Крот и Калган успели отъехать слишком далеко, чтобы услышать слова Олега, к тому же произнесенные вполголоса.
Ну здравствуй, Зона, сказал он. Здравствуй, Москва.
Глава вторая
Стоп! скомандовал Крот, едва они свернули во двор.
Вытаскивать пистолет проводник не спешил, из чего Гарин заключил, что если им и грозит опасность, то не смертельная. Он остановился, пытаясь проследить за направлением взгляда Крота. Рядом, тихонько посапывая, замер Степан. То есть теперь уже Калган, хотя на слух Олега, сталкерская кличка его нового знакомого была не очень. Как если бы шило переименовали в мыло.
Проводник обернулся и махнул спутникам рукой.
Сюда идите. Особенно ты, Кепка. Тебя это в первую очередь касается.
Последний комментарий скорее насторожил, чем заинтересовал Гарина. Он осторожно приблизился к Кроту, по-прежнему не произнося ни слова.
Проводник бросил короткий взгляд на Олега и снова уставился перед собой.
Что видишь? спросил он.
Мусор, не задумываясь, ответил Гарин.
Это действительно было первым, что бросалось в глаза. Огромное количество бумажного мусора. То есть, деревянного, металлического и пластикового хлама тоже хваталопокидая в спешке свои дома, люди избавлялись от всего лишнего, но металл и пластик валялись там, где их бросили, а бумага была повсюду. Газеты, тетрадные листы, годами собираемые корешки квитанций и рекламные листовки лежали тут и там на тротуарах, детских площадках и газонах возле подъездов.
А кроме мусора? спросил Крот. Он указал подбородком на участок дороги впереди.
Пятно? помедлив, предположил Олег. В смысле лужа?
Ага, лужа, удовлетворенно повторил проводник. Вот только дождь в Москве в последний раз был когда?
Не знаю, пожал плечами Гарин. Я только вчера вечером
Давно, перебил его Крот. Дождь был давно. А теперь гляди Гляди в оба!
Он быстро осмотрелся, поднял с земли кусок пластиковой трубы, но, взвесив на ладони, отшвырнул его в сторону. Со второй попытки проводник выудил из груды тряпья пустую бутылку из-под водки. Он перехватил бутылку за горлышко и, коротко размахнувшись, бросил ее вперед.
Бутылка угодила точно в центр странного пятна на асфальте, но, вместо того чтобы разлететься на осколки, просто исчезла. Испарилась. Олегу показалось, что он пропустил что-то важное, несмотря на то, что после приказа Крота глядеть в оба он послушно перестал моргать. Его глаза не зафиксировали момента исчезновения, только сам факт. Ни осколков, ни бутылки, ни следов ее существования. Только неровное мокрое пятно полутора метров в диаметре.
Ого! подал голос Калган. А если бы это была не бутылка, а, скажем, человек? Он бы тоже исчез?
Хочешь проверить? усмехнулся проводник. И человек бы исчез. А машина провалилась бы по самые бампера. Одним колесом или двумя. Хотя, если пятно большое, может, и целиком бы ухнула.
Куда? спросил Калган.
А шут его знает. Желающих слазить на разведку пока что не было.
Это, получается, аномалия?
Что ж еще.
А название у нее есть?
А то! Ты же знаешь закон сталкеров. Все, что нас не убивает, немедленно получает название. Эта вот хрень называется «мокрый асфальт».
Остроумно, пробормотал Гарин. Спасибо за урок.
Урок! фыркнул Крот. Думаешь, я тут кружок юного сталкера веду? Я же для дела. Тебе сейчас по этим дорогам бензовоз вести.
Бензовоз? нахмурился Олег.
Ну да, бензовоз. А что? Права у тебя не той категории? Не беда. Их у тебя никто не спросит. И улицы по большей части пустые, езжайне хочу. Только на дорогу посматривай, лужи подозрительные объезжай. Так что не дрейфь, Кепка. Держи козырек по ветру.
Да не в том дело попытался объяснить Гарин, но проводник снова его не дослушал.
Дело, не дело. Помалкивай, а? раздраженно сказал он. Было бы у меня чем на педали нажимать, я бы не стал с тобой возиться. Проводник вздохнул и скомандовал:Двинулись!
Только когда вдалеке завыла собака, Олег осознал, до чего же тихо вокруг. Ни человеческих голосов, ни хлопающих дверей, ни музыки из окон, ни грохота стройплощадок, ни шума машинвсе звуки, без которых казалось немыслимым существование столичного мегаполиса, ушли, оставив только одинокий далекий вой. Впрочем, через минуту стих и он. Остался лишь шелест ветра, лениво перебирающего разбросанные по тротуару бумажные листки. Один из листков как раз скользил вдоль бордюра. Гарин машинально припечатал его к тротуару подошвой. Кажется, это был рецептурный бланк, незаполненный. Еще несколько десятков похожих листков валялись вокруг. Откуда их столько? Из какой разграбленной поликлиники?
Примерно через полчаса проводник вывел отряд к зданию перехватывающей парковки, которое из-за отсутствия внешних стен казалось недостроенным. Снаружи конструкция выглядела трехэтажной, но еще несколько этажей скрывалось под землей. Бензовоз, о котором говорил Крот, обнаружился на минус втором уровне. Рядом была припаркована серая «шкода», на заднем стекле которой был приклеен знак с изображением инвалидной коляски. Машина была трехместная, сиденье рядом с водительским креслом отсутствовало.
Здоровая хреновина, заметил Калган, остановившись рядом с передним колесом бензовоза, которое было высотой как раз с него.
Пятнадцать тонн! с гордостью подтвердил проводник. Он подобрал валявшуюся рядом палку и постучал по боку цистерны. И наполнена под завязку.
Как ты проверил?
Да уж проверил. Когда доберемся до базы, Санчо нам за этот бензовоз каждому по медали выдаст.
Олег остановился в нескольких шагах от грузовика, борясь с подступающей тошнотой. Голова пока не болела, но Гарин не питал иллюзий по поводу этого «пока».
А ключи? с трудом выдавил он.
Ключи есть. Крот похлопал по нагрудному карману куртки. Только сначала ты поможешь нам с Калганом забраться в кабину.
Олег опустил глаза.
Ничего не получится.
Не понял, нахмурился проводник. Чего не получится?
Я не могу вести машину.
Опять двадцать пять! Я же сказал, твоя квалификация роли не играет. Если водил легковушку, то и
Я и легковушку не смогу. Гарин буравил взглядом бетонный пол, готовый провалиться сквозь него от стыда.
А права? вспомнил Крот. Купил, что ли?
Нет. Даже разговор на эту тему действовал на Олега удручающе. Но раз неприятных объяснений было не избежать, он попытался хотя бы покончить с ними за наименьшее время. Гарин посмотрел в глаза собеседнику, надеясь, что так ему скорее поверят. Полгода назад я попал в аварию. Очень серьезную. Еле жив остался. С тех пор у меня почти каждый день болит голова. Иногда просто раскалывается. А стоит мне сесть за руль, и я Он с трудом проглотил комок и помотал головой. Я не могу вести машину. Никакую.
Проводник большим пальцем почесал лоб под банданой и спросил с досадой:
А раньше ты об этом сказать не мог?
Я пытался. Гарин снова потупил взгляд.
Когда ты пытался? Крот достал из кармана кольцо с ключами и задумчиво крутанул его на пальце. Да ну, бред какой-то! сказал он сам себе и посмотрел на Калгана, ожидая поддержки. Бред же?
Натуральный, охотно подтвердил тот и посмотрел на Олега. Ты что, растаешь, что ли, если за руль сядешь?
Не растаю, ответил Гарин.
А что тогда?
В лучшем случаезаблюю все вокруг.
А в худшем?
Все заблюю и потеряю сознание.
Тьфу ты! Калган перевел взгляд на проводника и пожал плечами.
Сдается мне, ты гонишь, вынес вердикт Крот. А ну лезь в кабину!
Он не вынул пистолета из-за пояса, но по тону его было ясно, что в случае чегои вынет, и воспользуется, если возникнет нужда.
Олег не стал больше спорить. Он сделал два глубоких вдоха через рот и на негнущихся ногах прошагал к бензовозу. Дверца с водительской стороны не была заперта. Гарин распахнул ее, поднялся по лесенке с неудобными ступеньками и сел, уронив голову на баранку и тяжело дыша. Лоб его покрывала испарина. Полминуты спустя он выпрямился и выглянул через раскрытую дверь. Спутники выжидающе смотрели на него.
Ну, сказал Калган. Чего ж не блюешь?
Потому что знаю, что никуда не поеду, сказал Олег.
Хрена с два ты никуда не поедешь! разозлился проводник. Поедешь как миленький. Лови!
Гарин с тоской посмотрел на летящую в него связку ключей и, вцепившись в дверную ручку, выполнил собственное предсказание. Хорошо еще, что ограничился программой-минимум: избавился от вчерашнего ужина, но сохранил сознание.
Крот выматерился и, подкатившись к кабине, подобрал с пола ключи. Снова выматерился и брезгливо обтер их то ли платком, то ли бумажной салфеткой, которую тут же выбросил. И выматерился в третий раз.
Какой же ты урод! сказал он, глядя на Олега снизу вверх. Вылезай оттуда!
Перед глазами Гарина плавали черные пятна, поэтому он не мог видеть, достал проводник пистолет или нет. Конечно, маловероятно, что Крот откроет огонь рядом с бензовозом, и тем не менее, спускаясь по короткой лесенке, Олег в любой момент ожидал выстрела в спину. Не дождался.
Он остановился перед проводником, хотя стоять ровно было нелегко, и спросил:
Что теперь?
А теперьпошел вон! рявкнул Крот. На все четыре стороны! И чтобы я больше тебя не видел! Ур-род!
Гарин опустил голову и поплелся к выходу со стоянки, думая лишь об одном: «Только бы не упасть». Он еще слышал, как переговариваются за его спиной теперь уже бывшие спутники, но плохо понимал смысл слов.
Что с бензовозом-то делать будем? спросил Калган.
А что с ним сделаешь, устало ответил Крот. Вернемся на базудоложим Санчо, пусть сам решает. Может, пришлет кого, а может, сам приедет. Ему-то есть, чем на педали давить.
Прежде чем свернуть за угол, Олег в последний раз обернулся. Он увидел, как Калган неуклюже забирается на заднее сиденье «шкоды», и понял, что не испытывает к нему и капли сочувствия.
«Я такой же инвалид, как и он, подумал Гарин. Даже хуже. Просто моя инвалидность не так бросается в глаза».
Ноги заплетались. Олегу приходилось держаться за трубу ограждения, обрамляющего выездной пандус, чтобы не шататься. Оказавшись на улице, он остановился, закрыв глаза и запрокинув голову. Иногда это помогало. Если почувствовать приступ на самой ранней стадии, то полная неподвижность и десять-пятнадцать глубоких вдохов и выдохов могли загнать боль обратно в Гарин не знал, куда именно. Но где-то же она прячется, когда не терзает его.
Он вдохнул свежий московский воздухдействительно свежий, в кои-то веки, без примесей выхлопных газов, фабричного дыма и смога, на несколько секунд задержал его в легких и медленно выдохнул. Снова вдохнул Над головой громко каркнула ворона. Олег открыл глаза и увидел орла, парящего метрах в тридцати над землей. А может, грифа, он никогда не разбирался в птицах. Потом орел-гриф снова каркнул, и Гарин понял, что это начало галлюцинации. Ему нужно было прилечь. Хотя бы вот на эту скамеечку с треснувшей спинкой. Хотя нет, когда Крот будет проезжать мимо на своей «шкоде» с ручным управлением, он увидит Олега и, чего доброго, решит, что напрасно его отпустил. Зачем Кроту свидетель, знающий о бензовозе? Совершенно незачем.
Нужно было найти укрытие. Отлежаться в нем, переждать приступ, а уж после думать, как добраться в Коньково. Гарин уже чувствовал, как вращается ручка тисков, внутри которых скоро будет зажата его голова. Счет шел на минуты. Зря он полез в кабину бензовоза. Не убил бы его безногий сталкер. А может, убил бы. Но все равно зря.
Зрение так и не восстановилось до конца. То есть, черные пятна больше не плясали перед глазами, но теперь Олегу казалось, что на голове у него средневековый шлем с опущенным забралом. Гарин видел ясно лишь сектор пространства, находящийся точно перед ним, от силы одну шестую от его обычного поля зрения. Все, что было по краям, казалось нечетким, при попытке сфокусировать взгляд глаза начинали слезиться. Олегу пришлось изрядно покрутить головой, прежде чем он обнаружил подъезд девятиэтажки, дверь которого была распахнута и приперта к стене каким-то здоровенным бидоном. Выбирать было поздно. Гарин поднялся на крыльцо, подумал, не закрыть ли за собой дверь, но понял, что не справится с бидоном, даже если тот окажется пустым.
Первый этаж оказался техническим. На площадке между первым и вторым этажами валялась сложенная картонная коробка из-под какой-то крупной техники: стиральной машины или холодильника. Олег подумал, что в случае чего можно устроиться прямо на этой коробке, но вырубаться в подъезде с открытой входной дверью было опасно, и он поднялся еще на один пролет. На лестничную площадку выходило три двери: слеватамбурная на пару квартир, справадве обычные: металлическая и деревянная. Гарин подошел к деревянной двери и пнул ее ногой. Дверь отозвалась мелким дребезжанием, в ответ на который зазвенели тревожные колокольчики в голове у Олега. Боль была уже совсем близко. Что делать? Подняться еще на один этаж? Он чувствовал себя слишком слабым для этого. Тем более что и на третьем этаже, и на четвертом, и на всех остальных могла повториться та же картина. Что остается? Выбить дверь? Можно попробовать. Главное, не трясти головой.
Гарин отступил на шаг, обеими руками взялся за ручку соседней двери, чтобы получился упор, и с удивлением почувствовал, как металлическая дверь приоткрылась на пару сантиметров. Олег выпрямился и потянул ручку на себя. Дверь распахнулась без сопротивления. Она была не заперта, а просто прикрыта.
Повезло, пробормотал Гарин и шагнул в квартиру. Надо будет запомнить.
Уже по одной вешалке в прихожей можно было понять, что еще недавно здесь жили небедные люди. Так что повезло Олегу, можно сказать, вдвойне, вот только тупая холодная спица, заворочавшаяся под черепом, сильно омрачала радость открытия.
Погоди немножко, попросил он. Дай мне хотя бы пять минут.
Большой кожаный диван в гостиной сулил покой и негу, пестрый ворох одежды на сиденье только усиливал его привлекательность.
Пять минут, повторил Гарин и поежился: собственный голос в просторной пустой комнате показался ему слишком громким.
Диван подождет, спица в голове, на этот раз больше похожая на ржавое веретено, тоже подождет. Сначала надо соблюсти формальности, раз уж он оказался в таком удачном месте. Иначе зачем он здесь вообще?
Осторожно поглаживая виски указательными пальцамитри раза в одну сторону, три раза в другую, Олег попытался осмотреться. Сделать это с учетом его внезапно сузившегося поля зрения оказалось непросто. Мысли разбегались в разные стороны, на глаза попадались только громоздкие и потому абсолютно бесполезные предметы: хрустальная люстра, торшер, пейзаж в позолоченной раме, плазменная панель шириной чуть ли не в два метра. Гарин остановился перед панелью и провел по пыльному экрану ладонью. Хорошая штука, наверняка дорогая, но до чего же здоровая!
Ржавое веретено набирало обороты. Повернуть голову уже не получалось. Чтобы посмотреть в сторону, приходилось разворачиваться всем телом. Уже почти ничего не соображая, Олег добрался до секретера и начал один за другим выдвигать ящички. Какие-то бумаги. Салфетки, а может, носовые платки. Письма в конвертах, черно-белые фотографии. В четвертом сверху отделениинесколько шкатулок и маленьких коробочек, в каких дамы обычно хранят свои сокровища, но все раскрытые и пустые.
Все-все-все, сказал Гарин.
Он убрал правую руку от вискаболь в этой точке мгновенно усилиласьи сдвинул все шкатулки и коробочки в один угол. На дне ящичка что-то блеснуло. Олег с трудом подцепил пальцами сережку с голубым камушком. Рассмотреть пробу он не смог бы при всем желании, но на вид сережка была золотой. Только очень уж маленькой.
Все, повторил Гарин и, зажав сережку в кулаке, рухнул на диван.
Боль, вместо того чтобы прикончить поверженную жертву, неожиданно отступила, не стала добивать лежачего. Уже через минуту Олег спал на груде чьих-то лифчиков и юбок, и ему ничего не снилось.
Пробуждение было тяжелым. Голова не болела, но казалась набитой сырой ватой или опилками. Чем-то таким, что за время сна разбухло и теперь мешало думать. От чего он проснулся? Ясно, что не по собственной воле. Гарин совсем не чувствовал себя отдохнувшим. Кажется, его разбудил какой-то шум. Выстрелы на улице? Олег приоткрыл глаза. Небо за окном было серого цвета, а желудок, похоже, собирался вывернуться наизнанку от голода, так что скорее это была утренняя серость, а не вечерняя. Значит, он проспал не меньше двенадцати часов и мог бы проспать еще столько же, если бы не