В груди ярким знаменем развевалось какое-то новое чувство. Это было непередаваемое ощущение абсолютного понимания устройства мира и единственно верного способа его переделать. Зеленым и красным окрасилось все. Зеленые мысли думать можно, красныенельзя. От зеленых слов нужно заходиться в экстазе, от красныхвпадать в бешенство. Все просто. Никаких полутонов. Никаких других цветов. Красноестреляй. Стреляй? Она вспомнила праздник на площади, превратившийся в парад, превратившийся в бойню, и ее пробила дрожь. «Дальше заговорят ядерные ракеты»прочла она зеленую надпись в газете. Конечно. Они, должно быть, уже в пути.
За дверью, которую Марина автоматически заперла, когда пряталась, раздались шаги. В тот же миг, как девушка посмотрела на дверь, она отчетливо увидела подсвеченные силуэты с той стороныкрасный стоял над лежащим зеленым и злостно ухмылялся. Он протягивает когтистую руку к прекрасному беззащитному юноше, еще почти мальчику, и тут Марина не выдержала.
Оставь его!
Красная фигура замерла на мгновение, подняв хищно ухмыляющуюся голову.
Я врач, произнес голос за дверью, я не причиню вреда. Сейчас перевяжу парню ногу, Марина отчетливо видела, как говоривший отрывает куски плоти и проглатывает их, и подойду осмотреть вас, идет?
«Что за бред, подумала Марина, не могу же я видеть сквозь стену, в самом деле. Глазки мои глазки, зачем вы мне это рисуете?»
Он поднял голову и обратил к ней омерзительную окровавленную пасть. Потом поднялся и сделал шаг в ее сторону. Марина с изумлением поднесла к глазам правую руку. Длинные тонкие пальцы исчезли, запястье раскрылось, подобно цветку, а из недр предплечья вытянулся оружейный ствол. Она ощутила, как невесть откуда взявшийся патрон лег в ложе, в ожидании. Марине же, судя по всему, надлежало успокоиться и считать винтовку, выросшую из ее руки, частью нормы.
Вместо этого она вскрикнула и затрясла рукой, словно пытаясь стряхнуть паука, но оружие не исчезало. Тогда она попыталась убрать его. Скомандовала, как когда-то своему набору кистей. Никакого отклика.
Доктор сделал еще один шаг в ее сторону, и винтовка тут же нацелилась на него, словно сторожевой пес, минуту назад лежавший безучастно в будке, а теперь вытянувшийся к чужаку и ощерившийся от носа до хвоста.
Стойте! в отчаянии крикнула Марина, пятясь назад. Споткнувшись, она упала спиной на пол, приподнялась на левой рукеправая как заговоренная смотрела в дверьи поползла спиной вперед, Не двигайтесь! Она вас пристрелит!
Врач замер. Марина уткнулась спиной в угол и постаралась отдышаться, левой рукой поправляя задравшееся платье. Чудище стояло, не двигаясь, роняя капли крови с когтей. Отвернувшись, Марина закрыла глаза и начала считать вслух.
Раз, два, три, четыре, пять
«Нужно представить, как он выглядит. Так, думай. По голосу молодой, лет тридцать. Пусть будет брюнет. С усами. Ладно, без усов. Нос с горбинкой. Почему с горбинкой? У дяди Вовы такой. Пусть будет похож на дядю Вову. И белый халат. Точно»
Досчитав до тридцати, Марина снова посмотрела на дверь и заставила себя поверить в придуманный образ. Дыхание ее замедлилось, сердцебиение стихло. Винтовка нехотя, с сомнением зарылась в руку. Девушка пошевелила пальцами.
«Это же мои пальцы. Моя рука. Она неплохо рисует, хорошо готовит и знает, как защекотать Лизку до слез. Почему она должна вдруг кого-то убивать?»
Вы там как, девушка?
Ох, ну и вопросики, горько усмехнулась Марина.
Ранений нет?
Нет.
Убивать меня не планируете?
Нет. Но я себя не контролирую.
Чушь, фыркнул доктор, я же контролирую.
Рада за вас.
Не обижайтесь. Скоро это все закончится.
У Марины сердце провалилось куда-то подпол. Она сглотнула образовавшийся ком в горле и тихо спросила:
Ракеты?
* * *
Днем, когда они уже шагали по опустевшей дороге, то и дело натыкаясь на брошенные автомобили, это случилось опять. Это было тягуче-мерзкое чувство. Тошнотворно-рвотный привкус во рту, онемение и холод внизу живота, и ноющий нарыв где-то внутри. Марина чувствовала, как внутри что-то шевелится, что-то ворочается, чьи-то холодные металлические пальцы лепят из ее тела как из пластилина смертоносную гнусь. Она охнула и схватилась за живот руками.
Болит? участливо спросила Лиза. Марина кивнула.
Я сейчас, промычала она сквозь сжатые зубы и медленно, держась за живот одной рукой, сошла с дороги в лес. С трудом шагая среди деревьев, она ощущала себя торговым автоматом. «Кто-то опустил в меня монетку, и вот сейчас монетка катится себе по желобу, нажимая рычажки, а потом этот кто-то получит свой товар. Неприятное сравнение. Может лучше сравнить себя с деревом? Набухает почка, тянет из меня по жилам соки, растет, вырывается из меня. Какое же мерзкое чувство!»
Марина отошла достаточно далеко и села на мох. Погладила его правой рукой, успокоилась и зажмурила глаза.
Щелк.
«Заберите ваш товар из лотка, спасибо за покупку»
Ее чрево родило свеженькую холененькую пулю. Машины-акушерки заботливо укутали ее в пеленки патрона и уложили в кроватку-магазин. «Эй, у вас здоровая малышка»радостно сообщили они, пытаясь вкачать Марине дозу радости в кровь, «целых 4 грамма! Будьте здоровенькими, берегите ее как зеницу ока»
Черта с два, ответила Марина. Рука извергла ствол винтовки, и новорожденная пуля ушла глубоко в землю. Земля застонала, но выдержала. Марина посидела немного, поглаживая холодный зеленый мох, вытерла пот с лица и вернулась на дорогу.
Если болит живот, можно приготовить отвар ромашки или мяты, серьезно заявила Лиза, шагая рядом, «Юный натуралист» знает, как они выглядят, давай поищем?
А ты сама будто не знаешь, улыбнулась Марина.
Знаю. Но вдруг я ошибусь. А «Юный натуралист» не ошибается.
Лиза вдруг остановилась.
Красная точка на земле, удивленно произнесла она. Марина едва успела перехватить сестру за руку, не дав приблизиться. Точка мерцала и двигалась из стороны в сторону, будто преграждая путь. Оценив обстановку, Марина резко нырнула в заросли, потащив за собой Лизу.
Точка осталась на месте. Только моргать начала. То появится, то пропадет. Марина прислушаласьбыло тихо. Ни шума, ни голоса. Что за чертовщина?
Я В четырехкилометрах, вдруг медленно, по слогам произнесла Лиза, будто читая сложноразборчивый почерк, Не иди те дальше.
Лиза, ты чего? озадаченно спросила Марина.
Это азбука Морзе, ответила девочка, наблюдая за мигающей точкой, «Юный натуралист» знает сотню разных сигналов всех народов мира, повторила она рекламный текст, Он пишет что он«снайпер». Кто такой снайпер? А, мы можем можем выйти, тогда он будет читать по губам.
Я выйду, поднялась Марина, а ты сиди тут.
Но ты не знаешь азбуку Морзе!
Будешь суфлером, как в театре.
«Снайперэто тот, кто может убить незнакомого ему человека за четыре километра и найти себе оправдание»
Марина вышла из укрытия и встала ровно посреди дороги, в метре от мерцающей точки, и отчетливо произнесла:
Мы тебя поняли. Что тебе нужно?
Обойдите стороной, медленно прочла Лиза, Не хочу ранить девочку.
А меня?
Ты союзник, цвет зеленый.
Как нам тебя обойти?
На север. Я на горе Ястребок. Не приближайтесь.
Спасибо.
Стой.
Марина, собравшаяся было уже уходить, вздрогнула. Лиза читала текст как учебник, без эмоций. Что это было? Приказ? Мольба? Просьба?
Да? нейтрально ответила она.
Этане разобрала слово работает?
Повтори, пожалуйста.
«Бальзам». Марин, что это?
Работает.
Гражданские не убивают друг друга?
Уже нет. Если только не прилетают дроны.
Сбиваю по мере возможности.
Почему ты не уходишь сам?
Лиза помедлила с переводом.
Ха.
Что «ха»? удивилась Марина.
Это он так написал. Теперь он спрашивает, кто читает его сообщения.
Девочка. Ей десять.
Почти одиннадцать! возмутилась Лиза.
Лиза, переводи, пожалуйста.
Говорит, винтовке нужны патроны. Припасов мало. Все, дальше молчит.
Марина, стараясь сохранить артикуляцию, произнесла почти про себя:
Они пустили твое тело на патроны?
Пишет «Да». А что ты спросила?
Марина покачала головой и невольно посмотрела на свою правую руку. Та делала вид, что абсолютно ни при чем. «Эй, я же просто твоя рука, что ты на меня смотришь?»
Я могу тебе помочь?
Не нужно. Ко мне приходят. Родные.
Тогда мы уходим. Прощай.
Ф Конец связи. Мне можно уже вылезти отсюда?
* * *
Ракеты не взлетят. Если, конечно, Миронов и Джонсон сдержат свое слово. Через десять минут увидим своими глазами.
Марина недоверчиво покосилась на дверь.
Увидим что?
А вы, правда, не слышали? удивился голос, про перемирие, про программу «Бальзам»? Я думал, каждый утюг передавал.
С утюгами тут напряг, попыталась пошутить Марина.
Хотите, я вам дам свой телефон, прослушаете? за дверью послышалось шевеление, и сквозь щель под дверью пролез тонкий черный телефон, Я, признаться, был сильно удивлен. Второй раз за день. Первый раз я удивился, когда наш водитель попытался меня придушить.
Марина всего мельком увидела его руку. Да что тамдва пальца. Смуглых, с обкусанными ногтями. Образ доктора в белом халате рассыпался, взгляд ее затуманили всполохи пламени. Она выстрелила в телефоннесколько раз, держась левой рукой за ствол и упершись спиной в стенуа потом, когда не осталось ни единого осколка, вскочила и двумя последними выстрелами сбила закрытый ею замок. Дверь распахнулась. На полу скорчился молодой человеккожа смуглая от загара, выжженные русые волосы, и держался за окровавленную кисть. Впрочем, Марина уже ясно видела, что враг просто притворяется и лишь ждет момента, чтобы прикончить ее. Упреждающий ударвот что было нужнои она, спрятав разряженное оружие, схватила топор и ринулась на него.
* * *
Весь день Марина спорила со своей совестью, но к вечеру совести пришлось уступить. Запасов еды осталось мало, Лизе нужна была одежда или хотя бы материал для заплат. А еще впереди зима. Конечно, можно было бы дождаться доктора, но кто знает, смогут ли они вообще встретиться? А тут еще и тучи набежали, угрожая типичным питерским затяжным дождем без намека на просвет.
Так и вышло, что ночь сестры встречали под крышей базы отдыха с пафосным названием «Золотой орех», по счастью пустующей. Выбрав пустующий номер, и строго-настрого запретив Лизе покидать его, Марина отправилась на разведку. Электричества само собой не было, водопровод не работал, зато был колодец, полный воды, ипредел мечтанийнастоящая баня. «Завтра же мыться»решила Марина, и пошла поглядеть на отдельные коттедживдруг лучше переселиться в них.
За первым же из них Марину чуть не вывернуло: два трупа, мужчина и женщина, лежали прямо на лестнице из бетонных плит, ведущих к воде. Тела их были порядком обглоданы, кое-где проглядывали следы былых модификаций. Каждый крепко сжимал шею другого. Вернувшись в основной корпус, Марина решила уйти на следующий день. «К черту такую баню. Только припасы собрать, поспать и двигать дальше».
На кухне был относительный порядок. Консервы, запас черствого, но не плесневелого хлеба, овощи и сухофрукты. В холодильник даже и заглядывать не стоило.
В углу что-то зашевелилось. Крыса. Большая, лохматая и грязная, она кинулась вдоль стены, смешно подпрыгивая, прямо к уже погрызенным мешкам с крупой. И тутщелк! Писк! Сработала заготовленная невесть когда мышеловка. Крыса забилась в агонии, пытаясь освободить прижатую голову. Черные глаза бусинки стали тускнеть и заплывать.
Ой, бедная, воскликнула Марина. Она подошла ближе, хотя и не очень решительнокрыс и мышей она боялась, что ж ты так.
Марина поискала глазами что-то, чем можно было бы разжать стальную хватку (очень уж страшно было лезть руками), как вдруг крыса начала меняться. Ее шея раздулась, с треском разрывая шкуру, и приподняла рычаг. Лапами она уперлась в край мышеловки и, сжав их словно пружины, рывком вытащила голову из ловушки. Лапы заскользили по полу и вдруг зацепились за него стальными крючьями. Отряхнувшись, крыса поводила носом в сторону девушки, вернула себя к нормальной форме и скрылась в ближайшем мешке.
Присмотревшись напоследок, Марина заметило алое сияние вокруг ее тушки.
* * *
Уже позднее, лежа в постели без сна, Марина сложила два и два. Право же, никто же не думал, что модифицированные тела будут просто так валяться повсюду, и звери смогут их пожирать? А ведь машины знают про крыс больше, чем про кого бы то ни было. Они с них начинали.
«Час от часу не легче», подумала Марина, и забылась беспокойным сном. Во сне она сама попала рукой в мышеловку, и пыталась выбраться, но пружина слишком тугая и сил не хватало. Она, кажется, звала Лизу на помощь, но вместо нее появился отец и с улыбкой отрубил ей руку.
Глава 3
Было тихо, напряженно-выжидающе тихо, будто где-то тикали огромные часы, и каждое движение секундной стрелки отзывалось дрожью в теле. За несколько минут они услышали лишь пяток проезжающих машин, десяток выстрелов и один громыхающий трамвай. Был ли кто-то живой внутри, Марина не знала. Сашатак звали докторабыл уверен, что не было.
Захват ослабить? спросил он. Марина скосила глаза на собственную вывернутую руку, все еще крепко сжимавшую топор. Она ее почти не чувствовала.
Может, лучше не стоит? ответила она.
Давай попробуем.
Замысловатые клещи, в которые превратилась его рука, чуть раскрылись. Марина почувствовала облегчение и, вместе с тем, жжение на сгибе локтя, как при снятии жгута, и тут же на сантиметр ближе придвинула ржавое лезвие топора.
Ох, вздохнула она, давай воздержимся. Осталось же минут пять.
Немного крови нужно было пропустить, ответил он, рука же тебе еще пригодится?
Они снова погрузились в неловкое молчание, сжимая друг друга в стальных объятиях. Марина попыталась представить себе это со стороны и рассмеялась.
Нет, меня, конечно, и раньше молодые люди обнимали, но чтобы так вот с топоромэто впервые.
Саша улыбнулся.
Хорошо что впервые. У нас на скорой и не такое бывало.
Ах, вот у тебя откуда такой захват. Против буйных, типа меня.
Вроде того.
Они помолчали еще немного. Марина поворочала головой, хрустнув шейными позвонками, и уставилась в стену. На доктора смотреть пока не стоилоглаза то и дело рисовали ей чудовище, которое непременно нужно убить.
Извини за руку.
Нормально, ответил Саша, Пуля не попала, просто оцарапало осколком.
Я же так и не узнала, что произошло, напомнила Марина, Мы победили? Проиграли?
Сложно сказать. Два старика главнокомандующих, заваривших кашу, мертвы. Убиты, я слышал, своими же взломанными телохранителями. Ты же не думаешь, что взлом для нас с тобой устроили? Мы так, под руку попались, как обычно. В общем, час спустя некие Миронов и Джонсон, якобы старшие из оставшихся в живых офицеров, договорились остановить войну. Очень вовремя договорились. Корабли еще двигались к точкам, самолеты не успели покинуть аэродромы. Ракеты еще не были запущены. Всех отвлекла паника на улицах больших городов. Я так думаю, они ожидали, что взломают процентов десять, и с ними быстро разберутся свои же. А получилось то, что получилось.
Я, на самом деле, слушал и ушам не верил. Столько времени готовилась эта война, нас с тобой тоже готовили. Вспомни цвета телепередач, плакатов на улицах. Помнишь эти оттенки зеленого и красного? А теперь все отменяется. Я сказал себе: это ненадолго. Сейчас этих двоих живо устранят и дадут новую команду «фас». Но тут Джонсон сделал ход конем. Система «Бальзам»я оценил юморзабивает все каналы связи бессвязным шумом. Радио на всех частотах, телевидение, само собой, интернетвсе, до чего смогли дотянуться. Спецсвязь. Наверное, на коротких дистанциях радио еще будет работать, может есть еще какие-то лазейки, я не знаю. Но суть в том, что все официальные каналы связи будут молчать. Никто не отменит мирное соглашение, понимаешь?
Он повернул к ней сияющие восторгом глаза, и в тот же миг мир перестал быть двухцветным. Трубы и барабаны в голове утихли, исчезли следы крови на полуих тоже рисовало обманутое призывом зрение. Марине показалось, что она слышит пение птиц.