Промучившись до угла нашей улицы, я не выдержал и поставил орудие пыток на брусчатку. Может быть, если как-то переложить припасы, нести будет легче?
Ага, попался!
В спину уперлась жесткая щетина метлы из шерсти кхарнова хвоста.
Я тебе покажу, как мусор на улице бросать!
Я почувствовал себя пойманным вражеским лазутчиком, которому сейчас скрутят руки и поволокут на суд и расправу.
Кори, повернуться можно?
Ларс, ты что ли? в голосе метельщика явное разочарование. А чего мусоришь?
Какой мусор, Кори? Все домой несу, в семью. Только отдохнуть остановился.
Метла убралась.
Пакостник завелся, скорбно пожаловался Кори. Я прибираю, а он мусор бросает. С самого утра. И не лень ему, гаду, рано вставать! И мусор-то какой хлам грязный, будто его из подвалов, где сто лет никто не был, вытаскивают. Даже камни со штукатуркой попадаются. И по всем ведь улицам раскидывает!
Слушай, Кори, так может он клад ищет?
Пусть хоть на замок с обзаведением себе по кирпичу ковыряет, об этом ратуша беспокоиться должна. На улице-то кидать зачем? Я его выслежу! Кори поднял метлу к небесам, будто рыцарь, дающий страшную клятву, меч. Выслежу и тогда уж
Приятно видеть человека, имеющего цель в жизни.
Если бы слова имели силу воплощаться в жизнь, мне бы не пришлось тащить корзину. Целая армия фунсов легко унесла бы ее, но, боюсь, не в наш дом. Но вот, наконец, кухня достигнута.
Больше всего хотелось подняться в свою комнату и завалиться на кровать с какой-нибудь книжкой, не имеющей отношения к истории родного города, но Вестри встал у двери, всем своим видом показывая, что ему скучно и он не прочь прогуляться куда-нибудь дальше двора. Пришлось идти.
Маршрут наших прогулок определяет Вестри. Только его черному блестящему носу ведомо, куда мы направимся в тот или иной день.
Пес важно вышел за ворота, остановился, огляделся, принюхался и вдруг радостно замахал хвостом.
Ларс! Ларс!
Ко мне бежала Герда. Она так торопилась и размахивала руками, что, если бы опять измазанное чем-то личико не светилось от радости, я бы встревожился не случилось ли чего дурного.
Ларс!
Ученица Флорансы поскользнулась и кульком влетела мне в руки.
Ларс, Флоранса сказала, что ты хороший!
Я смотрел на Герду сверху вниз, а в груди росло и ширилось то удивительное теплое чувство, которое иногда появлялось при взгляде на Вестри, Хельгу, моих родичей из Къольхейма радость от того, что они есть, и желание сделать для них что-нибудь хорошее.
Приподняв Герду за локти, я поставил ее на ноги.
Спасибо. Я думала, ты зазнайка, а Флоранса говорит, что ты хороший. Вот. Не сердись на меня. Все.
Все? Так что же, сейчас она снова повернется и уйдет? Немыслимо.
Подожди, Герда. А почему А зачем А что ты тогда делала на улице так рано?
Хотела посмотреть на рассвет над ратушей.
Рассвет! Чем розовая полоска на небе отличается от серой, белой или черной? Чем лучше она алого пламени заката, чтобы стремится увидеть именно ее? Не испугаться ни хлыны, ни подснежников, встать в эту невероятную холодную рань, когда Когда фонари еще не успели погаснуть и тянутся вдоль улиц двумя цепочками разноцветных огней, а дома словно склоняются друг к другу, и между ними просвет, будто смотришь в щелочку, сведя в игре ладони, а там прозрачное небо, и темная островерхая ратуша, и флюгер-рыцарь приветствует поднятым копьем всходящее солнце. И не больше пятнадцати минут отпущено на все это
Ты успела увидеть? Тебе понравилось?
Да. Гехт, наверное, вообще красивый город?
Разве ты раньше жила не здесь?
Я жила в приюте Берне, на окраине. Мы не ходили в город. Днем было очень много работы, а вечером страшно. Мне бы очень хотелось все здесь посмотреть.
Тогда пойдем.
Лицо Герды вдруг стало строгим и очень недовольным. Она отступила на шаг и, похоже, снова изготовилась задать стрекача.
Нет. Не пойду.
Почему, Герда?
Я знаю, зачем вурдам нужны бедные девушки. Я читала.
Читала? Что?
Романы.
Так, вот и пришли к нам на обед голодные медведи. Романы! У сестры тоже есть парочка таких книжек, для поднятия настроения. Хельга нам даже вслух читала, сама смеялась, а Оле сказал, чтобы любимая жена больше его так не пугала. Если я правильно помню, там всегда злодей вурд заманивает и соблазняет бедную честную девушку. Вот тебе, потомок древнего знатного рода!
Герда, честное слово, можешь считать меня неправильным и даже ненормальным вурдом, но ничего дурного я не замышляю. И Флоранса сказала, что я хороший.
Девушка растерянно переступила с ноги на ногу.
Ты очень похож на хессу Къоль
Вот, а ей же ты доверяешь.
И тут вмешался Вестри. Наш пес не терпит, когда его драгоценную персону оставляют без внимания. Вскинув лапы на плечи Герды, он сочно лизнул ее в щеку. Ученица Флорансы не ожидала такого нападения и едва удержалась на ногах. Пришлось снова ловить.
Герда, ну пожалуйста. Я просто очень хочу показать тебе город.
А Вестри с нами пойдет?
Конечно.
Ну ладно Хорошо Только запомни, будешь приставать к порядочной девушке, получишь в лоб, ясно?
Я радостно кивнул. Вестри снова полез целоваться. Герда улыбнулась и, обняв пса одной рукой, вторую протянула мне.
Заметки на полях
По твоему лицу течет вода. Так бывает в верхних пещерах с сырыми стенами.
Я плачу
Плачешь? Что это означает?
То, что мне больно.
Я не прикасался к тебе. Как я мог причинить боль?
Мне больно оттого, что я больше не увижу тебя.
Я понимаю. Старшие говорили. Они ушли из мира, где жили прежде, и больше никогда не видели его.
Баккен, это ведь старшие недовольны, что ты дружишь со мной? Они не хотят, чтобы люди узнали о вас? Это они запрещают тебе?
Люди не смогут прийти к нам, если мы сами не захотим этого. Но мне становится все труднее подниматься наверх. Я расту. Скоро этот лаз станет слишком узок для меня.
Я найду, Баккен, найду дорогу для тебя. Ты сможешь выходить из подземелья, а потом и летать. Обязательно.
Лиловый дракон склонил чешуйчатую голову к рукам зеленоглазой девушки.
Прощай. Ты многое рассказала мне.
До свидания, Баккен. Ты мой друг.
Глава 4
Сегодня днем пришел караван из Снебьярга. Покуда купцы будут заниматься своими делами, самый почтенный и правдивый из них отправится в ратушу, дабы поведать о том, что творится в земле Фимбульветер за западными пределами Гехта, а хронист будет ждать его. Таков обычай, почти закон, правильный и полезный. Не будут же купцы, бросив все, рыскать по городу в поисках хрониста, у них каждый час на счету. Вот только слово «почтенный» понимают они весьма по-своему и посылают на беседу самого бесполезного в городе участника каравана, какого-нибудь болтливого деда-кухаря. А тот пока еще дотащится до ратуши, да и рассказ норовит вести о делах не нынешних, а прошлых.
И вот сижу я в ратуше с самого утра, а сейчас время к обеду, упорно не даю бодрому старикану свернуть на рассуждения о событиях его молодости и о некой прекрасной в то время Эдит, и тихо злюсь, потому как Герда уже наверняка ждет меня у Рогатки. Нет, я, конечно, предупредил ее, что сегодня день каравана и придется посидеть в ратуше, но не так же долго!
Итак, на пятый день вы вышли из Форка
Форк ровно на полпути от Снебьярга до Гехта. Да скорее ты, старый валенок! Про сарай, сгоревший тридцать лет назад, интересно разве что внукам его бывшего владельца.
Вестри вылез из-под стола, сделал круг по комнате и улегся под окном. Светлые пятнышки «бровей» высоко подняты над глазами, и вид от этого у пса тоскливый. Видимо, и ему дедок надоел дальше некуда.
Стук хвоста Вестри сливается с нетерпеливым притопыванием моего каблука.
Стук хвоста?
Дверь за спиной деда тихонько приоткрывается, и я вижу белое ушко чепца, веселый глазок, краешек улыбки.
Ну, деда, у тебя три фразы.
Старикан словно услышал мои мысли.
А больше в дороге ничего и не случилось.
В десятый раз заверив караванщика, что рассказ его воистину бесценен для потомков и спустив деда с лестницы (очень почтительно, под локоток), я наконец выбираюсь на улицу. Герда и Вестри вышли раньше. Где же они? Справа никого, слева Лохматый зверь наскакивает на меня и тут же мчится обратно, к важно вышагивающей по брусчатке Герде. Хорошо хвостатому, он избавлен от нами же придуманного ритуала.
Неспешно сходимся.
Здравствуй, Герда.
Здравствуй, Ларс.
В который раз пытаюсь галантно поцеловать даме руку, но Герда снова прячет ладошки за спину. Шершавые у нее ручки, обветренные, исцарапанные. Мне все равно, а она стесняется.
Вестри улыбается во всю пасть и, размахивая хвостом, как герольд флагом, косится на Герду «Наша девочка!»
Сегодня как всегда?
Да.
Мы идем вслед за Вестри. Так интереснее, чем показывать всем известную гордость Гехта Корону, Университет, храмы Драконов. Городской бродяга Торгрим Тильд научил меня любить город, замечать его главную прелесть узор очищенной метельщиками брусчатки, кованые столбы фонарей, чугунные, но воздушные на вид калитки, дома под черепичными крышами, где на подоконниках за узкими окнами стоят стеклянные фонари с горючими кристаллами, согревающие растущие в горшках цветы.
Вот уже несколько дней мы с Гердой бродим по городу и разговариваем, разговариваем.
На самом деле Флоранса мне не мать. У ведьм вообще не бывает детей, им запрещено. Вот и берут к себе девочек-сирот и учат всему, что умеют сами.
И много ты уже умеешь?
Вылетать в трубу нет, Герда лукаво улыбнулась и показала мне язык. Это вообще сказки и вранье. А так, знаешь Я плохая ученица. Не могу даже толком запасать время. Флоранса говорит, что мне надо заодно поучиться другому ремеслу. Я боялась, что она прогонит меня, но Флоранса смеется, что ей жалко потраченных семи лет. А я знаю, она еще в приюте поняла, что я не стану ведьмой.
И все-таки выбрала тебя?
Это я ее выбрала. Мы в приюте все были безродные, ничьи. Вот и сочиняли кто во что горазд. У всех обязательно были знатные родители. Одних королевских дочек имелось, почитай, человек пять. Тайком мастерили тайные знаки, подтверждающие наше благородное происхождение, потом хвастались. Многие всерьез верили, что похищены из знатных домов и однажды за ними придут. И вдруг является бродяжка и говорит, что ищет дочку. Понимаешь, это она специально так сказала, иначе девочку на воспитание ей бы нипочем не отдали. Наши все в ужасе, попрятались. А я: «Мама! Мама!» Лучше уж такая мать, чем совсем никого.
Герда, замолчав, отвернулась.
В приют попадают дети, которые не нужны. Это бывает редко. Даже если умерли родители, все равно найдутся бабушки и дедушки, дяди, тети, совсем уж дальняя родня или вассалы клана, но ребенок не будет покинут. Но если младенца оставляют на крыльце унылого дома на окраине города, от него отрекаются насовсем, лишая не только родителей, но и рода. Страшно. А Герда говорит об этом, как о чем-то грустном, но обычном.
Ну вот, спокойно продолжала девушка. Флоранса договорилась, что пока я не подрасту, буду все равно жить в приюте. Куда бы она меня забрала? Тем более, у нас учили ремеслу. Чтобы не пропали после приюта. И чтобы было на что жить там. Правда, учили как-то не очень хорошо. Я не умею шить и вряд ли когда-нибудь научусь, потому что ненавижу это занятие. И прибираться терпеть не могу. Но Флоранса говорила, что это пригодится. Что если учишься, то можно стать кем-нибудь. Она часто ко мне приходила, отдавала в приют деньги, а потом мы с ней разговаривали, обо всем. Было здорово, как в библиотеке.
У вас была библиотека?
Да. Люди отдавали ненужные книги. И читать я умею! Герда погрозила мне пальцем. В приюте нас всех учили грамоте. Если охота заходи в библиотеку, читай. Большей частью книги нравоучительные, но если порыться, можно было найти много интересного. Про странствия корабельных кланов, про великих королей, про Драконов. И про вурдов, последнее слово Герда произнесла явно со значением и, покраснев, покосилась на меня.
Не знаю, что за книжки были в библиотеке приюта, но ученица Флорансы явно не доверяет знати земли Фимбульветер.
Вот так и жили. А месяц назад мне исполнилось шестнадцать лет. Таких больших в приюте уже не держат. Тогда Флоранса меня и забрала. Стала учить, но выяснилось, что ведьма я слабенькая. К тому же, сейчас Флоранса со мной не занимается. Говорит, что надо присмотреть за городом, а уж потом А куда мы пришли?
А пришли мы, чего и следовало ожидать, следуя за Вестри, к булочной хессы Торы Хольм. Тора песика привечает, угощает печеньем, вот он и сворачивает к ее заведению при каждом удобном случае. А сейчас уже открыл дверь и ввалился как к себе домой, нахаленок.
Герда, пойдем пить барк с плюшками.
У меня нет денег.
У меня есть. Я хочу тебя угостить. Герда, это не считается долгом.
Судя по изумленному взгляду, в их трижды спасаемом Драконом Берне приюте не было принято просто так делиться едой.
А это прилично?
Хельга с Оле ходят сюда.
Раз поговорив с моей сестрицей, Герда считает ее каким-то высшим существом, благостным и непогрешимым.
Герда, мы должны хотя бы забрать оттуда Вестри, привел я еще один довод и открыл перед ученицей Флорансы дверь булочной. К тому же мне холодно и очень хочется барка.
Последнее заявление оказалось решающим.
Заведение хессы Хольм разделено на две части. В первой продают конфеты, пирожные и прочие изысканные сладости. Здесь управляется Гида, Гида Прекрасная, вечная беда капитана Свана. Нет, дело здесь не в «страсти нежной», вернее, в ней, но не со стороны Оле. Свану давно и навечно нужна одна лишь Хельга, но вот молодые стражники цепочкой тянутся в кондитерскую, так, будто им поручено закупить годовой запас конфет на весь город. А в кондитерской Гида хрупкая, нежная, которой так трудно снимать с верхней полки тяжелые торты в коробках. Ну как не помочь ей делом или хотя бы ласковым словом? Желание похвальное, но кроме стражников в городе имеются еще и студенты, и просто молодые люди мужеского полу, которые тоже очень хотят помочь Гиде. Кто более достоин этой чести, решают вечерами на площадке за храмом Хандела. Как правило, в кулачном бою, но иногда в ход идут дубинки и даже клинки. Убитых, храни Драконы, пока что не было, но многие ухажеры Гиды могут похвастаться синяками и шрамами.
Купцы идут жаловаться целыми депутациями: торговые склады от места побоищ недалеко, и сторожа не знают, то ли им хозяйское имущество беречь, то ли драки разнимать. Так никакой покровитель торговли от покражи не убережет, тем более, что повернута статуя Хандела к нехорошей площадке э-э-э спиной.
А разбираться со всем капитану стражи. Оле даже просил Тору рассчитать красотку, но булочница справедливо заметила, что это не поможет. Если только изгнать Гиду из города или выдать замуж. И при том ведь сама девушка ни в чем не виновата. Такая она тоненькая, беззащитная, наивная. Только Хельга однажды сказала Оле про Гиду: «Опасно считать ее дурочкой».
Недавно капитан Сван придумал новый план, как отвадить от кондитерской хотя бы стражников. После очередной драки этот страшный человек заставляет любителей сладкого съесть купленное. Все сразу. Без запивки. Перед строем. Иногда помогает.
Гида и на меня иногда посматривает и улыбается, и от улыбки этой странной делается не по себе, приятно, но тревожно. А Хельга сердится.
Сейчас, не смотря на то, что день, время для покупок не самое популярное, у прилавка томятся несколько щеголей. Гида, глядя мимо них огромными голубыми глазами, задумчиво сматывает блестящую атласную ленту.
Герда, потрясенная великолепием кондитерской, замерла на пороге, но я за руку потянул ее дальше, во вторую комнату.
Здесь, в булочной, все проще и уютней. Золотятся поджаристые корочки хлебов и кренделей, вкусно пахнет свежей выпечкой, побулькивает трехведерный самовар с барком. Хозяйка, Тора Хольм, любого посетителя встречает приветливой улыбкой. Она сама похожа на булочку пышная, румяная, золотоволосая. Добрая. И нравится мне Тора куда больше, чем изящная Гида.