Я не солдат. А ты не прапорщик на плацу! я подхватил свою сумку и вышел из комнаты. Этот солдафон, верно, смирился с нашей разлукой и не стал меня преследовать. Я сел в машину, ничуть не раскаиваясь в том, что оставляю этого идиота без средства передвижения.
ГЛАВА 5
Я чуть коснулся руля, и «Фольксваген» послушно вписался в очередной поворот. У обочины стоял парень, по виду студент, и голосовал. Бывало, мне тоже приходилось выходить на трассу. Однажды попался «летающий» «КамАЗ». Дождь жуткий, трасса мокрая, а деревья за окном так и мелькают. Смотрю на спидометр: «ноль». «А что со спидометром-то», спрашиваю у водилы. «Да сломан давно». Оборачивается он ко мне, и до меня доходит: баба Я усмехнулся, вспоминая автостопскую юность, подрулил к краю дороги и остановился.
Парень был высок и худ, волосы имел черные и слегка вьющиеся, а черты лица тонкие и благородные. Я подумал, что, наверное, так выглядел д'Артаньян, если добавить усы и бородку. Когда он устраивался на сиденье справа от меня, мне почудилось в его облике что-то неуловимо знакомое, как забытое слово, которое крутится где-то на периферии сознания, а вы все никак не можете вспомнить.
Quo vadis? спросил я. Это было одно из немногих выражений, которые я помнил на латыни, кроме компьютерных терминов, так что не очень надеялся, что пойму ответ.
Здесь недалеко, в горах, ответил пассажир по-французски и мило улыбнулся. И снова, как молния, которая на мгновение осветила какое-то скрытое знание и вновь погасла. Эта улыбка! А главноея понял, что он сказал, и понял с легкостью, труднообъяснимой полузабытыми уроками пятнадцатилетней давности. Испанский, теперь французский Интересно, это общее правило?..
Вы студент? я с удовольствием отметил, что говорить по-французски тоже получалось.
Да-да, сейчас каникулы. Путешествую автостопом.
Он зачем-то внимательно изучал мои руки, спокойно лежащие на руле. Да нет ничего примечательного в моих руках!
Сорбонны? с уважением поинтересовался я.
Да, рассеянно ответил онСейчас будет развилка Вы не могли бы повернуть налево, на верхнюю дорогу? Здесь недалеко. Это не займет много времени.
Я пожал плечами и повернул налево. В общем-то, я не торопился. Верхняя дорога, оказалось, уже вилась в тени буков и акаций, действительно круто забирая вверх. Слева возвышались желто-черные отвесные скалы с гротами в зарослях плюща, а справа, далеко внизу, лежала долина. Желтые поля подсолнухов и светло-лиловыекукурузы, аккуратно разгороженные проволокой на низких колышках и узкими полосками кустарника на лоскуты частных владений. Луга с белыми французскими коровами, А дальше, по отрогам гор, темная зелень елового леса. И «chateau», «chateau», «chateau» (то бишь замки), торчащие почти на каждой горе.
Мы повернули, и скалы сменились пологим зеленым склоном. Вдруг двигатель заглох, и машина остановилась как вкопанная. Я выругался, вылез из автомобиля и открыл капот. Насколько я любил водить машину, настолько ненавидел копаться в ее внутренностях. Компьютердругое дело. У компьютера кишки чистенькие, приятные. А здесь все в каком-то масле и бензином воняет. Моих скромных знаний в области автомобилестроения не хватило на то, чтобы найти поломку, и я с досадой захлопнул капот и вернулся в машину, Попытался завести. Тщетно.
Студент, усмехаясь, посмотрел на меня.
Встаньте и выйдите из машины! тихо, но властно сказал он.
Так вот оно что! взбеленился я. Это твои проделки! Что, ограбление? Не выйдет!
В бардачке у меня хранился пистолет, которым я, правда, не особенно умел пользоваться. Но все же я молниеносно сунул руку в бардачок. Тот оказался пуст. Зато в бок мне упиралось что-то твердое.
Это то, что вы искали, спокойно заметил автостопщик. Встаньте и выйдите из машины. Пистолет заряжен, сами знаете. Это не ограбление.
А что же? возмущенно спросил я, вылезая из «Фольксвагена».
Гораздо хуже. Вверх по склону. И не заставляйте меня ждать!
Что хуже? попытался выяснить я, но парень требовательно смотрел на меня, а еще требовательней на меня смотрело дуло пистолета. И я поплелся вверх по осыпающимся камням и сухим колючкам.
Наверху поддельного студента ждали два амбала, одетые, как ни странно, в цивильное, и на меня уставились еще два ствола.
Камиль! бросил «студент» одному из амбалов. Надень на него наручники.
Да, монсеньор.
Жак, держи его на прицеле.
Этот самый Камиль не слишком вежливо заломил мне руки за спину, я дернулся и уперся локтем во что-то твердое. Это оказался живот амбала. Очевидно, дополнительный объем бандитам придавали надетые под пиджаки бронежилеты.
Перед моим носом появился чистенький белый платочек и мелькнули тонкие пальцы «монсеньора». Он завязывал мне глаза.
Пошли!
Дорога поднималась вверх между колючими кустами. Скорее всего ежевики. Здесь она с успехом заменяет колючую проволоку в оградах частных владений. А частные во Франции даже дороги. Итак, вероятно, мы ступили на чью-то «prive» территорию, что ничуть не сказалось на ее окультуренности. Трава и скользкие камни, наверное, выступы скалы. Подозреваю, что мы шли просто по целине, по горам. Но упасть мне не давали, заботливо поддерживая под руки.
Вскоре впереди послышался гул, поднялся ветер. «Вертолет», предположил я и оказался прав: меня запихнули на сиденье, и мы поднялись в воздух. Трудно сказать, сколько мы летели. Недолго, может быть, полчаса. Там, куда мы приземлились, меня извлекли из вертолета, долго вели по каким-то лабиринтам и наконец заперли в комнате, так и не развязав и не сняв повязки с глаз.
Время тянулось медленно и занудно. У меня ничего не взяли: часы швейцарские, довольно приличные, документы и кошелек, далеко не пустой, все было на месте. Тогда на что я им сдался? Выкуп? Они знают, кто я? Онивраги Господа?..
Мои размышления прервал скрип открываемой дверименя снова куда-то повели.
Винтовая лестница. Холод стены. Гулкие камни коридора. Поворот. Еще и еще. Черт ногу сломает!
Передо мной распахнулись двери и закрылись за моей спиной. Я почувствовал, что кто-то развязывает платок. Повязку убрали, и я чуть не ослеп от яркого света.
Это был большой зал с высокими сводами, судя по каменным стенам и узким, напоминавшим бойницы окнам, принадлежавший какому-нибудь средневековому замку. Сквозь «бойницы» пробивались прямые лучи закатного солнца, широкими светлыми ножами разрезая сумерки зала, и падали на многочисленные штандарты и знамена исключительно пурпурного бархата. На знаменах соседствовали глаза, циркули, треугольники, чаши и различных форм кресты. Я подумал, что у здешних хозяев в голове жуткая каша. Хотя, возможно, каша в голове была как раз у меня.
В конце зала на почетном месте располагалась старинная мраморная статуя, изображавшая пастуха, держащего на плечах овцу, а перед ней вдоль длинного стола на обитых красным бархатом высоких стульях расположилось некоторое общество, возглавляемое давешним «студентом». «Студент» был одет в странные свободные одежды пурпурного же цвета, украшенные кистями. Этот наряд мог бы показаться карнавальным, если бы его обладатель не держался столь величественно. И теперь, когда я уже не принимал его за праздношатающегося автостопщика, когда с него спал этот демократический налет, я наконец понял, кого он мне напоминает. Во главе стола сидел молодой человек, отдаленно похожий на Учителя. Его сподвижники были одеты в белое и весьма различались и по внешности, и по возрасту. Был даже один старец, на правом плече у которого сидел огромный орел и лениво переступал лапами. При этом когти его бесцеремонно впивались в плечо хозяина, а тот даже не реагировал. И я подумал, что под одеждой у старика власяница или кольчуга для умерщвления плоти Она бы ему очень пошла.
Обладатель орла посмотрел на меня каким-то уж очень пронзительным взглядом и кивнул «студенту». Бессмертный? Я поежился. Все это слишком напоминало суд инквизиции. Их было двенадцать. Со «студентом» тринадцать.
Монсеньор Навигатор, с уважением обратился к «автостопщику» темноволосый «судья» лет пятидесяти, вы уверены? Это он? Есть то, о чем вы говорили?
Да, никаких сомнений. Отец Иоанн того же мнения. Он посмотрел на старца. Тот снова кивнул. Орел расправил крылья и пренеприятно крикнул.
Да кто вы такие, в конце концов? наконец выпалил я. Что вам от меня нужно? По какому праву?
Меня зовут Жан Плантар де Сен Клер, спокойно представился «навигатор». А замокМонсальват.
Я нервно расхохотался.
Может, и Святой Грааль у вас?
Смотря что вы под этим понимаете, серьезно ответил Жан Плантар. У слова «Грааль» много значений.
Чашу, в которую была собрана кровь Христа, конечно.
А-а. Нет, уже не здесь. Мы ее переправили. Ну что, мы удовлетворили ваше любопытство? тон Плантара стал жестким. Теперь мы будем задавать вопросы, не дожидаясь ответа, сказал он. Нас интересует человек, называющий себя Эммануилом. Вы знакомы?
Ну конечно! Кто же еще?
Вы и главу государства надеетесь захватить посреди дороги?
Нет. С ним мы поступим иначе. Последнему в роду, конечно, не сравниться с первым, но в данном случае«навигатор» задумчиво теребил кисть своего странного одеяния. Так, значит, знакомы. Вас он послал в Испанию? Куда остальных?
Не ваше дело.
Вы даже не представляете, насколько наше.
Монсеньор, тихо сказал полный лысоватый человек, сидевший справа от Плантара. Сейчас бесполезно с ним разговаривать. Давайте дождемся Клода Ноэля.
Я не уверен, что это поможет, задумчиво проговорил «навигатор».
Да что мы вообще с ним разговариваем? возмутился старец. Он достоин смерти! Надеюсь, здесь все это осознают. И вы, Жан, вы чтоне понимаете, что происходит?
Орел переступил лапами и хищно уставился на меня.
Он нам еще пригодится, спокойно заметил Жан, и я вздохнул с облегчением. Пусть его уведут.
Меня вели куда-то вниз. Запахло сыростью. Электричества не былотолько свеча, что держал один из охранников. Ее трепещущее пламя слабо освещало узкую крутую лестницу со стертыми ступенями и голые каменные стены. Наконец мы оказались в довольно широком подземном коридоре, оканчивающимся ржавой железной решеткой. Мне развязали руки, отперли решетку и толкнули за нее. Я упал на что-то влажное и слегка колючее и решил, что это солома. Свет свечи удалялся и скоро исчез совсем. Я остался в полной темноте. Рядом что-то зашуршало. Возможно, крыса. Нет, крыса, конечно, очень милое животное, если она ухоженная, домашняя и сидит у тебя на плече. Но здесь! Я представил себе нечто отвратительное и облезлое. Меня передернуло. Я сел на предполагаемую «солому» и обхватил руками колени.
Кто они были, мои похитители? Я когда-то читал о высшем красном масонстве. Похоже. Но при чем здесь пастушок с овечкой«пастырь добрый», раннехристианский символ? Вроде бы масонам положено почитать Хирамастроителя Иерусалимского храма. Хотя черт их разберет! И почему они подчиняются этому мальчишке, вплоть до седого старца, смотрящего ему в рот? Что они в нем нашли? Впрочем, наш Господь тоже молод Но почему они похожи, Господь и этот Плантар? Хотя не так уж и похожи, просто один тип лица
Казалось, обо мне забыли. Я давно проголодался, но никто и не думал нести еду. Да, конечно, я же, по их мнению, достоин смерти. Зачем им лишние расходы!
Непроглядная тьма давила и сжимала в своих объятиях, как огромный спрут. Я старался дышать ровнее, но воздух был сырым и затхлым. Где-то далеко капала вода.
«Зачем им Учитель? продолжал размышлять я. Они же не инквизиция. Что Плантар там плел о Монсальвате? Этот замок? Ха! Но, возможно, это какой-то тайный орден, и Учитель их ну никак не устраивает. Сатанисты? Тьфу! А пастырь добрый? Я совсем запутался.
Ладно. Главноевыбраться отсюда, если это только возможно.
Я на ощупь обследовал место заключения. Те же каменные стены, что и у лестницы, каменный пол, глухая решетка, причем прочная, не поддается. Я простукал все плиты и стены. Ни одной с глухим звуком! Прощупал швы между камнями. Безнадежно! Если бы у меня хотя бы был нож!
В животе бурлило, но глаза слипались. Наверное, уже было давно за полночь.
Я обреченно устроился на вонючей соломе и позволил себе заснуть.
Меня разбудил шорох где-то наверху и, кажется, вскрик или стон. Я сел на полу и открыл глаза, от которых, впрочем, все равно не было никакой пользы. Но вот в коридоре замерцал свет свечи. Я вскочил и прильнул к решетке.
Петр, донесся до меня тихий шепот. Ты здесь?
Боже мой, Марк! Я не сплю? Это действительно ты?
Я, я! Потише! У них здесь охраны как в президентском дворце!
Как ты нашел меня?
Потом расскажу. Некогда сейчас языком болтать!
Послышался звон ключей, и решетка со скрипом открылась. Я бросился на шею Марку.
Спасибо! Ты мой единственный друг!
Отцепись. Потом будешь благодарить. Нам надо еще наверх подняться.
Наверху я споткнулся о труп одного из охранников, но это меня уже не особенно расстроило, ибо в лицо мне ударил ночной горный ветер, наполненный пением цикад, напоенный запахами трав, акаций и кипарисов.
Мы находились на небольшой скальной площадке, и прямо перед нами стоял вертолет с лопастями, обвисшими, как уши побитой собаки.
За мной, к машине! скомандовал Марк и кивнул в сторону вертолета.
Я бросился за ним, Мы забрались в кабину, и Марк деловито уселся на место пилота.
Ты что, умеешь водить вертолет? удивленно спросил я.
Конечно, не зря же Господь поручил мне охранять тебя, как дитя малое. Я много чего умею, и он явно со знанием дела начал нажимать какие-то кнопки и рычажки.
Двигатель завелся, и вертолет плавно поднялся в воздух. Я оглянулся. Справа от нас действительно возвышался замок с четырьмя увенчанными зубцами башнями Старинный замок. Кажется, это называется романский стиль в архитектуре. А над черным силуэтом замка в зеленоватом небе плыла огромная полная луна. Наш вертолет качнулся и круто забрал влево, влетев в узкое ущелье между скалами. И «Монсальват» скрылся из виду.
Ну, так как ты нашел меня? спросил я, когда мы поднялись над вершинами гор; они уже не целились в нас черными выступами, и мне стало спокойнее.
Купил старую развалюху у хозяина кемпинга и поехал за тобой.
Зачем?
Господь поручил мне это. Я же говорил. Он велел не оставлять тебя без присмотра.
Какая забота! я даже обиделся. Что я, младенец, которому нужна нянька! Хотя, с другой стороны, лестно.
Если бы не я, ты так бы и остался в том подземелье.
Ладно, не занудствуй! А дальше?
Дальше я нашел твою брошенную машину и поломанные колючки на склоне. А недалеко от вершиныместо посадки вертолета. Потом было труднее. Но я встретил какого-то местного пастуха и порасспросил. Он сказал, что вертолет полетел в сторону ущелья. Там вроде бы что-то есть. Но они, местные, туда не ходят. Место дурное. Скалы отвесные, осыпи, каменный хаос. В общем, оттуда еще никто не возвращался, как с того света. А я пошел. И ничего. Правда, по скалам пришлось полазить.
Мы оставили вертолет и пересели в машину Марка.
А как же мой «Фольксваген»? с сожалением спросил я.
Плюнь! Меченая машина. Они знают твой номер.
Я вздохнул.
Куда теперь?
В Австрию.
Я удивленно поднял брови,
Приказ Господа. Я получил от него письмо по компьютеру.
Научил на свою голову! Марк ради службы освоил-таки эту премудрость. Я им искренне восхитился.
Опять самолетом? обреченно спросил я.
Я не сумасшедший в аэропортах светиться.
Я вздохнул с облегчением.
В первом же кемпинге я попросил телефонную книгу. Жана Плантара там не оказалосьверно, имя было вымышленное или, возможно, телефон запрещен к распространению. Зато Клодов Ноэлей было по крайней мере человек триста. Я просмотрел первые пятьдесят и сломался.
Извините, можно ли от вас выйти в «Интеррет»? спросил я у хозяина.
Ну, если заплатите
Я кивнул.
Я запустил «Интеррет Explorer» и вызвал поисковую систему.
«Плантарстаринный дворянский род, ведущий свое происхождение от королей из династии Меровингов». Гм Интересно. Дальше шел список этих самых "Плантаров» с годами жизни. Последним в списке следовал Жан Плантар, оказавшийся несколько старше, чем я думал. Ему было около тридцати, и только у него не был указан год смерти. Значит, последний в роду
Клодов Ноэлей, к счастью, оказалось значительно меньше, чем в телефонной книге. И я мужественно решил просмотреть все две дюжины имеющихся там личных страниц. Врачи, адвокаты, ресторан «Ноэль», ателье Клода Ноэля, одеколон «Клод» Вот! «Клод Ноэльэкзорцист». Я хмыкнул. Неужели из меня хотели изгонять бесов?
А потом я не поленился организовать поиск на «Фуа». Все-таки в настойчивом Марковом «почему Фуа?» было рациональное зерно. «Фуанебольшой городок в Пиренеях, бывшая столица графства Фуа. Имеется старинный замок, ныне инквизиционная тюрьма и представительство Святейшей Инквизиции». Последняя фраза была только на одном из десятка ситусов.
Я задумчиво встал из-за компьютера, вышел из комнаты и вернулся в машину к Марку. В Фуа нам нечего было делать. Он был прав. Святой Игнатий послал нас прямиком в лапы инквизиторов.
ГЛАВА 6
На границе с Австрией два пограничника долго рассматривали наши паспорта, заглядывали под сиденья и попросили открыть багажник и даже капот.
Слушай, Марк, что это они? спросил я, когда мы отъехали от пропускного пункта. Говорят, раньше паспорта-то едва смотрели.
Марк порылся в бардачке и молча протянул мне сложенную вчетверо газету. «Монд», прочитал я.
«Государственный переворот в Австрии»гласило заглавие передовой статьи. «Вчера к власти в Австрии пришел так называемый Всеавстрийский Католический Союз, клерикально-националистическая организация, выступающая за усиление влияния церкви, расширение прав инквизиции и восстановление Австро-Венгерской империи», начиналась статья.
Я удивленно посмотрел на Марка.
Почему ты мне не сказал?!
Не хотел волновать.
Ты уж совсем считаешь меня трусливым кроликом!
Марк пожал плечами.
В Вену мы приехали уже вечером. Остановившись в гостинице недалеко от Вестбанхофа , мы решили заняться исследованием здешних пабов. Начали с открытой забегаловки на углу, близ Миттельгассе. И здешний светлый «Ципфер» оказался очень даже ничего, по крайней мере лучше баночного. И мы пошли гулять по вечерней Вене.
Вскоре мы оказались на берегу Старого Дуная и поняли, что хотим еще. По всему руслу располагались плавучие кафе, где играла музыка и мигали разноцветные лампочки, а на тот берег к Пратеру , сияющему, как новогодняя елка, был перекинут понтонный мост. Впрочем, исследования плавучих пивных дали отрицательные результаты. Места уж слишком злачные и заполненные неграми. Так что вожделенный темный «Ципфер» ждал нас только на том берегу. Аттракционами Пратера мы не заинтересовались и пошли шляться дальше.
Марк, слушай, сказал я. Ты заметил этих ребят с черно-желтыми повязками?
Еще бы, хмыкнул он. Боевички. По всему пути от Вестбанхофа до Пратера.
Но мне почему-то не было смешно. Ребята были вида довольно внушительного, и впечатления не портили даже традиционные пивные животики. Тусовались боевики по двое, по трое, внося нездоровое напряжение в веселую венскую атмосферу.
После Пратера мы, кажется, перешли Дунай еще раз, правда, не помню, в какую сторону, долго плутали какими-то переулками, жутко устали и наконец выскочили к Многообещающей светящейся надписи «Бар Манхэттен».
Мы вошли внутрь и спустились по каменной лестнице в какое-то неприятного вида подземелье. Белые оштукатуренные стены подземелья были расписаны анархистскими лозунгами и разрисованы в стиле придорожных заборов. В воздухе висело густое облако табачного дыма, а недалеко от стойки, на деревянной лавке, лежал неряшливого вида парень, явно под кайфом, и блаженно смотрел в потолок. Я заметил, что Марк изучает его с каким-то уж больно пристрастным интересом, и решил, что моего друга надо срочно отсюда уводить.
Марк! позвал я, но тот уже переключился на чтение местного меню, и лицо его просияло.
Ох, Петр, какие здесь цены! восторженно воскликнул он,
У тебя чтоденег нет? возмутился я. Да я бы не стал пить в этом вертепе, даже если бы мне приплатили!
Да ладно тебе, чистоплюй. Смотри, как дешево!
Я вздохнул.
Простите, а на каком языке вы разговариваете? я уже не удивился, что понял вопрос, хотя он был задан по-немецки. Рядом, возле стойки, стоял румяный белобрысый парень и с любопытством смотрел на нас сквозь очки в круглой оправе.
На русском, невозмутимо ответил я по-немецки.
О! обрадовался наш собеседник. А вы слышали, что сегодня утром этот ваш Эммануил захватил Польшу?
Не «этот наш Эммануил», а Господь, холодно оборвал я, а Марк свирепо посмотрел на белобрысого.
Извините, смутился австриец. А вы были в России, когда он пришел к власти?
Да, непринужденно бросил я, Мы его лично знаем.
Да? окончательно заинтересовался белобрысый. Давайте сядем за столик, поговорим. Что он за человек? Три пива! крикнул он официанту.
Только не здесь! перебил я. Но если вы покажете нам приличный бар, то с удовольствием. Расскажем все, что знаем.
Конечно. Недалеко от Штефанплац есть замечательное место«Георгий и дракон». Пойдемте!
Я кивнул.
Кстати, а вы расскажете нам о Польше. Прозевали мы это событие.
Хорошо. Кстати, меня зовут Якоб Зеведевски, и он протянул мне руку. Я пожал ее, и моему примеру лениво последовал Марк.
«Георгий и дракон» действительно оказался славным заведением. Стену украшало огромное панно с изображением святого Георгия в средневековых латах. Дракон напоминал тиранозавра, но был гораздо мельче и крылья имел маленькие, как у летучей мыши. На заднем плане под деревом пряталась девушка в платье шестнадцатого века и наблюдала за ходом сражения, а вдалеке виднелась готическая колокольня.
Мы сели за массивный деревянный стол, который, вероятно, должен был вызывать ассоциации со средневековым трактиром. От современности здесь была чистота, мягкий свет и тихая музыка.
Больше всего мне понравилось отсутствие курильщиков.
Заказывайте «Kaiser Bier», посоветовал нам новый знакомый. Это пиво месяца.
Мы послушались и не пожалели Это да! Пиво так пиво! Бархатное и скорее сладкое, чем горькое. Полнота жизни, острейшее ощущение бытия. Наши приключения показались далекими и нереальными, а Господь Эммануилдосужей выдумкой болтливого посетителя.
Сначала мы насладились темным, потом светлым.
Так что он за человек? Якоб вернул мне чувство реальности.
Он не человек, ответил я. Он Господь, и этим все сказано.
Марк согласно кивнул.
От него такие флюиды исходят, что люди идут за ним, сами того не желая. Он Бог, и это не метафора, продолжал я. Чудеса творит, но это ничто перед ним самимон самое удивительное чудо.
Якоб смотрел с сомнением.
Сомневаетесь? Это нормально, сказал я. Я тоже сомневался, пока не увидел. Увидитекончатся все сомнения. Пойдете за ним, забыв себя, семью, работу, планы и амбиции. Не вы первыйне вы последний. Сколько уже таких было! Он лечит безнадежных и поднимает мертвых. Я был арестован инквизицией, и он освободил меня. Наступает новая эпохаэра Христа. Это второе пришествие. Вы еще не поняли?
Якоб поморщился и отпил пива.
Вы читали Кира Глориса? спросил я. Он уже переведен на немецкий?
Переведен, но не читал.
Почитайте. Книга затягивает, хочется читать еще и ещё, пока не примешь ее всем сердцем. Я говорил правду. Возил с собой, перечитывал. На первый взгляд ничего нового, но слова, как причастие, как просветление, как лестница Иакова. Читаешь и наслаждаешься, и веришь, и тебя захлестывает радость.
У нас писали, что Кир Глориспсевдоним Эммануила
Я таинственно улыбнулся.
А у вас тут что происходит? Последний оскал Тьмы перед капитуляцией Свету? Между прочим, Эммануил упразднил инквизицию.
Последнее Якобу явно понравилось.
А у нас эти, поморщился он. По всему городу аресты. Скоро жечь начнут Слушайте, может, я позову своих ребят, и вы расскажете о вашем Учителе?
А что за ребята?
«Союз студентов-анархистов», гордо заявил Якоб. Я вздохнул.
Учителю это не понравится.
Нам тоже не нравится мысль о Всемирной империи, но инквизиция хуже, вздохнул он. Мы в «Манхэттене» собираемся.
Только не там! простонал я.
Ладно. У моего отца виноградник и херигер в Мёдлинге. Там и соберемся. Правда, виноград в этом году не уродился. Все выгорело. Засуха. Но ничего, молодому вину все равно еще рано.
Мы обменялись телефонами и направились к выходу.
Кстати, здесь рядом собор Святого Штефана, сказал Зеведевски. Вы там уже были?
Нет пока.
Обязательно посмотрите. В этом году исполняется восемьсот пятьдесят лет с момента его основания. Романо-готический стиль. Самый большой в Вене колокол. Готика XIV века
Завтра, зевнув, ответил я.
На следующее утро у нас в номере зазвонил телефон. Это был Якоб. Он пригласил нас в хёригер к семи вечера. Оставалась еще уйма времени. Первую половину дня мы посвятили осмотру Музея Истории Искусств и любовались многочисленными Ван Дейками, Крайерами, Брейгелями и единственным Вермеером. Марк, впрочем, предавался этому с меньшим энтузиазмом, чем я, и к концу экспозиции начал откровенно позевывать. Я решил пока больше не мучить его бесценными шедеврами, и мы отправились обедать, а потом в собор Святого Штефана.
Он открылся перед нами неожиданноогромное здание на маленькой площади, со всех сторон окруженной домами. У входа мы преклонили колено и коснулись рукой земли. Справа, у изображения Мадонны, горели свечи, маленькие и широкие, а не как у настонкие и длинные. Стройные колонны поднимались к кружевным каменным сводам, а вдали, за алтарем, сияли витражи. Мне вдруг пришло в голову, что я уже очень давно не был в церкви. Хотя зачем, если Господь рядом и, вместо того чтобы целовать распятие, можно коснуться губами его руки?
Петр, услышал я усталый голос Марка. Что-то у меня сегодня совершенно не молитвенное настроение. Может быть, я тебя в «Георгии и драконе» подожду?
Ладно. Только меру знай.
И я один пошел в глубь храма. Справа, из-под одной из витых лестниц на кафедру, на меня ехидно взглянул каменный мастер Пилграмархитектор собора, а у стен рядами сидели пухлые святые позднего Средневековья.
Я сел на скамью слева от прохода. Раздались звуки органа. Все встали. Священник подошел к алтарю и поцеловал его.
In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti .
Amen, ответили все.
И тут со мной начало твориться что-то странное. У меня закружилась голова, и я схватился за пюпитр, чтобы не упасть. Но ничего, прошло почти сразу. Правда, я уже не воспринимал слова молитв, только машинально повторял вызубренные ответы. Отцы-иезуиты в колледже святого Георгия постарались на славу! Я мог бы наизусть отчеканить канон, даже если бы меня разбудили среди ночи. После обряда покаяния все сели, и я вздохнул с облегчением. Но впереди еще была Литургия слова, Евхаристическая Литургия и Евхаристические Молитвы, на которых надо было вставать или преклонять колени.
Первую я выдержал. Но дальше
Священник взял хлеб и вознес его над алтарем. Затем вино. Последовала молитва над Святыми Дарами. Пропели «Осанну в вышних». Произнесли «Прославление святых». Все опустились на колени.
Стало душно. Странно, такой большой храми никакой вентиляции! Витражи расплылись перед глазами и превратились в яркие синие пятна. Голова кружилась. Казалось, собор давит на меня огромным весом каменных сводов. Я попытался встать, чтобы покинуть храм, но ноги подкосились, и на меня обрушилась тьма.
Я почувствовал острый запах нашатырного спирта и открыл глаза. Вокруг меня суетились человек пять во главе со священником.
Вызовите «Скорую помощь»! крикнул кто-то. Возможно, сердечный приступ.
Да со мной сроду не было никаких сердечных приступов. Сердце всегда работало как часы. Да и клаустрофобией я не страдал. Более того, это был первый обморок в моей жизни.
Меня взяли под руки, подняли и усадили на скамью.
Спасибо, не надо «Скорую помощь», сказал я. Мне уже лучше, и сжал пальцами виски. Все же мне было не так хорошо, как хотелось бы. Давайте выйдем отсюда! тяжело дыша, проговорил я.
Мне помогли подняться и довели до выхода. Наконец-то я полной грудью вдохнул влажный теплый воздух. Наверное, недавно прошел дождь, судя по мокрым плитам мостовой. Мне сразу стало легче. Я вышел на Штефанплац и повернул в сторону «Георгия и дракона».
В ожидании обещанных нам в херигере белого, розового и красного, я остерегся пить пиво и вытащил Марка из «Георгия». Мы добрались до Зюйдбанхофаи сели на шнельбан, то бишь местную электричку, в сторону Мёдлинга.
Мёдлинг оказался местом прелестным. Разноцветные домики, и почти у каждогоскульптура мадонны или святого, цветы на окнах, тихие улицы и совсем рядом предгорья Альп. Только вот плотность боевиков на душу населения здесь явно зашкаливала. Они были везде. На улицах, на площадях, в многочисленных отрытых кафе и пабах. Я поморщился.
Ну и выбрал же Якоб местечко! Может, мы зря с ним языки распустили? Первый раз видим человека! возмутился Марк.
Посмотрим, вздохнул я. Но будь начеку.
К нашему приходу в херигере, то бишь открытом ресторанчике при винограднике, уже собрался народ, причем не только зеленые студенты, но и люди посолиднее, возможно буржуа. Я удивленно посмотрел на Якоба.