Гарик стоял на месте, высоко подняв руку с мобильником, и старался высмотреть жену. Он надеялся, что ее здесь нет, что у него галлюцинации, крепко приложился головой, вот и мерещится всякая пакость. Ведь Лена может быть здесь только по одной причине: шпионила, следила за неверным мужем. И детей в такой момент оставила одних.
Эта мысль придала Игорю сил: он разделил ответственность. Не только онпредатель, бросивший беспомощных подростков, но и Лена хороша.
А вот и она. Грузный силуэт, движущийся к нему с характерными подвываниями.
Ленка! крикнул Игорь.
Жена остановилась, и Гарику ничего не оставалось, как пойти ей навстречу.
Елена
Подлец. Урод. Идиот. Она ему все высказала, все, не стесняясь окружающих, и что он виноват, и что шлюху его, Лена надеется, завалило, убило, размазало! Ни клочка волос крашеных не осталось! Елена говорила и говорила, а он стоял, как всегда, безответный, молчал, и что ни бросишь в лицокак с гуся вода, без толку.
Лен, наконец произнес Игорь, и она с замиранием сердца решила: покается. Лен, успокойся. У нас дети дома одни. Нужно выбираться, пойдем.
Куда?! Никуда я не пойду. Тут милиция должна быть, МЧС приедет, подождем, нас раскопают.
Лена, послушай, бесцветным голосом продолжал неверный муж, нам повезло, что станция выдержала. Нужно уходить, пока снова не тряхнуло. У МЧС сейчас представляешь сколько работы? Дома в Москве на такое не рассчитаны, а у нас там дети. Пойдем. Нужно действовать. Если здесь наверх не выйдемв сторону «Выхино» по туннелю
Елену моментально озарило: да он же сучку свою отыскать хочет! Он к ней рвется, не к детям. Нет уж. Не будет на это ее согласия.
Она уперла руки в бока:
Никуда не пойду. И тебя не пущу.
Лен, прекрати
Темноту прорезали лучи фонарей. Это пришли в себя сотрудники метрополитена и полицейские. Елена ткнула в их сторону пальцем, подтверждая свою правоту. Игорь замолчал, плечи опустил.
Видишь? торжествовала Елена. Вот этомужики! А ты ни на что не способен, ты не мужик, тряпка ты!
Она поспешила к полицейским. Сейчас она им все объяснит, предложит денег, только чтобы ее первую выпустили. А этот пусть остается. Ищет свою дрянь. Если ему так хочется. Ни на что не годен. Ни на что!
В свете фонарей Елена заметила, что на станции есть настоящие мужики. Высокие, плечистые, они твердо стояли между лежащими и на карачках ползающими людьми. У Елены сильно забилось сердце. В мечтах она уже лежала, вся такая безвольная, на руках у красавца-спасителя.
Она даже не сразу сообразила, что происходит, что за вспышки, оглушительные хлопки со стороны полиции. Стреляют?! Наверное, среди пострадавшихмародеры или вовсе преступники. Прижав сумку к груди, Елена бросилась к плечистым, таким спокойным мужчинам.
Михаил
Дом покачнулся, стекла брызнули осколками, с потолка посыпалась штукатурка. Борька заверещал и на коленях пополз к выходу. Второй толчок повалил Мика, распластал на паркете. По потолку, ширясь, ползла трещина, медленно сыпался песок, Мик лежал и смотрел не в силах шевельнуться. Землетрясение? В Москве? Это невозможно!!!
Дом сотрясался в агонии, выл и стонал перекрытиями. Борька скулил, обхватив голову руками. Толчки не прекращались.
Иди сюда! заорал Мик, задом пятясь под стол. Борька! Твою мать!
Видимо, Борька не расслышал и ломанулся из квартиры. В очередной раз тряхнуло, стена обвалилась, взметнув облако пыли. Мик инстинктивно закрыл лицо руками. Ему показалось, что он куда-то падает, старый мир рушится и норовит стереть его, погрести под обломками. Грохот, треск, вой, удар снизуперебило дыхание.
Некоторое время Мик лежал неподвижно, не открывая глаз, и думал, что он мертв. Болело ушибленное плечо, ныло в груди. Мик шевельнулсявроде живой. Разлепил векичернота, собственной руки не видно. Попытался выпрямитьсяударился затылком и вспомнил, что он под столом, погребен заживо. Как в гробу.
Но кто-нибудь должен прийти на помощь! Например, спасатели. Здравый смысл шепнул, что, пока они сюда доберутся, Мик умрет от жажды мучительной смертью. Да какой от жаждыон попросту задохнется. Надо попытаться выбраться. Мик уперся руками и ногами в завалы, выпрямился, напрягсябесполезно. Перевернулся на живот и принялся, сдирая ногти, копать, но вскоре натолкнулся на бетонную плиту. Бесполезно.
Помогите! крикнул он, ударив по плите кулаком. Помогите кто-нибудь!!!
Не понимая, что делает, он продолжал бить по камням и кричать, с каждой минутой все больше скатываясь в истерику.
Стоп! Так быстрее выработается кислород. Задыхаясь, Мик замер и прикусил указательный палец, подтянул колени к груди и ощутил себя ребенком, запертым в чулане. Сейчас придет папа или мама, откроют дверь, брызнет солнце
Это сон, сон. Всего лишь кошмар. Открой глазаи он закончится. Надо проснуться. Мик сильнее стиснул зубыне помогло. Не сон этореальность, и никто не придет.
Земля дернулась, Мику почудилось, что дом дал крен и завал движется. Царапая пол, затрещала плита, поползла, иили это часть бреда? Мик разглядел узкую светлую полоску. Еще толчокплита рухнула, и Мик, обдирая колени, полез в узкий лаз. Застрял, ухватился руками за прутья арматуры, оттолкнулся ногами. Рывок. Еще рывок Свобода!
Упав на камни, он засмеялся в голос, сжал виски. Бурое небо вспухало, будто его взорвали. Порывы горячего ветра трепали вихры. Чернота простиралась до самого горизонта. Разинув рот, Мик поднялся и огляделся.
Половины кухни не было, осталась малая ее часть, стена обвалилась, Мик стоял на краю обрыва, обеими руками ухватившись за арматуруветер все усиливался, и не верил своим глазам: город лежал в руинах. Некоторые новостройки накренились, прочие обрушились. Под давлением оседающих стен металлопластик окон где выгнулся, где сплющился и белел под завалами, как поломанные кости. Каркасы по большей части выстояли, родная многоэтажка возвышалась над развалинами, рухнула лишь правая ее часть. В уцелевшей хрущевке справа полыхал огоньязыки пламени вырывались из выбитых окон, черный дым тянулся к вращающейся в небе воронке. Пуповины смерчей оторвались от нее, обрели свободу и разошлись в стороны. Один, похоже, двигался сюда. Ветер бежал впереди него и гнал по дорогам, засыпанным обломками, целлофан, картон, бумагу и куски рубероида.
Наступило странное отупение. Мик сел, облизал пересохшие губы и заставил себя думать. Недалеко отсюдастарые дома, рассчитанные на бомбардировку, там есть убежище, Мик помнил, как туда проникнуть. От смерча лучше спасаться в подвале, нужно скорее выбираться!
Помоги-и-ите, донесся Борькин сип из-под завала.
По спине продрал мороз. Мик приковылял к дверному проему, торчащему меж обломков, сел на корточки.
Годзилла? Живой?
Порыв ветра ударил в спину и припечатал к плите. Мик обернулся: черное, змееподобное тело смерча вращалось ближе. На самом делекилометрах в тридцати, но казалось, что до него рукой подать.
Нога, прохрипел Борька. Помогибольно! Я задыхаюсь!
Мик еще раз глянул на смерч, схватил железный, советский совок для мусоравполне себе саперная лопатаи крикнул, перекрывая рев ветра:
Держись, друг, я тебя не брошу!
Надя
Земля изгибалась и растягивалась, будто под ней ползали гигантские черви, из недр доносился монотонный гул. Молодые липы, посаженные вдоль домов, то прижимались к земле, то вскидывались вертикально. Новостройки складывались карточными домиками. Надя понимала: от зданий надо держаться подальше, и бежала к родному двору; точнее, пыталась бежать. Там отец. Должен же он позаботиться о детях! Обязан позаботиться! На то он и отец.
На машины срывались камни, проламывали крыши. Люди выскакивали из домов и падали, Надя не обращала на них внимания. Выжить. Спастись любой ценой.
Позади ковыляла Васька. Вот же увязалась дура, астматичка! Камень на шее. Надя пыталась оторваться от нее, но снова и снова падала.
Все-таки Васька настигла ее и распласталась рядом. Надя с ненавистью смотрела в красные от слез глаза. Васька шевелила тонкими губами, ее шепота не было слышно, но Надя читала набившее оскомину: «Я тебя люблю». На этот раз она не стала отвечать, но решила, что Васькаэто даже хорошо, вдвоем не так страшно. Правда, она немощная, но то второй вопрос, вон жить захотелаи силы нашлись.
Подземные толчки достигли максимума. Земля агонизировала. Лавочка, стоящая в двух шагах, то отползала в сторону, то придвигалась почти вплотную. За нее держался мальчик лет семи, ревмя ревел и звал маму. Дома качались, роняли осколки стекол, штукатурку, балконы и целые этажи. Ветер сушил губы и глаза, безумно хотелось пить. Солнце скрылось за расползающейся по небу чернотой, но жара стояла такая, что молодая трава темнела и жухла на глазах.
Постепенно толчки сошли на нет. Надя поднялась, тряхнула головойиз волос посыпались земля и пыль. Васька выла, как тот малыш, жалела маму и сестричку, Надя же была уверена, что с ее родственниками ничего не случилось. Да и что такое родственники? Ей нравилась чья-то мысль, что это группа ничем не связанных между собой лиц, собирающихся периодически пересчитываться и вкусно покушать по случаю изменения их количества.
Пить охота, прохрипела Васька, подползая.
Хрен с ним, с питьем, ты туда глянь! Надя ткнула пальцем в приближающийся смерч. Что сюда доберетсяне факт, но нужно спрятаться.
Малыш таки набрался смелости и, держась за лавочку, бочком, бочком подошел, хлюпнул носом и залепетал:
Тетеньки, а вы не знаете, что с моей мамой?
Какие мы тебе тетеньки? Вали отсюда, личинка!
Мальчик попятился, всхлипнул и снова заревел. На Васькином личике читалось недоумение, она переводила взгляд с любимой на малыша и обратно. Дунул ветер, сорвал с покореженной крыши лист металло-профиля и понес, будто бумажный самолетик.
Хрена се! выдохнула Надя и, рукой защищая лицо от летящего мелкого сора, направилась вперед; что делала Васька, ее не волновало. Если хочет нянькаться с чужим ребенком, к тому же пацаном, перышко ей в зад.
Васька выбрала любимую, схватила ее за руку, Надька сбавила темп. Идти против ветра было невозможно, порывы достигли такой силы, что вороны в небе двигались хвостами вперед. Вереща и перебирая лапками, мимо пролетел пекинес вместе с поводком. Тонкую Ваську сдуло, она упала, Надя помогла ей подняться и прохрипела, сплевывая набившийся в рот песок:
Пригнись. Землетрясение кончилось. Надо спрятаться, иначе хана! Невольно обернувшись, она увидела, как малыша тащит к развалинам пятиэтажки вместе со скамейкой. Вот дом почти целый, нам надо в подвал.
Ой, что это? Мама-мамочки! Васька вцепилась в нее и готова была залезть на голову.
Надя прищурилась и еле разглядела в поднятой пыли очертания существа: размером с теленка, но лапы короткие, пузо по земле волочится, деталей никак не разглядеть, но и слава богу!
Твою ж мать, крокодил, что ли? Сбежал у кого-то? Фиг с ним, давай прятаться.
Свернули ко второму подъезду, перелезли через кучу кирпичей и штукатурки: дверь завалило. Пришлось штурмовать выбитое окно на первом этаже.
Надя полезла первая, уже почти преодолела препятствие, но дунул ветер, и она задела бедром осколок стекла, торчащий, будто нож. Выругалась, осмотрела порез сквозь дыру в джинсах: неглубокий, кровь выступила капельками, похожими на бисер ртути.
Дай посмотрю, проговорила Васька, но Надя отстранила ее.
Маленькая комната, куда они проникли, почти не пострадала, лишь треснул потолок и штукатурка осыпалась на ворсистый ковер. Игрушкироботы и солдатыпопадали с полок, телевизор тоже свалился, но не пострадал. На полу Надя обнаружила раскорячившийся нетбук, подняла: работает! Отряхнула, закрыла и сунула под мышку. Хорошая вещь, можно будет загнатьпапаня-то бюджет урезал.
Вышли в темный коридор, Надя щелкнула выключателем, но света не было, чего и следовало ожидать. Во второй комнате, гостиной, провалился потолок.
Из-под рухнувшего шкафа к двери тянулась рука, присыпанная известкой, просматривались окровавленные остатки головы. Надя схватилась за горло, Васька заверещала и получила подзатыльник.
Заткнись, трупы не кусаются.
Входная дверь была распахнута, вышли на лестничную клетку и, не обращая внимания на стоны и крики о помощи, двинулись дальше. Василиса, шедшая первой, завизжала у поста консьержа, но зажала рот. В кресле развалился старик, выкатив бельма и вывалив язык.
Хрустя стеклами, на цыпочках прошли к лифтам. На улице по-прежнему завывала и ревела буря, летело все, что легче центнера, здесь же царило затишьедом стоял торцом к северу, и ветер огибал его.
Яна
Яна выбралась из вагона. Двери разжали вручную, люди паниковали, но пока без вдохновения, слабенько. Хоть с этим повезло. И еще конечно же повезло с интуицией или провидениемкак хочешь называй, Яна на свидание надела не мини-юбку (она оказалась изгваздана чем-то), а джинсы и блузку. Соответственно, от каблуков отказаласьлегкие мокасины, удобные и практичные.
Как знала.
Первым делом, когда тряхнуло, Яна схватила сотовыйсвязи уже не было, чего и следовало ожидать. Затем проверила, не забыла ли удостоверение. А потом, сохраняя хладнокровие, принялась руководить спасением из наклонившегося, замершего на въезде в туннель поезда. Яна ехала в хвостовом вагоне и в окно видела, что творится снаружи. Творилось жуткое и несусветное. Неужели война началась?
Мысль о том, что Игорь в Кузьминках, под землей, она задвинула на самый краешек сознания.
Нужно помочь остальнымголова поезда заползла в туннель, люди оказались в темноте и без помощи. Яна ухватила за руку курсанта Академии гражданской защиты, оказавшегося рядом. Мальчишка выглядел растерянным, испарина покрыла бледное лицо, и сперва он попытался высвободиться, будто забыл, что на нем форма, будто превратился перед лицом катастрофы в обычного гражданина.
Курсант! рявкнула Яна и встряхнула мальчишку. Я майор МВД. Давайте вместе организуем людей. Им нужно помочь.
Приказывать ему Яна не имела права, но юнец хоть что-то умеет, учат же их
Да, просипел мальчишка, да, понимаю. Давайте. Да. А что делать?
Яне удалось привлечь еще несколько мужчин и женщин, и вместе они выводили напуганных граждан, падали на землю, когда казалось, что толчки возобновились, пробирались через развалины станции «Выхино», где царил хаосеще бы, здесь всегда толпа, и вон видны столбы дымагорит Москва.
Внутренние часы тикали: «Игорьтам, Игорьтам, Игорьтам». На несколько секунд Яна позволила себе расслабиться, оглядеться и почувствовать укол ужаса, на несколько секунд она стала одной из сотен перепуганных людей.
Рельсы вздыбились, изогнулись, шпалы встали частоколом. Рухнул навеспрямо на платформу. Сама платформа переломилась поперек, будто громадный каратист ударил ее ребром ладони. Из-под завала слышались крики, но все перекрывал нарастающий низкий гул ветра. Горячего ветратаким суховеем дышат печи ада. Небо изменило цвет, возможно, из-за поднявшейся пыли. Запах гари раздражал нос, хотелось чихать.
Игорьпод землей.
Яна глубоко вздохнула. Через туннель она в Кузьминки не пойдет: там застрявшие поезда, а может быть, и обвалы. Похоронить себя заживо и лишить Игоря поддержкиглупость. Нет, она выберется в город, отыщет патрульных, уговорит или заставит помочь. Выходной день кончился, в такой ситуации все служат обществу. Правда, указаний от руководства не поступало Яна задумалась. Бежать к начальству? Выяснять, где она нужней? Ведь вот же, вокругроссияне, которых Яна вроде как обязана защищать.
Она обязана спасти любимого.
Разве это преступление? Разве Игорь не гражданин?
Она обязана. Поступи Яна по закону, не по совестижить не сможет.
Приняв решение, она кинулась искать безопасный путь в город. И с этим возникли проблемы. «Выхино» это две станции, метро и электрички, и соединены они подземным тоннелем, довольно узким. И в город выбраться можно только через него. Яна осмотрела заграждениеместами оно обрушилось, значит, надо попробовать напрямик. Надеясь, что вон те порванные проводане под напряжением, да и контактный рельс Яна представила, что творится там, под платформой, в тесноте и темноте, и решительно зашагала в сторону, через пути.
Площадь перед станцией, всегда многолюдная, окруженная торговыми центрами и палатками, лежала в руинах. Пострадавших Яна не взялась бы сосчитать. Она прислушалась, надеясь вычленить вой сирен «скорой» и полиции, но были только ветер, стоны, дальний грохот Пыль, дым, вдаль не видно. И жарко так, будто вернулся июль 2010-го. Яна поспешила к проезжей части.