Хороший чай? спросил усатый.
Отрава, ответила Рин, игнорируя возмущенный взгляд трактирщика. Но сойдет.
Э-э, вы одна здесь? поинтересовался усатый, провожая взглядом мясо, которое ей принесла официантка.
Вам какое дело? ответила Рин вопросом на вопрос.
А-а-а Хм Я к вам с таким вопросом Я не отниму много времени.
Рин не ответила, только набрала полный рот тушеного мяса с картошкой, чуть не обжегши язык.
Я сразу заприметил в вас солдата.
Видимо, молчание Рин было слишком выразительным, потому что мужчина тут же пояснил свои слова:
Ваша походка. Воин сразу узнается по походке улыбнулся он ей, помахивая рукой.
Ага. А еще по пристегнутому к ноге револьверу и рукояти клинка в сапоге, ухмыльнулась Рин, поворачиваясь к нему.
Из-под капюшона были видны лишь ее изогнутые в усмешке розовые губы и острый подбородок.
Ну да, ну да, зачастил торговец, с опаской глядя на ее сиреневую кожу. Дело в том, что я продаю оружие. Не так давно один мастер оружейного дела подарил мне вот такую интересную вещь.
С этими словами он кивнул рыжему, тот достал из рюкзака маленькую деревянную коробочку и открыл. В ней лежал револьвер и пять патронов рядом.
Ну и чего вы от меня хотите?
Я хотел бы, чтобы вы оценили это оружие профессиональным взглядом, так сказать, и дали мне ответ на вопрос, насколько оно ценно. Оружейник так долго распинался, что это новинка, что это будет, так сказать, самое продаваемое оружие, только покажи его людям Я хотел бы знать мнение того, кто будет, так сказать, пользоваться им, он хитро улыбнулся.
А-а, ясно. Пока не использую, мнения вам не услышать. Расскажите подробнее.
Рин пристально следила за выражением лица усатого, было видно, что он с трудом подбирает слова, каждый раз вопросительно глядя на своего помощника.
Мастер говорил, что здесь в патронах используется бездымный порох, а сама конструкция револьвера такова, что прорыва пороховых газов больше не будет. А еще можно забыть о шомполах, долгой зарядке, застревающих гильзах Это прорыв!
Рин снова осмотрела револьвер. Красивый, форма у него совсем не такая, как у ее револьвера. Ствол короче, рукоять ближе к стволу, курок выглядит надежнее. Страшно захотелось взять его в руки. Но как им пользоваться?
Он утверждает, что такого еще не было, но мы-то с вами знаем, что мастеров много, и не все они друг о друге знают, и, может быть, где-то это уже давно производится. Не хотелось бы, так сказать, прогадать на сделке. Сами понимаете, мне сравнить такую диковинку не с чем, сказал он, достал револьвер из коробки и протянул ей.
Правда что ли? удивилась она, принимая оружие, и как бы невзначай поинтересовалась: А кто мастер-то?
Бенедикт Дезире, если это имя вам о чем-то говорит.
Рин взглянула в глаза торговцу и отметила, что тот очень сильно нервничает. Он боялся ее, и Рин чуяла это, как животное чует человеческий страх. Узнал, что она аирг, и испугался? Хотя его можно понять. Вооруженный аирг, сидящий в трактире, это, конечно, редкость, какую встретишь в жизни раз или два.
Мастер Дезире ерунды не скажет. Если он говорит, что это будет лучшее оружие, значит, так оно и есть, ответила Рин, взвешивая револьвер и отмечая про себя, как удобно он лежит в руке. Мастер Дезире, он же Пороховой Папа, в моих кругах очень известен. Странно, что вы, торговец оружием, о нем не знаете, прищурилась она и добавила: Вы не торговец оружием.
Э-э усатый явно растерялся. Я, так сказать, не совсем торговец оружием
Ага. Не совсем опыт, не совсем торговец оружием, а может быть, и совсем не торговец? нехорошо улыбнулась Рин, чуть отодвигая тарелку в сторону и откидываясь на стуле, чтобы в поле зрения были и торгаш, и его рыжий помощник. У вас есть минута, чтобы сообщить, кто вы и что вам надо. И учтите, что это очень много.
Э-э занервничал торговец. Я торговец! Правда, не торговец оружием Я продаю специи. Этот револьвер мастер Дезире подарил мне в качестве благодарности за то, что я привез ему редкие пряности с юга. Но мне такое оружие ни к чему, в городах оно, так сказать, вызывает вопросы гвардейцев, поэтому я хочу его продать. Пожалуйста, не сердитесь на меня, госпожа!
Чуткие уши аирга не уловили в его речах лжи, и Рин плюнула в сердцах: что за идиот! Нагло врать, продавать такую ценность! Звезды светлые, некоторые люди отличаются идиотизмом.
А от меня-то чего надо? хмуро спросила она. Не вздумайте врать, я сразу пойму.
Хотел узнать, за сколько его можно продать, пожал плечами торговец.
Рин задумалась. С одной стороны, у нее уже есть револьвер, но получить новенький дезире Этот простофиля сам не знает, что ему досталось. Дезире только недавно начал выпускать револьверы, они еще не слишком известны. Однако даже не испытывая револьвер в действии, Рин могла с уверенностью сказать, что это оружие на сегодняшний день было, бесспорно, лучшим среди всех подобных. Во имя богов, как Бенедикту удалось такое создать?! Нет, его точно нужно брать, нельзя оставлять в руках у этого растяпы. Рин прикинула свои средства. Даже если здесь она потратится, до пункта назначения ей вполне хватит, если не шиковать, а там ее ждет плата.
Три тысячи ремов, заявила девушка, разглядывая клеймо на рукояти: оскаленный медвежий профиль.
Это задаром! Шесть тысяч!
То есть мало того, что вы врете на каждом шагу, вы еще и торгуетесь за вещь, в которой ничего не понимаете? Рин склонила голову влево и с прищуром посмотрела на торговца. Как бы ни была хороша работа мастера Дезире, больше четырех тысяч за револьвер никто не даст.
Четыре тысячи, торговец пошел на попятный.
Ай умница! обрадовалась Рин. И коробку патронов.
У меня нет к нему патронов, возмутился усатый.
Я преотличнейше знаю, что есть, кивнула Рин, не сводя с него глаз. Пороховой Папа никогда не отдаст свое оружие, не снабдив патронами. Будьте щедрее, господин хороший, и люди к вам потянутся.
Тяжело вздохнув, торговец кивнул помощнику, и тот достал из рюкзака коробочку с патронами. Рин, в свою очередь, отсчитала деньги. Сделка закончилась, и торговец удалился вместе с помощником за свой стол. Девушка подумала, что день начался хорошо.
Только пока трепалась, суп остыл. Гадство!
Рин расплатилась за еду и койку и поднялась на второй этаж, в малюсенькую комнатушку, где едва помещалась узкая кровать и маленькая тумбочка. Спать на жесткой койке не хотелось, поэтому она вручила десять ремов мальчишке-коридорному, который проводил ее в комнату, и тот принес откуда-то тяжелое ватное одеяло, пропахшее табаком.
Любой ценой разбуди меня в шесть утра, сказала она мальчику, закрывая за собой дверь.
Рин не была человеком, она была аиргом. Внешне Рин отличалась от людей лишь теплым сиреневым цветом кожи и неестественно яркими глазами изумрудного цвета. Но сейчас ее глаза были потухшими, лицо напоминало цветом прокисшую овсянку, а манера передвижения зомби.
Рин была аиргом, а все аирги любили хорошо поспать. Даже годы службы в армии не изменили ее привычек: после ухода в увольнение организм немедленно забыл режим с ранними подъемами, и никто не мог разбудить Рин раньше десяти утра. Впрочем, начальство довольно быстро сообразило, что проще дать ей выспаться и получить полностью готового, сильного и здорового бойца, чем разбудить вместе с петухами и пытаться чего-нибудь добиться от полена, которое Рин являла собой по утрам.
Как и всякий аирг, Рин могла проснуться от ощущения опасности, поэтому она не сильно переживала о том, где ей спать. Сон это очень важно, считала Рин, и вытренировала в себе способность засыпать в любой обстановке: в тряской кибитке, на лошади, на земле, на дереве, в снегу. Но этой ночью крепко уснуть не удалось. Во-первых, от одеяла несло табаком, а от него страшно слезились глаза и хотелось чихать. Во-вторых, во дворе визгливо лаяла собака. В-третьих, за стенкой кто-то трахался, производя слишком много шума. В-четвертых, ей нужно было скоро вставать.
В шесть утра, сшибая все углы и не обращая внимания на заинтересованные взгляды, Рин спустилась в зал, позавтракала куском козьего сыра с хлебом и вытащила свое сонное тело на улицу. Было еще темно, в воздухе витал аромат свежей смолы и хвои это где-то за углом рубили дрова. На заборе надрывался петух, а в сарае хрюкали свиньи и причитала женщина, звякая ведрами.
Она потянулась, сладко, с хрустом в челюсти зевнула, вдохнув полной грудью морозный воздух, и отправилась дальше.
Спустя два часа широкий тракт, где без труда могли ехать в ряд четыре торговых повозки, вывел ее ближе к берегам Арны. Эта полноводная река брала начало на севере Драконьих гор и широкими лентами растекалась через весь континент, обнимая его руками-притоками с юга и с севера, словно мать дитя.
Через некоторое время Рин подошла к развилке и сверилась с картой. Тракт шел в Синтар, довольно большой город, служивший чем-то вроде речного порта и центра торговли во владениях, принадлежащих императору. Ей туда было не нужно. Она хотела пройти как можно дальше от постов гвардейцев императора, которые располагались у входа в Синтар и выхода из него. А вот проселочная дорога, которая вела к самым берегам Арны через россыпь рыбацких поселков, вполне подходила.
Светало: на востоке занималась розовая заря, окрашивая верхушки хвойных лесов на горизонте в красный цвет. На белой глади замерзшей Арны черными кляксами выделялись рыбаки. Рин уже прошла одинокие черно-серые домишки на отшибе от поселка и сейчас приблизилась к центру: люди стали попадаться чаще, дома стояли плотнее. Девушка снова натянула капюшон на глаза.
Большинство домов были бревенчатыми, древесина снаружи серой и волглой, местами пораженной плесенью. Красить дома здесь было бесполезно из-за погодных условий, поэтому владельцы лишь смолили внутренний брус да щедро просыпали его махоркой от древесных вредителей. Рыбаки чуть свет уходили на реку, возвращались обедать и снова уходили до ночи, поэтому требования к своему жилищу предъявляли совсем невысокие.
Рин старалась выбирать улицы, где не было людей. В ее одежде она здесь весьма приметна, а слухи в деревнях распространяются быстрее, чем зараза в госпитале. Девушка взглянула на наручные часы: половина девятого. Патруль должен начать обходы в девять утра, и до этого кровь из носа нужно миновать Синтар и выйти к Мертвым топям. Значит, времени у нее осталось не так много. Интуиция шепнула ей бежать, и она побежала, уже не заботясь о том, что кто-то мог ее увидеть. Рин как раз пробегала мимо такелажной лавки, которая стояла последней в ряду низких домиков, когда путь ей внезапно преградил седенький дедуля, похожий на сморщенный гриб. Рин невольно остановилась, и он сцапал ее за рукав.
Постой, девонька, помоги дедушке, прокряхтел старик, стукая об снег палкой, на которую опирался. Дочка заболела, тяжелая совсем, маленький есть просит, а одному мне не сладить с двумя!
Ох, не вовремя ты, дедуля, спешу я! поморщилась Рин, нервно глядя на часы: без пяти девять.
Не оставляй старика погибать, совсем некому помочь огорчился тот.
Дедуль, прости! Нет времени!
Нешто от собак бежишь? он как-то странно покосился за ее плечо, а потом хитро усмехнулся и поманил ее.
Пойдем, девонька, я тебя укрою. Понял я тебя: ты от гвардейцев скрыться хочешь.
Рин остолбенела:
Чего?!
Пойдем! Пойдем, да поскорее! Патруль пройдет, тебя не сыщет. Ты ужо уйти не успеешь, вон ужо они идут, он махнул рукой куда-то за ее спину.
Рин обернулась и увидела в самом конце деревни группу солдат, возглавляемую командиром в алой кирасе. Они шли нога в ногу, их топот отдавался в ее ушах тянущей болью. Зубы у Рин заныли, кулаки зачесались. Пот прошиб ее от макушки до пяток, и липкий страх скрутился узлом где-то внизу живота. Только теперь она поняла, что вперед ее гнал звук их марша, который она заслышала еще раньше, но не распознала. Дед потянул ее в сторону своей бревенчатой хибары.
Дед! рыкнула она, вглядываясь в его мутные серые глаза. Только без фокусов.
Не волнуйся, девонька, у меня сын такой, как ты, улыбнулся он, и его лицо стало похоже на печеное яблоко.
Был когда-то добавил старик, и усмешка его потухла, а в глазах словно появилось и тут же пропало темное пламя.
Она вошла в хибару вслед за дедом. Обстановка была бедняцкая: две комнаты с низкими потолками, единственное неширокое окно занавешено пожелтевшим от времени тюлем. В черной от сажи и копоти печурке бился огонь, на котором грелся котелок. От него шел запах рыбного бульона. В углу комнаты стояла детская кроватка с резными решетками, в ней тихо плакал малыш. В другой комнате стояла еще одна кровать, на которой лежала укрытая двумя тяжелыми одеялами очень бледная женщина.
Чем она болеет? спросила Рин, приглядываясь к женщине.
Зимняя немочь Всю осень ходила в легком платье, работала себя не жалела, ела плохо.
Рин скрипнула зубами и прикинула возможные варианты болезней.
Ладно. Поищу, чем могу помочь. А пока подвал у тебя есть?
Погреб-то? Есть погреб, да зачем тебе в него? Они в дома не заходят, так, мимо пройдут да уйдут.
Пошли в погреб. Дочери скажи, что ты пошел за лекарем. Быстро и тихо.
Дедушка прошел в дальнюю часть коридора, отодвинул ногой домотканый половик, открыв люк в полу. Через минуту, поддерживая деда за руку, Рин спустилась в сырой темный погреб, где воняло прелой картошкой, вяленой рыбой и плесенью. Неверный свет единственной сальной свечки выхватил из темноты полки с бочонками, связку рыболовных снастей и висящий на стене охотничий самострел.
Рин присела прямо на пол, облокотившись на полку.
Дед, ты говорил, что сын у тебя был такой, как я. Что ты имел в виду?
Был сынок-то, да огорчился старик и стал бесцельно двигать крынки, в которых, наверное, хранились припасы. Тоже прятался от этих собак-гвардейцев.
Расскажи мне про него больше.
Немного я рассказать могу. Сбежал из дому уж давно. Когда уходил, сказал лишь, что должен прекратить это безумие императора. Потом приходил-уходил, когда вздумается. Так, бывало, придет, посидит со мной, а наутро след простыл, и год цельный нету! Только теперь я не знаю даже, жив ли он. В последний приезд он сказал, мол, нашел тех, кто собирается свергнуть императора, да кристалл уничтожить. Я все думал еще, не о том ли кристалле он говорил, что выкопали тогда под Золотым Когтем? Наверное, о нем
Дед, как зовут твоего сына?
А тебе почто? Илар.
Илар? удивилась Рин, просветлев лицом. Он такой высокий, рыжий, глаза карие?
Старик кивнул, Рин улыбнулась и сняла капюшон.
Девонька! ахнул старик, глядя на нее с крайним изумлением. Так ты из этих
Ну да, да, я аирг. Скажи, я описала твоего сына? она встала и взяла деда за руку. Он все еще потрясенно смотрел на нее и только кивнул в ответ.
Я знаю твоего Илара. Не волнуйся, он жив и с хорошими людьми.
Девонька хрипло выдохнул старик, и его глаза заслезились.
Ты раньше жил в поселке под горой Золотой Коготь, верно? И когда кристалл выкопали, Илар был там, именно он побежал докладывать о находке, да?
Старик снова кивнул, верно, язык его не слушался.
Дед, вероятно, через месяц я встречу твоего сына. Я обязательно передам ему, чтобы он навестил тебя.
Ох! Ох! запричитал он, сминая ее ладошку и глядя благодарно.
Вдруг Рин напряглась всем телом: чуткие уши уловили звуки шагов совсем рядом. Гвардейцы шли мимо дома. Она закрыла старику рот и напряженно вгляделась в потолок. Наверху заплакал ребенок. Марш остановился. Закрипел снег под сапогами, когда кто-то подошел к дому. Он открыл входную дверь и зашел. Рин задержала дыхание и нащупала револьвер; ощущение нагретой ее теплом тяжелой рукояти в ладони немного успокоило. Вошедший сделал пару шагов внутрь, окликнул больную, но, получив только тяжкий вздох вместо ответа, развернулся и вышел, хлопнув дверью. Слышно было, как гвардеец уходит, а следом снова раздается мерный марш. Только когда он совсем стих, Рин выдохнула и освободила старика. С ее помощью они вылезли из погреба, и девушка принялась осматривать больную женщину. Она была очень слаба, едва-едва в сознании. На бледном грязном лице выступили пунцовые горячечные пятна, ее душил сильный кашель.
Рин порылась в своем рюкзаке, выудила несколько склянок с согревающими настойками, целебные травы и принялась варить лекарство. Спустя полчаса все было готово, и она отпаивала полуобморочную женщину из деревянной ложки ухой, заставляя ее после каждого глотка пить горькое лекарство. Дочь старика и впрямь была похожа на Илара: такая же рыжая, плотная и с добрыми карими глазами. Рин взбила подушку и уложила ее обратно, сказав отцу, что скоро все будет хорошо, нужно только каждый час поить ее этим отваром и обязательно кормить.