Он попал именно туда, куда намеревалсяв слабое место там, где шланг присоединял огнемет к резервуару. Блеснула маленькая вспышка, оболочка треснула, и Черрик бросился на пол. Зал заполнился ревущим оранжево-белым облаком. Огнеметчики не закричалиу них не было времени. Но что-то иное выло, пока его плоть сгорала дотла, не оставляя опоры для сети из мыслей, которую оно пыталось удержать и сплести воедино. Домаса и трое мужчин почувствовали, как крик начался в их костях, пробрался, нарастая, сквозь лобные доли и закончился где-то в корчащемся подсознании. Этому воплю предстояло эхом отражаться в кошмарах их грядущих ночей. Домаса увидела, как узел силы наконец распутался и растаял, пламя взвихрилось и потухло, среди луж горящего пластика и внутри них расползлись отвратительные узоры из блестящих дорожек изморози, а потом испарились. Последний свет угас, и еще долго во тьме, среди дыма, затихали и отдавались шепчущие отголоски этого предсмертного крика.
Нижние палубы санкционированного лайнера «Ганн-Люктис», в пути
Нам надо узнать, как его звали, отрешенно сказал Варрон Фракс. Он сидел на полу, скрестив ноги и опустив голову. От него там, наверное, ничего не осталось, но мы все равно можем как-то это выяснить.
Зачем? спросил Черрик. Варрон не видел его, только время от времени замечал тени от его наплечного фонаря, пока тот рыскал среди обгоревших обломков.
Нам всем надо за него помолиться. Я боюсь думать, куда могла попасть его душа. Нам надо помолиться, чтобы Император нашел его в варпе и вернул его домой.
Тут есть кое-какие мертвецы, которые могли бы предположить, что это немного слишком великодушно, Варрон, в голосе Черрика снова слышалась насмешка. И лично я не верю в молитвы за души тех, кто пытался раздавить мне голову, как жевательное семечко.
Это был не он, и ты это знаешь! возразил Варрон. Знаешь так же хорошо, как я. Этот человек был первой жертвой твари, так же, как и все остальные!
Мне плевать.
А мне нет. И мне плевать, что тебе плевать, потому что мы выйдем из варпа и устроим похороны для всех этих людей. Всех. Даже тех, которых оно не само убило.
Луч фонаря описал дугу, и Варрон сморгнул, когда свет упал на него. Белый диск начал расти по мере того, как Черрик приближался, грохоча сапогами. Варрон сидел и смотрел прямо на свет, словно ребенок из Схола Прогениум, ждущий, пока его не выпустят из покаянного чулана.
Это звучит как обвинение. А вам не кажется, что это звучит как обвинение, мадам Дорел? Я думаю, что да. И я думаю, что это довольно странно, слышать здесь обвинение, учитывая, что я сделал именно то, что надо было сделать, чтобы спасти нас и весь корабль.
Думай что хочешь, Черрик, сказал Варрон. Ябесспорный наследник. Яглава этой миссии и ее причина. И я говорю, что мы выйдем из этого шторма и проведем похороны, а потом сделаем все, что можно, чтобы гарантировать безопасный полет на оставшемся пути.
Мы летим дальше.
Это был голос Домасы, неожиданно твердый и сильный. Варрон подскочил, а Черрик издал хриплый смешок. Ее лицо, которое выплыло из мрака в свет фонаря, встревожило его еще больше. Тени подчеркивали бледность ее кожи и измененные мутациями, удлиненные кости, а в глазах горела лихорадочная враждебность.
Мы вошли в бурю, зная риск, и этот риск не изменился, и я говорю, что мы летим дальше. Если мы сейчас выйдем из варпа, то это может обойтись нам месяцами дрейфа в реальном космосе, а времени у нас нет.
Но мы
Нет, Варрон. Нет. Мои союзники хотят помочь тебе, как и я. Но мои союзники хотят помочь тебе, потому что знают, что ты им сам, в свою очередь, поможешь. И ты поможешь им, тут Варрон дернулся, ощутив, что ствол оружия Черрика уперся ему в висок, тем, что прилетишь на Гидрафур и получишь свое проклятое наследство. А после этого мы уже решим, какими будут наши рабочие отношения. И если ты будешь добр к нам, и будешь хорошо себя вести, и твоя хартия будет полезна, тогда мы даже позволим тебе время от времени самостоятельно совершать сделки или давать разрешение на перелет. Разве это не славно, Варрон? И если ты будешь действительно хорошо себя вести, если у меня не будет причин сомневаться в твоем желании сотрудничать с домом Дорел к тому времени, как мы улетим с Гидрафура с нашим маленьким документом Тогда я, пожалуй, даже заставлю Черрика сдержать свои низменные порывы и позволю твоим жене и отпрыску продолжать жить с тобой, а не на борту корабля Дорел в качестве моих гостей и заложников. И я знаю, что ты согласен с тем, что это будет очень славно.
Повисло долгое молчание. Рика смотрел на них, чувствуя, что покрывается холодным потом и мурашками. Наконец, Варрон опустил взгляд и уставился на палубу у своих ног.
Понимаю, сказал наследник. Ну что ж. По крайней мере, некоторые вещи теперь прояснились. Все карты на столе, а это кое-что.
Я не хотела так скверно обходиться с тобой, сказала Домаса, хотя в ее голосе не было сожаления, которое Рика мог бы расслышать. Но если ты собираешься и дальше нас принуждать и настаивать на своем, у меня нет другого выбора, не так ли?
Корабль снова содрогнулся и застонал, и она вздрогнула.
Мы все еще в буре. Я пойду к себе. Черрик, сообщи своим, ладно? А вы двое идите по своим каютам, и побыстрее, пожалуйста. Видите, как я вам доверяю? Я даже не буду слать за вами человека, чтоб он вас подталкивал пистолетом в спину. И не заставляйте меня думать, что у вас есть какое-то иное мнение по поводу сотрудничества, которое мы с вами обсудили.
Они ушли во мрак, и, поднимаясь по рампе, Варрон и Рика переглянулись меж собой. Домаса что-то тихо сказала позади, и Черрик заржал в ответ, но они и глазом не моргнули. Они продолжали смотреть друг на друга еще мгновение, потом Рика едва заметно кивнул, так, что те двое, оставшиеся у подножия рампы, этого не видели, и Варрон сделал то же самое. Потом они ушли, ничего не говоря, с задумчивыми лицами, а вокруг содрогался корабль и завывала сверкающая варп-буря.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Крепость-участок Арбитрес Селена Секундус, Галата, система Гидрафур
После всех тревог и приготовлений, подумала Шира Кальпурния, странно было наконец выглянуть в узкое окно и увидеть там «Обещание Каллиака». Корабль стоял настолько близко, что, казалось, можно было протянуть руку и прикоснуться к нему. Шпили, тянущиеся вдоль его верха, пронзали черное небо. Над «Обещанием» нависала серая громада крейсера типа «Каратель» под названием «Барон Микаль», который стоял на страже, держа орудийные отсеки открытыми, а батареи заряженными. Флот согнал в кучу все остальные корабли флотилии, заставил их пришвартоваться к Гидрафурскому Кольцу, так что между ними и крепостью оказалась почти вся луна, и патрулировал пространство вокруг.
Сама крепость по приказу Кальпурнии пребывала в строгой изоляции, и Одамо, который полдня рыскал по верхним уровням с собственной бригадой, проверяя надежность всех мер безопасности, какие ему только были известны, сообщил, что остался доволен. Нижние уровни были запечатаны и взяты под охрану, в зале суда дежурили арбитраторы из самой крепости и Стены. Уровни между ангарами и доками дромонов, зал суда и поверхность крыши лишились даже своего обычного аскетического убранства и были наполнены охранниками.
И где-то вдалеке, как гласило сообщение, которое только что принес Куланн, из варпа наконец-то вырвался помятый и обожженный лайнер «Ганн-Люктис» и медленно, устало поплыл к Гидрафуру, сопровождаемый бдительным флотским эскортом. И, судя по всему, кем-то еще.
Быстроходный дромон, который везет делегацию Экклезиархии, если вы можете в это поверить, сказала Амри, которая уже некоторое время отслеживала вокс-переговоры Кольца и запрашивала дорожные документы у контролеров воздушного и орбитального пространства.
О, я верю, ответила Кальпурния, которая по-прежнему стояла у окна, сцепив руки за спиной. Она наслаждалась видом. Солнечный свет на Гидрафуре окрашивал мир в оранжево-желтый оттенок и словно подергивал его дымкой, и ей нравилось, что отсутствие воздуха на Галате давало ясную, острую как нож четкость.
Взаимная неприязнь не прекратилась, Амри, она лишь временно ослабела. В настоящий момент они чувствуют, что не могут не позволить Экклезиархии отправить столь открытую миссию милосердия на корабль, находящийся в бедственном положении.
В ее голосе слышалось легкое удовлетворение: Кальпурния в свое время была очень тесно вовлечена в события, после которых длительная вражда Собора и начальства Флота перешла в неохотное перемирие.
Я уверена, что они невинны, однако полагаю, что у тебя есть полный список пассажиров дромона.
Конечно, мэм. Как было записано при отбытии с Кольца, там находится группа проповедников и низших послушников из Звездного Викариата во главе с целым понтификом, плюс необходимые религиозные припасы для месс очищения и благословения. И дюжина сестер-госпитальерок с приличным грузом медицинских средств. Как раз такая миссия милосердия, какой следовало ожидать в подобных обстоятельствах. Если сообщения о том, через что прошел «Ганн-Люктис», хотя бы на десятую часть правдивы, то я на месте пассажиров тоже хотела бы послушать гимны и понюхать благовония в конце пути.
Это все?
Есть еще один человек, которого я не узнаю. Сестра-палатина из Сороритас. Элуэра Кроведд. Орден Вечных Врат. Это не госпитальерский орден. И не воинствующий, по крайней мере, не из гидрафурских.
Вечные Врата. Хмм, Кальпурния начала перебирать названия в памяти и через миг вспомнила. Один из орденов Пронатус. Это маленький орден или маленький ряд орденов. Их занятиеискать и добывать реликвии и священные предметы, чтобы вернуть их под присмотр Экклезиархии. Точно, я узнала
Амри оказалась быстрее: Кальпурния увидела выражение ее лица за миг до того, как сама осознала собственные слова и поняла, что они подразумевали.
Проклятье, сказала Шира Кальпурния и сделала Амри жест, чтобы та подняла инфопланшет и начала записывать новый набор приказов.
Вольный торговый корабль «Обещание Каллиака», низкая доковая орбита над Галатой, система Гидрафур
Все становится хуже и чертовски хуже, пробормотал Кьорг, пока они ждали, когда появится Д'Лесте. Остальные посмотрели на него с едва скрываемым презрением и промолчали.
Что, вы не согласны? Я не понимаю, это что, так и должно происходить? Я тут единственный, кто осознает, что тут везде будут шастать целые стаи зудней? Что мы собираемся с этим делать?
Он подразумевал этот вопрос для Тразелли, но ответила Бехайя.
Я предполагаю, сладким голосом сказала она, что мы все были уверены, что наш дипломатический распорядитель возьмет на себя труд встретиться с арбитром Кальпурнией и убедит ее отказаться от этой смехотворной идеи. Ну не глупо ли это было с нашей стороны? Полагать, что ты сможешь выполнить свою обязанность, а, Кьорг?
Кьорг покраснел. Он никогда не питал никаких иллюзий по поводу того, что о нем думают остальные распорядители флотилии, но ведь был этикет, который устанавливал, что можно говорить, а что нельзя. Они только что перешагнули черту. Он постарался, чтобы его лицо ничего не выдавало, и начал поглаживать пальцами тяжелые перстни на обеих руках. Ждать оставалось недолго.
Вскоре двери, ведущие к стыковочным отсекам, с грохотом распахнулись, и первый из Арбитрес перешагнул через высокий порог. Пол приемной палубы был сделан из прекрасной отполированной бронзы, стены покрыты листовым золотом, потолокбольшими пластинами мягко подсвеченного янтаря, и все это пронизывали тонкие, как проволока, линии из гагата, которыми был вычерчен пейзаж, изображающий вид на Высокую Месу Босфорского улья, если стоять лицом к Собору. Обычно это всегда производило впечатление на посетителей, но арбитраторы не обратили никакого внимания.
Кто здесь главный? потребовал ответа один из них, вооруженный пистолетом и одетый в униформу с серебряным шитьем. В этот миг по лестнице, ведущей на главную палубу, торопливо спустился Д'Лесте. Как и все остальные, он был в полном официальном облачении: богато украшенный серо-белый мундир, доходящий до бедер, мягкие черные сапоги, сюртук с серебряными позументами, в которых поблескивали алые нити, обозначающие, что онврач. Как и на всех остальных, на нем был черный заостренный капюшон, украшенный хитиновыми перьями вассилианской искристой летяги и розеттой с эмблемой Фраксов.
Среди нас нет главного, уважаемый арбитр, сказал Гайт, подчеркнуто игнорируя прибытие апотекария. Мы начальствуем над управлениями и ведомствами внутри флотилии и выполняем обязанности смотрителей во время путешествия обратно на Гидрафур. Как смотрители, мы приветствуем вас на борту корабля.
С этими словами он поклонился, как и все остальные.
Главный арбитратор мгновение подумал над этим, потом что-то пробормотал в вокс, и на «Обещание Каллиака», словно черные жуки, хлынули другие Арбитрес. Кьорг содрогнулся, видя, как их жесткие сапоги сдирают лоск с палубы. Для распорядителей флотилии, привыкших к тому, что даже распоследние чернорабочие ходят в тщательно проработанных и украшенных униформах, Арбитрес выглядели чрезмерно скромно и казались едва ли не комичными в своих простых панцирях, одежде из бронеткани и шлемах с непроницаемыми зеркальными визорами. Запах, исходящий из их корабля, был металлически-резким, пахло броней и чисто профильтрованным воздухом, который казался грубым по сравнению с утонченными духами, циркулирующими в атмосфере «Обещания Каллиака».
Разве это так необходимо? снова подал голос Гайт, сделав еще один небольшой поклон. Я не так хорошо помню предыдущие наследования, однако я уверен, что ранее Арбитрес не посещали наши собственные корабли. Когда наш прискорбно опочивший господин Хойон должен был получить хартию, мы сами спустили ее на поверхность Гидрафура.
Особые обстоятельства, коротко ответил арбитр. Во флотилии никогда не было моды чем-либо закрывать глаза, поэтому Гайт чувствовал себя дезориентированным, разговаривая с человеком, чьи глаза он не мог видеть. Попытки вмешаться в процесс наследования достигли беспрецедентного уровня. По приказу арбитра-сеньорис Кальпурнии на кораблях претендентов вплоть до окончания суда должна дежурить охрана из Арбитрес. Известите свой экипаж.
В этом отношении экипаж входит в ведение моей коллеги, мадам Бехайи, невозмутимо ответил Гайт. Бехайя отступила на шаг назад и прикрыла глаза. Ее шею свободно обматывал шелковый шарф, но Кьорг все равно мог разглядеть, как работает ее горло, когда она передавала субвокальные команды в микробусину, находящуюся в шее. Тут он услышал шепот, исходящий с другой стороны, и удивился, но тут же понял, что это Д'Лесте, пытающийся привлечь его внимание.
Все под контролем, пробормотал он Кьоргу сквозь топот и лязг сапог Арбитрес, которые начали расходиться по палубе и всему кораблю.
То есть?
Я со всем разобрался. Я знал, что смогу найти способ уравновесить их преимущество.
Д'Лесте, о чем конкретно ты пытаешься сказать?
Кьорг оглянулся через плечо: к ним приближались Занти, Халпандер и Тразелли. Д'Лесте сделал им жест, и маленькая группа отошла с пути потока мрачных арбитраторов.
Диобанн! быстро сказал Д'Лесте довольным шепотом. Что бы ни случилось со старым чудилой, я думаю, что тот поддельный образец крови, который он с собой увез, не принес нам особой пользы. Конечно, еще должен быть другой образец от Варрона, но тут нам помогли варп-бури. Он задержался и, как я думаю
Он задержался и теперь все равно не нужен, перебила Занти. Потому что в последние несколько дней этим Механикус что-то ударило в голову, и они ничего не собираются делать. Не будет никакого анализа крови и едва ли будет анализ тканей, к которому мы готовились, что для нас, что для наследника. Обман Диобанна, возможно, и не сработал, но мне кажется, что он каким-то образом настолько все взбаламутил там, внизу, что это сыграло нам на руку.
Но все-таки, вставил Кьорг, с удовольствием глядя на удрученное лицо апотекария, с чем же именно ты разобрался, Д'Лесте?
Я использовал некоторые из твоих ресурсов, Кьорг, ответил Д'Лесте с таким же сарказмом. Кьорг попытался сделать вид, что знал, что Д'Лесте отдавал приказы его людям. Было не так уж сложно выяснить, когда прибыл корабль, везущий кровь Варрона, и где он пришвартован. Он влетел прямиком в систему и выгрузился на самом Кольце, не знаю уж, у кого были такие связи, чтобы это провернуть, но нам бы тоже стоило ими обзавестись, Д'Лесте говорил все громче, снова приходя в возбуждение. Я нашел в ведомстве Кьорга всевозможные контакты и без проблем добрался до агента, который мог бы передвигаться по Кольцу.
Думаю, мы понимаем, к чему ты клонишь, Д'Лесте. Ты позаботился о прикрытии, Тразелли многозначительно кивнул в сторону Арбитрес, которые расхаживали по остальной части помещения. Никто их, судя по всему, не услышал, но Д'Лесте понял смысл и понизил голос.
Все, что я хотел сообщить: я удостоверился, что одна конкретная возможность, представляющая собой вероятную, хотя и малую угрозу, теперь отрезана. Я собираюсь проинформировать об этом Гайта и Бехайю, когда они закончат разговаривать с, э, командующим.
Есть идея получше, сказала Занти. Ты отправишься к постели наследника и как можно лучше удостоверишься, что он доживет до слушания. Все это устранение вероятных угроз ни к чему, если наш претендент будет мертв к тому времени, как мы туда заявимся.
Пристыженный Д'Лесте прикоснулся рукой к своей шапочке и заторопился прочь.
Что случится, если он умрет?
Кьорг предполагал, что даже если Петрона не восстановится после обработки, он, по меньшей мере, еще сможет участвовать в слушании.
Тогда будем импровизировать, ответил ему Тразелли. Насколько мы можем сказать, Варрон притянул на свою сторону довольно большой синдикат, и у него слишком мощная поддержка, чтобы мы могли его приручить. Может быть, нам придется так или иначе забрать его силой и каким-то образом лишить его этой поддержки. У нас с Занти есть планы насчет этого. Возможно, и тебе стоит подумать, есть ли у тебя хоть какая-то возможность помочь.
Разумеется, коллега, с поклоном сказал Кьорг, игнорируя открытое оскорбление. Все сводится к тому, чтобы победивший наследник оказался в правильных руках. Фактически, я собираюсь сей же миг приступить к преследованию этой цели.
Он ушел. Его разум напряженно работал, и он едва замечал отряды арбитраторов, наводнивших залы и палубы «Обещания». У него было мало времени. До слушания осталось недолго, совсем недолго.
Дромон «Дротик Омикрона», на пути к Галате, Гидрафур
Прибытие было совсем не таким, как в мечтах Варрона Фракса.
Раньше он представлял себе, как полетит в Августеум в роскошном челноке, как он будет идти по улицам квартала Адептус под руку с женой, а впереди будет бежать их сын, как по дороге они будут любоваться минаретами дворца Монократа и величественным шпилем Собора. Они предстали бы перед Арбитрес, как когда-то его отец, как на одной из гигантских картин в его поместье на Гунарво. Она изображала Хойона Фракса в луче золотого света, падающем из высокого окна; он стоял благородным профилем к зрителю, возложив одну руку на хрустальный купол, под которым лежала раскрытая книга хартии.
Реальность нисколько не походила на эту фантазию. Он огляделсявокруг был длинный узкий пассажирский отсек дромона, который выслали за ними Адептус Министорум. Всего четыре метра шириной, в два уровня высотой, за стенамиобычные лестницы, ведущие к внешним галереям, окна которых выходили обратно на пассажирскую палубу. Обстановка состояла в основном из скамей вдоль стенпомещение больше походило на переулок между зданиями, чем на комнату на борту космического корабля. В рециркулированном воздухе сохранялась небольшая примесь благовоний, оставшихся от священников и Сестер, предыдущих пассажиров дромона.
Их присутствие поначалу казалось подлинным благословением, миссией милосердия. По краям многих систем кружили миссионерские суда, готовые исцелить и духовно поддержать экипажи прибывающих кораблей, которые претерпели тяжелый варп-переход, и Варрон был очень рад встретить здесь один из них.
Когда на борт взошел толстый священник, который обратился к нему по имени, Варрон удивился, но не встревожился. Однако он почувствовал холод, когда за священником проследовала сестра-палатина с зоркими глазами и выбритой головой, и он увидел под ее пурпурно-черной мантией пистолет того же металлически-серого цвета, что аквила на ее шее и цепь вокруг талии, говорящая о статусе. Отправляясь на суд Гидрафура, он не взял с собой жену и ребенкаКсана лишь сказала ему «Исполни свой долг, муж мой, я горжусь тобой», Дрейдер обнял его, а потом Сестры эскортировали его прочь.
Теперь он с подавленным видом сидел в конце пассажирского отделения рядом с Рикой. Поодаль расположилась Домаса, молчаливая и сгорбленная. В начале этого перелета он впервые увидел ее по-настоящему испуганной. Из-за Сороритас и их мрачной репутации касательно отношения к мутантам, включая и навигаторов, она натянула капюшон на голову и опустила рукава, так что под красно-коричнево-черной тканью практически ничего не было видно. Она выглядела так, словно молилась, но, как подумал Варрон, она скорее сожалела о том, что оставила Черрика на борту «Ганн-Люктиса».
Домаса, прошипел Варрон, но не получил ответа. Он придвинулся ближе. Домаса!
Капюшон медленно повернулся к нему.
Заткнись, Варрон, я думаю.
О чем?
О том, как мы сможем справиться с этой ситуацией, безмозглое ты ничтожество. Я не могу поверить, что раньше не возникало такой проблемы, однако такое наверняка случалось, потому что хартия все еще в ходу, но я недостаточно знаю историю, чтобы знать это наверняка, поэтому мне приходится импровизировать. Если ты не можешь добавить ничего полезного, то вот тебе мое сердечное соизволение поживее оставить меня в покое.
Варрон не слышал никаких известий о Йиморе, но видел, что Домаса с пугающей скоростью восстановилась после варп-путешествия, и эту Домасу он едва ли мог узнать. Не та любезная и утонченная аристократка, которая приехала к нему на Гунарво, и не та больная и истощенная женщина, которую он видел в путешествии. Это, как он предполагал, была та самая Домаса Дорел, которая жила под первыми двумя личинамисплошная сталь и яд.
В смысле, Министорум? Я помню, как мой отец однажды перевозил для них реликвии, когда я был очень юн. Мы влетели в военную зону в Офидианском секторе, куда не могли проникнуть санкционированные торговцы, и привезли на Авиньор камни из какого-то старого храма, чтобы из них сделали алтари. Это все, о чем я знаю.
И тогда они не попытались их похитить, по крайней мере, таким образом, который был бы очевиден для ребенка. Это значит, что, скорее всего, не было никаких достаточно свежих стычек, чтобы получился нормальный прецедент.
Домаса говорила, почти не обращаясь к нему, так, как люди, перебирающие в голове идеи, порой используют в качестве символического слушателя ребенка или домашнее животное.
Ну что ж. Если б они были так уверены насчет хартии, то не стали бы приезжать за нами, а просто забрали бы ее. Если они здесь, с нами, значит, они считают, что мы им понадобимся. И это значит, что мы можем вынудить их на переговоры. А если они пойдут на переговоры Домаса глубоко и удовлетворенно вздохнула, тогда они и не поймут, что произошло. По крайней мере, до тех пор, пока мы не окажемся с этой штукой на безопасном расстоянии, я так думаю, она бросила взгляд на Варрона и пожала плечами, скорее про себя, чем для него. Мне придется и дальше импровизировать, но это ничего. В этой кучке набожных монастырских обезьянок нет ничего такого, с чем я не справлюсь. И я получила известия, что этот дурацкий фальшивый наследник, которого выдвинула команда флотилии, может даже испустить дух, пока суд да дело. Они в панике, и это хорошо. Вот только ты, Варрон, запомни, что тебе нельзя и пытаться что-то с ними затеять. Не забывай, где твои жена и сын, и что Черрик там, вместе с ними.
Я понимаю ситуацию, тихо сказал Варрон и отстранился. Он снова подумал о Ксане и Дрейдере. Как бы ему хотелось, чтобы можно было оставить Рику на борту «Ганн-Люктиса». Но Рика был его личным помощником и вассалом, его ближайшим компаньоном на протяжении всего путешествия, и если бы он оставил его, это вызвало бы подозрение. А они не могли себе этого позволить, только не сейчас. В конце концов, осталось уже недолго.
Крепость-участок Арбитрес Селена Секундус, Галата, система Гидрафур
Надо ли их убрать, мэм? спросил Одамо, хлопнув ладонями в бронированных перчатках. У нас тут более чем достаточно боевой силы, чтоб осадить воинствующих сестер. А если кто и придет после них, то эти стены их не пропустят, пока мы не разрешим. Пусть только попробуют стоять у нас над душой, как там, на острове.
Кальпурния знала, что Одамо воспринял те события как оскорбление и искал способ так или иначе отомстить Министоруму. А ещеона улыбнулась при этой мыслитут была замешана гравитация. Обшивка полов в крепости усиливала слабое притяжение луны, но все равно оно оставалось чуть ниже гидрафурского. Одамо было куда проще перемещаться на своей обычно неповоротливой аугметике, и от этого он становился более воинственным.
Он прав, заметила Амри, которая шла рядом. Симова неглуп, как и эта сестра Кроведд. Они используют этот рейс, чтобы попасть вместе с ним на слушание, но если мы уже знаем, что они собираются делать, тогда зачем им это позволять?
Кальпурния помедлила с ответом, прикоснулась своей печаткой к эмблеме Арбитрес в центре двери, возвышающейся перед ними, и вошла в зал суда. Он был меньше и проще, чем огромные помещения бастиона Преторис, и находился здесь потому, что в каждой крепости Арбитрес обязательно должен был иметься зал суда. В отличие от тех помпезных комнат, он был предназначен для работы, а не блеска и величественного вида. И это полностью устраивало Кальпурнию.
Я думаю, что мы позволим им войти и выступить в защиту своего дела, сказала она, поднявшись на высокую кафедру, где ей предстояло руководить процессом. Возвышение поднималось на пять метров над полом, его бока из гладкого черного металла уходили в пол под углом в семьдесят пять градусов. Если бы Кальпурнии захотелось пройтись отсюда в дальний конец зала, ей, наверное, пришлось бы сначала спуститься отсюда по веревке.
Наследники с той свитой, которую они привезли, будут стоять по обе стороны от центрального ряда, а Симова со своей делегациейпо центру и ближе к дальнему концу.
Она повернулась лицом к остальным, чей ранг не позволял им подниматься на кафедру. Они смотрели в зал из-за двери.
Я полагала, что это не первый раз, когда Экклезиархия пыталась завладеть столь драгоценной реликвией, сказала она, и я была права. Амри, это ведь ты составила доклад о последней задокументированной стычке, так?
Да, мэм. Примерно полтора века назад Экклезиархия пыталась ограбить флотилию, когда та была на орбите над Майиннохом. Отправила исповедника и квазинезависимый воинский орден под названием Братский Орден Аквилы, чтобы они потребовали хартию. Гарнизон Арбитрес пресек эту попытку на корню.
Потому что? спросила Кальпурния.
Понадобилось много лет, прежде чем было окончательно достигнуто решениедело дошло до высшего командования участка. Но вердикт гласил, что в то время как существует чертовски сложное месиво законов и традиций, которое дает Экклезиархии возможность применять силу для получения священных объектов, этот конкретный священный объект содержит четкие указания о том, как его следует передавать и кто его контролирует. Открытая передача хартии в руки светских властей и Арбитрес имеет преимущественную силу перед ее происхождением, которое включает ее в широкий спектр вещей, по большей части косвенно входящих в сферу контроля Экклезиархии.
Одамо согласно кивал, Куланн моргал.
Спасибо, ответила Кальпурния. И тот факт, что те, кто сейчас пытается завладеть хартией, судя по всему, не знают о прецеденте, воодушевляет. Меня поражает, что Симова, да и сам епарх, так ослеплены желанием заполучить уникальную реликвию, что не провели никакого расследования.
Она снова оглядела зал суда с его высокими свидетельскими трибунами и скамьями подсудимых, с проходами, утопленными в пол, многоэтажными галереями на стенах. Как арбитр-сеньорис, она имела низший ранг среди арбитров-генералов, на уровне которых сливались иерархии судей и арбитраторов. Арбитрам-генералам, продвинувшимся по службе из рядов судей, приходилось привыкать к ношению брони и руководству боевыми действиями, а ей, соответственно, нужно было привыкать к руководству судебными процессами и церемониями. Она считала, что ей повезло больше.
Двери по обе стороны возвышения широко распахнулись. Вошли приставы из судебного гарнизона, отсалютовали ей и начали устанавливать помост, на который предстояло поместить хартию. Теперь Кальпурния была готова и уверена, что сможет преодолеть требование Экклезиархии. У нее имелись контраргументы и прецедент, что бы ни думал по поводу этого Симова. И как только его вмешательство будет отрезано, преемники смогут выдвинуть свои претензии на наследство. А когда она выслушает их, правильное решение станет очевидно, в этом она была уверена. Что бы ни случилось с техножрецом флотилии, это, вероятно, настолько уязвило Санджу, что тот ушел в затворничество, но с этой потерей она наверняка справится. Нет ничего такого, с чем она не сможет справиться. Она начинала чувствовать, что ей хочется увидеть эту комнату заполненной, хочется поскорее начать слушание. Терпение, сказала она самой себе. Осталось уже недолго.