ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МОЁ ИМЯБЕДА
Глава 1
Сил пришёл в себя. Он лежал на полу в комнате с белыми стенами, потолком и полом, излучающими мягкое свечение. Ни дверей, ни окон. Плоский вырост кровати в правом углу комнаты, у стены одинокий гриб унитаза, ковш стула, перед ним круглый стол. Мебель, если эти геометрические фигуры можно так назвать, составляла одно целое с комнатой: её будто отлили вместе с ней на заводе строительных конструкций. Все предметы обстановки того же цвета, что и стены. Белое всё белое, как на небе, как в раю. Или, может быть, в аду?
Первыми мыслями-эмоциями поверженного бога стали медузы досады, раздражения и невыносимого, стрекучего разочарования, заползшие ему под кожу и переваливающиеся под ней, расползающиеся, высасывающие энергию. Поражение, тоска, безысходность. Он впервые испытывал нечто подобное. Его возможности поставлены под сомнения. Им самим поставлены. Самолюбие порвано в клочья. И кем? Человеком, чья хитрость оказалась выше грубой силы. Он угодил в многоуровневую ловушку и до последнего момента на подозревал об её существовании. Позор! Все предыдущие бесконечные победы расслабили, сделали Сила самоуверенным и вроде бы несокрушимым. Итогплен, бесчестье, девальвация. Все прежние достижения перестали таковыми быть. Но не так просто уничтожить бога войны, как его враги себе воображают. Сил быстро приходил в себя. Проанализировав ситуацию, он понял, что возможно земляне (землянин) совершили ошибку, оставив его в живых.
Даже у богов есть воспоминания, из которых они черпают силу. Тюрьма не могла помешать Силу сосредоточиться. Он прибывал там, отрезанным от внешнего мира. За ним, несомненно, наблюдали дистанционно, но невидимые начальники его охранников максимально позаботились об их безопасности. Зная о силе божественного разума, его широких возможностях воздействия на живую материю, Сила изолировали и лишили непосредственных контактов с обслуживающим персоналом тюрьмы. Даже наблюдали за ним и то через электронные многочисленные отражения видеосигналов, чтобы он не мог дотянуться до сознания операторов-надсмотрщиков. Всё это так. Но! Его победители не могли учесть всё. Прозондировав окружающее его пространство, Сил обнаружил, что держат его в камере, окружённой многослойным коконом силовых полей. Здесь его принимали за галактического тигра-людоеда, страдающего приступами параноидального голода. И правильно: имея хотя бы одну возможность из миллиона, он бы всех здесь уничтожил. Кормёжка Сила, как и полагалась в тюремном зоопарке, будет, конечно, происходить со всеми возможными предосторожностями. Скорее всего, доставлять пищу и удалять скудные (а как же иначе, он же бог!) отходы, производимые его организмом, будут методом телепортации.
Если до сознания охранников так просто не достать, тогда надо сосредоточиться на удалённом построении собственной вселенной, материалом для которой станут кирпичики его воспоминаний. Итак, это происходило около двухсот лет назад
Корабль Сила вынырнул из искусственно созданной его генераторами тёмной материи чёрный дыры у единственной планеты жёлтой звезды. Голубая жемчужина висела в космосе одиноким хрупким шаром, вошедшим во временный симбиоз с огнедышащим жёлтым дракономсолнцем. Она неизбежно умрёт, упадёт в пасть умирающей звезды, чтобы продлить её агонию ещё на немного миллионов лет. Произойдёт это не скорочерез миллиард лет, и всё же произойдёт. А существа, населяющие каплю жизни, блуждающую в темноте вселенной, её дети, возможно, останутся в живых, разовьются и покинут свою колыбель в поисках новых домов. Кочевники, саранча, завоеватели, разумная биомасса. Самый вероятный сценарий развития, после массового самоубийства в крематории тотальной войныатомной, бактериологической, химической, кварковой, генетической, да, в общем-то, неважно какой.
Любопытство Сила нивелировалась усталостью, внезапно навалившейся на него. Чтобы не потерять мотивацию и оставаться обручённым со смертью ещё на долгие века, тысячелетия, ему требовалась передышка. Активный отдых от себя самого. Надо было забыть, чтобы идти дальше. Отрыгнуть, освободить желудок, чтобы продолжить набивать его трупами пленников. Стать чистой энергией, перевоплотиться, вернуться
Сил вышел из рубки. Он поднялся на верхнюю палубутам, в укромном уголке ждала своего часа абсолютно герметичная камера расщепления материи на шлак эмоций и разумную энергию. Выглядит она как поставленный на попа чёрный гроб. Собственно, этот артефакт достался Силу в наследство от одной старой битвы, затянувшейся на десятки лет, на давно сгоревшей в огне военной катастрофы планете. Артефакт не имел начинки. Главным секретом "гроба" перевоплощения был материал, из которого его сваял неизвестный гений-изобретатель. Секрет синтеза веществауниверсального проводника, мастер унёс в могилу (возможно, он воспользовался неудачно своим изобретением, но он был человеком и его ждала неудача безвестного исчезновения). Использовать его возможности могли лишь такие одинокие в своём величии особи, представители мистической касты существ как Сил.
Оказавшись в тесноте кабины перевоплощений, Сил очистил разум от мыслейокуклился, освобождаясь от памяти, превращая воспоминания в слои покрова, скрывающего свет его истинного "я". Тело перестало реагировать на возможные и невозможные внешние раздражители, клетки организма впали в анабиоз, похожий на смерть. Сердце остановилось, кровь остыла, движение соков затормозилось. Сил стал собственной мумией. В таком состоянии он оставался довольно долгодва витка над планетой корабль нёс в себе погасший факел его жизни. На третьем витке Сил вспыхнул пороховым зарядом; вся его сила плоти перешла в негасимый свет. Материальное тело перестало существовать, целиком перейдя в энергию. Такой резкий переход из одного состояния вещества в другое сравнимо с взрывом мощной бомбы. Для того чтобы нивелировать разрушительное воздействие перевоплощения, и была нужна коробка "гроба", она не давала стихии, рождённой сияющим Силом, вырваться наружу, перенаправляя её поток в направлении, желаемом им.
Из космического судна-невидимки, из его самых сокровенных недр ударил луч концентрированного белого света, с лёгкостью рассекающий болото ночной темноты, устремившийся к городу, лежащему слабо фосфоресцирующей коровьей лепёшкой с обгрызенными механическими жуками машин краями внизу. Сил стал самонаводящимся лучом, за доли секунды нашедшим своего носителя. Для луча не существовало преград; там, где обычный солнечный свет размазывался в бледное пятно на облачном покрове, он, не замечая препятствия, пробивал его и скользил дальше, туда, где его звёздные собратья рикошетили от крыш зданий, водной глади, растительности, он пронзал их насквозь.
Сил, ставший главным лучом, прошил железную двухскатную кровлю трёхэтажного здания из серого кирпича. Миновав несколько межэтажных перекрытий, Сил вошёл в живот спящей на кровати, в общей палате, беременной женщины. Её звали Катяона почувствовала лёгкий укол и каплю жара, упавшую на пупок. Она и её соседки по палате на мгновение оказались в комнате, залитой самым ярким июльским пляжным солнцем жаркого курорта. Так беспардонно выдернутые из состояния сладкой дрёмы женщины, открыв глаза, обнаружили, что их окружает привычная темень палаты роддома, наступающая после десяти вечера, подсвеченная выбивающимися из-под двери, ведущей в коридор, бледными языками тусклых ночников. О внезапном световом скачке им напоминали лишь фантомы расплывающихся фигур, маячащих перед глазами. Катя положила ладонь на животона, прежде всего, беспокоилась о ребёнке. Укол жара сходил на нет. Её малыш перевернулся на другой бочок и успокоился. Не произошло ничего страшного. Женщины немного поговорили между собой и сошлись на том, что их сон прервал отсвет фар грузового автомобиля, как раз в это время прогрохотавшего за окном. На этом все, успокоившись, вернулись ко сну. Инцидент был исчерпан.
Глава 2
Миша играл в свои любимые солдатики. Построив из пластмассовых кубиков замок (набор ему подарила мама на день рождения: ему исполнилось шесть лет, две недели назад), он разместил одну половину своего войска, состоящую в основном из фигурок, изображающих иностранных воинов, в замке, а вторую половину, штурмующую бастионы, представляли родные защитники отечестване такие бравые, зато свои. Он так увлёкся игрой, так был в неё погружён, что настоящий, окружающий его мир переставал для него существовать. Армии Миши приходилось туго, враг крепко засел за стенами замка и с их пластмассовой высоты легко отбивал все атаки. Раскрашенные в яркие парадные цвета солдатики никак не могли незамеченными подобраться к воротам крепости. Обмундирование требовалось сменить. Каждого своего война он брал в ладошки, крепко прижимал к груди, зажмуривался и тот менял цвет. Красные, оранжевые, белые, голубые солдатики перекрашивались в коричневый, под цвет ковра, на котором он играл. Происходило детское чудо, для маленького Миши вполне естественное и не подлежащее сомнению. Он умел не только менять цвет резиновых, пластиковых, железных и прочих военных человечков, Миша мог модифицировать их раз и навсегда застывшие позы. Лежачих делать стоячими, поднимать и опускать оружие. В его руках солдатики становились пластилином, по его желанию принимающего любые формы. Родители этих маленьких превращений не замечали, а вот мальчишки ценили. Побочным эффектом желаний Миши играть в фигурки, подходящие обстоятельствам, стала коллекция солдатиков, отличных от фабричных. Таких солдатиков, как у него, не было больше ни у кого.
Денег в семье всегда не хватало. Отец работал слесарем на заводе, матьприёмщицей в прачечной. Мишу они, как могли, баловали и старались удовлетворять его тягу к игрушечным войскам. На все государственные праздники и, конечно, в обязательном порядке, на день рождения дарили наборы солдатиков. Обычное увлечение для мальчишки его возраста. В садике, куда его отводили в будни, все его ровесники обожали играть в войну в разных видах и под разными соусами. Простое детство, естественные увлечения будущих мужчин.
Миша для окружающих выглядел обыкновенным ребёнком. Большинство его маленьких странностей не замечали. По-настоящему беспокоилась лишь его мать. Дело в том, что она, с того времени как ему исполнилось три года, начала замечать, что её сын обладает талантом исчезать из закрытых помещений, прятаться там, где и мышь не могла бы укрыться. Она несколько раз до жути пугалась таким внезапным пропажам её ребёнка. Слышит возбуждённые крики Миши, бежит с кухни в детскую проведать (как он там?), открывает дверь и никого не находит. Куда делся её ребёнок? В беспокойстве осматривает все углы, окна (не дай бог, сумел открыть раму и вывалился с седьмого этажа). Паника нарастает: заламывая руки, Катя несколько раз обегает маленькую двухкомнатную квартиру и в шаге от безумия вновь слышит звуки детской возни. Ворвавшись в комнату к сыну, видитМиша, как ничего не случилось, сидит на полу и строит солдатиков в ровные квадраты полков и батальонов. В первый раз, после исчезновения, Катя тормошила сына, требовала, чтобы он объяснил, где он прятался, плакала. Миша дулся, молчал и не понимал, о чём это его пытают. Потом к таким пропажам мамаша, если не привыкла, то приспособилась, смерилась. Каждый раз беспокоилась, но с ума, как в первые два раза, не сходила.
Миша не играл с мамой в прятки, он естественным образом уходил в коридоры подкладки реальности. Проваливаясь с атрибутами детства в сверкающие алмазными кольцами недостижимые современной науке дали пространства и времени: он не суетился и не удивлялся, используя свои способности, сдирая кожу с бесконечных скелетных уровней многомерной вселенной. Блуждая там не долго, руководствуясь баловством и естественным взрослением растущего организма, Миша, неизменно возвращался из невольных путешествий обновлённым и полным сил. С возрастом такие отлучки становились реже, блекли, стирались и, наконец, к восьми годам прекратились вовсе.
Поступив в школу, Миша встал на путь приобщения к людской подлости, предательству и борьбе за вершину пищевой цепи. В друзьях у него с первого класса ходили двоеСлава, белобрысый нахалёнок, юркий, крепенький, как малосольный огурчик, весёлый, общительный и Генапухлый, умный, вечная жертва школьных хулиганов. Они учились в одном классе, держались вместе в школе, и все втроём гуляли после занятий и в выходные. Мише не то, чтобы нравилось общаться с ними, но так было принято. В школе все мальчики так себя велиразбившись на кучки, группки держались друг друга, враждуя с такими же, как они, компаниями, так рождалась путеводная ненависть, они взрослели. Миша не дружил с ними, а скорее наблюдал за друзьями; изучая их, он изучал себя самого. Их троица в среде младших классов не пользовалась авторитетом, являясь потенциальной добычей, но, до поры до времени, остающейся вне поля зрения крупных хищников. Всё изменил случай, произошедший с Михаилом в раздевалке, после окончания занятий.
Второй класс, середина октября, за подслеповатыми, давно не мытыми серыми окошками старенькой школы во всей гибельной красе расцветало, пугая буйством красок пожара смертельной болезни, ежегодное увядание природы, привыкнуть к которому никак нельзя, невозможно. Осень, каждый раз наступая внезапно, восхищала, пугала, дарила и грабила. Миша тонко чувствовал прерывистый пульс природы и, переживая внутри себя необыкновенную дрожь душевной глади, будоражимой ветром чувств, рождённых видом самого мистического, хитрого, пугающего месяца годаоктября.
Оторвал его от созерцания воплощённой в жизнь мистики резкий болезненный толчок в плечо. Мишу откинуло на подоконник, и по его рёбрам проехался жёсткий угол. Потирая бок, он обернулся: рядом стоял Гоша Клюкин (кудрявый, глаза навыкате, ушастый), ухмылялся лиловыми толстыми слюнявыми губищами. В раздевалке, кроме них, никого не было, школьники спешили быстрее покинуть учебное заведение после уроков, а не торчать в гардеробе, любуясь через мутные стёкла на улицу, пускай и с наложенной на неё нескромной косметикой осени.
Чё вылупился? Сейчас получишь в лоб, будет тебе праздник. Гоша шутовски поклонился и полез в драку.
Миша в жизни никогда по-настоящему не дрался. Боролся с одноклассниками, с друзьями. Ничего серьёзного. Самая крупная стычка случилась с Костей Терлецким, когда они вдвоём после школы пошли на пустырь и там боролись два часа подряд. Костя знал два приёмапереднюю и заднюю подножку и из всех схваток вышел победителем. Боролись они как друзья, используя борьбу как потешную игру, забавное времяпрепровождение. И Миша хоть и старался победить, но понимал, что Костя хороший парень и с ним веселее общаться, чем драться. Сейчас же ситуация от тех давешних случаев отличалась кардинально. Этот противный Гоша давно подкатывал к нему с оскорбительными шуточками. Не нравился Миша Гоше и тот искал повод, чтобы выместить на его шкуре своё недовольство. Так ничего путного и не найдя, Гоша, недолго думая, пошёл на пролом.
В голове у Миши хлопнула первая тёмная вспышка, клыкастая боль укусила за нос, потом дёрнула за ухо, обожгла правую скулу. Что было дальше, Миша помнил смутнопотолок поменялся с полом местами, дважды мелькнула перекошенная мордашка Гоши. Дальше Миша увидел спину убегающего из раздевалки Клюкина. Всё кончилосьон победил? Нет, ничего не кончилось. Мише понравилось чувство, заполнившее его после драки. Победа окрашивала реальность в ультрамариновое возбуждение. У него будто отросли крылья, способные накрыть тенью целый город.
Одевшись в коричневую курточку, сменив кеды на синие башмаки, он, довольный и даже счастливый, потопал на выход из школы. Выходя из дверей, он столкнулся с широкоплечим парнем на пару лет старше его. Миша не успел поднять голову и рассмотреть толкнувшего его, как живот в районе солнечного сцепления пронзило удушье. Большой пацан ударил его под дых и, не обернувшись на скорчившегося Мишу, не спеша, пошёл дальше. Умудрившись развернуться и, посмотрев на напавшего на него мальчика, Миша узнал в нём увеличенную копию Гошиего брата Колю Клюкина. Младший брат успел нажаловаться Коле и тот совершил возмездие. Ни очень-то честно, зато эффективно. Такова жизнь.
Сердце Михаила защемило от переполнившей его смеси горячей злобы, кислой обиды и горького разочарования. Эйфория сменилась раздражением. Его эйфория! Страха он не чувствовал, лишь желание вернуть то, что у него так подло отняли. Он не думалон действовал. Миша распрямился и звонко выкрикнул вызов:
Козёл!
Коля не сразу понял, что обращались к нему. Сделал шага три по чёрно-белой плитке коридора, остановился, обернулся. Такого дурацкого, удивлённого выражения лица Миша ещё не виделоно его порадовало, он злорадно заулыбался.
Это ты мне, шкет? с угрозой в надсадном голосе будущего подростка завибрировал Коля.
Тебе, слепой козёл. Кроме нас здесь никого нет, урод.
Клюкин подходил к наглому щенку нарочито медленно, сдерживая желание поколотить его сразу, расквасив нос, выбив передние кривые зубы. Он ждал, что глупый гадёныш не выдержит его приближения и рванёт на улицу. Там Клюкин быстро настигнет обидчика брата и заставит плакатькак девчонку. Парень оказался глупее, чем он думал и остался стоять на месте, покорно, словно овца, ожидая мясника.
Коля размахнулся и так далеко завёл кулак за спину, чтобы с первого же удара расставить всё по своим местам, опрокинув Мишу на тощие коленки. Дальше произошло непонятное и от этого очень страшное. Малец перестал изображать из себя истукана и, не дожидаясь, когда по нему попадут, сам бросился в драку. За минуту Клюкин был повержен. Вторая победа за день (за жизнь) пришла к Мише легче, чем первая. Миша вошёл во вкус. Уходя, он оставил Колю Клюкина лежать без сознания в расползающейся луже крови, текущей из разбитого носа, губ, посечённых надбровных дуг.