Ветер, я волна, - ответила Ильгет, - беру четвертый этаж и чердак.
На лестнице их встретили. Там стояла, видно, полевая защитная установка - ни спикулы, ни лучи не помогали. Лонгинцы вели интенсивный огонь, Ильгет почти оглохла, в штукатурке стены по грани защитного поля зияли огромные ямы. Нока прижалась к стене у ее ног Патовое положение. У кого первого кончится энергия защитного поля или откажет установка Ждать нельзя, однако.
Ди шен, робота! - прошептал один из мальчишек, Мартин, помоложе других. Ильгет кивнула. Мартин склонился к роботу. Шаром, едва заметно перебирая щупальцами, машина взлетела по лестнице вверх и стала продавливать защиту Ильгет не видела что там происходило, двумя пролетами выше Слышала лишь какие-то вопли, потом грохот Путь был свободен, они помчались вверх, Ильгет старалась не смотреть на ошметки, раскиданные по полу, перилам, стенам, потолку Господи, Господи ей еще почудился глаз - что прямо из стены на нее смотрел окровавленный человеческий глаз. Робот взорвался сам и взорвал засаду целиком. Господи, да за что же нам все это? Ильгет добралась до четвертого этажа и тут только поняла, что плачет, что по щекам катятся слезы, и она даже тихо подвывает, словно стонет да за что нам все это? Им - за что?
Некогда.
Мартин, со мной, остальные - на чердак.
Еще этаж брать. Длинный ряд дверей. Может, здесь и нет никого но стреляли именно с верхних этажей. Засели где-то На что они надеются? Зачем они - так? Ведь предлагали сдаться, несколько раз предлагали ведь они знают, что мы ничего им не сделаем. Что даже всех сингов выпускаем после окончания военных действий. Они не могут не знать, листовки и радиосообщения не могли не дойти до них. Зару мы обрабатывали особенно интенсивно. Почему же они - так?
За что они умирают?
Ильгет усилила внешние динамики. Ее голос загремел по всему коридору.
Внимание! Говорит миллес квиринской Милитарии Эйтлин! Всем выйти в коридор. Оружие положить на пол. Руки поднять. Всем, кто выполнит мой приказ, будет сохранена жизнь! Повторяю
Коридор был глух. Казалось, никакой жизни здесь никогда и не было. Может быть, и правда, с надеждой подумала Ильгет
Может быть, они все пошли защищать лестницу
Первая дверь. Аннигиляция - десять секунд. Сканирование - в комнате пусто. Даже мебели нет. Ильгет заглянула, чтобы убедиться глазами. Да - никого.
Мартин, бери другую сторону Выполняй!
Есть.
Вторая дверь по левой стороне. Мартин, вроде бы, работает грамотно. Ну что ж, он ведь тоже учился и наверняка побольше Ильгет. У них средний срок обучения - два года. Дверь растворяется бесследно Сканирование. На полу лежит человек. Ильгет, оставив "сторожа" у порога, вошла, нагнулась над лежащим. Он не в форме. Вообще не одет, только сверху наброшена куртка. Он мертв. Ильгет пощупала пульс. Перевернула, посмотрела зрачковый рефлекс. Мертв давно и безнадежно. Хотя не понять с ходу, что это - трупные пятна или синяки. Он сильно избит. Правая рука неестественно выгнута в предплечье. Лицо в засохшей крови. Ладно Потом. Все потом.
Третья дверь. Аннигиляция. Сразу начинают стрелять, и сканировать не надо. Газовая спикула Ильгет терпеливо ждет за дверью. Газ ползет в коридор, но выстрелы не прекращаются. Значит, они тоже в шлемах. Не повезло ребятам Ильгет выпускает несколько спикул. А вот полевой установки у них нет Еще несколько секунд - и все кончено. Ильгет заглядывает в комнату. Трупы лежат как попало, в основном за укрытиями - столом, креслом, шкафом. Все мертвы. Все настигнуты спикулами. Шесть человек.
Четвертая дверь.
Пятая. За ней, наконец находятся желающие сдаться. Двое сингов. Ильгет выводит их в коридор, надевает наручники, приказывает сесть у стены и ждать.
Шестая. Там живая женщина. Совершенно обнаженная. Забилась в угол. Дрожит. Куда ее - к тем, в коридор? Господи, и хоть бы тряпка какая-то была, тело прикрыть. Ильгет склонилась над женщиной. Господи, на что она похожа - вся в крови Ноги, спина
Не бойтесь. Все хорошо.
Ильгет откинула лицевой щиток, чтобы не пугать. Повторила по-лонгински ласково.
Все хорошо.
Надо бы ей хоть зена-тор поставить с медицинским раствором, но некогда.
Оставайтесь здесь. Вас больше никто не тронет. Я вернусь к вам сейчас или пришлю кого-нибудь. Теперь все будет хорошо.
Непонятно, дошли до нее эти слова или нет Неважно. Надо идти дальше. Мартин уже обогнал Ильгет.
Седьмая дверь.
Восьмая и последняя. Аннигиляция. Сканирование. Два человека. Один - за каким-то укрытием, стол, наверное с оружием. Второй - непонятно, ясно только, что без оружия. Дать газ?
Выходите, - предложила Ильгет, - сдавайтесь! Оружие на пол, руки вверх.
Я сдаюсь, - послышался сдавленный голос. Ну слава Богу. На экране - синг медленно поднимается из-за своего укрытия грохот - оружие летит на пол. Руки медленно - вверх. Шаг вперед. Теперь безопасно.
Впрочем и раньше опасно было скорее для синга - плечевые бластеры на броне сработали бы автоматически.
Ильгет шагнула в дверной проем. Замерла. В центре комнаты, с поднятыми руками, в черной форме стоял ее муж. Бывший или настоящий. Муж.
Это было так дико, нелепо, так несовместимо со всей обстановкой, что ей хотелось истерически расхохотаться. Как он может быть здесь? Он - совсем из другой жизни он другой А почему она думала, что он - другой? Что он не может пойти воевать?
Пита, - прошептала она. Поспешно откинула лицевой щиток. Потом шлем - если он еще не понял
Ильгет?!
В черной форме, в берете, на поясе электрохлыст, автомат лежит на полу.
Ты ты в Системе? - спросила она зачем-то.
А ты? Ты что, жива?
Не знаю, - глупо сказала Ильгет, - ладно, ты
Она наконец-то оторвала взгляд от мужа. И вздрогнула второй раз.
В углу на стуле, стянутый ремнями, обклеенный проводами болеизлучателя, скорчился пленный, и при взгляде на него Ильгет хотела крикнуть, но вышло какое-то сипение.
Лицо Арниса было перекошено судорогой, половина головы - сплошная рана, будто содран скальп, и лицо все черное и залито кровью. Дрожащими руками Ильгет стала резать ремни, сдирать проводки болеизлучателя. На Питу она больше не смотрела. Огромное облегчение - Арнис жив, все-таки жив! - залило ее, но в то же время - ужас, гадливость и полное ощущение того, что все происходит в кошмарном сне.
Сейчас, родной, - бормотала она машинально, глядя в искаженное болью лицо, - сейчас будет легче.
Иль, - просипел Арнис, - бойся сзади
Ильгет спокойно обернулась. Пита так и стоял, замерев. В полуметре от него лежал короткоствольный автомат.
Он ничего не сделает, - прошептала Ильгет. Достала зена-тор, прицепила мешочек на кожу Арниса, он был теперь почти обнажен, кое-где болтались лохмотья разодранного тельника. Потом повернулась к Пите. Ощущение полной нереальности происходящего не покидало ее. Это какой-то театр мелодрама в жизни так не бывает Но она уже взяла себя в руки
Ди шен? - Мартин заглянул в комнату, - я все. Всего у нас девять человек пленных и та женщина
Возьми еще одного. Десять. Отконвоируй вниз, потом пришли мне носилки.
Есть, - Мартин подошел к Пите, снял с пояса очередную коробочку силовых наручников, - руки за спину. Вперед.
Ильгет повернулась к Арнису. Выглядел он страшненько.
Господи, родной мой! - Ильгет коротко обняла его, и вдруг слезы хлынули потоком, - я уже думала, все я с ума сошла тебе больно?
Нет, уже нет, - Арнис вцепился пальцами в ее запястье, - все хорошо, Иль. Все хорошо.
Он попытался подняться, держась за Ильгет, но не удержался, повалился назад. Улыбнулся беспомощно, и страшно выглядела эта улыбка на окровавленном грязном лице.
Не двигайся, сейчас будут носилки. Господи, чудо какое ты жив.
Да Господь удержал.
Он дышал часто и поверхностно, говорить ему было, видимо, трудно. Ильгет положила руку ему на лоб.
Пить хочешь?
Да.
Она сняла с бикра малый резервуар, напоила Арниса, приподняв его голову. Он с жадностью глотал воду.
Они меня взяли вчера Я был ранен, не смог отбиться сразу сознание потерял, и кранты.
Я знаю.
Ничего, я блокаду применил
Ильгет стала заклеивать рану псевдокожей.
Все будет хорошо, Арнис все теперь будет хорошо.
Ильгет с жалостью смотрела на бледное лицо Арниса, кое-где в белых нашлепках псевдокожи, глаза его были прикрыты. Здоровая рука, левая, бессильно свесилась с кровати. Ильгет осторожно поправила ее.
Его оставили здесь, не отправили на орбиту. Здесь уже безопасно. Врач, Инти, обещала, что за неделю он полностью восстановится. Сломаны несколько ребер, рука, и череп все-таки задет. Синги очень торопились.
Арнис открыл глаза. Увидел Ильгет, и в глазах его засветилась ласковая улыбка. И тем же ответила ему Ильгет.
Ничего говорить не надо. Все хорошо. Она поправила одеяло. Погладила Арниса по голове.
Ну как ты? Не болит? Есть хочешь?
Нет.
Ильгет подтянула зена-тор повыше, он сползал к локтю.
В туалет сходил, поменять прокладку?
Нет пока.
Арнис помолчал. Потом вдруг спросил.
Иль один из сингов. Он еще последним со мной оставался, когда остальные ушли. Он мне показалось.
Это был Пита, - спокойно сказала Ильгет, - все правильно.
Я был не уверен, - пробормотал Арнис, - и потом, у меня со зрением плоховато было
Ильгет снова почувствовала дикую иррациональность происходящего, невозможность. Пита вовсе не эммендар. Он не подчинен сагону, он действовал сознательно.
Пита - из той, прежней жизни, где даже представить себе было невозможно, что он, мирный, полноватый лысеющий программист возьмет в руки оружие
Но ведь и о ней такого нельзя было подумать.
Он не способен на подлость то есть способен, но на какую-то житейскую, мелкую, которую можно по-разному интерпретировать. Но настоящее злодейство помилуй Боже, неужели она до такой степени не разбирается в людях? Ей-то казалось - наоборот, разбирается неплохо.
Ей снова захотелось задать Арнису все время мучивший ее вопрос. Что делал Пита рядом с ним? Участвовал в пытке? Сам включал болеизлучатель? Ковырял ножом рану, бил электрохлыстом на малой мощности? Или просто стоял рядом, в конце концов, он солдат, должен подчиняться приказам И снова Ильгет не спросила ничего.
Может быть, лучше не знать некоторых вещей. Блестящие серые глаза Арниса внимательно смотрели на нее.
Арнис тоже не говорил ничего.
Дай попить, - попросил он. Ильгет поднесла к его губам трубочку, Арнис стал медленно втягивать в себя лимонник.
Андо, - сказал он, - очень жалко.
Ильгет кивнула. Отвела взгляд.
Родной мой, - она положила руку на его плечо, - ты поспи. Уже ведь поздно, время к полуночи. Ты попробуй поспать?
Хорошо, - пробормотал Арнис с закрытыми глазами, - и ты отдохни, Иль. Ты совсем не отдыхаешь.
Ладно. Завтра я опять приду к тебе.
Она сидела, баюкая в ладонях его сильную, крупную, расслабленную кисть. Глядя в бледное лицо. Постепенно дыхание Арниса стало ровным. Ильгет тихонько поднялась и вышла из палаты.
У нее было время до утра. Пока Меггир дежурил у монитора. Поспать - это, конечно, важно. Ильгет медленно шла по улице. Не хотелось лететь на скарте. Потихоньку пройтись, обдумать все
Надо на что-то решаться. По ее просьбе Питу не отправили в лагерь. Его держали, как важную персону, прямо над штабом СИ, в том же отеле. Его обследовали на предмет связи с сагоном - ее не было. Собственно, после окончания боевых действий всех сингов предполагалось выпустить. Когда население (и сами синги) пройдут достаточную информационную обработку, и возвращение под власть сагонов станет невозможным.
Но ей надо встретиться с Питой. Поговорить.
Она боялась идти к нему. Такое было впервые.
То, что Пита был в Системе - понятно и неудивительно. То, что он воевал - в общем, тоже. Он никогда не был воинственным, но вероятно, его призвали вероятно, была какая-то мобилизация.
Было еще какое-то чувство вины перед ним. Хотя объективно вины никакой не было - но почему-то Ильгет чувствовала себя нехорошо. Будто по своей воле она так надолго оторвалась от мужа, жила где-то далеко, ничего не знала о том, что с ним, как
Но дело и не в этом, в конце концов, к чувству вины Ильгет давно привыкла.
Просто пойти сейчас к Пите - это значит, выразить готовность снова стать его женой. Занять положенное ей место. Быть с ним единым целым?
Может быть, он и не трогал Арниса, просто стоял рядом?
Это все равно.
Ильгет испытывала гадливость по отношению к происшедшему. Она понять этого не могла, как можно пытать живого человека, пусть врага, сознательно причинять ему такую боль. Ведь это не то, что треснуть по шее со злости. Только теперь она начинала понимать свое истинное отношение и к собственным палачам, и к палачам Арниса.
Она просто не считала их людьми.
Даже ненависти особой не было. Просто омерзение какое-то, ощущение чужого, отвратительного насекомого - ничего человеческого в них быть не могло.
И никакие оправдания тут не помогали, никакая война, наступление, смертельная опасность теоретически эммендаров, конечно, можно было понять. Практически, на уровне внутренностей и костей, всем своим существом Ильгет отказывалась признать их принадлежность к роду человеческому.
Надо на что-то решаться хотя бы поговорить.
Ильгет приложила к замку ладонь. Дверь медленно отъехала в сторону. Чуть нагнувшись, Ильгет шагнула в комнату.
Пита, сидевший на койке - уже в очках-демонстраторе - рывком сорвал очки и поднялся ей навстречу. Они стояли в нескольких шагах друг от друга. Молча смотрели.
Пита был уже не в черной форме охранника, ему выдали обычный белый тельник, какой надевают под бикр. Светлые волосы чуть встрепаны надо лбом. Ильгет видела лицо мужа, светло-карие глаза, глядящие чуть растерянно, он явно не знал, что сказать, знакомый изгиб полноватых губ, широкую линию твердого подбородка Ильгет почувствовала, что еще секунда, и она шагнет к нему, и обнимет, заплачет, и все забудется. И чуть помедлив, она шагнула.
Она плакала навзрыд, уткнувшись лицом в широкую грудь Питы, и муж растерянно похлопывал ее по плечу, сжимая в объятиях.
Ильгет оторвалась, отшатнулась, неловко вытерла слезы ладонью. Села на койку. Пита опустился рядом. Обнял за плечи.
Ну как ты? - тихо спросил он.
Я-то нормально, - прошептала Ильгет.
Я думал, тебя убили?
Меня убили, - сказала Ильгет, - только не до конца. Теперь я на Квирине живу. Ты не беспокойся с тобой ничего не будет. Потом выпустят, и все.
Странные вы, - криво усмехнулся Пита, - гуманисты?
Почему? Вы ж не виноваты Вы защищали Родину. Вас просто обманули.
Пита почему-то убрал свою руку. Ильгет вдруг вспомнился Арнис. Может, лучше было с ним посидеть. Он с ней сидел, даже когда она спала, сидел просто рядом. Может быть, он проснулся, мучается от боли да нет, от боли вряд ли ну от тоски просто, хочет, чтобы кто-нибудь был рядом. А она вот сидит здесь. Разговаривает с тем, кто его мучил - с врагом Даже обнимает его. Выглядит как предательство.
Но ведь это - муж, родной человек
Господи, как сложно все!
Что теперь будет? - спросил Пита в пространство.
Ничего не будет. Если ты захочешь если передумал будем жить с тобой дальше.
Ты меня ждала?
Да, - ответила Ильгет. Помедлила немного.
Я тебя искала в Заре. И не могла найти а что твоя мать?
Они эвакуировались из Зары. Сейчас в Наскаре живут. Все живы-здоровы, кроме Рико, его убили, он был этим как по-вашему эммендаром.
Ясно.
Так мы что, - Пита помолчал, - на Квирине будем жить?
Да. Если ты захочешь
Мне все равно, - сказал Пита.
Ильгет молча посмотрела на него. А почему это я так спокойно с ним разговариваю как с нормальным человеком. И даже не думаю о том, что он сделал. И не спрашиваю. Ильгет смотрела на руку мужа с полноватыми, покрытыми светлыми волосками, сильными пальцами. Вдруг ей вспомнилось, как рука эта тянется к ней хватает за волосы бьет. Ведь и это было в их жизни. Если он мог ударить ее, что могло помешать ему стать таким? Ведь наоборот ему помогали развить эти качества
Но он же нормальный, хороший человек на самом деле. Все мы грешны, подумала Ильгет. У каждого свои тараканы. Он поймет на Квирине он поймет все, поймет, как заблуждался, покается. Может быть, он даже попросит прощения у Арниса. Ильгет стало тепло от этой мысли, как было бы хорошо, Арнис приходил бы на семейные праздники - просто как друг. Они могли бы даже подружиться с Питой. Арнис простит свою боль, он сможет простить. Какое это было бы счастье
Ничего, - сказала она, - как-нибудь все устроится. Теперь уже все будет хорошо.
Работа в СИ уже не была такой напряженной. Ильгет дежурила всего 8-10 часов в день. Арнис вскоре поднялся на ноги, но его почти сразу же отправили в Серват, заканчивать зачистку района от дэггеров. Ежедневно Ильгет посещала Питу - выпустить его пока было нельзя, но жил он в очень хороших условиях.
Она даже разыскала в Наскаре свекровь и золовку с сыном, и родственники приехали в Иннельс. Ильгет, впрочем, не стремилась общаться с ними. Как-то стало ясно, что их тоже надо будет забрать на Квирин. Она договаривалась о месте на корабле для всей своей родни - мама и ее бойфренд, Пита, родня Питы К счастью, такая возможность была предусмотрена в принципе.
Впрочем, если бы договориться не удалось - Ильгет позже могла бы оплатить для всех места на межпланетном пассажирском лайнере. Вскоре между Ярной и Квирином появится регулярное сообщение.
Ильгет сдала смену Меггиру и вышла из кабинета. Теперь она жила на первом этаже, в маленьком гостиничном номере - комната и ванная. По дороге, проходя мимо кухни, прихватила коробку с ужином. Бросила в комнате на стол, включила монитор в воздухе. И здесь монитор Поставила старый любимый фильм. "Три разбойника". Плоский фильм выглядел немного странно в воздушной рамке, но привыкнуть можно. Ильгет плюхнулась в кресло, раскрыла коробку. Мясо, овощи в тесте, два пирожных на десерт. Ильгет отделила одно - на стол, для Питы. Хотя его тем же самым и кормят. Но ему там грустно одиноко. Она перекрестилась и стала есть.
Фильм выключила с некоторым сожалением. Ее сморило - здорово было бы сразу и заснуть здесь же, в кресле. Но к Пите надо сходить.. нехорошо. Он и так последние дни вроде бы в депрессии.
Рамка вспыхнула снова. Ильгет приняла вызов. Радостно улыбнулась - возникло лицо Арниса. Видимость была хорошая, и заметно, что лицо бледное, уставшее, глаза обметаны. Шрам все еще виден, заживление в этих условиях идет не так быстро, несмотря на насыщенность организма нанороботами. И главное, волосы не отросли. Всю голову пришлось обрить, не ходить же с наполовину лысым черепом. Сейчас голова была покрыта светлым колким "ежиком", и через всю правую половину - заметный шрам.
Ара, Иль!
Ара как у вас жизнь?
Он выходил на связь каждый день. Почти. Если успевал.
Да неплохо. Заканчиваем все вылавливаем остатки склизких. Собственно, больше ничего и не происходит скучно.
Лучше скучно, чем
Ну да, на войне лучше, когда скучно, веселье тут такое, что лучше не надо. А у тебя что?
Да все так же, - Ильгет быстро соображала, что из сегодняшнего можно рассказывать, что нет, - вот сидим сейчас над освещением событий в Заре
Ее чуть передернуло. Тот бой запомнился гораздо больше, чем все остальное Чем бои с дэггерами. Та лестница, и сильный запах свежего мяса крови и дыма. До сих пор подступает тошнота, как вспомнишь.
Арнис, почему они так? - спросила она жалобно, - почему? Мы могли бы не убивать их мы не хотели их убивать мне до сих пор мерзко вспоминать это все. Почему они так? Неужели они не понимали, что надежды нет? Какой в этом смысл?
Смысла нет, Иль, это воздействие сагона. Мы не впервые встречаемся со странным, необъяснимым поведением людей. Иногда это бывает следствием обычного промывания мозгов. Разница невелика.
Но они же не были эммендарами сагон не управлял ими.
Нет. А это не нужно достаточно внушить ненависть, тягу к смерти, внушить убежденность, что сдаться невозможно. Разбудить зверя во всех отношениях.
Арнис отвел глаза. Иль вдруг поняла, о чем он вспомнил сейчас.
Ей это тоже знакомо, очень хорошо знакомо. Как люди могут дойти до такого? Хорошо, им нужна была информация от нее сейчас вот от Арниса. Им, конечно, нужна была информация. Только ведь это не все, ведь явственно ощущалась просто звериная радость рвать тело жертвы. Видеть ужас и боль в чужих глазах - наслаждение от этого. Безумие. Как живые, вменяемые люди могут вести себя так?
Не были они вменяемыми. Вспомнить только ту женщину - что делали с ней? И как долго? Что делали с Арнисом? Разве от таких людей можно ждать разумного поведения? Они и сопротивлялись до последнего, как зверь, загнанный в угол.
Они могли бы даже не сдаться - уйти из городка, раствориться среди населения, сдать городок Никто не стал бы их искать. Но они поступили вот так.
Арнису, наверное, тяжело и больно все это. А она еще говорит о том, что ей не хотелось их убивать
Это уже не люди, - тихо сказал Арнис. Потом добавил.
Хотя во все времена воины успокаивали себя тем, что враги - уже не люди.Так легче всего считать.
Хотя за тебя за то, что они делали с тобой
Но и это тоже, Иль Этого могло не быть. Пойми, это не разумные, нормальные люди. Ты ведь не будешь упрекать психически больного. Вспомни только случаи, когда сагон перехватывал управление или сводил с ума. Вспомни случай с экипажем "Аренты", когда командир перестрелял половину своих. Ведь нельзя сказать, что он был плохим человеком, что это было в его натуре. И он не был даже эммендаром, но психика пострадала необратимо. Так же и у них.
Они не сумасшедшие. И всегда остается свобода воли.
Мы же сами знаем, что такое эта свобода воли. Впрочем, может быть, ты не можешь этого понять. Ты наверное, никогда не бывала в ситуации, когда думаешь и делаешь то, что для тебя же самоубийственно. Попросту говоря, впадаешь в грех.
Ильгет вздохнула.
Конечно, бывала, Арнис какого ты хорошего мнения обо мне.
Ей вспомнилась сагонская биофабрика. Именно так. Когда все вокруг видится в черном свете. Начинаешь ненавидеть ближних, обиды захлестывают тебя с головой, мерзко, неприятно, не хочется жить. Не хочется жить, но и смерть ужасает, и ты готов на все, чтобы избежать ее. Только у Ильгет - слабой и мечтательной натуры - все это выливается в смертельные обиды и ненависть к себе самой, нежелание жить, а у кого-то ведь может вылиться в гнев и желание мучить и убивать других.
Этому почти невозможно сопротивляться.
А они всегда в таком состоянии. Ты понимаешь, как им плохо?
А мы убиваем их
Но что делать, Иль? Это война. Они сделали свой выбор однажды. У них была возможность выбрать что-то другое. Раньше - была.
Да наверное, ты прав
Ильгет вдруг вспомнила о Пите и почувствовала острую жалость к нему. Какая разница, почему и как он дошел до этого какое значение имеет то, что "у него была возможность выбора" Как правило, это возможность так призрачна. Как Нела: "нет никаких обстоятельств, есть только человек и его воля". Ильгет слишком хорошо знает, что воля человека - почти ничто перед гнетом нестерпимо давящих обстоятельств. И даже те действия, которые обычно называют "волевыми" - вызваны как правило теми же самыми обстоятельствами. Отсутствием выбора.
Да, их приходится убивать. Но Пита, к счастью, выжил. Главное теперь - не ждать от него каких-то "шагов навстречу", не думать о себе главное - постараться вернуть ему веру в светлое пусть не в Бога, пусть просто хотя бы в жизнь. Только вот она не умеет "возвращать веру в жизнь".
Но она все же постарается.
Когда имеешь дело с сингами пойми, это уже не обычные люди. От сингов можно ожидать чего угодно. Они могут проявлять героизм, могут быть трусами. В зависимости от того, что и как им внушили. Искать рациональных объяснений их поведению - бесполезно.
Ильгет поднялась наверх. Разговор с Арнисом, как всегда, будто восстановил ее силы. Поднял настроение. Сейчас она чувствовала себя необыкновенно легко и уверенно.
Электронная система мигнула тревожно и погасла - у Ильгет был индивидуальный доступ в камеру, где содержался Пита. Она постучала и вошла.
Муж сидел за столом, перед включенным монитором. Ему предоставили компьютер с массой информации, библиотекой, собранием музыки и фильмов, но правда без выхода в общую сеть. На мониторе застыла картинка компьютерной игры - ярнийской, "Квадраты". Ильгет и сама раньше играла в нее с удовольствием.
Привет!
Привет, Иль.
Она подошла, поцеловала Питу в щеку. Он притянул ее к себе, усадил на колени. Знакомое тепло окутало ее, Ильгет прижалась к мужу, щека к щеке.
Ну как тебе? Не скучно?
Да ничего вот развлекаюсь. А ты как?
Работаю.
Ильгет почувствовала, что Пите тяжело ее держать, встала - он не возражал. Уселась просто рядом. Бикр - это не шутка все-таки Конечно, он кажется легким на теле, но на самом деле человек в бикре все же довольно громоздкое создание, даже без брони.
Я тебе вот пироженку принесла, - вспомнила она. Выложила на стол подарок. Пита улыбнулся.
Спасибо.
Он разрезал пирожное пополам.
Угощайся!
Тебя тут хорошо кормят? - Ильгет не отказалась от угощения.
Нормально, не жалуюсь.
Было трогательно - сидеть вдвоем в полутемной комнате, есть пополам пирожное, разговаривать. Так, будто вернулась молодость будто еще ничего и не было между ними.
Скоро, наверное, на Квирин, - сказала она, - уже все заканчивается Знаешь, тебе там понравится там такая техника, ты не представляешь!
Так странно, - сказал Пита, - как будто никакой войны нет.
Это все морок, - ответила Ильгет, - понимаешь? Все уже прошло. Это был бред, который надо просто забыть. Теперь все будет хорошо.
Волна счастья захлестнула ее. Все будет хорошо. Ведь ей ничего не хочется больше, только чтобы все было хорошо мирно спокойно. Между ней и мужем - в том числе. Они будут просыпаться в одной постели. Неторопливо завтракать на кухне за прозрачной, висящей в воздухе столешницей. Гулять по цветущим аллеям. Ходить на море. Неужели так бывает?
Ведь они же были когда-то любили же друг друга. И тогда уже она чувствовала что-то не то. Назревающее изнутри. Чувствовала, что видимо, как-то не так Пита относится к ней. Но ей казалось - мелочи, стоит ли обращать на это внимание. Интуиция мощно твердила - осторожно, все будет плохо! Но Ильгет так хотелось, чтобы все было хорошо. Так не хотелось расставаться. Ведь она же любила его.. любила, и сейчас любит. Ильгет нежно погладила мужа по руке.
Ее ласки всегда были слишком несмелыми. Он их, кажется, просто не замечал. Все твердил, что она даже не пытается его приласкать.
Но теперь ведь все будет хорошо
Ты говоришь - забыть, - сказал он, - а мы сможем забыть?
Не знаю, Пита Я думаю, что да про себя. Я смогу. Я все могу забыть и простить. Ты знаешь, я вот думала и поняла нет такой вещи, которой я не могла бы тебе простить. Ты все равно - она отвернулась и выговорила с трудом, стараясь не заплакать от нахлынувших чувств, - все равно останешься для меня родным. Даже если ты
Она не договорила. Этой темы лучше не касаться. Что он делал там, в этой комнате, где был Арнис что он делал в этом здании? Как он вел себя среди ТЕХ? Был таким же, как они? Она уже решила для себя, что и это все-таки можно простить и понять. Но может быть, этого и не было. Лучше не думать об этом. Да, лучше считать, что этого просто не было.
Пита смотрел на нее с непонятным выражением.
И давно ты так решила?
Его тон, полный иронии, окатил Ильгет словно холодным душем. Она ощутила унижение. Все замерло внутри.
Н-нет то есть да давно Да я же всегда тебе все прощала я же люблю тебя, понимаешь?
Ну да, ты думаешь, наверное, что любишь, - согласился Пита. Ильгет чуть отодвинулась, съежилась.
Она вдруг почувствовала себя бесконечно несчастной. Все плохо. Абсолютно все плохо. Чему она могла радоваться еще несколько минут назад?
А ты думаешь, что нет?
Пита с достоинством пожал плечами.
Ну знаешь, - тихо сказала Ильгет, - я, наверное, тебя неправильно поняла если ты не хочешь зачем же ты тогда вообще ты же сказал, что хочешь быть со мной опять, разве нет? Ты меня обнимал, целовал? Зачем тогда, раз так?
Я тебя простил, - ерническим передразнивающим тоном ответил Пита, - Я тебе все простил.
Что - все? - Ильгет уставилась на него непонимающе.
А ты не знаешь?
Нет. Правда, нет.
А ты мне что простила?
Ильгет долго непонимающе смотрела на него.
Он просто уверен, что ему совершенно нечего прощать. То есть то есть он, получается, был просто идеальным? А как же с тем непреложным фактом, что все-таки он донес на Ильгет? А его любовницы? Но - Ильгет оборвала себя, - получается, что ты действительно его осуждаешь, вспоминаешь какие-то его грехи. Наверное, это и правда не любовь?
Ну понимаешь - сказала она, - мы ведь оба вели себя не идеально, согласись.
Да нет, ты уверена, что ты-то вела себя идеально..
Нет, почему я этого не говорю конечно, нет.
Тяжелая тоска повисла в воздухе. Тоска охватила Ильгет. Не хотелось продолжать этот разговор но и уходить Разговоры с Питой - они вообще интересны. С ним очень интересно было разговаривать. Всегда. Не так, как с Арнисом. С тем скажешь два слова - и хорошее настроение на весь день. Разговоры с Питой - будто наркотик: невозможно оторваться Правда, они давно уже перешли в выяснения отношений, вот как сейчас. Больше с ним ни о чем говорить нельзя. Тяжело, больно, и все равно невозможно оторваться Это что - любовь? Кто знает
Слушай, - сказала она с трудом, - но если так если ты думаешь, что у нас ничего не получится, если все так плохо - ну давай тогда я же тебя не держу.