Сейчас спрошу у папы, радостно встрепенулась прелестное дитя.
Аскольд улыбается краем рта:- Если ты просишь, дочка, так и быть, возьмём с собой Великого князя, пусть потешится стрельбой из лука.
Вот здорово, папа разрешил!
Ладушка целует ребёнка в лобик:- Ты проследи, чтоб дядя Никита сильно не увлекался, нам нужно с ним ещё о многом поговорить, мягко смотрит она на меня.
Хорошо, тётя Лада, прослежу, серьёзно говорит Светочка, морща чистый лобик.
Подождите, я с вами, Семён взмахивает таким несуразным луком, что у меня даже дух захватило. Невероятно, такой искусный хирург и такое творение абстракционизма.
Небольшой группой спускаемся на пляж, там горят костры, в отдалении воткнуты в песок мишени, несколько человек тренируются стрельбой из лука. Похоже, им давно знакомо это оружие. Аскольд подтверждает догадку:- Профессиональные лучники спортсмены. Один из них стреляет почти как я, без ложной скромности, замечает он.
Это как? наивно спрашиваю я.
Со ста метров в мишень в сто см, из десяти выстрелов девять попаданий. У него, добавляет он.
Аскольд подходит к лучникам, люди опускают луки, с обожанием взирают на своего кумира.
Когда он успел расположить к себе этих людей? С удивлением думаю я.
Тем временем Аскольд распорядился установить новые мишени, затем попросит мой лук. Пробует натянуть, изумление отражается на лице:- Я впервые с таким сталкиваюсь, лук с натяжкой около ста килограмм и это не блочный лук, а обычный. Это стрельба до километра!
Он возвращает его мне:- Натяни его, Никита.
Беру лук и, без труда натягиваю тетиву, держу несколько секунд, отпускаю. Тетива звякает как толстая металлическая струна.
Медведя прошьёшь насквозь, с удовлетворением говорит он.
Я польщён, но мышца на правой руке гудит, как баян.
Скоро начну изготавливать блочные луки. Для тебя, Великий князь, приготовлю нечто особенное, зрения не хватит проследить полёт стрелы, обещает он.
Осталось за малым, научится стрелять, с некой тревогой говорю я. Мне боязно показаться в глазах окружающих людей, неумелым и неспособным.
Не переживай, дядя Никита, папа тебя научит, поняв моё состояние, заверила меня Светочка. Ну, просто, ангелочек!
Аскольд даёт тяжёлую стрелу с обсидиановым наконечником:- попробуем сразу на тридцать метров. Ты мишень видишь?
Вижу великолепно.
А я с трудом, уже темно. Теперь поднимай лук на этот уровень, натягивай тетиву. Низко держишь лук, подними выше, командует он.
Нет, неожиданно даже для себя произношу я, вот так хорошо, и отпускаю стрелу. Она взвизгивает и исчезает.
В мишени стрелы нет, говорит кто-то из лучников. Аскольд молчит, в глазах изумление, а я вижу в центре мишени круглую дырку.
Стрела прошла сквозь доску на вылет, ошарашено говорит Аскольд.
Вот здорово, радуется Ярик, я тоже хочу садануть по доске.
Возьми палку и садани, шучу я. Аскольд же, очень серьёзно относится к детям, он подзывает одного из лучников:- Исай, займись детьми. Да, Семёна возьми с собой.
Семён вспыхивает от негодования, он пытается целиться из своего корявого лука в мою мишень. Но, произошёл небольшой конфуз, его произведение искусств с мерзким треском разваливается.
Ничего, с моим луком потренируешься, без ехидства говорит Исай. Он уводит детей и сероглазого верзилу к ближним мишеням, а я остаюсь с Аскольдом.
Скажи по секрету, ты раньше стрелял из лука? У тебя хороший традиционный стиль стрельбы, который называется "длинный лук". Его ни с чем не перепутаешь.
Веришь, только в далёком детстве, с самодельного лука пуляли. Играли в индейцев. Может с той поры?
Понятно. Приобретение в новом мире. Тебе благоволят сами боги, искренне заявляет друг.
Мы стреляем до самой темноты и в полной темноте, только отблески костра едва освещают мишени. Перешли на расстояние в пятьдесят метров. Да, бывали у меня обидные срывы, видно новый мир не до конца изменил меня или, дал возможность насколько поучиться самому. Под конец тренировки я довольно сносно поражаю мишени, правда, хуже Аскольда, тот в стрельбе как бог.
Серебряный месяц ровно светится среди россыпи жемчужных звёзд, море шелестит по гальке, резво плещется рыбёшка, ухает ночная птица, летучие мыши порхают над нашими головами как большие чёрные бабочки, под камышами, в корнях, зажигают удивительные огоньки светлячки.
Детей уводят спать. Я, в окружении друзей, Аскольда и Семёна, сижу на берегу, любуюсь ночью. Руки гудят, тело ноет, кончики пальцев кровоточат, не лёгкая тренировка, но удовлетворение полное. Семён хвастается своими успехами, с пяти метров он почти иногда попадал в сто сантиметровую мишень. Мы беззлобно посмеиваемся и рекомендуем ему лучше, освоить дубину.
Не дождавшись нас, спустились Ладушка и Яна. Немного пожурив, усаживаются рядом и так же принимаются созерцать ночь. Здорово и спокойно.
Около часа говорим о всякой ерунде. Семён вспомнил несколько курьёзных и смешных случаев из своей врачебной практики. Я тоже загорелся после и выложил пару таких смешных историй, что Яна, взвизгнув, бросилась в ближайшие кусты, а Ладушка шутливо дала, мне по шее, так же заливается в хохоте. Аскольд же больше слушает, скребёт тощую бородёнку, посмеивается. Потом он плавно перевёл наши байки в более серьёзное русло и, в конце концов, мы говорим на серьёзные темы.
Народ под впечатлением от сегодняшних событий. Сокол, что оставил на твоём плече отметину виде короны, произвёл неизгладимое впечатление, толкуют, что это чуть ли не сам бог в виде птицы или, по крайней мере, его посланник. Это помогло нам сплотить людей. Хороший задел для укрепления власти. Но, время пройдёт, страсти утихнут, события этого дня потускнеют и найдутся шакалы, которые захотят всё порушить. Тенденции к этому есть. Я приглядываюсь к людям в нашем городе, есть опасные типы, явные и скрытные. Последние из них, более неугодны для нас. Они потихоньку прощупывают народ на предмет вшивости. Потенциальные единомышленники у них есть. Если мы проявим, хоть небольшую слабину, нам вцепятся в горло.
Неужели всё так серьёзно? тревожится моя жена.
В полной мере, кивает Аскольд.
И, что они сделают? тревожится Семён. В глазах колыхнулся страх.
Убьют, усмехается начальник безопасности нашего, ещё не сформировавшегося, государства.
А, ты, что думаешь? обращается ко мне Лада.
Будем работать на опережение.
Это как?
В режиме военного времени, мрачно усмехаюсь я.
Пару человек на кол посадим, на долгое время будет мир и порядок, с невозмутимым видом изрекает Аскольд.
Ты шутишь? недоверчиво улыбается моя жена.
Яна сидит посуровевшая, она как никто знает мужа, но никогда не вмешивается в его дела. Может не всё ей нравится, но она является прекрасным образцом жены для такого мужа как Аскольд.
Я, так думаю, до этого дело не дойдёт. Но, в любом случае, всё станет решать начальник безопасности. Мешать не буду.
Кстати, в городе небольшой инцидент произошёл, мужичонок один сковородку спёр у одной гражданки, считаю необходимым показательный процесс изобразить, скребёт бородёнку Аскольд.
Всего лишь сковородка, фыркает Лада.
В нашем состоянии это целое сокровище, как джип, усмехается Аскольд. Но даже дело не в этом, воровство необходимо пресечь в корне. Не то процесс пойдёт лавинообразно и уважения к власти не будет, а это крушение всего.
На кол посадите? пугается Семён.
Я прыскаю со смеху, а Аскольд остаётся серьёзным.
Для первого раза, конечно, нет и для второго тоже, а вот в третий раз, очень может быть. Плетьми будем бить, не смертельно, но многие запомнят, в голосе Аскольда звякает металл.
Ладушка с тревогой смотрит мне в глаза, но неожиданно на лице отражается решимость:- Ребята, в принципе, я с вами согласна. Давить их надо, гадов.
Наверное, она вспомнила, как с неё хулиганы срывали золотую цепочку с крестиком. Ещё в той жизни. Она часто вспоминала, как липкие, грязные руки шарили у неё на шее, а её будто парализовало от страха. Потом рванули цепочку, разрезав шею, после чего подонки спокойно ушли. А крестик упал под ноги.
Она, после этого случая, полдня мылась под душем, что бы смыть всю скверну.
Мне стало весело, Аскольд подобрел лицом, Яна прижалась к его плечу, а Семён насупился, видно, демократические принципы сильно сидят в сознании. Он верит в перевоспитание и в уговоры не делать бяки. Что делать, у каждого в голове, свои тараканы, иногда, даже белые.
Завтра пошлём экспедицию, один из учёных мужей предположил, что у нас есть все шансы изготовить цемент. Утверждает, что найдёт все химические компоненты для производства, а нас заставляет изготовить печь по его чертежам, меняет тему разговора Аскольд.
Если заставляет, надо изготовить, соглашаюсь я. Единственное требование, все химические производства, вне зоны города и, чтоб никакого загрязнения местности. Это должен быть из основных законов, хватит свинячить, за нарушение, я вздрогнул от пронзившей меня мысли, всё, вплоть до смертной казни.
Аскольд кивает, Семёна же, потрясли мои слова, он жалко смотрит на меня:- Это жестоко, затравлено произносит он.
Зато действенно, стреляет глазами Яна.
Расслабься, дружище, я хлопаю по плечу, ты ли это говоришь? А кто мужика дубиной убил?
Я? Он нас хотел убить. Я случайно!
Так, вот, Семён. Всё это свинство, бомба замедленного действия, которая, в будущем, может убить всё человечество, я пристально смотрю в глаза. Он взгляд не потупил, вздыхает и соглашается со мной. Приятно иметь дело с умным человеком.
Семён ещё сильнее насупился и сосредоточенно ковыряет песок сломанным луком. Он ушёл в мысли, в мозгу происходят титанические подвижки. Я уверен, циферки в голове расположатся правильно.
А как наш архитектор по поводу планировки города, Архип Иванович, кажется. Что предлагает? смотрю я на Аскольда.
Утверждает, что на склонах место для населения города не хватит, а ещё планируется прирост. Требует рассмотреть его предложение по выводу города со склонов на плато.
Вот учёные у нас, улыбаюсь я, всё требуют, требуют. А главное, всё сходится с нашими мыслями. Безусловно, нам необходимо выходить на поверхность, но и склоны не оставлять. Пускай там будут бассейны, бани, коптильни, сады. Твоя дочурка, Светочка, орехов грецких насадила, Семён картошку закопал, земля там богатая. Пускай это будет зоной отдыха для трудящихся княжеских родов, шучу я.
Хорошая идея, неожиданно поддерживает меня Лада.
Ты это, насчёт трудящихся, ехидно замечаю я.
И, это, тоже, так же ехидно ответила она. Мы первые обнаружили площадки, значит и привилегий у нас больше.
Она права, поддерживает её Яна.
В плане безопасности, это место самое выгодное. С моря трудно подобраться, только одна тропа, но мы её перекроем воротами и поставим стражу. А наверху расположится город, он будет служить буфером от вторжения сверху. Власть города должна находиться в наибольшей безопасности. Поэтому поддерживаю эту идею, Великий князь, нарочно напыщенно произносит Аскольд.
У нас гости, неожиданно говорит Аскольд, внимательно вглядываясь в темноту. Действительно, справа по берегу идут люди.
Что за путники сюда пожаловали? всматриваюсь я в том направлении.
Ночью нормальные не шастают, поджимает губки Лада.
Шли бы вы в лагерь, девочки, бросает Аскольд.
Их трое, точно, трое, замечает глазастая Яна. Думаю, мальчики, в случае чего, вы справитесь, уверенно говорит она, хищно раздувая ноздри.
Ладно, сидите, Аскольд по своему обыкновению усмехается. Кажется, он всё просчитал и считает, произойдёт нечто забавное.
Фигуры медленно приближаются. Их трое мужчин весьма крепкого телосложения, в руках держат толстые палки. Когда равняются с нами, я понимаю жену, "ночью нормальные не шастают". Они мне сразу не понравились. Все почти лысые, морды в щетине, татуировки вызывающе бьют синевой, глаза наглые, маслянистые.
Здорово, братаны, вякает один из них. Греетесь под Луной, хохотнул он, думая, что остроумно шутит.
Краем глаза отмечаю, как Аскольд выудил на свет божий, длинный кусок обсидиана, острого как бритва и понял, если начнут мутить, шансов у "братанов" никаких.
Живёте там? указал тот взглядом на скалы, где виднелись отблески от костров. Далеко, глубокомысленно изрекает он.
"Братаны" явно изучают нас. Они видят, один из нас, Аскольд, что-то вроде аспиранта. Худощавый, с неказистой бородкой, вроде бы слякоть, но только, их сбивает с толку, очень уж он, спокоен. Я, вроде, так же не выделяюсь телосложением,
покрепче, правда, но, так себе. Семён крупный, но несколько рыхловат, тоже не противник. Видно всё, прокрутив в своих мозгах, они решили действовать.
Братаны, баб у вас многовато, одну отдайте, миром разойдёмся.
Лада вспыхивает словно факел, глаза сверкнули как звёзды, испепеляя подонков ненавистью. Яна та попроще, она просто с пренебрежением бросила:- Шли бы вы своей дорогой, козлы, не ровен час, обделаетесь в штаны, вонять будете, хотя, вы и так смердите, хоть нос зажимай.
Во, чешет! восхищается главарь, решено, мы заберём эту тёлку.
Что произошло в сей момент, за гранью соображения. Семён с рёвом взбесившегося ишака вскакивает на ноги и тычет обломком копья урке в рот. Кровь фонтаном брызгает как из брандзбойда. Главарь попытается вырвать палку, но неожиданно рухнул на землю, кусок сломанного лука ещё глубже входит в глотку и он благополучно испускает дух. Двое других попятились, расклад сейчас не в их пользу, двое против троих, не считая женщин, хотя я уверен, наших женщин недооценивать нельзя.
Аскольд, поигрывая смертоносным осколком обсидиана, непонимающе спросил:- Вы куда, братаны? Мы не договорили.
Я вновь натягиваю тетиву лука, которую, после стрельб, спустил и вложил тяжёлую стрелу.
Мы не при деле, скулит один из бандитов, мы уходим. Против вас мы ничего не имеем.
Щенки, заберите этого с собой, он оскверняет наш берег, рыкнул я, указывая на мертвеца.
Подонки, безропотно подчиняются, хватают главаря за ноги и волокут туда, откуда пришли недавно. Когда скрылись, я поворачиваюсь к стоящему как столб Семёну:- Семён Семёнович, а ты опасный тип, уже два жмурика на твоей совести. Как же так, как же твои демократические принципы, я подкалываю его, но понимаю, зря сделал, парень расплакался и рухнул во весь рост на песок:- Я не знаю, как это произошло, причитает он, как представил, что они будут глумиться над нашими женщинами, так во мне перемкнуло.
Ты всё правильно сделал, обняла его Лада. Не терзайся так, мальчик, пусть они плачут. Мир избавился ещё от одного негодяя. Разве это не прекрасно?
Яна нервно ходит по пляжу:- Сволочи, сволочи, весь вечер испоганили! Айда купаться!
Ночью у берега много акул, резонно замечает Аскольд.
И, чёрт с ними! Яна уже в одном купальнике. Сбегает к морю и, не раздумывая, ныряет в воду. Тот час, тело освещается призрачным сиянием. Ну, что можно сказать на это безрассудство, мы все и даже Семён, лезем в воду.
Благодать. Море освежает наши разгорячённые тела, огненные вихри светящегося планктона, закружились вокруг в хороводе, восторг переполняет души. А где-то в отдалении рыскают голодные акулы, но в это раз нас бог миловал.
Глава 8
Мужика, которого уличили в краже сковородки, секли несильно и не долго, но орал он так, что с ближайших утёсов осыпались камни и птицы испуганно взмывали ввысь.
Эта экзекуция производит ошеломляющее действие, двое или даже трое мелких воришек, поспешили сознаться в кражах имущества и отдать хозяевам их вещи.
Мне было неловко от того, что пришлось прибегнуть к физической расправе, но совесть меня долго не мучила, наверное, во мне говорят гены казаков, что испокон веков осаживались по моей линии и закрепились в крови. Такого рода наказания у них норма. Мой прадед был атаманом донского казачьего войска, и последующие предки не ниже атаманов.
Следующий день после назначения моей персоны Великим князем начинается бурно, стремительно. Князь Анатолий Борисович создал воинскую группировку из кадровых военных. Пользуясь особыми уполномочиями, он многих восстанавливает в званиях и навязывает жесточайшую дисциплину.
Князь Аскольд просто неподражаем. В течение дня он изыскал авторитетных людей и создал, а я закрепил своей властью, первые законы нашего государства и дал всем понять, что их нарушение, смерти подобно. Но гайки затягивать не стал, дал свободу выбора или быть с нами или уходить от нас. Пару семей, невзирая на предостережения, ушли в лес. Это сильные, волевые люди, может, выживут. Хотя, на этот счёт, у меня большие сомнения. И в подтверждении моим опасениям, как то ночью я вновь слышал громогласный рёв медведя и злобные человеческие крики, сменившиеся в вопли боли и отчаянья. Медведь вновь полакомился человечиной. Так как больше это терпеть невозможно, а ещё по причине постройки города на плато, я решил извести мишку, а заодно изучить прилегающие территории.
Вылазку назначили произвести ранним утром, когда пещерный медведь, после трудовой ночи, посапывает в пещере.
Князь Анатолий Борисович, выделил шестерых воинов, вооружённых тяжёлыми копьями, может и мало, но остальные, он сказал, пока не подходят для этой миссии.
Утром, когда ночных сверчков сменили трескучие кузнечики, мы выходим из города и, по свежей росе, бредём по тропе, навстречу приключениям на свою голову.
Тетиву на мощный лук нацепил заранее, Семён волочёт дубину, украшенную осколками обсидиана, Аскольд, блочный лук, по силе не уступающий моему, но более лёгкому в обращении.
На плато я останавливаю группу у тропы, по которой прошлый раз мы так неблагоразумно пошли. Меня неприятно удивило то, что она приблизилась прямо к обрывам, о чём наличествовало полёгшая под брюхом существа сочная трава и голубоватая слизь. Прислушался. Кровь быстрее побежала по венам, все чувства обостряются, из глубины души выползает некая древняя непонятная сила, будоражащая сознание. Вновь множество запахов обволакивают меня. Пахнет мятой, свежестью лимонника, горечью бессмертника, мёдом диких пчёл, навозом копытных и, я вздрогнул от отвращения. Ветер донёс до моих ноздрей гнилостный, смрадный запах смерти. Кто скажет, что смерть не пахнет? Ещё как пахнет! Волоски на теле вмиг приняли боевую стойку, то есть, дыбом. Мурашки ползут по телу, словно большие африканские сороконожки. Рот наполняется вязкой слюной, в горле запершит.
Туда нельзя, я с трудом шевелю языком в пересохшей гортани.
Медведи? встрепенулся Аскольд.
Нет, это, то членистоногое, сожравшее ребят.
Нас много, может, завалим? с сомнением говорит Аскольд.
Нет, князь, не получится. Оно чужое, даже для этого мира, где-то в моём сознании гнездится данная уверенность.
Но, у нас миссия.
Эта тварь страшнее медведя, мне словно со стороны некто подсказывает эти сведенья.
Не возвращаться же назад, Аскольд обескуражено чешет бородёнку.
Мы можем у обрыва пройти, но будем уязвимы, если медведь всё, же решит устроить засаду. Они хитрые, умные. Лучше не рисковать. Обойдём тропу. Придётся уйти в лес. Крюк не малый, но не пересекать тропу. Насекомое её чем-то намазало, узнает о нас тут же.
Давно хотел погулять в лесу, усмехается Аскольд.
Согласен, князь, лучше погулять в лесу, как боевой конь щёлкает челюстями Семён. И домой, окружим город кольями, чего ещё надо, добавляет браво.
Нет, Семён, мишку навестить необходимо сегодня, мягко говорю я.
Взгляд друга тускнеет:- Если необходимо навестить, почему нет. Вон, сколько нас, мужиков.
Я морщусь:- Не мужиков, а мужчин. Улавливаешь разницу?
Как-то, нет? искренне признаётся сероглазый богатырь.
У меня ассоциация образа мужика, как нечто грубое, ленивое, хитрое, пьяное, иногда энергичное для совершения гнусных целей существо. А мужчина, он и в Африке, мужчина. Во все времена герои были мужчины: Македонский, Александр Невский, Суворов, Кутузов, Нахимов, Георгий Жуков, а разбойникимужиками: Стенька Разин, Емельян Пугачёв, Котовский, Ельцин.
Ельцин был патриотом, вновь лязгает челюстями Семён.
Не буду спорить. Вот только могучая империя под названием СССР развалилась: "Пусть каждый берёт столько суверенитета, сколько сможет", цитирую слова первого президента.
Это Горбачёв развалил! горячо кричит наш патриот.
И он, тоже, соглашаюсь я.
Кстати, для справки, у Котовского дворянские корни, Аскольд беззвучно смеётся.
Да? удивляюсь я.
Мужчины в отряде реагируют по разному, кому до одного места, кто-то солидарен с Семёном, кто, со мной.
Я уважаю твои взгляды, дружище, не будем спорить по пустякам, нет здесь ни ельциных, горбачёвых, кашпировских и тому подобныхесть мы. Вот это важно. Хотя, мужики не испорченные революцией, в те, далёкие времена. Совсем другие. Кормильцы, таланты и пр. пр. И разбойники среди них были и человеколюбцы. Одним словом, люди, простые смертные люди. Перестройка испортила их и квартирный вопрос, усмехаюсь я. Однако задержались у тропы, смрадом смерти от неё несёт, можно задохнуться. Зверь, в этой местности умный, через тропу не переходит. Видите, их тропки резко сворачивают в сторону. Знают эту тварь. Меня страшит, что членистоногое расширяет свои охотничьи угодья. Или оно растёт, илиждёт потомство. Боюсь, для нас это будет сильной головной болью. Радует то, существо не сходит с тропы. Нападает строго в их направлениях, видите, все местные животные не боятся быть рядом, но на дорогу не заходят. Вижу в этом большой смысл. Наверное, членистоногое плохо видит и не ощущает запахов, ориентируется исключительно на свои сигнальные линии. В любом случае, тварь страшна. Неизвестно какие сюрпризы принесёт. В самое ближайшее время, придётся с ней разобраться, я едва не рассмеялся, увидев, как отреагировал на мои слова Семён. Воинственно выдвинутая челюсть, с хрустом вернулась на своё место, взгляд
затуманился, устрашающего вида дубина, упала в траву. Богатырь сник, слюни текут от страха.
Неужели боишься? с иронией спрашиваю его.
С чего взяли? Семён попытается выдвинуть челюсть вперёд, но не получается. Вот, что думаю, Никита Васильевич, Семён всё же выдвинул свою челюсть слегка вперёд, у нас здесь столько народа, а в городе крепких мужчин мало. Считаю, я буду там более полезен, чем здесь. Вдруг кто на них нападёт, тут моя помощь понадобиться.
Интересный поворот сюжета, с интересом смотрю в открытые, честные глаза, давно придумал?
Нет, но если вы считаете, что без меня не справитесь, пойду с вами, без энтузиазма буркает он.
Аскольд вовсю веселится, а мне искренне стал жаль парня. Со всеми его вывихами, он мне нравится. Молодой, ни в армии не служил, родители старой закваски интеллигенты, дрался, наверное, в детстве мало. И, вдруг, в такие переделки. Немудрено слегка скиснуть. Но, я посмотрел на застывшего в ожидании юношу, ему нужно набираться опыта. Встряхнуть надо, для его же пользы. Поэтому с сожалением сказал:- Мы не сможем обойтись без твоей дубины, дружище.
Я это понял, Семён вздыхает и закидывает её на мощное плечо.
Раздвигая руками густую растительность, отряд двигается к лесу. Из-под ног вылетают тучные птицы, спугнули целый выводок змей, влезли в паутину с толстым пауком, Аскольд его пожалел и за паутинку отшвырнул в сторону. Почти до смерти напугали жирного зайца, самозабвенно хрумкующего сладкий корень. Подняли сонного бычка. Он с шумом протопал в заросли и исчез. В отдалении услышали рык хищного зверя, но не медведя, может дикая кошка.
В окружении вооружённых копьями людей, я чувствую себя как на прогулке, но отдёргиваю себя. Нельзя расслабляться, ситуация может поменяться в корне. Кто знает, какие сюрпризы может преподнести этот мир. Может, захочет наказать илинаградить. Лотерея.
Луга закончились и резко утыкаемся в стену из деревьев. Лес, как обычно встречает холодком и смолистой свежестью. Лесные птицы шныряют меж ветвей. До боли знакомые рыжие белки устроили между собой свару, гоняются как сумасшедшие друг за другом и стрекочут, что твои сороки. Жук рогач, басовито прогудев, врезается в голову Семёна, валится ему на грудь, но успевает взлететь и проворно исчезает. Это спасло ему жизнь. Семён уже замахивался дубиной.
Очень неожиданно напоролись на целые заросли малины, причём, весьма крупной, крупнее садовой если не в три, то в два раза точно. Сюрприз, приятный. Нашли дикую грушу, на удивление просто великанских размеров, даже больше садовых. Жаль, что не зрелая, но место запомнил. А под ногами цветёт лесная клубника, цветки крупные, листья сочные, большие. На стыке леса и луговых просторов, деревья оплёл дикий виноград, догадываюсь, плоды будут немаленькие. Чем не Эдем, думаю я, но утробный рёв неведомого зверя, мощно пронёсшегося в лесу, повергает нас в ступор.
Отряд охотников ощетинивается копьями, я и Аскольд мигом натягиваем луки, даже Семён, зверски завертел дубиной и глазами.
Лес трещит, стволы ходят ходуном. Словно цунами на нас наваливается острый звериный запах. Тяжёлая поступь сотрясает землю.
Животные показываются в просветах зелени, я подумал, галлюцинация. Глазам поверить не могу. Дух захватывает от восторга и страха. Невероятно, это степные мамонты. Сибирские мамонты, на их фоне, были бы не сформировавшимися подростками.
Древние слоны идут на границе леса, впереди возвышается вожак, в холке не менее шести метров. Его бивни длиной более четырёх метров, как торпеды торчат впереди и покачиваются из стороны в сторону. Хобот, толщиной с бревно, проворно ощупывает листву. Маленькие глазки буравят пространство впереди себя, и, кажется, оно накаляется. Свинячий хвост выписывает кренделя. Уши колыхаются как брезентовые палатки в непогоду. Слон явно возбуждён, заметит нас, жизнь в этом раю закончится. Следом за ним топают другие великаны: слоны, слонихи с малышами. И весь этот кошмар двигается на нас как лавина с гор. Куда бежать? Где скрыться? Паника потихоньку сковывает ноги. Но, скидываю оцепенение и знаком указываю отряду, укрыться в лесу. Есть шанс, слоны не последуют в чащу, их тела могут завязнуть между крепких стволов.
На наше счастье, ветер дует от стада в нашу сторону, это спасает нам жизнь. Я знаю, вряд ли характер животных, мягче, чем у обычных слонов. Неожиданно встретиться у них на пути, равноценно самоубийству.
Для своей массы, слоны двигаются бесшумно, только земля вздрагивает как кочки на болоте и вожак, изредка извергает из себя умопомрачительные звуки, от высоких до сверх низких. На психику давит как кувалда на наковальню.
Обливаясь потом, мы отступаем в гущу леса. Хочется бежать без оглядки, но это было бы верхом безрассудства.
Слоны идут неторопливо, обрывают сочные ветки с листьями, тут же испражняются, удобряя и без того плодородную землю, фыркают, хлопают ушами, отгоняя надоедливых мух. Пока, беспокойство не проявляют. Но, ветер начинает меняться. Вожак останавливается, из утробы несутся угрожающие, рокочущие звуки, глазки краснеют от злости. Еще мгновенье, и живая лавина обрушится на нас, сметая всё вокруг.
Пора! кричу я и, мы, как пигмеи из страны сказок, бросаемся врассыпную от взбесившихся циклопов.
Вожак видит нас, угрожающе наклоняет голову и, трусцой, увеличивая темп, двигается на нас, а вслед за ним всё стадо. Топот, пыль, трубный рёв, треск поваленных деревьев, всё смешивается в едином порыве. Как я бегу! Ветер свистит в волосах, листья хлещут по лицу, а ещё я ору. А, сзади настигает смерть. Как назло, деревья стоят редко и не мешают продвигаться древним слонам. Но, мы можем прятаться за толстыми стволами. Это несколько сбивает с толку разъярённых хозяев необъятных просторов, но не долго. Умные гады, начали нас подлавливать, заходить за деревья с разных сторон. Но, всё же, лес густеет и слоны, то один, то другой отстают, но не вожак стада. Эта сволочь не унимается. Я выбился из сил, ноги дрожат, лёгкие разрывает от нехватки воздуха, а слон всё развлекается, гонит и гонит меня. Когда же ему надоест, в отчаянии думаю я, петляю и нарезаю зигзаги. Хобот несколько раз проносился в сантиметре от меня, смрадное дыхание сбивает дыхание. Но, все, же, я проникаю в густоту деревьев, и тот останавливается. Слон сдаёт задом, но вязнет меж стволов, пытается развернуться, длинные бивни застревают в толстой коре.
Теперь я веселюсь. Как подлая мартышка корчу рожи, подпрыгиваю и смеюсь. Но гигант не паникует, он налегает на деревья и те, что были не слишком большие, с треском ломаются, иные раздвигаются под мощью тела. В итоге, слон исполин, благополучно выбирается из ловушки. Я разочарован исходом, вот, думал, мяса будет. Но, в тоже время остаюсь доволен, сам спасся, даже не обделался со страху. Да и такого великана оставлять на смерть, не хотелось.
Вожак скрывается, через некоторое время трубят слоны, приветствуя своего единоплеменника. А я огладываюсь и зову товарищей. Первым подходит князь Аскольд, глаза искрятся весельем, он сух и румянен, разве, что, бородёнка,
несколько растрепалась. Затем, подполз дружище Семён, одежда изодрана в клочья, лицо, как перезрелый помидор, волосы слиплись и все в лесной трухе, но дубину не бросил, держит бережно, как ребёнка. Чуть позже, группками и по одному, является весь отряд. Я с удовлетворением оглядываю людей, жертв нет, копья в руках. Можно продолжать путь.