Я устало стянул с головы промокший от пота шлем. Теперь надо найти командира палубной авиации «Несгибаемого» и узнатьвыдадут мне ещё одну машину или оставят куковать до конца сражения.
Но прежде чем я нашёл его, на палубу стремительно опустились четыре «Спитфайера». Из первого вылез коронель Брондри. Я остановился даже на минуту, невольно залюбовавшись отличными боевыми машинами. Вряд ли мне придётся посидеть за штурвалом одной из таких. Брондри заметил меня и сделал приглашающий жест. Я подошёл к нему поближе. Коронель, рядом с которым стояли остальные летуны его звена, вынул пачку сигарет и закурил. Предложил мне, но я вежливо отказался.
Правильно, кивнул он, усмехнувшись, курение убивает.
Да, да, подхватил явно привычную шутку один из летунов, сигареты убьют тебя раньше Блицкрига или жёлтых.
Вы возвращаетесь в небо? спросил я зачем-то у Брондри, хотя это и так было ясно, как день.
Нет, коронель закурил и сделал неопределённый жест левой рукой. Отлетались все на сегодня. Торпедоносцы мы посшибали, не без твоей помощи, а больше в небе делать нам нечего. Корабли слишком близко сошлисьнебо уже не с овчинку, а меньше стало. Нам там места не осталось. Возвращаемся в нашу кают-компанию. Будем пить и вспоминать тех, кто не вернулся.
А вы ведомого моего не видали?
Даже не знаю, зачем задал этот вопрос. Ведь нельзя сказать, что Редар стал моим другом за эти часы. Он всё-таки был приставлен ко мне, как палач, и я этого не забывал.
Сгорел он, твой ведомый, ответил один из летунов звена Брондри. Когда тебе на хвост сел жёлтый, он попытался прикрыть тебя, но получил очередь прямо в мотор. Вниз ушёл отвесно, даже в штопор не свалился. Скорее всего, его самого той же очередью и убило.
Вот и тебе уже есть, кого с нами вспомнить, махнул мне рукой Брондри из Тары. Идём с нами, урдец, этот бой сделал нас братьями по крови и небу.
Я слышал, что летуны часто относят себя к какой-то особой касте. Так было со времён первых полётов, когда в небо поднимались ещё на обычных аэропланах, без антигравов. Всех остальных, даже матросов и офицеров воздушного флота, они числили людьми едва ли не низшего сорта. А потому заявление от коронеля о том, что я стал братом летунам их звену, стоило дорого. Очень дорого. И вскоре мне предстояло в этом убедиться.
Кают-компания у летунов на борту «Несгибаемого» была своя. Они никогда не отдыхали вместе с офицерами крейсера. Так было заведено почти во всех небесных флотах мира. Вроде бы только нейстрийцы не придерживались этой традиции.
Сегодня в ней было сильно накурено, и стоял крепкий дух десятка немытых мужских тел. Все иллюминаторы были закрыты броневыми щитами и внутри горел безжизненный свет электрических ламп. Вентиляция плохо справлялась с сигаретным дымом, а курили почти все летуны, что собрались здесь. Пили мы почти не закусывая. Раз за разом опрокидывали стаканы с тёмным крепким напитком, который летуны называли ишки. В глазах быстро помутнело, движения стали замедленными.
Я покачивался на стуле, почти не слушая, что говорят остальные летуны. Мне не было до этого дела. Не было мне дела и до сражения, которое шло за броневыми листами обшивки. Я был почти уверен, что котсуолдцы разбили жёлтых. После того, как флагман врага упал на Бадкубе, объятый пламенем, вряд ли жёлтые сохранили боевой запал. Скорее всего, они отступают. Возможно, прямо сейчас потрёпанная эскадра Котсуолда разворачивается, чтобы вместе с танкерами покинуть, наконец, пределы Урда.
Потом в кают-компанию вошли люди в знакомых мне куртках на меху и шлемах. Это были воздушные пехотинцы. И пришли они за мной. Офицер, командовавший ими, велел мне подниматься. Я не стал спорить, попытался встать. Однако после выпитого ишки, это оказалось не так-то просто. Пришлось ухватиться за угол столаноги внезапно отказались служить мне. Колени подогнулись, и я едва не повалился мешком на палубу.
Поддержите его, махнул рукой своим бойцам офицер воздушной пехоты.
Солдаты шагнули ко мне, но тут на их пути вырос такой же пьяный, как и я, если не сильнее, коронель Брондри из Тары.
Что вам надо от этого летуна?! выпалил он, стараясь придать голосу грозный, начальственный тон. Получалось, надо сказать, не слишком хорошо, уж очень сильно заплетался язык коронеля. Даже понимать его и было сложновато.
Забираем по подозрению в шпионаже, отчеканил офицер воздушной пехоты. Посидит на гауптвахте. Приказ коммодора Дадри.
При всём моём уважении к коммодору, отрезал Брондри, летуны не в его власти. Я командир лётной части «Несгибаемого» и без моего одобрения никого из летунов арестовывать не будут.
Но это урдец, опешил офицер воздушной пехоты, он
Он дрался вместе с нами в небе и сбил торпедоносец жёлтых, отрезал Брондри, казалось, он трезвел с каждым сказанным словом.
Но
Хватит! громче прежнего рявкнул на несчастного офицера Брондри. Этот урдец под моей защитойтак и передай коммодору. Или под моим конвоем, если ему так будет спокойней. Если что-то выкинет, у всех нас есть револьверы, как-нибудь сумеем справиться с ним.
Молодой офицер совсем поник. Идти на открытый конфликт со старшим по званию дело совсем неблагодарное. Из него ведь могут в конечном итоге сделать козла отпущения. А так он просто доложит командиру, что привести урдца не удалось. А там уж пусть начальство само разбираетсянасколько им нужен этот урдец, чтобы ссориться из-за него с коронелем.
Воздушный пехотинец отдал честь и покинул со своими людьми кают-компанию. Брондри почти рухнул на стул. Я последовал его примеру, правда, едва не промахнулся под общий хохот летунов. Но смеялись надо мной совсем не обидно, а просто по-дружески. Почти сразу в руке у меня оказался очередной стакан с ишки, а кто-то произносил новый тост. Значит, надо пить. Я сделал большой глоток огненного напитка, он промчался по горлу и ухнул в живот комком яростного пламени. А потом был ещё один такой комок, и ещё один, и ещё, и ещё
Мы пили, вспоминали, снова пили. А после повалились спать. Кто на палубу, кто лицом на столе. Я же сидел, откинувшись спиной на жёсткую спинку стула, и думал о том, что наконец покинул пределы Народного государства. Работа моя, можно сказать, только начинается.
Три человека наблюдали за отступлением эскадры собирателей. Котсуолдцы сильно потрепали её. После гибели флагмана им удалось взять в два огня один из крейсеров, украшенных шипами и обрывками цепей. Тот отходил, яростно огрызаясь из всех орудий, но всё же рухнул в море, сражённый множеством попаданий вражеских снарядов. Остальные корабли сумели уйти. Котсуолдцы не стали преследовать их. Им и самим хорошо досталось в этом сражении. Их корабли медленно разворачивались и вместе с громадами танкеров брали курс на запад. К границе.
Уходят, прокомментировал без особой нужды происходящее князь Махсоджан. Он произнёс эту фразу лишь для того, чтобы нарушить повисшее тяжкое молчание. Теперь город наш.
Ни Иштуган-бей, ни фельдмаршал Реборг Онгемунд ничего говорить не стали. К чему комментировать и без того очевидный факт?
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯЭскадрилья «Смерть»
Глава 1
Столица Нейстриикакой молодой человек не мечтает хоть раз побывать тут? Город волшебный и загадочный. Город философов, художников и поэтов. Город летних кафе и театров под открытым небом. Город будущего в какой-то мереведь несколько Континентальных и даже одна Всемирная выставка достижений промышленности проходили в столице Нейстрийского королевства.
Однако война изменила и этот город. Закрылись летние кафе. Больше не сидели прямо на нагретых солнцем улицах художники, готовые нарисовать портрет любому желающему всего за несколько монет. Теперь всюду царила война. Хотя прежняя беззаботность всё-таки прорывалась, даже через её страшный налёт. В небольших ресторанчиках было достаточно посетителей. Работали, конечно же, и знаменитые на весь мир кабаре. За их дверями военные со всего Континента могли позабыть на время о том, что творится вокруг, и завертеться в бессмысленной карусели веселья и порока. Конечно, те, у кого были на это деньги. Компанию им составляли дельцы и спекулянты, что наживались на идущей войне. Военные презирали их и делали вид, что только терпят подобных субъектов рядом с собой. Однако поделать-то ничего не могли, на самом деле, ведь у последних зачастую денег было намного больше.
Для меня, конечно, все ресторации и кабаре были закрыты. По самой банальнейшей причинеу меня просто не было денег. Народные тут не принимализа исключением золотых червонцев, выпущенных комитетом. Но их-то у меня, как раз и не имелось почти.
Сильно потрёпанная в бою с жёлтыми котсуолдская эскадра ненадолго задержалась в столице Нейстрии. Её ждали верфи Мариньяна, где ремонтировали небесные корабли союзников. До Мариньяна меня, конечно, никто везти не собирался. Высадили прямо в столичном порту, отпустив на все четыре стороны.
Правда, если бы не вмешательство коронеля Брондри из Тары, вряд ли меня отпустили бы подобру-поздорову. Ведь стоило только эскадре покинуть поле боя, а мне протрезветь, как меня тут же потащили на допрос прямиком в коммодорскую каюту. Допрашивал сам Дадри, хотя рядом присутствовал внушительный господин с седыми бакенбардами и тщательно уложенной волосок к волоску причёской. В нём я легко узнал котсуолдского консула Тенмара, хотя раньше мне приходилось только слышать о нём от Симрана.
Чем вы можете доказать, что вы не шпион? первым делом поинтересовался Дадри.
Ничем, честно ответил я. У меня нет и не может быть никаких доказательств того, что я не шпион.
Тогда что мешает мне приказать выбросить вас за борт, мистер народный уполномоченный?
Я не уполномоченный. Был стражем Революции, потом простым бойцом Народной армии. После летуном на крейсере «Карадок».
А с чего это вам вообще захотелось попасть на борт крейсера его величества?
В Урде для меня стало слишком жарко. Настолько жарко, уточнил я, опережая возможные вопросы, что даже в воюющей Нейстрии мне будет куда уютней.
Быть может, тон котсуолдского консула был предельно вежлив, вы согласились бы поработать на нашу военно-морскую разведку? Мы могли бы помочь вам устроиться в столице Нейстрии. Дать некоторые контакты среди эмигрантов. Снабдить некоторой суммой денег золотом.
Весьма лестное предложение, усмехнулся я. Но я отлично знаю, что большинство эмигрантов уже куплены на корню Блицкригом. Вы хотите втравить меня в слишком опасную игру, господин консул, а я только что едва выпутался из такой.
В таком случае вас проще выбросить за борт, как хотел коммодор Дадри, позволил себе тонкую улыбку Тенмар. Ведь отказавшись работать на нас, вы, господин народник, становитесь нашим потенциальным врагом. Врагов же, согласитесь, надо уничтожать, и лучше всего превентивно.
А не боитесь сделать своим врагом коронеля Брондри из Тары?
Чёртов рыцарь неба, пробурчал себе под нос, но достаточно громко, чтобы его услышал и я, и консул, коммодор Дадри. Вечно от него одни неприятности. Я бы с удовольствием запирал его на гауптвахте или в летунской кают-компании и выпускал только во время боя.
Это могло бы стать разумным решением, без улыбки заявил консул, однако воплотить его в жизнь невозможно по многим причинам.
Интересно, Тенмар вообще был наделён таким качеством, как чувство юмора или всё сказанное, действительно, воспринимал всерьёз?
Принять предложение консула и согласиться работать на военно-морскую разведку Котсуолда мне, конечно, пришлось. Но не при коммодоре Дадри, а несколько позже во время частной беседы с Тенмаром. Он вызывал меня к себе в каюту, больше похожую на салон в миниатюре и постепенно склонял к мысли о том, что самый выгодный для меня путь, это сотрудничество с котсуолдской разведкой. Я же попросту набивал себе цену, не соглашаясь сразу. Таковы уж правила игры.
Вообще, котсуолдская военно-морская разведка была интересным заведением. Она существовала с тех времён, когда корабли ещё не летали в небе на антигравитационных приводах, а бороздили просторы мирового океана. И названия с тех пор не поменяла, хотя военно-морской флот утратил свои позиции, а говоря прощепочти сошёл на нет. Даже у островного Котсуолда остались только рыболовецкие флотилии да несколько мощных плавучих крепостей, оборонявших его берега. Однако разведка по традиции продолжала именоваться военно-морской.
Мне кое-что будет нужно от вас, лорд Тенмар, заявил я, сразу после того, как принял-таки его предложение.
И что же именно? консул был сама невозмутимостьистинный котсуолдец.
Эскадрилья «Смерть». Вы ведёте свою игру, и я только что согласился подыгрывать вам. Я же веду свою и не скрываю этого. И мне нужна эскадрилья «Смерть». Я уверен, что военно-морская разведка знает о её нынешнем месте базирования.
Об этом вам лучше поговорить с вашим другом коронелем Брондри. Он некоторым образом хорошо знаком с командиром этой наёмной эскадрильи, и уверен, подскажет вам, как найти её вербовщика в столице Нейстрии.
Я шагал по вечерним улицам столицы Нейстрии. Город был прекрасен, хотя и утратил для меня известную часть своего почти магического флёра. Ведь в прошлый раз я был здесь совсем ещё мальчишкой, ещё до войны, во время длительного отпуска из мичманского училища. Тогда здесь всё было легко и беззаботно, город жил воспоминаниями о Всемирной выставке. И всюду можно было увидеть её следы.
И тут, словно возвращая меня в прошлое, из полуоткрытых дверей ресторации раздались напевы аккордеона, к нему почти сразу присоединилась скрипка. И вот уже звучит небольшой оркестрик. Эта музыка когда-то пронизывала всю столицу. Сейчас можно услышать лишь её далёкие отголоски.
Я сунул руки в карманы и поспешил мимо. Меня ждало вовсе не такое уютное место, как эта ресторация. Кабачок на окраине города, где с восьми вечера до полуночи сидел вербовщик эскадрильи «Смерть».
Коронель Брондри из Тары окинул меня настолько откровенно оценивающим взглядом, что я почувствовал себя не то собакой, не то лошадью, к которой прицениваются на рынке. И лошадью или собакой непременно с брачкомне то чтобы сильным, скорее досадным.
Ты уж прости, урдец, но ты любитель, заявил мне Брондри. Талант у тебя определённо есть. Небо ты чувствуешь. Но долго на этом не пролетаешь. А «Смерть» это не та эскадрилья, где на одном таланте продержаться можно достаточно. Я не стану отправлять тебя на верную смерть, урдец.
Коронель, ответил ему я, я прошёл через многое, чтобы найти эту эскадрилью. Тут дело не в прихоти. Будь моя воля, я бы и пределов родины не покидал. Однако ситуация для меня сложилась так, что я должен найти эскадрилью «Смерть». Должен летать с ними. А уж там собьют меня или нетуже моё дело.
Брондри скривился, будто мокрицу проглотил. Он выхватил из-под стола початую бутыль с ишки, наполнил два стакана. Свой махнул залпом. И тут же наполнил снова.
Я никогда не отправлял людей на верную смерть, урдец, заявил он, делая уже более осторожный глоток. Только если сам вёл их. Но я не могу пойти с тобой и записаться в эскадрилью «Смерть». Хотя иногда и очень хочется бросить всё, послать службу куда подальше, да и уйти в наёмники. Но сам знаю, что сделать этого не могу. Слишком много за моей спиной благородных предков, приходится оправдывать доверие давно сгнивших в могилах покойников.
Это никак не приближает нас к тому, что мне надо попасть в ряды летунов эскадрильи «Смерть».
Да ты просто самоубийца, урдец, Брондри хлопнул залпом второй стакан ишки. Взялся за бутылку, однако не стал наливать третийспрятал её обратно под стол. Хотя, быть может, только таким отчаянным и место в эскадрилье. Запоминай внимательно то, что я тебе скажуповторять не стану, так и знай.
На память я никогда не жаловался, а потому сразу узнал человека сидящего за столом в самом тёмном углу кабачка. Он сидел, опустив голову и надвинув на глаза сломанный козырёк картуза. Больше всего он походил на рабочего с завода, зашедшего сюда пропустить стаканчик-другой после смены. Апатия, нежелание общаться с кем бы то ни было. А крепкое телосложение отбивало у весельчаков и хулиганов желание цепляться к нему.
Войдя в кабачок, я махнул рукой девице, и направился прямиком к столику, что занимал вербовщик. Тот приподнял на меня усталое, одутловатое лицо, когда уселся прямо напротив него.
Чего уселся? спросил он. Столов вокруг свободных полно.
Хочу угостить тебя чёрным имперским пивом, произнёс я со слегка наигранной лёгкостью, говорят, ты до него большой охотник.