая, но добротная, к тому же выглядит как ни разу не надеванная. На ногахвысокие сапоги из тонко выделанной кожи, отороченные темным мехом, украшенные железными колечками. Дорогая обувка.
Парень закончил умываться и отправился обратно к постоялому двору. Там, на крыльце, уже показались его спутникиоба гораздо старше, крепкие, кряжистые; точно, воины. Эти, видать, давно умылисьодеты полностью, поверх толстых курток из лосиной кожи поблескивают кольчуги, у одного в рукебоевой топор на длинной рукоятке.
Ну что, в путь, князь? спросил один из нихтот, что повыше, с черными, как смоль, длинными усищами.
В путь, мотнул головой пареньи впрямь, как бодучий теленок. Лошади-то готовы?
Усатый кивнул.
Ну, так кличьте уже этого вашего следопыта!
Он скрылся в таверне, воины же, шагая неторопливо, будто нехотя, спустились с крыльца и пошли прямиком к дому Веды и Халана.
Князь?! Неужели тот, молодойи вправду князь Сигурд? Сердце Веды затрепетало, как пойманная птица.
Эй, красавица! окликнул её усатый.
Веда вздрогнула и едва сдержалась, чтобы не броситься опрометью обратно в избу.
Да, господин?
Здесь, что ли, Халан живет? Нам этот старый пердун трактирщик все уши прожужжал
Здесь, господин. Муж это мой.
Вон оно что
Воины подошли уже вплотную. Усатый усмехнулся, окинув Веду таким взглядом, что той захотелось спрятаться. Она плотнее завернулась в платок, обхватила ладонями живот, будто защищая малыша.
Дома муж-то?
Дома. Спит он ещё
Так разбуди. Скажи, дело к нему есть.
Веда неуверенно кивнула и, чуть попятившись, бросилась к дому.
Когда Халан вышел, возле крыльца стояли все трое. Молодой князь тоже облачился в длинную, почти до колен, кольчугу, в ножнах на его поясе висел меч. В левой руке Сигурд держал островерхий шлем без забрала.
Халан, спросонья помятый и мрачный, исподлобья взглянул на гостей. Широко зевнул, оперся спиной о столбик, что держит навес над крыльцом. Веда, затаив дыхание, следила за ним через приоткрытую дверь.
Ты, что ли, Халан? спросил князь. Голос у него приятныйгустой, мягкий. Да и сам хорош собой. Одни глаза чего стоятвон синие какие. Что твои незабудки
Ну буркнул Халан. Будто в трубу ухнул. Веда невольно улыбнулась. Муж её не так уж стар, ему, может, на десяток зим побольше, чем князю, но выглядит еще старше. Огромный, косматый, как медведь, немного нелюдимый. Одна она знает, какой он на самом деле ласковый
Говорят, ты Погибельные леса хорошо знаешь. Чуть ли не живешь там.
Ну
Князь усмехнулся. Обернулся к одному из спутников.
Он хоть разговаривать-то умеет?
Усатый хохотнул. Второй воинневысокий, курносый, с рваным шрамом на левой щеке, рявкнул на Халана:
Ты хоть знаешь, с кем говоришь, деревенщина? Это Сигурд, сын князя Нордского!
Чего надо-то? спросил Халан, скрестив руки на груди.
Мы на север путь держим. В Погибельные леса. И нам проводник нужен.
Зачем?
Ты чтодурак?! Зачем проводник в лесу?
Я говорюзачем вам туда?
Не твоего ума дело! огрызнулся курносый. Говорят тебе
Князь поднял руку, сдерживая воина. Помолчал немного, разглядывая Халана. Потом сказал:
Поохотиться едем.
Из самого Норда? Далековато же вы забрались
Ну, есть такая дичь, что водится только здесь. Так что дело того стоит.
Ясно, скривился Халан.
Веда знала, как муж не любит таких вот «охотничков». Погибельные леса, что начинаются в паре лиг к северу от деревни, не зря так зовутся. Немногие отваживаются туда забредать за дичью и ягодой. Из всей деревни, пожалуй, только Халан там постоянно промышляет, и тодалеко старается не заходить. Поговаривают, что там запросто можно на волколака наткнуться, а то и на лешего, или вовсе на чудище такое, коему и названия-то люди не придумали. И не зря разговоры этинемало уже в тех лесах народу сгинуло.
Зато некоторым только этого и подавай. Время от времени наведываются сюда молодчики из дружины княжескойте, что помоложе да побезрассуднее. Любимая забава у нихкакое-нибудь чудище лесное добыть. Бывает, и правда приносят из похода трофейшкуру оборотня, или насаженную на пику уродливую башку лесовика, или еще чего. Хотя, бывает, что и ни с чем возвращаются. А то и вовсе Не возвращаются.
И что, правду говорят что водятся там всякие чудища? спросил молодой князь.
Халан пожал плечами.
Ну, ты-то видал хоть одного?
Всякого повидал, конечно
Ободренный этими словами, князь бросил взгляд назад, на курносого. Тот лишь хмыкнул что-то презрительное.
И что, какие, по-твоему, самые Ну, самые мерзкие, самые страшные твари в этом лесу?
Как и везде, князь Люди.
Юноша недоверчиво усмехнулся и замер, ожидая услышать что-то еще. Но Халан молчал.
Ты что, смеешься надо мной, дубина? вспыхнул он после долгой паузы. Отвечай, когда спрашивают!
Халан со скучающим видом окинул взглядом всю троицу, потом, отведя глаза, проговорил:
Не боись, князь. Ежели искать будете, обязательно найдете чего-нибудь. На свою голову
Хорошо, кивнул юноша. Будешь нашим проводником.
Халан молча покачал головой.
А тебя не спрашивают, деревня! рявкнул курносый. Слыхал, чего князь приказал? С нами пойдешь!
По спине Веды будто холодная змея проскользнула. В груди все сжалось, сердце зашлось от страха. И, будто почувствовав тревогу матери, малыш в животе ударил ножкойраз, другой
Прежде, чем ответить, муж её довольно долго молча разглядывал воинов, чем еще больше разозлил курносоготот разве что на месте не пританцовывал от нетерпения.
Князьон там, где ему положено быть. В Норде. И сына своего единственного он вряд ли в Погибельные леса отпустил бы. Да всего с двумя провожатыми медленно, небрежно роняя слова, проговорил Халан. Юноша заметно покраснел и даже чуть отступил от крыльца, будто бежать собрался.
Сдается мне, самозванцы вы все продолжал охотник. Мало ли проходимцев по дорогам шатается Так чтопроваливали бы вы, подобру-поздорову.
Взвизгнула сталь, выдираемая из ножен. Веда и ахнуть не успела, как воин со шрамом на щеке выхватил меч и направил его в грудь Халану.
Ты что, угрожать мне будешь, дубина?! прорычал он. А ну-ка, на колени! Именем князя Бордана!
Халан и бровью не повел, когда острие меча коснулось его груди. Лишь раздалось в звенящем утреннем воздухе негромкое угрожающее рычание. Глаза курносого расширись от удивления и испуга. Стоящий рядом молодой князь заметно побледнел.
Сидеть, Леший, вполголоса произнес Халан. Сидеть
Огромный, с доброго теленка, косматый пес, неизвестно когда умудрившийся подобраться к гостям сзади, послушно плюхнулся на землю. Но с курносого глаз так и не спускал, по-прежнему негромко рыча. Веда, уже едва дыша, судорожно вцепилась пальцами в дверную ручку. Она-то зналапес этот не подает голос попусту. Никто никогда не слышал, чтобы он лаял. Только такое вот негромкое, приглушенное ворчание. Потом Леший бросается в атаку, и тогда уже мало что может его остановить. Халан и на медведя не раз ходил на пару с этим жутковатым псом.
Остынь, Гвин, вмешался усатый. Ты чего сегодня, не с той ноги встал?
Бросая опасливые взгляды на пса, курносый нехотя спрятал меч в ножны.
Слушай, как тебя там Халан усатый шагнул поближе к крыльцу. Заметил выглядывающую из-за двери Веду. Та вздрогнула, отпрянула было, но прятаться не сталапоздно.
Ты прав, мы здесь без ведома князя Ну и что с того? Проводник нам нужен. И, говорят, лучшего, чем ты, нам во всей округе не сыскать.
Халан покачал головой.
Отплатим щедро, не сомневайся
Сказал жене пойду.
Отчего ж? Ты ведь все равно по этим лесам частенько шастаешь. Чего тебе бояться-то?
Я туда за другим хожу. На рожон не лезу.
Ха! подал голос князь. Да ты, я вижу, просто в штаны наложил!
Халан пожал плечами.
Усатый долго разглядывал его своими колючими, как рыбьи косточки, глазами. Потом хмыкнул и, не оглядываясь, отправился к постоялому двору.
Ты чего, Ронан? окликнул его курносый. Мы что, уходим?
Да, бросил усатый через плечо. Готовь лошадей.
Молодой князь растерянно вертел головой, глядя то на Халана, то на курносого, то вслед удаляющемуся Ронану.
Идемте, князь! окликнул его усатый уже у самого крыльца таверны.
Последним ушел Гвин, на прощание буркнув Халану:
Я тобой еще займусь, холоп. На обратном пути
Видя, что непрошенные гости уходят, Веда облегченно вздохнула.
Халан, обернувшись, сказал ейнегромко, но так, что она сразу послушалась:
Иди в хату.
Сам он еще долго стоял на крыльце, почесывая за ухом развалившегося у него в ногах Лешего и наблюдая, как те трое снаряжают лошадей, приторачивают к седлам увесистые торбы с провиантом. В дом он зашел лишь тогда, когда они выехали за частокол, окружающий деревню, и скрылись из виду.
Два дня от них не было никаких вестей. На закате третьего в деревню ворвался едва держащийся в седле всадник. Гнедая кобыла в дорогой сбруе лоснилась от пота, на левой задней ноге темнели потеки засохшей крови. Всадник тоже был ранен: кольчуга заляпана кровью, волосы на левой стороне головы висели бурыми сосульками, лица не разобрать от ссадин и порезов. Лошадь, едва не врезавшись в плетень, окружающий харчевню старого Хога, остановилась, и наездник свалился наземь, как куль с мукой.
Бабы, набиравшие воду из колодца, заголосили, и вскоре вокруг раненого собралась чуть ли не вся деревня. Занесли бедолагу к Хогу, высвободили из кольчуги, перевязали. Лицо у него было иссечено, видно, от скачки сквозь колючий кустарник, но все сразу признали в нем молодого Сигурда. Пытались что-то узнать о двух других воинах, но парень, похоже, едва не обезумел от страха, да и крови потерял много. Плечо и левая сторона груди, повыше ключицы, были разодраны когтями какого-то крупного зверя, даже кольчуга не спасла. Он всё бормотал что-то, то и дело срываясь на визг, но чтоникто не мог разобрать. В конце концов, напоили раненого травяными настоями да медовухой, завернули в теплые шкуры, и забылся он крепким сном.
Раны были неглубокие, и затянулись довольно быстро. Уже дней через пять молодой князь начал помаленьку появляться на улице, даже за частокол хаживал, к речке. Еще пара днейи он достаточно окреп, чтобы держаться в седле. Думали, что он сейчас же покинет деревню, но он по-прежнему жил у старого Хога, щедро платил ему за еду и за молчание.
Все дни княжеский наследник молчал. Что случилось с ним и его спутниками там, в Погибельных лесах, так и оставалось загадкой. Когда кто-нибудь, набравшись смелости, пробовал расспросить его об этом, парень лишь огрызался. В конце концов, его оставили в покое. Лишь украдкой провожали взглядом, когда он шатался, как неприкаянный, по окрестностям деревни. Да гадаличего же он не уезжает-то? А князь все молчал, гулял по берегу речки и будто бы ждал чего-то.
Халан в один из дней, когда юноша валялся в беспамятстве, снова отправился на промысел. Обещал вернуться через три дня, но прошло уже пять, и Веда места себе не находила от тревоги. Как и князь, частенько выходила она к берегу Лайры, на тот холм, с которого видна темнеющая на севере полоска лесов, а за нейтеряющиеся в белесой дымке пики Ледяного хребта.
Вернулся он на седьмой день, на самом закате. Объемистые торбы за его спиной были набиты под завязку, на плече он нес целую гроздь пойманных в силки зайцев. Леший, как всегда, весь в репье и старой хвое, трусил чуть позади, в потемках похожий на опустившегося на четвереньки ряженого.
Веда пропустила мужа в дом. Замерла в дверях, терпеливо дожидаясь, когда он освободится от ноши. А потом бросилась ему на шею и надолго повисла, прижимаясь всем телом, шепча что-то, всхлипывая то и дело по-бабьи. Халан, неловко наклонившись, обхватил её ручищами и чуть покачивался, будто ребенка баюкая.
Скрипнула дверь. Халан поднял голову и исподлобья взглянул на стоящего на пороге князя.
С возвращением, следопыт, проговорил Сигурд. На этот раз голос его уже не казался Веде приятным. А я тебя ждал
Веда охнула, еще теснее прижалась к широкой мужниной груди.
Выйдем, поговорим? не то спросил, не то приказал парень. Впрочем, сейчас он мало напоминал того нескладного мальчишку, что выходил к колодцу несколько дней назад. Осунувшийся, почерневший, с прядкой седых волос на виске. Со страшным, каким-то стылым взглядом.
Не дожидаясь ответа, князь развернулся и вышел за порог. Халан последовал за ним не скоро. Застал у крыльца, сидящим прямо на траве.
Что, как поохотились, князь?
Парень поднял расширившиеся, будто от ужаса, глаза на нависшего над ним, как башня, следопыта. Бледное, заросшее неровной щетиной лицо исказилось в злобной гримасе. Он, кажется, хотел ответить деревенщинебранно, обидно. Но вместо этого вдруг сникразом, будто все кости из него вынули. Опустил голову и громко всхлипнул.
Халан поморщился.
Эта тварь сквозь зубы процедил парень, не поднимая головы. Она разорвала Гвина. Мы с Ронаном пытались убежать, но она Ронан остался, чтобы задержать А я сбежал Сбежал!!