Почему? удивился кучерявый.
Это особое оружие. Оно не нуждается в правке.
Но хотя бы достать его можно?
Зигфрид неторопливо подошел к мечу, поднял его, взялся за рукоять. Внимательно посмотрел на подростков и убрал руку. В глазах мальчишек появилось разочарование.
Боевое оружие следует доставать из ножен только в одном случае если собираешься его применять, размеренно пояснил Зигфрид. Оно не для любования, не для хвастовства и не для пустых угроз. Никогда не бери в руки меч. Но если взял будь готов ответить за это. Кто из вас считает, что уже готов к этому?
Он протянул оружие рукоятью вперед. Ребята переглянулись. Восторженные улыбки сползли с их лиц, уступив место растерянности.
Ну что же вы? прищурился вест. Кто считает себя воином пусть вынет этот меч из ножен и покажет, на что он годен.
Мальчишки хмуро топтались, глядя на ножны, как загипнотизированные.
Ну же? подзадоривал Зигфрид.
Белобрысый решился. Подошел и схватил меч за рукоять. Тут же отдернул руку, затряс ею, зашипел, попятился.
Горячая! изумленно пробормотал он. Поглядел на покрасневшую ладонь, словно не веря собственным ощущениям.
Вижу, рановато вам боевые клинки в руки брать, усмехнулся вест.
Мы уже брали в руки оружие, хмуро отозвался кучерявый. Мы каждый день тренируемся!
Вы же сами учите нас драться! запальчиво крикнул белобрысый.
Вот именно, отрезал Зигфрид. Учу. И это тоже урок. Заслужите собственное оружие, сделайте его частью самого себя, научитесь хладнокровно сражаться и никогда не доставать оружие ради забавы. И поосторожнее с чужим оружием оно ваш враг. Может подвести, а то и погубить вас А теперь бегом отсюда!
Мальчишки послушно припустили к выходу.
Рукоять к палашу приделать не забудьте, бросил вслед Зигфрид. Проверю!
Вест и Книжник остались вдвоем.
Зачем ты с ними так резко? спросил парень.
А чего церемониться? Они будущие воины. Нужно учиться держать удар.
Но ты же для них кумир. Они тебе просто в рот смотрят, каждое слово ловят.
Это в вашей священной книге сказано «не сотвори себе кумира»? Вот и я считаю, что незачем им на меня молиться. Я не вечен, а каждый из них должен быть самодостаточной боевой единицей.
Жестко.
Такова жизнь. Когда-то им во главе народа становиться. Я не вечен, не ровен час помру или убьют на каком-нибудь «Божьем суде».
Намек понял. Зиг, я благодарен, что ты вступился за меня
К дьяволу твои благодарности! вест отбросил ножны с мечом на лавку, поглядел исподлобья на друга. Скажи лучше, что это было, черт возьми? Почему ты остановил поединок? Зачем так легко сдался? Только не говори, что за меня испугался так и до оскорблений дойти можно.
Книжник прекрасно понимал ситуацию, в которую по его вине попал друг. Для веста смерть это просто неприятный попутчик, с которым надлежит считаться. А схватка это даже не событие, это образ жизни. Последний воин своего народа никогда не упускал повода испытать себя на прочность. При этом присутствовала в нем здоровая рациональность: он не рисковал ради риска. Пока не подросло новое поколение вестов, на нем лежала ответственность за судьбу его народа. Но если уж он вступил в схватку, то делом чести было довести ее до победы. Очень трудно объяснить Зигу случившееся так, чтобы окончательно не поссориться с ним.
Лого, глухо сказал Книжник. Я слышал его.
И что? вест пожал плечами. Он знал, что между Книжником и шамом существует ментальная связь. Точнее, с мозгом мертвого шама, помещенным в металлическое тело боевого робота. Такая уж история приключилась с их общим знакомым.
С ним беда.
Не вижу связи. Почему бы тебе сначала не разобраться со своими проблемами, прежде чем спасать какого-то био?
Он не био.
Без разницы.
Зигфрид небрежно сплюнул. Он довольно холодно относился к Лого. Наверное потому, что не понимал, как можно быть роботом с мозгом шама и при этом оставаться разумным, чувствующим существом. Поэтому в разговоре стоило приводить более понятные ему аргументы.
Дело не только в нем, вздохнул Книжник. Беда коснется всех нас.
Что там стряслось? равнодушно спросил вест. Что может быть хуже того, что уже случилось? Нео разгромлены, их остатки отброшены, и они не скоро решатся на новый штурм.
Да при чем здесь муты!
Что за беда в таком случае?
Книжник покосился на друга. Вест с прищуром разглядывал его, не принимая сбивчивых объяснений. Нет, так, с ходу не расскажешь о своих видениях. Это надо самому прочувствовать, иначе рассказ будет похож на страшную сказку. Он и сам не был уверен, что все это не плод воспаленного воображения на фоне последних событий. А Зигфрид слишком рационален, чтобы доверять чьим-то смутным предчувствиям.
Семинарист одернул себя: он не сошел с ума! Он действительно слышал ментальное послание Лого такое не раз уже случалось, и это он ни с чем не перепутает. Бросить в беде боевого товарища? Исключено.
Тем более теперь, когда все пути назад отрезаны, когда Лого единственный, кто в нем нуждается. Не считая Хельги, конечно Но не время думать о личном.
Книжник мрачно поглядел на веста, спросил твердо:
Так ты со мной или как?
Даже не знаю, глядя в затухающее пламя горна, задумчиво проговорил Зигфрид. Дел-то полно, не время ерундой заниматься. Подумаешь, что там и кому почудилось не тащиться же из-за этого черт знает куда, он перевел взгляд на семинариста. С другой стороны, грешно бросать в беде юродивых. Мне-то плевать, но так отец Филарет сказал, а он человек мудрый. В ваших богов я не верю, но мало ли, может, зачтется
Я в тебе не сомневался, Зиг! обрадовался Книжник. Пришлось бы одному идти мог бы и сгинуть. Ну а вместе нам сам черт не страшен!
Ну да, ну да, без особого энтузиазма сказал Зигфрид. Черт не страшен, пока он не начал щекотать в интересном месте.
Но Книжник уже ощущал эту легкость, когда не надо одному тащить на себе непомерный груз. А вест он поворчит да и перестанет. Потому что, несмотря на всю чрезмерную внешнюю суровость, он способен жертвовать собой ради друга.
Обрадованный Книжник даже осмотрел мастерскую. Взгляд его остановился на тусклом металлическом цилиндре высотой сантиметров в двадцать, стоявшем на краю грубого верстака. Отчего-то его матовая поверхность притягивала взгляд. Он машинально взял эту штуку и с удивлением ощутил в ладони легкую вибрацию. И тут же все тело охватила странная легкость, в голове прояснилось, и показалось, что он сейчас поймет что-то очень важное
Отдай, Зигфрид выдернул странный предмет из рук друга. Козленочком станешь.
Что это? округлив глаза, спросил Книжник.
Не знаю, Зигфрид аккуратно вернул цилиндр на место. Хреновина какая-то. У мертвого био забрал. Трофей бессмысленный, но хоть что-то.
Погоди не отрывая взгляда от предмета, пробормотал парень. Это что-то необычное. Оно на разум как-то любопытно действует
А ты всегда хватаешь в руки все любопытное? нахмурился Зигфрид. Странно, что ты все еще живой.
И что ты собираешься с этой штукой делать?
А ничего, Зигфрид пожал плечами. Может, разберусь на досуге. Ты лучше скажи, когда выступать планируешь?
С рассветом! Книжник резко поднялся, прошелся по мастерской. Болтов бы к арбалету да провизии Ну и Хельгу повидать
А ты не суетись, сказал воин. Нет здесь твоей Хельги.
Она разве не в Форте? насторожился Книжник. Если она в Кремль подалась ее же схватить могут!
Ее и здесь схватить могут, заметил вест. Именно поэтому она и ушла. Рискну предположить, что не в Кремль. Что ей там делать? Она не княжий советник, ради нее Вече собирать не будут. Сразу в темницу бросят и поминай как звали.
Куда же она ушла?
А я почем знаю? Москва большая Зигфрид поймал напряженный взгляд Книжника. Да ты не трусь с нею Молния пошла.
Книжник хотел было возмутиться: если Хельга просто дерзкая девчонка, то Молния вообще ребенок. Да прикусил язык. Девочка, воспитанная беспощадными дампами, могла дать фору бывалому ратнику. Да и Хельга у него не промах, что ни говори. Но в бесконечных лабиринтах города-призрака ни у кого нет стопроцентных гарантий дожить до следующего дня ни у обреченного подранка, ни у вооруженного до зубов головореза. Перед мертвым взглядом руин все равны.
* * *
Сборы были недолгими. Зигфрид всегда готов сорваться в путь. Все, что ему требовалось, закинуть за плечи меч да нацепить пояс с парой верных револьверов. Он и Книжника приучил легче относиться к походам, по сути сделав из книжного червя какого-никакого, но воина. Впрочем, разница между ними никогда не исчезнет. Природу не обманешь. Если уж ты родился с задатками бойца то так тому и быть. А родился хилым, но умным развивай то, к чему склонен, делай своим оружием разум. Наверное, оттого и стали они одной командой, помножив силу и ловкость на ум и смекалку.
Впрочем, одним умом на просторах Москвы не проживешь. Здесь даже у растений есть шипы и яд. Свои «шипы» были и у Книжника. Из тайника, устроенного в стене с помощью Хельги, он вытащил тугую связку железных стилусов. Это в кремлевской семинарии стилусами лишь бересту царапают, учась грамоте и другим наукам. В его же руках эти небольшие предметы смертельное оружие. Смазанные парализующим ядом острия вполне способны остановить врага на расстоянии шагов в десять главное, метнуть сильно и точно. А уж на тренировку этого навыка он потратил немало времени.
Помимо стилусов здесь был охотничий нож в кожаных ножнах подарок Хельги. Его Книжник приторочил ремешком к голени. Основным оружием оставался верный арбалет, который не раз выручал его в самых тяжелых ситуациях. В недрах Форта имелись источники драгоценного электричества, которым делился с союзниками Кремль. Так что удалось без проблем подзарядить батарею механизма самовзвода без него арбалет был не столь эффективен.
Спутники собрали легкие рюкзаки с провизией и водой не стоило рассчитывать на пополнение запасов в пути. Книжник взял кое-какие медикаменты собственного приготовления из целебных трав и кореньев все это уже не раз доказывало свою эффективность в полевых условиях.
Вышли во внутренний двор Форта, принялись тщательно подгонять снаряжение. Ничто не должно греметь и позвякивать, привлекая ненужное внимание. Критически осмотрели друг друга больше из привычного воинского ритуала, чем из реальной необходимости. Сотни лет так собирались бойцы, уходя на опасные задания. Странно было сейчас думать о том, что оба они потомки непримиримых врагов, разрушивших когда-то этот прекрасный город в смертельной битве. Да и что кривить душой уничтоживших весь прежний мир.
За их приготовлениями с почтительного расстояния следили женщины и юные весты. Каждый раз, прощаясь с воинами, они провожали их навсегда. Хотелось думать о том, что это всего лишь традиция.
Зигфрида немного задержали. К нему вышла высокая красивая женщина. Взяла его за руку, пронзительно посмотрела в глаза. Это была Инга, подруга воина. Книжника поражала сдержанность, с которой прощались весты. Он знал, как Инга любит Зига и какие чувства тот испытывает к ней. Но все проявления этих чувств возможны только при возвращении. Так у них принято.
Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Книжник еще раз осмотрелся. Светало. Но здесь, в небольшом внутреннем дворе, это почти не ощущалось. В свете факелов двор казался больше, чем был на самом деле. Удивительно, что в глубине этой «пирамиды» вообще имелось открытое пространство настолько удачно все было скрыто. Как входы и выходы, искусно замаскированные заподлицо со стенами.
Ну что, идем? то ли спросил, то ли позвал Зигфрид.
Книжник молча кивнул. И оба направились в сторону темной галереи, ведущей от внутреннего двора к внешней стене. Галерея хитро изгибалась, исключая сквозной прострел, на случай, если врагам удастся прорваться сквозь череду крепостных ворот. Те, в свою очередь, представляли собой систему монолитных каменных блоков, легко и быстро сдвигавшихся на хитрых противовесах. Поразительно, как ловко весты замаскировали входы и выходы из своего убежища.
Стой! сказал вдруг Зигфрид. Он остановился, на лице его появилась задумчивость.
Забыл что? поинтересовался Книжник.
Пожалуй, произнес Зигфрид. Погоди немного, я в мастерскую и обратно.
Какое-то время Книжник стоял один в темноте галереи. Его посетило нехорошее предчувствие: возвращаться перед самым уходом в опасный путь плохая примета.
Но Зигфрид плевать хотел на приметы. Вскоре он вернулся с тем самым странным цилиндром в руках. Торопливо сунул его в рюкзак, брезгливо отряхнул руки, будто стремясь избавиться от его воздействия.
Зачем он тебе? спросил Книжник.
Да я подумал, что и вправду незачем. А так завернем по пути на Базар, может, пару монет за него выторгуем. Путь-то неблизкий, немного золотишка в дорогу не помешает.
Книжник скептически пожал плечами. Во-первых, он не был уверен, что кто-то станет платить за штуковину непонятного назначения. А во-вторых, ему было жалко этой вещицы. Он хотел бы для начала разобраться, что это такое и как воздействует на человека. В памяти было свежо волнующее ощущение от прикосновения к предмету.
Но Зиг, как всегда, прав. Можно годами возиться со странной находкой, какие встречаются в развалинах города. А можно выручить несколько вполне конкретных монет, которые могут пригодиться в пути для решения конкретной задачи. Все в этом мире просто. Выживает здесь тот, кто принимает мир таким, какой он есть конкретным и безжалостным.
Ладно, идем, вздохнул Книжник.
Когда за их спинами глухо задвинулся последний бетонный блок, семинарист обернулся и снова не нашел и следа входа. Обратного пути не было.
Вскоре в рассветной дымке скрылись кремлевские башни, и два путника остались наедине с враждебным пространством. Царила вязкая тишина, словно и не было кровавой ночной возни.
Город-мясорубка взял небольшую паузу. Он переваривал сожранное за ночь.
Глава 3Удачная покупка
Они уходили на запад. Путь был знакомый, но не стоило обольщаться. Здесь всегда какая-то движуха. Никогда нельзя быть уверенным в том, что пройденная однажды безопасная тропа на обратном пути останется той же. Ведь всегда за тобой по пятам крадется смерть, и не важно, в какой она маске.
Впрочем, идти вслед за опытным воином было куда безопаснее, чем переться в одиночку, да еще ночью. Зиг с ходу взял на себя роль лидера, и Книжнику начало казаться, что все пройдет легко и быстро. Скоро они отыщут Лого, разберутся с его бедой, и окажется, что все не так уж страшно. У страха ведь глаза велики. Мало ли что могло почудиться при ментальном контакте? Теперь все опасности виделись лишь в самом пути через разрушенные Последней войной и временем руины, где обитает многоликая смерть.
Знать бы только, куда именно они идут.
Точку назначения знаешь? как бы между прочим спросил Зигфрид.
Только направление, очнувшись от мыслей, отозвался семинарист. Ментальный контакт ощущался слабо, наверное, Лого далеко был.
«Далеко» понятие растяжимое, заметил Зигфрид. Одно дело, если он внутри Садового кольца, другое дело, если до МКАДа добрался.
Не думаю, что настолько далеко, неуверенно проговорил Книжник.
Это же «раптор», он быстрый, за это время куда угодно дотопать мог.
И то верно. У боевого биоробота класса «раптор» в руинах мало естественных врагов. Оттого и вызывал тревогу этот далекий крик о помощи. Иногда Книжник пытался представить, каково это очутиться в холодном механическом теле, в котором твоего, живого, один только перепуганный разум. От этих мыслей его мутило. Наверное, он бы не выдержал, свихнулся. Пусть и вживлены в «серое вещество» электронные подавители эмоций, хоть и подчищена память но человеческое, живое, нет-нет да и проявляет себя в этих чудовищных машинах. Оттого биомеханические звери кажутся еще страшнее, чем если бы были с одной лишь электронной начинкой. Порой Книжник испытывал угрызения совести за то, что не дал тогда Лого просто умереть в подаренном ему природой теле шама.
Какое-то время они шли старым маршрутом, который Книжник успел уже хорошо освоить, лишь недавно впервые покинув Кремль. Вот так, переулками, вдоль Воздвиженки, стараясь не выходить на открытое пространство и не спугнуть всякую нечисть, притаившуюся в развалинах.
Неожиданно Зигфрид свернул в сторону и пролез в узкий пролом в полуразрушенной стене. Пройдя немного вслед за вестом, Книжник позвал:
Эй, Зиг! Что-то я не пойму, куда мы идем.