Уф-ф-ф. С моих губ едва не сорвался вздох облегчения, мальчишка согласно кивнул. Надо додавить, не оставить недостказаности.
Лащ сказать. Тыкаю в него ладонью. Одыр. Ладонь на меня. Тот Кто ведет! И хлопки ресниц в знак непонимания, мне в ответ. Сказать?
Э-э-э!? Только доносится в ответ!
А-а-а! Как все сложно!!! И опять стоило мне проявить эмоции как тело отреагировало само. Бац! Легкую затрещину, «бац» подзатыльник. Но я не даю ярости взять верх и третьего уже сильного удара не следует.
Одыр старший! Лащ идти за ним!?
Да-а-а-а. О! А я уже думал он немой.
Лащ повторять за Одыром? Заношу руку для еще одного аргумента.
Да!
Одыр. А он молчит, и опять глазами хлопает. А ладно, рано пока менять принципы воспитания. И я не сильно, но чувствительно хлопаю юнца по уху. Повторять! Одыр!
Одыр. Он не понимает, что я от него хочу, но угроза еще одного «аргумента» заставляет его все же повторить, хоть он и не понимает зачем.
Одыр, Тот Кто ведет! С нажимом глядя в глаза мальчишке, произношу я.
Одыр, Тот Кто ведет! Послушно, хоть и едва слышно повторяет Лащ.
Уф-ф! Ну вот. Он признал моё старшинство. А значит подчинился. Тут еще нет понятия кровной мести, вся месть в понимании местных это убить тут сразу, на месте, а мстить со временем, эта концепция еще неизвестна в мире.
Дальше с Лащем было полегче. Осмотрел его рану, сорвал лист какого-то папоротника, как память подсказала лечебного и приложил к его ссадине на виске. А затем отправил парня к женщинам. Мне же предстояло очень неприятное действо.
Даже во времена развитого холодного оружия, даже во времена огнестрелов, на поле боя на одного убитого приходилось несколько раненых. Эта мысль посетила меня как толко Лащ открыл глаза. А если учесть, что сражение племен проводилось оружием не сложнее деревянной дубинки или грубо обтесанного копья без наконечника, то Нет, те кому досталось от Одыра точно мертвы, а вот остальные Не удивлюсь если раненых и просто лежащих в отключке, от удара дубинкой по голове, на поляне и её окрестностях найдется не мало.
Первого раненого нашел очень быстро, это был мой погодка из «почти людей», что ходят по холмам, по имени Чаха. На его теле было множество ссадин, но никаких глубоких ран я не обнаружил. Попробовал привести его в чувство, похлопывая ладонью по его щекам. Но вот на что я не рассчитывал, так это на ту реакцию которая последует, как только Чах откроет глаза. И был совершенно не готов к тому, что стоило ему открыть глаза и узнать меня, он тут же ударил. Кулаком прямо в нос! От боли у меня аж в глазах заискрило! И я потерял контроль. А когда смог взять себя в руки, то обнаружил, что от Чаха осталось тело без головы и оторванная голова без тела. Радикально. Но в то же время мне тут же стало понятно, что меня могли убить и все бы кончилось здесь и сейчас. Повезло, что Чах не сломал мне нос, а просто разбил его в кровь.
Следующего раненого мне пришлось удавить, пока он был без сознания. Это был Годад, Тот Кто Ведет «почти людей» с холмов, тот кто и придумал всю эту бойню. Он был ранен, но если я оставил бы его в покое то несомненно выжил. Поэтому Одыр во мне, его просто придавил. С чем, надо сказать, я полностью согласился. Этот «лидер» готов был угробить три племени и во мне не возник внутренний протест против его убийства. Выхаживать местного Гитлера, это было за пределами как Одырской морали, так и моей. Так же удавил ровесника Лаща, у него была сломана нога в бедре и он уже бредил. Я не мог ему ничем помочь, а память Одыра считала, что оставлять обреченного на смерть в мучениях совершенно не правильным. Всего в грандиозной для этого времени битве участвовало четыре десятка мужчин и около тридцати женщин, которые воевали наравне с сильным полом!!! Те кто выжил это «мамки», их вначале бойни старался никто не трогать. Не то что бы детская жизнь тут была священной, совсем нет, но преднамеренное убийство ребенка было чем-то омерзительным в той протоморали, что утвердилась в четырех племенах. Хотя в запале битвы и были убиты все дети старше двух лет. А еще мои мысли о том, что выживших должно быть много, оказались не верны. В случившейся бойне, убивали жестоко, все же война на истребление, накладывала свой отпечаток. А потом по выжившим катком прошелся Одыр. Как оказалось его личность не умерла и не истаяла с моим приходом, а была просто отодвинута моим разумом на задворки сознания. И стоило мне потерять контроль, как он брал управление телом на себя. А надо сказать, что этой ночью, он конкретно двинулся умом превратившись в натурального маньяка убийцу. Видимо психологический шок, от гибели своего племени, его разум не вынес. Живых из «людей» мне найти не удалось. В результате к середине ночи, выжили только «мамки», детишки, Лащ и еще трое мальчишек которых мне удалось откачать, не имеющих переломов или иных серьезных ран, и привести их к своеобразной присяге мне.
Двое Пат и Ват, были братьями лет двенадцати от роду из племени, что ходит у заката. А последний из выживших Зак, из тех кто живет у воды, ему от силы было одиннадцать. Больше живых эта ночь не оставила. Ночь и Одыр.
А если быть точным, то ночь и я. Нечего отстранятся от того, что совершил. Да, по морали века двадцать первого я поступил греховно, убивая беззащитных пусть они и были и врагами. Но я теперь живу в веке первом, годе десятом. И век этот не нашей эры, да и год десятый не от рождества Христова, а от Боли. И пусть этим летосчислением пока пользуюсь я один, зато оно дает мне точку отсчета, некий временной якорь. Десятый год первого века от Тобы
Глава 3
Тоба.
Я вот, если честно, никогда не верил в этот катаклизм. Да, читал, видел фильмы, ученые в один голос утверждали, что это было! Но я не верил. Слишком масштабно, слишком грандиозно, что бы быть правдой, думалось мне в веке двадцать первом. Теперь верю. Ибо ничем иным Боль быть не может.
Тоба.
Вулкан принесший смерть. Извержение равных которому не знало человечество за все время своего существования как вида. Даже Йеллоустонсверхвулкан, дитя в маленьких штанишках по сравнению с Тобой. Взрыв каверны Тобы, чуть не уничтожил людей как вид, поставив буквально на самую грань вымирания.
Тоба.
Природный врыв мощностью в гигатонну тротилового эквивалента. Взрыв, в результате которого даже в Центральной Индии выпал вулканический пепел толщиной в шесть метров! А Малазию накрыло девятиметровым слоем. Это при том, что Тоба это вулкан в Индонезии! Не представимая мощь! Самые мощные ядерные заряды созданные разумом и руками человека, безобидные хлопушки, если сравнить масштаб.
Тоба.
Великий истребитель рода людского. Величайший, если смотреть на пропорцию от общего числа живых и мертвых по результатам катастрофы. Выжил один из тысячи.
Тоба.
Убийца цивилизаций. Ведь именно в результате этой катастрофы, человечеству пришлось заново проходить тот путь, на который оно уже потратило почти тридцать тысяч лет. Под слоем пепла, археологи находили примитивные составные орудия и цветные, обработанные рукой человека ракушки и ожерелья. Что бы вновь выйти на такой уровень прогресса, человечеству пришлось начинать все с нуля. Но даже не в инструментах и украшениях дело. Все намного хуже и сложнее.
Тоба.
Крушитель надежд. Африка, колыбель человечества. В колыбели хорошо, в ней уютно, тепло и есть доступная еда. Все хотят жить в колыбели. Но есть и неудачники, те кто не смог выдержать межплеменной конкуренции. Неудачники, которых другие племена вытеснили из под крон джунглей. А в саванне человеку не выжить. Не выжить и не найти пропитания, саванна это смерть. Да, так и было, потому как для людей без оружия, без огня, без лука, саванна и её хищники это гибель. А огромные массы живого мяса, что бродят по африканской степи, они недоступны. И неудачники уходили дальше, к побережью. Где, как оказалось, жизнь ничем не хуже чем в джунглях, а еда валяется прямо под ногами. Этой едой были моллюски, что выбрасывал на берег прилив. Моллюски, крабы, трупы рыб, еда способная прокормить кочующее вдоль побережья племя, ничуть не хуже, чем джунгли. Так появились прибрежные племена. Ракушки, костяки рыб, суровые ветра, открытое небо над головой, подстегнуло людей побережья развиваться чуть быстрее, чем развивались люди леса. Но и даже столь богатая на еду местность, как побережье океана, не может прокормить бесконечное число людей. И среди людей побережья появились свои неудачники, что уходили дальше искать новые места кочевий. Уходили так как привыкли жить, вдоль кромки прибоя. Так за сто тысяч лет до рождества Христова, люди вида Хомо Сапиенс Сапиенс вышли за пределы своей колыбелиАфрики. Вышли не ведая, что повторяют путь своих предковхомо эректусов, что ушли почти миллион лет назад, тем же путем, ушли не выдержав конкуренции с нашими более старшими кузенами, с теми кого потом назвали неандертальцами и денисовцами. А потом ушли и кузены, почти триста тысяч лет назад, оставив Африку молодому, только что появившемуся виду Хомо Сапиенс Сапиенс, то есть нам, тем, кого мы привыкли называть людьми.
Тоба.
Она первый геноцид. Люди побережья, за каких-то двадцать тысяч лет, они заселили всю кромку океана, от экваториальной Африки, до Китая. Эректусам, нашим далеким предкам потребовалось в десятки раз больше времени, что бы пройти тот же путь. Кузены тоже шли медленнее. И вот тогда восемьдесят тысяч лет назад, человечество могло начать свое развитие. Могло и начало. За каких-то пять тысяч лет создав протоцивилизации. Создав первые орудия труда, что сложнее простой палки или отколотого камня. Создав первые украшениябусы, и даже произведения искусствастатуэтки. И вот, тогда, когда человечество было готово перейти на другой уровень, тот, что ученые называют переходом из палеолита в неолит, на этой грани, на начале этого шага, на взлете, грянула она:
Тоба.
Онасама смерть. От землетрясения вызванного столь гигантским извержением умерли сотни тысяч. А потом, когда люди еще не успели понять, пришла волна. Волна, младших сестер которой, потом, в далеком будущем, назовут цунами. А люди, они ведь жили в массе своей на тонкой прибрежной грани. И пришла волна волн и не стало зарождающейся цивилизации людей побережья. Волна смела всех, от индокитая, до африканского рога.
Тоба.
И живые позавидовали мертвым. Те, кто выжил, из людей побережья, а их было не так и мало, почти все населения западного берега индийского субконтинента, они пережили волну. Пережили что бы умереть под тоннами вулканического пепла, что низвергнулся с небес. Пепел, что забивает глаза, пепел, что разъедает легкие, волна это легкая смерть, в сравнении с тем, как умерли они.
Тоба.
Это зима. Были те кто выжил и после этого. Их было всего около сотни тысяч, жалкая горстка, по сравнению с двумя миллионами погибших. Но их ждала участь еще хуже. Огромные массы пепла, что выбросил в воздух вулкан, не весь он осел на землю. Мелкие песчинки образовали толстые темные облака, что заволокли все небо. И настала вулканическая зима. Зима настолько долгая, что дала начало новому ледниковому периоду. Холод, он убивал, убивал страшно, убивал голодом. Менялся климат, менялся стремительно, а у людей не было индустриальной и производственной базы, что бы пережить его. Голод убивает вернее пули. Так не стало людей побережья. Так погибла первая волна тех из вида современных людей, кто рискнул покинуть гостеприимную колыбель человечестваАфрику. Люди живучи, и кто-то выжил даже после всего этого, но выжить это мало, надо остаться людьми, у выживших не получилось, они забыли все и стали зверями. Будь ты проклята:
Тоба.
Ты цепной замок человечества. Замок который продержался почти десять тысяч лет! Именно столько времени потребовалось роду людскому, что в небольшом количестве остался в Африканских джунглях, размножится и выплеснуться своими изгоями в новый поход. В новый исход. Нам повезло, нам это людям. Второй исход начавшийся за шесть десятков тысячелетий до рождества Христова, тот исход не был уничтожен и дал восходы той цивилизации, что мы знаем, которая породила нас. Но теперь я знаю, что мы не успели, не успели развиться настолько, что бы обезопасить себя. Обезопасить себя как вид от вымирания. Тоба ты спусковой крючок, которой сработав, в результате убил насчеловечество. Тоба ты причина гибели Бога. Тобаты Боль, что осталась в памяти Божества навсегда.
Тоба.
Ты не пощадила даже колыбель. Люди леса, люди джунглей, даже они ощутили на себе мощь сверхвулкана. Нет, их не убивало землетрясение. Их не коснулась Волна. Но Зима, она не пощадила и их. Нет, не было в африканских джунглях тех заморозков, что ощутили на себе люди побережья. По сути среднегодовая температура упала всего на пятьсемь градусов. Так малы кажутся эти цифры. Незначительны. И столь же катастрофичны они для всего живого. За несколько сотен лет этого похолодания площадь джунглей в Африке сократится на треть. Вымрет больше десятка тысяч видов живого. Осадки сократятся на четверть. саванна расширит свои пределы, а с севера придет пустыня. И люди леса, живущие почти без прогресса, как звери, стадами, для них этот удар окажется столь же сильным, как и та Волна, что смела людей побережья. Нет, люди выживут, мы живучи. Но то что произошло с четырьмя племенами сегодня, только начало того процесса, что охватит все джунгли! В той истории нас-людей, после всего, что натворила Тоба, осталось не больше десяти тысяч, так, во все голоса, твердили ученые двадцать первого века, проанализировав генетический материал по всему миру. И я не верю, что могу хоть как то предотвратить начавшиеся процессы. Когда ранее мирные друг к другу племена, гонимые голодом будут убивать, убивать, что бы выжить, убивать себе подобных. Я не верю. И мне страшно.
Одыр.
Ты маленькая Тоба. Память, частичка воспоминаний Бога, не весть как оказавшаяся в моей голове. Одыр, в той истории, что уже не случится, сойдя с ума, он убил всех и женщин, детей и подростков. Он повредился рассудком. Его разум не справился с гибелью всех кого он знал и все люди стали для него врагами. Все люди! И этой ночью, родился убийца убийц, сильный, умный, хитрый, коварный охотник на род людской. Он прожил сорок лет, до глубокой старости. Прожил один! Один без племени, без поддержки. Он жил гонимый ненавистью. Он жил, что бы убивать. Что бы убивать людей. И делал он это превосходно. Больше пятиста трупов на его руках. Он убивал целыми племенами, нападая на ночные стоянки, убивал одиночек отлучившихся за водой. Убивал, убивал, убивал. Вероятно никто ни до не после Одыра, не сможет «похвастаться» тем, что уничтожил более пяти процентов человечества, за исключением конечно же библейского Каина. Одыр был гений убийства, а невероятная физическая сила служила ему отличным подспорьем. Холод сковал от пяток до макушек: «И он живет со мной в одной голове!!?». Но мне придется с ним справиться, ведь выбора то у меня иного нет!
Глава 4
Захотелось найти камень побольше и разбить себе голову. Тот Кто Родился, не дал мне знаний человечества, я не стал сведущим в металлургии, геологии, в растениеводстве, вообще не приобрел никаких полезных с точки зрения ускорения цивилизации знаний. Зато, я обрывками помню, как в этой местности гибли люди. Помню то, что еще не стало.
Сперва, после того, как я узнал, сколько убил Одыр, я обрадовался. Ведь даже ни чего я не делай, но спасение пяти стен жизней, в результате того, что мой разум не дал разгуляться безумию этого монстра, мне казалось достаточным. Это и правда по цифрам очень много. Если всего осталось людей немногим более десяти тысяч, то пятьсот это весомый процент! Но увы, по сути я ни на что таким образом не повлиял. Эти пять сотен все равно бы погибли, кто от голода, кто от рук соседей. В конце концов вся популяция населяющих эти джунгли людей, через какие-то пару сотен лет, будет полностью вырезана племенами каннибалов, что придут с севера гонимые голодом. Ну вот и зачем мне эти знания? Чем они мне помогут? Лучше бы в мою голову поместили знания о металлсодержащих рудах!
Усилившийся дождь прервал мои размышления о самоубийстве. Впрочем, как не безумно и как не сложно, то что мне надо совершить, никто за меня это не сделает, так что жить я обязан. Ради тех кто погиб, что бы их гибель не случилась!
Надо было выходить из джунглей на поляну. Выходить к толпе испуганных женщин и подростков. Выходить и что-то делать! А я не знал что! Совершенно не знал. И чем дольше я копался в памяти Одыра, тем безвыходнее казалась мне сложившаяся ситуация.
Пятнадцать женщин, четыре подростка и я, в диких джунглях первобытной Африки. По сути ничего страшного. В данное время женщины добывали еды ничуть не меньше мужчин, а подросток способен собирать ягоды и плоды ничуть не хуже взрослого. Вспомнился штамп из школьных времен, как называли первобытные общества в моем времени: «общество охотников-собирателей». Где женщинам выделялась роль собирателей, а мужчинам роль охотников. И если с женщинами и их ролью, ученые угадали, то с мужчинами, попали впросак.
Я еще как только осознал себя в этом времени, удивился скудностью используемого людьми инструмента. А уж как охотится деревянным копьем, с наконечником в лучшем случае из заостренного дерева, обожженного на огне. Таким убить какого-либо зверя очень проблематично. Дубинка из сучковатой палки, тоже для охоты подходит слабо. О каменных инструментах, таких как скребки, протоножи и рубила, я вообще молчу, у них иное предназначение. На кого с таким убогим инвентарем можно охотится, а главное, если и можно, то насколько успешно?