Едет!
Что-то рановато он сегодня. Не иначе, новости, какие есть, предположил Алекс.
Так и оказалось.
Вот, держите. На почте выдали.
Станичник протянул офицеру запечатанный конверт из хорошей белой бумаги. Прежде, чем вскрыть его, Алекс внимательно изучил его снаружи. Первое, что бросилось в глазаотсутствие обратного адреса и почтовых штемпелей, имелось только имя получателя. Это означало, письмо не пришло по почте, его сдали на почтамт лично. «Выходит, отправитель уже прибыл в Уруссийск». Если жандармская машина отреагировала с такой похвальной скоростью, приказ пришел с самого верха.
Ну, что там? не удержался от вопроса Ивасов.
Сейчас увидим.
Алекс аккуратно оторвал край конверта, достал из него узкий белый листок.
Девятьсот пятидесятая верста Восточного тракта, каждое четное число с одиннадцати до полудня. Сегодня у нас, какое?
Восемнадцатое, подсказал Ивасов.
Выходит, послезавтра. Будет время подготовиться.
Никаких указаний на личность прибывшего не было, значит, он должен быть знаком штаб-капитану. В голове Алекса шевельнулось нехорошее подозрение.
Двадцатого числа, уже в семь часов утра, за четыре часа до назначенного времени, вся троица была на указанном месте. До Уруссийска отсюда было верст десять, как раз, чтобы выехав после завтрака поутру, за пару часов неспешно добраться. А пока, выбрав место, откуда указанный отрезок дороги наблюдался наилучшим образом, беглые оборудовали себе наблюдательный пункт.
С восьми до десяти движению по тракту было достаточно оживленным. Выехавшие из Уруссийска путники ехали дальше в направлении Студеноокеанска. После десяти поток заметно спал. Все трое внимательно смотрели, не появится ли поблизости станичный разъезд и не устроит ли полиция у дороги засаду. Пока ничего подозрительного обнаружить не удалось.
Минут в десять двенадцатого со стороны Уруссийска появилась открытая пролетка, на козлах кучер, внутри один пассажир. Своим «городским» видом она заметно выделялась из всех проехавших сегодня повозок. Глядя в бинокль, штаб-капитан предположил.
Похоже, это те, кого мы ждем.
Подтверждая его слова, пролетка остановилась, кучер слез с козел и начал возиться с втулкой колеса. Офицер, получив возможность рассмотреть пассажира, негромко выругался себе под нос.
Опять черти Манского принесли на мою погибель! Исидор, проедься, посмотри поближе. Если заметишь что-нибудь подозрительноепоправь шапку.
Сделаем.
Урядник вскочил в седло и выехал на тракт. Алекс внимательно наблюдал за ним в бинокль. Станичник приблизился к пролетке, поравнялся, поехал дальше. К шапке не прикасался. Офицер достал часы вглянул на стрелки. Без четверти двенадцать, отведенное им время скоро истечет.
Значит, и мне пора. А ты, смотри в оба. Если что, пальнешь в воздух.
А может
Не вздумай! На меня и так уже немало повесили, только убийства еще не хватало. Просто уходи и уезжай отсюда подальше, деньги у тебя есть. Бумаги, что я тебе оставил, знаешь куда передать.
С богом, господин штаб-капитан!
Взобравшись в седло, офицер поехал вслед за урядником. К повозке он приблизился спереди, внимательно осмотрел обочины, ничего подозрительного. Алекс подъехал ближе. Жорж Манский, а это, несомненно, был он, не меняя позы, скользнул по нему равнодушным взглядом. Неужели не узнал?! Поравнявшись с пролеткой, офицер придержал коня.
Какого черта, Манский?!
Господин старший агент аж подпрыгнул от неожиданности.
Магу?
Штаб-капитан Магу, улыбнулся Алекс. Честь имею!
Ну и вид у вас!
Сам вольготно развалившийся на диване Жорж, как всегда, был одет, щегольски и по последней моде, в отличие от долгое время проведшего в тайге Алекса и изрядно там обтрепавшегося.
Я надеюсь, вы сюда не мой внешний вид обсуждать прибыли?
Никак нет, господин штаб капитан.
Эти слова долетели снизу, где кучер возился с втулкой колеса. Только сейчас Алекс обратил на него внимание и тут пришел его черед удивляться.
Господин ротмистр?!
Ротмистр Лампсберг, улыбнулся жандарм, Честь имею!
Черный армяк, извозчичий картуз. И куда только его офицерская выправка девалась?
Я так понимаю, главный здесь все-таки вы?
Так точно. Могу ли я взглянуть на добытые вами доказательства вины полковника Лемкова?
Безусловно, можете, ответил Магу, только давайте съедем с дороги. Тут мы у всех на виду.
Ответить переодетый извозчиком жандарм не успел ничего ответить, сидевший в пролетке агент первым заметил опасность.
Станичники!
Со стороны Уруссийска приближался небольшой, с десяток сабель, станичный разъезд.
Помогите мне.
Офицеры дружно взялись за ремонт втулки. Около пролетки стих топот лошадиных копыт. Командовавший разъездом урядник грозно поинтересовался.
Кто такие? По какому делу? Документы предъявите!
Выпорхнувший из повозки Жорж петухом налетел на станичника.
ЯЖорж Манский, столичный коммерсант, а это мои слуги. Вот мой паспорт, вот рекомендательные письма. К самому генерал-губернатору между прочим!
Лихой наскок смутил станичника, к такому обращению он не привык, а упоминание рекомендаций к самому генерал-губернатору враз отбило желание связываться с столичным щеголем. В паспорт Манского он заглянул одним глазом, бумаги Магу и Лампсберга вовсе забыл проверить. Напоследок счел своим долгом предупредить.
Вы бы поосторожнее на тракте, господин хороший, людишки лихие на тракте озоруют.
За мою безопасность можете не беспокоиться!
Жестом заправского фокусника Жорж извлек на свет блестящий револьверчик и гордо продемонстрировал его станичникам. Те разве что пальцами у виска не покрутили, ну, что с убогого возьмешь, несмотря на рекомендательные письма. С тем и поспешили отбыть дальше, лучше местных купчиков на тракте пощипывать, чем со столичными коммерсантами связываться.
Пронесло.
Тыльной стороной ладони Алекс стер со лба выступивший пот.
Вы правы, надо нам убираться отсюда, взял на себя руководство ротмистр, показывайте дорогу, господин Магу.
У кромки леса их встретил Ивасов с винтовкой.
Чего не стрелял?
Так я же видел, разговариваете мирно, а разъезд этот случайный, вот и решил шум не поднимать.
Правильно решил, одобрил его действия Алекс, тащи бумаги, что я тебе оставил.
Рассмотрев представленные штаб-капитаном документы, ротмистр впал в некоторую задумчивость.
Оснований для ареста полковника Лемкова я вижу более чем достаточно. А вы уверены в той сумме, что вам назвал Люньюшань?
Как же я могу быть уверен, когда сам знаю о ней только со слов самого Люньюшаня?! Среди пленных есть некий господин Вэйюань, он мог бы
Всех пленных цинцев уже отпустили.
Как?! ахнул Алекс.
Эти болваны из мида начали извиняться за перебитых вами стражников еще до того, как цинцы прислали ноту с протестом. Потом назад отыгрывать уже поздно. Пленных пришлось отпустить в качестве извинения. Ладно, потянем за эту ниточку, размотаем весь клубочек. Копий, я так понимаю, у вас нет.
Откуда? развел руками штаб-капитан.
В таком случае, возьмите их обратно.
Ротмистр вернул все бумаги штаб-капитану.
Через неделю они вам пригодятся. Мы с Манским только первые ласточки. Дня через три сюда приедет комиссия с самим графом, будут чинить суд и расправу. Вас там непременно выслушают, а уж что решатне знаю. Где вас искать?
Давайте встретимся через неделю на том же месте, предложил Магу.
Опасаетесь. Понимаю, кивнул жандарм. Пусть будет так. Манский, поехали.
Глядя вслед уезжавшей пролетке, Алекс сейчас только догадался, графом ротмистр назвал самого шефа корпуса жандармов генерала Горобцова-Ташкова. Значит, суд будет строгим, а расправаскорой. Как бы самому в эту мясорубку не попасть. Хотя, по большому счету, ничего кроме незаконного перехода границы и нападения на цинскую пограничную стражу ему предъявить нельзя. Все остальноенаветы полковника Лемкова его покровителей и прихлебателей. А пограничные конфликты здесь происходят постоянно, и никого из-за этого еще не казнили. Ан, нет, кто-то из станичников, помнится, рассказывал, что двоих в прошлом году расстреляли. Настроение капитана как-то сразу ухудшилось.
Ладно, поехали. Надо еще до темноты до заимки добраться.
Всю обратную дорогу Алекс мучился вопросом, почему ничего не спросил у ротмистра о семье, об Аделине? Понятно, больше всего его интересовали новости о последней персоне. Жандарм ими по долгу службы интересоваться не должен, но вдруг до него какие-нибудь слухи дошли? С другой стороны, если Лампсберг сам эту тему не затронул, скорее всего, никаких чрезвычайных событий за время его отсутствия не произошло. Или ротмистр не захотел его расстраивать раньше времени?
На следующий день после прибытия на заимку, штаб-капитан извлек на свет свой мундир. Следовало попытаться привести его в порядок, насколько это было возможно. Вся форма его пребывала в печальном состоянии, а средств улучшить его, было чрезвычайно мало. Ни утюга, ни щетки, ни мыла, ни прачки, которая могла бы им заняться. Мысль, что проще новую форму пошить, была очень близка к истине. Вот только являться с заказом к уруссийским портным было несколько преждевременно.
Первое здравое предложение внес Меремеев.
Можно золой постирать.
Выгребли из печки золу, сыпанули в деревянную кадку, потом воду процедили, ею же и постирали. Результат получился вполне удовлетворительным. Увы, как только форма высохла, она приобрела вид, будто ее долго жевала корова. А поскольку ближайший утюг опять же находился в Уруссийске, пришлось импровизировать на месте.
Можно под матрас положить, предложил гвардеец в запасе.
У нас нет матраса, напомнил ему штаб-капитан.
Стол был сделан из грубо обструганных досок, нары в заимке сколочены из жердей. Вариант, разгладить собственным весом, также оказался непригодным. В итоге, просто повесили форму над котлом с кипящей водой, после чего, офицер просто натянул ее на себя. Сначала ему стало жарко, потом, по мере остывания, мундир начал тянуть тепло из Алекса и он к концу процесса заметно продрог. Стрелки же на брюках Ивасов навел старым солдатским способом при помощи двух монет.
На императорский смотр я бы в таком виде выходить не рискнул, но с учетом времени и места, я думаю, меня простят.
Сейчас на штаб-капитане Магу повисло несколько куда более тяжких обвинений, простили бы их. А за нарушение формы одежды можно и наказание понести, он согласен.
Кабанятину жалко бросать, страдал Ивасов.
Брось, утешил его Меремеев, за неделю все равно протухнет.
За полтора месяца пребывания на чужой заимке удалось наладить кое-какой быт, втянутся в повседневную, размеренную жизнь. Теперь же приходилось все бросать и вновь идти навстречу неизвестности, уповая на высшие силы и связи при императорском дворе. Другого выхода не было, если не хочешь всю оставшуюся жизнь провести в этой глухой тайге, вдали от людей. И от нее, Аделины. Девушки, о которой уже столько времени, не было никаких известий.
Всю неделю душу Алекса разрывали противоречивые чувства. То ему хотелось, чтобы дни пролетали, как можно быстрее, то чтобы неделя эта не закончилась никогда. Лето уже готовилось смениться осенью, ночи стали холоднее, а верхушки лиственных деревьев начали желтеть. В последний день устроили себе баню, после которой, надели чистое белье. Вечером у них состоялся следующий разговор.
А может, все-таки
Нет, я поеду один. Я эту кашу заварил, мне и расхлебывать. Формально вам тоже могут предъявит обвинения. Ты, не будучи ни солдатом, ни станичником, в боевых действиях участие принимал. А ты, со мной на тот берег ходил, в цинских стражников стрелял. Сам знаешь, за такое по головке не погладят.
Это, да, вынужден был согласиться урядник.
Если меня в холодную не посадят, продолжил штаб-капитан, тогда и появитесь. Возможно, ваши показания также понадобятся.
А если, посадят? хмуро поинтересовался Меремеев.
Тогда уезжайте отсюда подальше, мне вы уже ни чем не поможете. Деньги у вас теперь есть.
Не многовато ли вы нам дали? продолжил сомневаться станичник.
Берите, пока дают, отмахнулся офицер. В тюрьме они мне не понадобятся, а на воле я найду, где взять.
Ночью Алекс спал плохо. Долго не мог заснуть, ворочался с боку на бок, проснулся помятым и не выспавшимся. Остатки их таежного быта распихали по седельным сумкам, что в них не поместилосьоставили тому, кто займет эту заимку после них. К означенному сроку подъехали к верстовому столбу с табличкой 951/950.
Дальше я один.
С богом, господин штаб-капитан, напутствовали его спутники.
Появления офицера ожидали четыре жандарма. Ни ротмистра Лампсберга, ни старшего агента Манского с ними не было. Не любят эти работники плаща и кинжала рядом со своими коллегами, носящими мундир на публике появляться. Жандармский вахмистр, окинул подъехавшего офицера подозрительным взглядом.
Штаб-капитан Магу?
Понять его было можно, не часто на дорогах империи можно было встретить офицера в таком затрапезном виде, да еще и давно не бритого и толком не чесанного.
Он самый.
Приказано сопроводить вас в Уруссийск.
Оружие сдать не потребовали, ни огнестрельное, ни холодное. Ехали чуть позади. Добрый знак, значит, о его судьбе ничего еще не решено, еще можно будет побороться. Стоп! А жандармы-то не местные, столичные! Штаб-капитан решил проверить свою догадку.
Из столицы давно?
Четвертого дня прибыли, господин штаб-капитан.
Всем эскадроном?
Так точно, господин штаб-капитан.
Выходит, у генерала Горобцова-Ташкова не только к местным чиновникам доверия не было, но и к рядовым служащим его же корпуса, если он с собой из столицы целый эскадрон привез. И вахмистр отвечает четко, по уставу, не как будущему арестанту, еще один хороший знак. Когда дела твои не так хороши, как хотелось бы, а перспективы туманны и от твоей воли не зависят никак, ты невольно начинаешь искать такие мелочи, в надежде, что все вместе они сложатся в благоприятную для тебя картину и все у тебя будет хорошо. Или не хорошо, если знаки эти окажутся недобрыми. Глупость, конечно, но как знать?
Через два часа под копытами лошадей Восточный тракт сменился улицами Уруссийска. С того времени, как штаб-капитан побывал здесь в последний раз, в городе произошли значительные перемены. И дело даже не в том, что тогда было начало лета, а сейчас близилась осень. И здания все остались на прежних местах и в том же виде, как их запомнил с прошлой поездки офицер. Изменились люди.
Раньше офицеры и чиновники неспешно гуляли по тротуарам под ручку со своими дамами. Чинно раскланивались друг с другом при встрече, также неспешно обсуждали городские новости. Покой, порядок и умиротворение. Сегодня же в атмосфере Уруссийска чувствовалось немалое напряжение. Дам и девиц на улицах стало заметно меньше. Чистая публика по улицам передвигалась куда быстрее, и сама стала намного нервознее. На заезжих жандармов поглядывали с беспокойством, спешили отвести глаза, едва уловив на себе взгляд одного из носителей голубого мундира.
Когда они достигли центра города, офицер, стараясь не выказывать охватившего его волнения, поинтересовался.
Куда дальше?
В городскую управу, господин штаб-капитан, ответил вахмистр, комиссия там заседает.
Городская управа, двухэтажное, краснокирпичное здание, недавней постройки, было самым просторным из всех присутственных городских мест. Мог бы и сам, никого не спрашивая, догадаться, где разместится комиссия Горобцова-Ташкова. Весь центр городской жизни сместился сейчас на пыльную городскую площадь с так и недостроенной каланчей к краснокирпичному зданию управы. Перед зданием находилось с два десятка конных жандармов, седоков ожидали полдюжины экипажей. То и дело заходили в двери и выходили офицеры и гражданские чиновники.
У коновязи свободных мест не было, все заняли своим лошадьми жандармы. Пришлось привязать Витязя прямо у балюстрады. Заминка возникла с винтовкой, не являться же с ней на заседание комиссии. Выручил вахмистр.
Нам ее оставьте, господин штаб-капитан. Как освободитесь, мы ее вам сразу вернем.
Фраза эта в устах жандарма прозвучала весьма двусмысленно, ну хоть револьвер сдать не предложили.
Следуйте за мной, господин штаб-капитан.
Внутри здания лестница привела их на второй этаж. Полутемный, несмотря на солнечный день снаружи, коридор. Вахмистр остановился у высокой, массивной двери.