Другой прыгнул на ближайшего корсара, уронив его на землю. Пока демон щелкал зубами, роняя хлопья пены, ксенос достал нож. Клинок мелькнул в воздухе, и голова пса слетела с шеи. Саккара выругался. Олеандр заметил движение на периферии зрения и развернулся, выхватывая из кобуры болт-пистолет. Его взрывной снаряд угодил корсару прямо в грудь, едва не разорвав его пополам. Последний выстрел ксеноса прошел мимо и ударил в подвесную клетку позади, открыв порождению Хаоса путь на свободу.
Монстр кинулся на Саккару, и они вместе врезались в палатку с ядами, раскидывая в стороны различные ампулы и разбивая чаны со зловонными зельями.
Олеандр только успел повернуться, чтобы помочь Саккаре, когда последний демон взвизгнул и разлетелся на куски под выстрелами, оставив после себя только лужу. Оставшиеся эльдары бросились прочь, двигаясь так быстро, что за ними не поспевал взгляд.
Они бегут, сообщил он по воксу. Я последую за ними, как только вытащу Саккару из желудка этой твари. Выпускайте гончих.
Игори бежала. Это было одной из главных радостей в ее жизнибежать. Преследовать. Охотиться. Она перепрыгивала через проемы между крышами и платформами, не сбавляя скорости, и каждый нерв в теле, каждый орган чувств работал в полную силу. Оружие приятно тяготило. Она добавила к своему арсеналу лазерный пистолет и автопушку. Впрочем, для нынешней охоты хватило бы любого из них. Эльдары были хрупкие. Совсем не как Ангелы, на которых она обычно охотилась.
Она прыгнула, ухватилась за шест палатки, развернулась, не теряя скорости, и приземлилась на сломанный парапет. Затем вскарабкалась по наклонной стене, ненароком роняя расшатавшиеся камни. В воздухе воняло страхом ее добычи. У эльдаров был особый запахслабый, но отчетливый. Так пахла очень холодная вода или тающий лед. Внизу эльдары бежали к своему лагерю, рассчитывая укрыться в нем. Надеясь, что большая численность им поможет.
Хороший план. Увы, Благодетель знал, что они так поступят. Он хотел, чтобы они испугались и бросились в бегство, чтобы стали готовиться к войне, которая никогда не наступит. Чтобы смотрели перед собой, пока все самое важное происходило у них за спиной. Благодетель всегда так сражался: обманом, из тени. Открытый бой был занятием для глупцов и пустой тратой ценных ресурсов.
Игори не сводила с добычи глаз. Благодетелю был нужен только один эльдар, и она выбрала его наугад, не сомневаясь, что инстинкты укажут ей на самого слабого. Выбранный ксенос был ранен и оставлял за собой кровавый след. Всегда следовало начинать с самого слабого. Игори усвоила это еще в детстве, когда ловила пищащих крыс в темноте и тишине; тогда она была слабой и ее пытали такие же.
Воспоминания о жизни до Благодетеля давно померкли, утратили цвет и смысл. Она помнила голод. Холод. Страх. Теперь ничего этого не было. Теперь она была сильной. В ее жилах текла кровь самих богов. Но ей до сих пор нравилось есть слабых.
Она вскинула автопушку, подвешенную на ремне, и выстрелила на бегу, прострочив стену перед своей добычей. Эльдар отделился от товарищей.
Беги-беги, мясо! прорычала она. В стороне грохотали выстрелы, а ее стая выла, увеличивая расстояние между ее добычей и остальными корсарами, перекрывая все возможности отступить и помочь. Она довольно рассмеялась. Даракс уже начал доказывать, что искуснее Ортиса.
Ее смех превратился в удивленный крик, когда мимо просвистел сюрикен. Она спрыгнула с крыши, через кувырок встала на ноги и только успела развернуть автопушку в сторону противника, когда второй стремительный выстрел выбил оружие из руки. Ксенос сидел на опрокинутом киоске, направив в ее сторону дымящийся пистолет. Одна тонкая рука была прижата к ране на боку, где что-то пробило его психоактивную броню.
Ксенос прицелился, готовясь к следующему выстрелу. Но не успел он нажать на спусковой крючок, как автопушка взревела, разнеся киоск на щепки и вынудив ксеноса броситься в укрытие. С трудом двигаясь из-за раны, он тяжело упал. Сюрикеновый пистолет отлетел в сторону, но, когда ксенос вскочил на ноги, в руке у него уже был тонкий нож.
Даракс и остальные гончие открыли огонь, заставив его отступить в сторону Игори. Она на мгновение задумалась, не воспользоваться ли лазпистолетом, но в конечном счете предпочла ему нож. С ножами было лучше. Охота в любом случае кончалась кровью, но она хотела вблизи увидеть боль в глазах своей жертвы. Игори вытащила собственный нож и бросилась вперед, используя обломки, усеявшие улицу, в качестве трамплина.
Эльдар двигался так быстро, словно у него не было костей, и атаковал Игори прежде, чем та успела приземлиться. Игори отпрыгнула назад, но не успела вовремя. Кровь окрасила живот в том месте, где острие ксеносского клинка коснулось плоти. Она рассмеялась.
Неплохо, мясо, Игори достала собственный нож и поманила его, Попробуй еще раз. Давай. Не тяни, мяско.
Эльдар подчинился. Он бросился вперед стремительно, как змея. Их ножи со скрежетом столкнулись, и Игори отшатнулась, на мгновение поразившись силе своего противника. Она отпрыгнула назад, и эльдар тоже отступил, встав в оборонительную стойку. Рана явно не лишила его решимости. Корсар поднял руку и повторил ее недавний жест. Игори рассмеялась:
Как пожелаешь, сказала она и бросилась вперед, низко держа нож. Оружие эльдара мелькнуло в воздухе, чтобы блокировать удар, как она и надеялась. Игори проскользила по земле, кувыркнулась и врезалась плечом в грудь противника. Они вместе влетели в стену позади, повредив древнюю кладку. Нож корсара опять коснулся ее, вынудив выронить собственное оружие. Она погрузила пальцы в рану на боку существа и дернула. Эльдар завопил, и Игори ударила его усиленным черепом по лицевой стороне шлема. Ксеносский металл прогнулся и пошел трещинами.
Игори отшатнулась. Голова кружилась. Она поднесла пальцы ко рту и облизала их.
Как мед, сказала она. Эльдар зло бросил ей что-то на своем мелодичном языке и взмахнул ножом, но атака вышла небрежной. Игори прогнулась, уклоняясь, схватила противника за запястье и ударила его по локтю ладонью свободной руки. Треснула кость. Корсар опять закричал. Игори атаковала покачивающегося эльдара локтем по шее и сделала подсечку.
Падая, тот ухватился за Игори, и она рухнула на него, прижимая к земле своим весом. Сжав ему горло, Игори занесла кулак и обрушила на треснувший шлем такой град ударов, словно в руках у нее были поршни. К тому моменту, как эльдар потерял сознание, костяшки на руке кровоточили, а пальцы ныли. Игори поднялась, тряся поврежденной рукой.
Даракс и остальные подбежали к ней со смехом и улыбками. Она устроила хорошее представление.
Первая, он еще шевелится, сказал Даракс. Хочешь, я выпущу ему кишки?
Он нужен Благодетелю живым, Второй. Так что оставь его кишки там, где их место.
Игори оторвала рукав его рубашки и обернула им кисть, завязав импровизированный бинт зубами. Благодаря работе повелителя на них все быстро заживало. Тряпки пока будет достаточно, а потом все зарубцуется.
Смотри, он обронил свою игрушку, сказал один из гончих. В руках у него был сюрикеновый пистолет.
Дай сюда, прорычал Даракс, Я второй, он полагается мне.
Игори несколько секунд не мешала им рычать друг на друга, пока поднимала нож. Когда Даракс отобрал у гончей пистолет, она постучала его по плечу клинком. Тот насупился, но отдал оружие, которое она тут же заткнула за пояс.
Мой противник. Моя игрушка, сказала она, Есть возражения?
Никто не смел смотреть ей в глаза. Они еще не забыли, что случилось с Ортисом. Игори улыбнулась и активировала вокс, имплантированный в челюсть.
Благодетель, мы его поймали.
Глава 9Арлекинада
К тому моменту, как Байл прибыл, гудящей толпы на рынке уже не было. Воздух дрожал от грохота машин, чьи пассажиры надеялись укрыться в лабиринте Голановских улиц. Некоторые прятались в своих киосках или теснились в палатках, испуганно наблюдая за процессией апотекариев-ренегатов. Эльдары-налетчики в шипастой хитиновой броне расступались перед ренегатами, шипя что-то друг другу. Мутанты с других миров и благословенные варпом люди-культисты почтительно опускались на колени, бормоча молитвы темным богам, когда космодесантники проходили мимо.
Байл был погружен в раздумья и не обращал на них внимания. Он шел впереди, сцепив руки за спиной, словно прогуливался по своему лабораториуму на Уруме. Олеандр и остальные следовали за ним, держа руки на оружии. Впрочем, они были не так уж и уязвимы: Цимисхий решил, что сейчас хорошая возможность испытать одного из своих «Кастеллаксов». Он вышагивал позади, гулко бормоча что-то Цимисхию на трескучем от помех бинарике.
Я завидую тебе, брат, сказал Олеандр, глядя на Саккара, Могу только представлять, что это был за опыт. Поношенную броню Несущего Слово покрывали пятна быстро высыхающей слюны и царапины от подвижных зубов, Каково этопобывать в желудке порождения Хаоса?
Я поражен, что оно не отрыгнуло его, едва проглотив, сказал Арриан.
Это было неприятно, ответил Саккара, скребя пальцами по броне, Придется гравировать все заново, угрюмо добавил он и поднял руку, благословляя мутантов, которые цеплялись за его ноги и что-то невнятно лопотали.
Олеандр с трудом сдержал смех. Саккара совершенно не ожидал этого нападения. Порождение Хаоса едва не проглотило его целиком, специально для этого случая вырастив новый рот и надув пищевод. Лишь благодаря живости ума Несущий Слово быстро отыскал иссохший мозговой ствол твари и вырвал его из деформированного черепа. Порождение лопнуло, как проткнутый шарик, оставив Саккару стоять в окружении своих ошметков.
Они не стали упоминать куски багровой силовой брони среди этих ошметков. Брони с характерным символом пламени и гравировкой из слов. Око могло убить тысячью разных способов, но иногда оно действовало страшнее. Порой выживший больше не был тем, кем был раньше, или жалел, что не был.
Хорошее настроение оставило его. Порой деградация заходила слишком далеко даже по меркам Третьего. Но те, кто работал в области эмпиреев, никак не могли ее избежать. Варп действовал как слабая кислота, уничтожая человека по капле. Сначала уходили клятвы, потом дисциплина, потом узы братства, а потом, в самом концесамосознание. Дети Императора зашли по этому пути так далеко, что их, возможно, уже нельзя было спасти. Но пока тело жило, жила и надежда.
Именно надежда вела его. Надежда на будущее, на более сильные удовольствия и более содержательную боль. Он вдруг заметил длинную и тонкую тень-силуэт, прячущуюся под упавшей палаткой. Олеандр не видел лица, но все равно понял, кто это. Он не подал вида, что что-то заметил. Пусть они ведут свою игру. Он будет вести свою.
Гландовые ищейки ждали их, как и пристало преданным собакам. Игори сидела на лежащем без сознания эльдаре, играя причудливым кристаллическим ножом. Поднявшись, она заткнула нож за пояс, положила руку на приклад сюрикенового пистолета и сказала:
Он живой, Благодетель. Как вы и приказали.
Вижу, Игори. Я очень доволен, Байл поймал ее забинтованную руку. Игори поморщилась, когда клинки хирургеона разрезали пропитавшуюся кровью тряпку и обнажили синюю от кровоподтеков, разорванную кожу. Так, это не пойдет. Для чего тебе дали оружие, дитя мое?
Обстоятельства потребовали изменить подход, Благодетель, ответила Игори.
Конечно. Здесь ничего серьезного. Несколько осколков психореактивного металла застряли в костяшках, но твой организм их со временем исторгнет. А я пока закрою эти порезы Хирургеон с шипением активировал костяной резак и провел им над рукой Игори. Она побледнела, а воздух наполнился запахом прижигаемой плоти. Олеандр думал, что она закричит, но она проявила впечатляющий самоконтроль. Байл выпустил ее руку и замахал ладонью, разгоняя дым. Игори прижала руку к груди, стиснув зубы.
Олеандр наклонился и перевернул эльдара. Корсар был одет в оранжевое и желтое облачение с пепельными ромбами на одном рукаве. На табарде был изображен символ братства Солнечного Удара. Шлем у эльдара был весь в вмятинах и трещинах. Олеандр осторожно снял его. Лицо под шлемом вроде бы было женским, однако у эльдаров всегда было сложно определить пол, а из-за крови и синяков задача становилась еще сложнее. Он проверил жизненные показатели ксеноса с помощью нартециума.
Оно еще живо. Едва, Он осмотрел рану на боку. На коже вокруг раны блестел прозрачный гнойпризнак демонических сил. Но надо позаботиться о ранах, если хотим, чтобы оно выжило.
Мы так и поступим, как только вернемся на «Везалий» и окажемся в безопасности, ответил Байл, стирая большим пальцем пятнышко крови со щеки Игори. Сколько раз меня посещала мысль, что Император поступил не так уж и мудро, предоставив свои дары лишь половине человеческой расы. Ибо у человека, как и у всех зверей, самыми опасными являются самки. Твоя свирепость прекрасна, дорогая моя, и не верь никому, кто станет утверждать обратное.
Она его чуть не убила, заметил Олеандр, поднимаясь. Над головой загрохотало, и он посмотрел на небо. Начинался дождь. Он больше напоминал кровь или масло, чем воду. Капли оставляли на броне жирные следы. Возможно, это были слезы остатков атмосферы.
Мгновение спустя залаяла сюрикеновая катапульта, и в его предплечье впилось несколько блестящих мономолекулярных снарядов. Покачнувшись, он прижал руку к груди и отступил. Арриан и Саккара открыли огонь в направлении, откуда пришли выстрелы и где оранжевые силуэты скользили между каплями дождя, используя палатки и киоски в качестве укрытий.
Они перегруппировались быстрее, чем я рассчитывал, сказал Олеандр.
Именно поэтому Цимисхий взял своего питомца, ответил Арриан. Брат?
Цимисхий отрывисто кивнул, и орудийные системы боевого автоматона с жужжанием ожили. По жесту Железного Воина машина ринулась в бой, поливая рынок огнем на подавление. Болт-пушки грохотали, с хищной внимательностью отыскивая любое движение, даже самое незначительное. В перекрестном огне гибли и эль-дары, и торговцы. Олеандр засмеялся, глядя на эту бойню.
Хорошее настроение оставило его, когда на периферии зрения возникла многоцветная вспышка и движение. Вокс-канал затрещал, и ему показалось, что раздался смех. Здесь были не только корсары. Он выругался.
Ты что? спросил Саккара. Олеандру оставалось лишь гадать, услышал ли тот смех. Он замотал головой. Это было сомнительно.
Просто призываю на их головы проклятия Принца, брат, ответил он.
Это хорошо. Твоя набожность делает тебе честь, сказал Саккара, удовлетворенный ответом.
Как только корсары переключились на «Кастеллакс», Байл отдал приказ, и Игори, наклонившись, взвалила пленника на плечи. Гландовые ищейки выстроились вокруг них и открыли огонь.
Кажется, пора уходить, заметил Олеандр, разминая поврежденную руку. Раны уже затянулись, но болеть они будут еще несколько часов, и ему было грустно осознавать, что времени насладиться страданием не оставалось.
Внимание привлек всполох оранжевого: новые корсары неслись им наперерез, благодаря прыжковым ранцам преодолевая извилистые улочки на скорости, недоступной Астартес-ренегатам.
Они окружили нас со всех сторон, заметил Несущий Слово, спокойно стреляя по мечущимся силуэтам.
Неужели ты думал, что они позволят нам просто взять и уйти со своим сородичем? спросил Олеандр. Корсары пытались задержать их, перекрыть пути отхода. В вокс-канале опять затрещало, и он услышал что-то вроде смешка. «Солнечный Граф к нам в город привел короля-оборванца», прошептали сквозь помехи.
Гранаты, спокойно сказал Байл. Олеандр снял одну с пояса и зарядил ее движением пальца. Саккара сделал то же самое. Они метнули гранаты в противоположных направлениях, и взрывы сотрясли рынок. Арриан и Цимисхий последовали их примеру, пока вскоре воздух не начал дрожать от грохота. Киоски разлетались на куски или загорались. Экзотические отвары и ксеносское оружие перегревались и взрывались, усиливая неразбериху. Торговцы в панике разбегались.
Один корсар в особенно вычурной броне вылетел на прыжковом ранце из образовавшегося дыма, приземлился, проскользив между ногами «Кастеллакса», вскочил на ноги, не теряя скорости, и перепрыгнул через Цимисхия, который замахнулся на него топором. Корсар устремился к Байлу, со свистом рассекая воздух мечом. Байл беззаботно улыбнулся.