Свой жизненный путь, я помню с того момента, как пришел к Вадиму, наниматься в дружину. У меня тогда, кроме лаптей, штанов, штопаной рубахи, да видавшего виды, покрытого ржавчиной меча, ничего не было. Да, и мечом то тем, я пользоваться толком не умел. Вот, и вся моя биография. Вся жизнь, уместилась в три года похода, с его битвами и лишениями. Так что дружина и есть моя семья.
Ну, ты как, оклемался немного? положил мне руку на плечо Вадим.
Да нормально все. Я попытался добавить бодрости в голос. И не такое переживали. Правда, братия? Намылим шеи этим кривоногим?
Слышь, кончай горлопанить. Прервал меня Спирк, чего зря в воздух кричать, и так все понятно. Либо к предкам, либо поживем, если выстоим. Выбор небольшой, впрочем, как и всегда.
Ну, вот и закончилась моя агитация, толком не успев начаться. Я повернулся к Вадиму и кивнул на Спирка головой.
Вадим, а чего ты меня сотником назначил? Спирк намного лучше, да и опытней.
А вот потому назначил, что Спирк во время гулянки вместе со всеми погулял бы. И некому было бы сейчас наш тыл прикрывать.
Это верно, согласился Спирк, уж как я негодовал, когда ты гулянку дармовую запретил, и всех в броню загнал. Аж пена из ушей лилася. Столько во мне желчи набралося. Так что паря, Вадим все верно решил. Махать мечом это одно, а вот жизнь своим людям сберечь, то совсем другое. У меня даже мысли не закралося, что такую подлянку нам кинут. А ты словно наперед все знал.
Да ладно тебе, наперед. Просто было уже такое, аль запамятовал? спросил я Спирка.
Да уж, такое рази, забудешь. Ответил Спирк, и отвел глаза. Видно он то, как раз и забыл.
Вот и я не забыл. Как-бы поверив Спирку, сказал я.
Чем жизни всем здесь стоящим сберег. Уж мне так точно. Не подоспей вы тогда, клевал бы сейчас ворон мои бренные останки. И поделом бы мне было. Ведь я разрешил, да и сам пил. Какой я воевода после этого. Если одни и те же ошибки совершаю.
Было дело, один азиатский князек, вместо того, чтобы честь по чести расплатиться, решил сэкономить, да и наше золотишко себе в руки прибрать. Пир закатил нехилый, а сам тем временем воинов своих подтянул, хитрован гребанный. Конечно мы им наваляли, и города его опустошили, да только и сами многих добрых воинов лишились. Вот такая петрушка.
Слышь, мужики, может, хватит самокритики. Потом, когда выживем, сыпьте себе пепел на голову сколько душе угодно. А сейчас надо просто выбираться. Бесцеремонно прервал нас Жила, распихивая по многочисленным кармашкам метательные ножи. Нужно сказать, швыряется он ими очень здорово.
А и верно, пора уж. Согласился Вадим. Ну что, все как раньше. Ты Арт. Тыл бережешь, Торир впереди. Все, выступаем через пять минут.
Переход до реки превратился в одну сплошную драку. Хазары не считались с потерями. До сего дня, я не видел большего безумия. Не считаясь с собственной жизнью, они перли на пролом, пытаясь просто задавить нас массой. Напрочь забыв об инстинкте самосохранения. И это приносило свои плоды. С каждым шагом нас становилось все меньше. Я сам уже не соображал, что делаю. Я колол, рубил, брыкался ногами. Глаза застилала кровавая пелена, и не было видно этому ужасу конца. Но, вот меня накрыло. Такое и раньше случалось, даже довольно часто. На краткий миг, тело как будто окатили ключевой водой, и всю усталость, как рукой сняло. Я снова, почувствовал себя полным сил, кровавая пелена спала, дыхание восстановилось, руки и ноги налились силой. Играючи, словно не прилагая особых усилий, я перерубил ближайшего хазарина надвое. Саданул кулаком по конской морде, и бедная лошадка завалилась, подминая под себя седока. Сила так и бурлила во мне, стараясь вырваться наружу. А я ее, и не сдерживал. За считанные секунды, я разметал хазар, что были рядом, и огляделся. Ешкин-перекошкин, оказывается, мы уперлись в берег. Дошли, значит. Теперь бы еще, на тот берег, перебраться.
Словно от надоедливой мухи я отмахнулся от летевшей в меня стрелы. Щит, я где-то, во время этого безумия, потерял, а может он просто развалился, не помню. Подняв, валяющуюся под ногами саблю, я метнул ее в обидчика. К моему удивлению, попал, да так, что тот рухнул вместе с лошадью.
Ни хрена в тебе силенок осталось, изумленно прошептал стоявший рядом Жила. Он весь с ног до головы был заляпан кровью.
Ты как, живой? Глупый вопрос, но в голову больше ничего не пришло.
Да вроде целый пока. Неуверенно ответил Жила.
Тогда пошли.
Я словно торнадо, прошел вдоль нашего строя, разбрасывая в стороны ошеломленных хазар. Мой напор оказался настолько силен, что между нами появилось пространство, пусть небольшое, всего метров десять, но хазары боялись переступить эту незримую черту. И на какое-то время мы получили передышку. Хрупкое, краткое, перемирие перед финальным актом, которое может разрушить случайно упавшая пылинка.
Может пока они думают, в реку сиганем, дадут боги кто-нибудь да выживет, почему-то шепотом сказал подошедший Вадим.
Вид у него был, прямо скажем, не ахти. Кольчуга порвана, на боку рана, левая рука, словно плеть весит.
А здесь брод, или стремнина? Зачем-то спросил я Вадима.
Торир говорит, что брод. Он через него переправлялся, когда к Хазарам шел. А это что, что-то меняет?
Вообще-то ровным счетом ничего, я так просто спросил. Жила, собери всех наших.
Ты что удумал? устало поинтересовался Вадим.
А что тут думать. Как только мы ударим, веди людей на тот берег, сколь сможем, продержимся. Только вы нас не ждите, уходите, как только можете.
К нам подошел незнакомый мне воин, в хорошей броне с топором в руке. С такими топорами варяги чаще всего ходят. А парень на варяга не очень-то и похож. Я мотнул в его сторону головой, как-бы спрашивая Вадима, это кто такой.
Это Торир, посланник князя Киевского. Правильно истолковав мой кивок, представил парня Вадим. Как раз в последний день перед предательским нападением к нам присоединился, и вот к переправе вывел.
Ты, сотник Арт. Уточнил у меня Торир. Я молча кивнул головой, общение с малознакомыми людьми не мой конек. Я всегда очень трудно схожусь с людьми. Ну, вот и познакомились.
Я снова молча кивнул головой.
Торир. Как только, Арт со своими ударит, веди людей на тот берег, и уходите сразу к крепости. Лады?
Нелады. Ответил Торир. Я вместе с ними пойду, кивнул он головой в мою сторону.
А кто людей к крепости выведет? Я так точно не знаю куда идти. А если мы где не укроемся, то один фиг, где помирать. Давайте все здесь на этом берегу ляжем. Устало проговорил Вадим.
Парни, кончай препираться, сколько нам время еще хазары выделят неизвестно, а мы его пока просто попусту тратим.-
Я положил руку на плечо Торира. Пойми, ты сейчас наше все, для тех, кто может выжить.
К этому времени подтянулись все парни, кто остался жив, из моей сотни. Мало, очень мало их осталось. Сердце защемило, как от боли. Я, самолично подписываю сейчас им смертный приговор. В то, что кто-то из нас сможет спастись, я не верил, даже по теории вероятности шансы очень малы.
Други, братья, простите меня за мой выбор но....
Опять пламенная речь, перебил меня Жила, Арт, да ты достал уже своими речами, откуда в тебе эта хрень бубнить разную бредятину. Всем и так все ясно, так что меньше слов и больше дела.
Парни за моей спиной загыгыкали. А у меня с души свалилась целая гора. Я повернулся в сторону Хазар, и, не удержавшись от театрального жеста, выставил в их сторону меч. И все исчезло. Я оказался в кромешной темноте. А мое, невидимое мне тело, стало наполняться энергией. Она затопила меня от пяток, до кончиков волос на макушке, и все прибывала и прибывала. Грозя разорвать меня на части. И наконец-то нашла выход, вырвавшись наружу, словно шампанское из бутылки.
Ну, и что это было? Зачем ты его шандарахнул?
Это не я.
Классная отмазка.
Нет, серьезно, у меня и в мыслях не было ничего подобного. Оно само как-то получилось.
Неплохо получилось, должен заметить. Эффект просто потрясающий. Только как мы теперь выкручиваться будем? По договору, мы не нападаем на себе подобных. За такое преступление ты сам знаешь, что ждет.
Но он не один из нас.
Да ну. А мои глаза, говорят об обратном. Такой удар даже подготовившийся не выдержит, а ты лупанул, будто обухом по загривку. И что? А ни чего. Он просто впитал все в себя, а то, что не влезло, выкинул наружу. И ты хочешь сказать, что на такое способен человек?
Он чужой здесь.
Ты тоже когда-то был чужим.
Все, все. Я понял, что совершил ошибку. Но поверь, я не собирался это делать. Я тебе еще раз говорю, я честно, сам не понимаю, как это вышло.
Интересно, он нас слышит, или в отключке.
А есть разница?
Поживем, увидим.
Лада, что ты делаешь?
Ответа я не услышал, мою голову нежно приподняли чьи-то невидимые руки, и поднесли к моим губам емкость, из которой в мой рот потекла живительная влага, успокоившая бушевавшую в моем теле энергию.
Ну как он, живой?
Я открыл глаза и увидел склонившегося надо мной Вадима. Первая мысль, пришедшая мне в голову.
Хазары?
Те, что живы, остались, улепетывают так, как будто за ними вся нечистая сила гонится. Забудь о них, Боги через тебя наказали их, за их преступления. Слава Перуну, что не оставил нас в трудную минуту, как только доберемся до капища щедрую жертву ему преподнесу. Если честно, я раньше не очень верил в богов, но то, что увидел.
А что ты увидел? Сам-то я не видел ничего, и было очень интересно, что здесь произошло.
Как, что? Молния ударила из чистого неба прямо в тебя, а потом из тебя по Хазарам. Куда ты мечом тыкал, туда и лупила. Да ты глянь, сколько их полегло.
Я сел и огляделся, из такого положения мало что было видно, поэтому я попробовал встать, но ноги почему-то не слушались. Я чувствовал в себе столько силы, а встать не мог. Но мне, тут же помогли, подхватив под руки. Увиденное, не сильно меня обрадовало. Вернее, вообще не обрадовало. Не скажу, что я смотрел на трупы людей и лошадей равнодушно, или радостно, просто сам не мог понять, что же я ощущаю. Наверно более подходящее слово, пустота.
Отбились, и ладно. Пойдемте уже.
Глава 3
Мы те, кто есть.
И в этом наша суть
В салоне машины Глафира лучше рассмотрела парня. Ее ровесник, на вид, не больше 25 лет. Можно было-бы сказать, что довольно приятной наружности, если-бы не страшный шрам, разделяющий лоб на две половины и оканчивающийся возле переносицы. На нем была одета простая ветровка, под ветровкой видавшая виды тельняшка, штаны цвета хаки, и тяжелые армейские ботинки. Короче вид вполне не презентабельный. Не бомж, но где-то рядом. Хотя одежда чистая, и что главное потом не воняет.
Затянувшаяся пауза, слегка, начала раздражать. Парень, даже и не думал начинать, какой-нибудь разговор, а это обидно. Сидел, отвернувшись, и разглядывал лес, вдоль дороги, как будто больше, и посмотреть не на что.
Может, хоть скажешь, как тебя зовут? Не выдержала Глафира.
Андрей. Все также, продолжая рассматривать проносящийся мимо лес, просто ответил незнакомец.
А, меня Глафира, если конечно, тебе это интересно. Не удержалась от шпильки, девушка.
Очень интересно, я просто не знал, как начать разговор.
"Врет, конечно", подумала Глафира, но раздражение , от невнимания к своей персоне, улеглось.
Тебя где, в городе, высадить лучше?
Андрей, повернулся к Глафире, выдержал небольшую паузу, что-то явно обдумывая, и сказал.
Лучше всего, немного не доезжая, или на кольцевой.
Ты, где-то там живешь?
Нет, до дома мне еще далековато, но так, будет лучше.
Да ладно, могу и до дома подвезти. Чего уж тут. Как-то, само собой, вырвалось у Глаши.
Я, в Минске живу.
Сказанное, не сразу дошло, до Глафиры.
Постой, это в столице Белоруссии? Уточнила Глафира.
Да. Просто, ответил Андрей.
А сюда, чего тебя занесло? На заработки приезжал?
Нет, я издалека иду.
А издалека, это откуда?
Ну, с далекой, южной страны.
Если не хочешь говорить, так, так и скажи, я обижаться не буду. Надула губы, Глафира.
С Афганистана я иду. Еле слышно, проговорил Андрей.
Ого, удивилась Глафира, это, как тебя туда занесло? Чего, ты туда поперся?
Меня никто не спрашивал. Как, впрочем, и других парней, которые со мной служили. Просто, нужно было выполнить, свой интернациональный долг, и помочь братскому народу, строить счастливое будущее.
Не поняла. Сейчас-же вроде, там наших нет. Там, кажется, амеры воюют.
Сейчас, да. А раньше, мы воевали.
Шутишь, да? Обиделась Глафира. Там, война закончилась, меня еще на свете не было.
Согласен, звучит глупо, но, это правда. Я сам понять не могу, как такое могло произойти. Той страны, в которой я жил, уже нет. Нужно прятаться, потому как современных документов у меня нет, а мы теперь в разных странах живем, и ваши полицейские, мягко говоря, не совсем приветливые люди. Я уже, имел честь столкнуться, и желания повторной встречи у меня нет. Я не знаю, что ждет меня дома, в котором я не был 30 лет. Знаешь, если это шутка, я-бы очень хотел, чтобы так подшутили над кем-нибудь другим.
Андрей все это говорил тихим спокойным голосом, да и на чокнутого он никак не тянул. И, Глафира, ему поверила. Нет, умом она, конечно, понимала, что это, бред сивой кобылы, чистой воды, но это умом, а вот сердце, говорило, что Андрей не врет, и все, что он говорил, правда.
Она, посмотрела на протянутые документы. На одной книжице стояла надпись, Военный билет, на другой, Комсомольский билет. Подробнее, их рассмотреть Глафира не решилась, как-никак за рулем, и хоть дорога вроде свободна, но это дорога, и расслабляться никак нельзя, потому как дорога, такого не прощает, любое неверное движение, приведет к аварии, а оно ей надо.
Впереди показалась заправочная станция, и Глафира, не раздумывая съехала с шоссе. Сидя в придорожной кафешке, Глафира крутила в руках никогда ранее не виденные ей документы, и с интересом наблюдала за Андреем, который с аппетитом уплетал чебурек с чаем. Конечно, такой едой сыт не будешь, но Андрей наотрез отказался взять у нее деньги, мотивируя тем, что в его время парни платили за все. Ладно, это его дело, не хочет не надо. Глафира еще раз взглянула на то, что было у нее в руках. Документы были изрядно потрепаны, и залиты кровью. Андрей перехватил этот взгляд, и, извиняясь непонятно за что сказал.
Немного испачкались, но меня тогда ранили, да и бой шел, не до них было.
К горлу Глафиры подкатил непонятный комок, и она просто кивнула головой, и чтобы скрыть непонятные чувства, раскрыла одну из книжиц. Это, оказался комсомольский билет, чтобы скрыть навернувшиеся непонятно откуда слезы, Глафира прочла когда, кем, и кому, он был выдан. А, с фотографии, на нее смотрел Андрей, один в один такой же, как и тот человек, что сидел напротив. Чуть-чуть, моложе выглядевший, и без страшного шрама на голове.
Глава 4
Я так рвался домой,
только где он, родной?
До пограничной крепости, мы добрались без особых проблем, да и откуда им было взяться. Думаю, оставшиеся в живых до сих пор улепетывают без оглядки. Пограничная крепость, к которой мы так рвались, на самом деле не впечатляла своей мощью. Так, несколько десятков домов, обнесенных насыпью, и огороженных частоколом. Для того, что бы жить в таком месте, нужно обладать завидным мужеством. Здесь, не было дружинников, в прямом смысле этого слова. Все население, было воинами, никогда не расстающимися с оружием. Будь то в поле на посеве, или уборке, при постройке нового дома, или в кузне всегда оружие рядом, всегда начеку. Поэтому, ничего удивительного не было в том, что нас уже ждали. Переправу, никогда не оставляли, без присмотра. В любую пору года, в любую погоду, обязательно кто-нибудь находился рядом. Ведь от этого зависела их жизнь. Жизнь жен, детей, матерей.
Конечно, особого препятствия для большого войска крепость не представляла, в этом случае, люди просто уходили в лес. А вот, от простых набегов, или лихих людей, очень даже берегла. Судя по всему, крепость не один раз разрушали, но ее отстраивали заново, с упорством, достойным восхищения. Гораздо проще, было-бы плюнуть, и уйти в глубь страны. Где жизнь, пусть и не легче, зато спокойней. Но, здесь им брат, вольный ветер, и нет, над твоей душой бояр, да чинуш всяких, некому в землю кланяться, все равны. Главу, миром избирают, не за красивые слова, а за реальные дела. И отношение к нему уважительное, не от того, что красиво говорит, а от того, что дело делает, людей бережет. И случись беда, в первых рядах стоит, за спины не прячется.
Перед нами, как раз такой глава сейчас и стоял. Мужик мужиком, всунь его в группу, что стояла за его спиной, так и не догадаешься, кто из них главный.