Опрокинув еще по кружке, мужики попросили Мельника спеть чего-нибудь, «Стикс» принес гитару
Под сводами «Тульской» раздавался хрипловатый голос полковника Мельникова:
И жизнь прекрасна у меня,
И живы все мои ребята
Глава 7. Маша и медведь
32.
После опасной и, в сущности, провальной экспедиции за МКАД, когда потерь удалось избежать практически случайно, Комитет категорически запретил проводить дальние рейдытяжесть ситуации была ясна, а рисковать лучшими людьми, необходимыми для поддержания жизнедеятельности метро, руководители Комитета сочли неоправданным.
Полковник Мельников привык выполнять приказы, даже если они были ему не по душе, и он выполнил и этот приказно что-то в нем сломалось. Мельник устранился от текущих дел отряда, целыми днями мог сидеть в своей палатке, и если кто-нибудь не приносил ему котелок с едой, мог не есть целыми днями. На расспросы Хантера Мельников отвечал односложно, а чаще отмалчивался курил, смотрел в никуда Частенько бойцы, заходившие к своему командиру, замечали, что около него стоит початая бутыль самогона
Командир отряда сталкеров опускался, и никто не мог ему помочь. Его точил скрытый червьвновь вспыхнувшая боль утраты жены и дочери, неудача поисков выживших или путей эвакуации, ощущение своей беспомощности как командираведь он рисковал жизнями своих ребят и не его заслуга в том, что все живы а теперь еще этот запретзапрет того, что стало смыслом его жизнипоиск выхода из подземелья, из этой вечной безнадеги. Полковник катился по наклонной плоскости, он и сам понимал это, но никто не мог ему помочьпотому что он, в первую очередь, не хотел себе помогать Жизнь для него стала тоннелем без света в конце
Тем временем жизнь шла своим чередомв свой срок Маша родила замечательного бутузенка, которого она и Леха-«Бурят» назвали Денисом, а Мельникова пригласили быть крестным отцом малыша. По такому случаю полковник даже привел себя в порядок, побрился и даже вымученно улыбался, пока местный батюшка (чудом уцелевший монах из Свято-Данилова монастыря) совершал обряд крещения. После церемонии, правда, Мельник опять быстро вернулся в свою палатку, и волна депрессии накатила с новой силой.
Володь, вот ты скажичто нам делать с командиром? Хантер в сотый раз завел разговор со «Стиксом».
Давай попробуем еще раз потолковать
Да что говоритьуже сколько раз пытались. Ему бы дело найти
Дело нашлосьи раньше, чем мужики могли себе представить. В тот день Маша взяла мельниковский «Фольксваген», чтобы сгонять на «Кузнецкий мост», где принимали хорошие врачиу нее кое-что разладилось по женской части после родов, и ей нужна была консультация знающего специалиста. Дениску она взяла с собойкуда ж еще девать грудничка, слава Богу, у Маши было свое молоко, что было редкостью не то что в метро, но и в последние годы жизни до удара
Я туда и обратно, доктор обещал принять без очередикак жену сталкера
Эй, погоди! крикнул «Бурят», Меня подожди, я только Хантера предупрежу!
Да ладно, тут всего-то чуть-чуть ехатьМаша махнула рукой и осторожно тронула машину.
Прошло два часа, трино Маши не было. «Бурят» решил позвонить докторуузнать, может, у Маши что-нибудь серьезное, потребовалась госпитализация?
Да нет, не приходила ко твоя мне Мария Бурова. ответил врач, Помню, договаривались нонет
«Бурят» встревожился уже не на шутку. По привычке пошел было посоветоваться с командиром, но, не дойдя пары шагов до его палатки, махнул рукой и повернул к дежурке, решив поговорить с Хантером, фактически возглавлявшим в последние месяцы отряд.
Хантер сразу же предложил взять мотовоз и ребят, свободных от дежурства, а сам, пока мотовоз готовили к выезду, стал прозванивать станции, через которые должна была проехать Машане видели и не слышали ли там чего.
На «Серпуховской» подтвердили, что Маша проехала через станцию, на «Полянке» ее тоже не видели (впрочем, туда она и не должна была заезжать, Хантер позвонил туда потому, что на «Третьяковской», через которую должна была проехать, было занято). Дозвонившись, наконец, на «Третьяковку», Хантер узнал, что Маша не появлялась и там.
Видимо, что-то случилось с ней в пересечениях соединительных веток
Отправив мотовоз с натянутым как струна «Бурятом» и другими бойцами, Хантер сел на скамейку, закурил и стал ждать
33.
Повязка на глазах ослабла, потом упала. Маша открыла глаза. Даже неяркий свет керосиновой лампы заставлял щуриться. Перед ней в полумраке угадывался чей-то силуэт.
Где мой ребенок?
Сейчас принесут, услышала она уверенный и вежливый мужской голос.
Через полминуты Дениска оказался у нее на руках. Мальчик не плакал, а смотрел своими глазенками глубокого синего цвета на Машу и как будто улыбался.
Я должна покормить сына.
Пожалуйста. Вот стул, присядьте. Я пока выйду.
Мужчина приоткрыл полог палатки и бесшумно исчез.
Кормя Дениску, Маша огляделась по сторонам. Она находилась внутри брезентовой палатки, освещавшейся керосиновым фонарем. Кроме стула, на который она присела, в ней был еще один стул позади простого деревянного стола, несколько зеленых ящиков у стен и большой самовар на табуретке. Над столом висела фотография какого-то человека в военной форме.
Маша попыталась понять, где она может находитьсяпомнила, как, выехав с «Серпуховской», свернула направо в ССВ, потом, перед выездом в тоннель оранжевой ветки, ее машину остановил парный патруль военных. Обычное дело, два бойца в армейском камуфляже, с АКСУ на плече, подсумками, в легких бронежилетах. У одного на плечах поблескивали сержантские лычки. Луч фонаря уперся Маше в лицо.
Ваши документы, пожалуйста.
Маша протянула паспорт.
Куда следуете? Цель поездки? Откуда выехали?
Расспросы несколько удивили Машу, мельниковский «Пассат» знали все и обычно пропускали без проблем, но мало ли что там у служивых случилось. Служба есть службаи Маша отвечала на все вопросы.
Понятненько. Будьте добры, багажник откройте.
Машу стало раздражать дотошное внимание военных, до назначенного приема у доктора оставалось не слишком много времени, но, чтобы не оказаться задержанной «до выяснения», она решила выполнять все требования. Вылезла из кабины, открыла импровизированный багажник, сделанный умельцами на «Серпуховке» вместо срезанной крыши «универсала» Сержант подошел сзади, подхватил ее за ноги и мягко толкнул. Потеряв равновесие, Маша кувырнулась прямо в багажник, сержант прыгнул сверху, своим весом зафиксировав ей ноги, и схватил ее за руки, а второй боец сноровисто завязал Маше глаза. Судя по звуку, в машину влез еще кто-то, потом мотор завелся, и машина куда-то помчалась. Хватка на руках не ослабевала, почему-то руки не связывали. Какое-то время не было ничего слышно, кроме звука мотора и сопения сержанта, которому, несмотря на его силу, было не просто удерживать Машу, потом послышались голоса, видимо, проскочили станцию Потом немного потрясло Судя по звуку, проехали не меньше пяти обитаемых станций (на некоторых даже играла музыка), потом довольно долго ехали в тишинеи, наконец, машина остановилась. Гудокспартаковская кричалка, узнала Маша, скрежетнаверное, гермодвери, машина тронулась, а сзади вновь раздался тот же скрежет. Некоторое время машина ехала в полной тишине, потом остановилась окончательно. Были слышны негромкие голоса, где-то вдалеке плакал ребенок. Послышались шаги еще нескольких пар ног, сильные руки вытащили Машу из машины, подняли и поставили на платформу.
Несколько десятков шагов, шорох полога палаткии повязка сползла с глаз
34.
С «Октябрьской» позвонил «Бурят», сказал, что посты видели «Пассат» Мельникова проезжавшим в сторону «Шаболовки», но останавливать не сталивидя серьезно вооруженных солдат в машине и зная, что у полковник частенько проводит спецоперации без согласования с местным руководством. Женщину и ребенка в машине не видели, но, честно говоря, никто особо и не присматривался.
Примерно на трехсотом метре за «Октябрьской» пути были разобраны, чтобы хотя бы частично обезопасить себя от рейдов всякого отребья с юга. Для «Пассата» это не было серьезной помехой, а вот мотовоз дальше идти не мог. «Бурят» запросил поддержкиа оказать ее, по большому счету, мог только сам Мельников, имевший солидные связи в различных местах. Хантер поразмыслил немного и решил идти трясти командира, надеясь, что сможет привести его в чувство.
Мельников, как обычно, сидел в своей палатке, тупо глядя в пространство.
Слава Богу, не успел еще самогона засадить, подумал Хантер, глядя на осургученную горловину бутыли «Кропоткинского первача».
Командир, беда! без лишних предисловий начал разговор Хантер. Машу похитили.
Глаза полковника блеснули, но он пока что молчал. Хантер почувствовал, как изменилась аура вокруг командираон начал становиться самим собой, было видно, что начинают со скрипом вращаться колесики мыслей и инстинктов, которые и делали Мельникова превосходной боевой машиной. «Делали еще несколько месяцев назад»поправился Хантер, «Мастерство не пропьешь, конечно, но затупить его можно».
Хантер доложил все известное ему и высказал предположение, что Машу захватили «калужские»та самая банда, которая похищала девчонок и делала их своими наложницами.
Если так, то дело плохо, наконец откликнулся Мельников, Но, вообще-то, думаю, что это не они. «Калужские», знаешь ли, девочек помладше предпочитают И «серьезно вооруженные»тоже не про них Форму, опять же, не используютэто им «западло», не по их понятиям Не, тут кто-то другой.
Так может, ребят соберемда и двинем туда?
«Туда»куда? Что мы знаем? Ты горячку-то не пори не в Багдаде, поди
Командир, там же Маша, малыш
Эд, если их забралито пока что их жизни прямой и немедленной угрозы нет. А Машутка мне самому как сестра, так что не надо Иди пока, а я подумаю тут
Полчаса спустя Мельников вышел из палатки. Командира было не узнатьили, точнее, узнавался старый Мельник, каким он был раньше. До синевы выбритое лицо, начищенные ботинки, отглаженный камуфляж, ладно пригнанный бронежилет, вычищенный автомат
Хантер, построй ребят, кто естьс дежурства смени наших, поставь курсантов пока.
Бойцы быстро выстроились на платформе.
Слушай приказ. Через пятнадцать минут выдвигаетесь на «Октябрьскую». Снаряжениекомплект номер три. Оружие проверить, взять снаряжение для группы «Бурята». СтаршийХантер. «Стикс», останешься пока здесь со мной, отвечаешь за спецсвязь. Вопросы? Вопросов нет, отлично. Осталось четырнадцать минут тридцать секунд.
В назначенное время отряд бодрой рысцой ушел в тоннель, а чуть позже Мельников незаметно выскользнул из своей подсобки в параллельный тоннель и растаял в темноте.
35.
Маша закончила кормить Дениску, малыш уснул, сладко чмокая во сне. Полог приподнялся и опять зашел давешний вежливый незнакомец. Теперь Маша смогла рассмотреть его. Наголо бритый череп, большой лоб, густые прямые брови, стальные глаза, узкие губы, тяжелый подбородок со шрамом. На могучей шее на простой ниткекрест, и рядом с нимна цепочкеофицерский жетон с личным номером. Накачанный торс прикрывает черная майка, поверх которой надеты две кожаных подплечных кобуры с пистолетами, камуфляжные штаны с армейским ремнем, к которому приторочен внушительных размеров охотничий нож, тяжеленные ботинки-гриндерсы с белыми шнурками. Угрожающая внешностьно умное и внимательное выражение глаз несколько сглаживает тягостное впечатление.
Во-первых, прошу извинить за доставленное беспокойствоначал бритоголовый. К сожалению, у меня не было другого способа заручиться поддержкой сталкеров. Если ваши друзья будут достаточно сговорчивымиа насколько я могу понять, они будут сговорчивыми, у вас не будет никаких проблем, кроме кратковременной разлуки с мужем. Если нет впрочем, давайте исходить из первого предположения я по натуреоптимист, знаете ли, Мария Александровна. У вас хорошее имя, и вы сами, к счастьюбритый запнулся.
Чтоя? спросила Маша
Скажем так, красивая русская женщина. У моих подчиненных, знаете ли, порой бывают неадекватные реакции на инородцев, назовем их так. Да, позвольте представитьсяменя зовут Петр Иванович. Я тут за старшего, поскольку наш уважаемый Главаон кивнул на фотографию на стене, оставил нас
Чего вы добиваетесь, зачем мы вам нужны?
Вам необязательно это знать, поверьте, мне искренне жаль, что я вынужден втянуть вас в наши мужские дела. Единственное, о чем я вас попрошуне выходите и не выглядывайте из этой палатки. Если вам что-то будет нужновам достаточно просто позвать дежурного, он в любой момент к вашим услугамв разумных пределах, разумеется, наши возможности все же ограничены. Вы хорошо меня поняли?
Поняла, вздохнула Маша.
Вот и славно. Надеюсь, мы не создадим друг другу хлопот и скоро расстанемся добрыми друзьями. Сейчас дежурный принесет вам ужин, вам надо хорошо питаться.
36.
Мельников двигался вперед осторожно, хоронясь при малейших шумах впереди. Зная все ходы и лазы, он даже «Серпуховку» смог пройти незаметно. Сейчас полковник шел на «Таганскую», чтобы переговорить со своим очень старым другомточнее говоря, другом еще его отца, которого однажды случайно встретил здесь, в метро и с которым иногда советовался по серьезным поводам.
Виталий Арсентьевич Владимирцев был из тех старых московских интеллигентов, которые пережили все невзгоды советского временипри Ежове, когда ему было двенадцать, он был отправлен в специальный детский дом после расстрела отца и матери, откуда он сбежал, когда началась война, потом, приписав себе два года, сражался в дивизии народного ополчения за Москву, а когда выяснилось его прошлоепопал в штрафную роту, выжил и там, войну закончил на Днепре, на памятном «острове смерти» посреди реки, где их батальон потерял двести пятьдесят человек только убитыми, отвлекая внимание фрицев от направления главного удара. На этом островке Виталий Арсентьевич был тяжело ранен и потом три года валялся по госпиталям, где и встретил свою будущую женумосквичку с Арбата, милую девушку Соню Айзенберг, которая работала медсестрой в эвакогоспитале. Потом они вернулись в Москву, там в пятьдесят втором взяли Сониного отцаи Виталию и Соне, вместе с сыном Никитой, пришлось от греха уехать в Сибирьна одну из великих строек, хорошо хоть, что не под конвоем, а добровольно. Виталий Арсентьевич, к тому времени усевший закончить строительный институт, быстро продвигался по службе, стал начальником участка, директором треста, а потом, бросив все, ушел на проектную работу в Метрострой.
Сын умер, не дожив до тридцати, от воспаления легких, и они с Соней так и остались вдвоем Серенька, сын его младшего друга Алексея Мельникова, стал им как родной. Сережкин отецофицер, работавший представителем военной приемки, по двести дней в году не вылезал из командировок, матьженщина легкомысленная и охочая до красивой жизни, бросила мужа и сына и уехала с красавцем-грузином куда-то на Кавказ, так что Серенька часто оставался на попечении тети Сони и дяди Витали.
Заслуженный строитель, академик, лауреат многих премийи неприкаянный пенсионер, когда разразились реформы. Соня тихо перешла в лучший мир, а онон зажился на этом свете. Виталий Арсентьевич и выжил-то, в общем, случайноон любил иногда бесцельно кататься вечерами в метро, любуясь красотой колонн, пилонов, игрой света на мраморе, граните и мозаиках. Так было и в вечер удара
«Таганка-кольцевая» была одной из любимых его станций, на ней он и осел теперь, став чем-то вроде местного божествапослушать рассказы деда Витали приходили не только детишки, но и взрослые. Кроме того, с Виталием Арсентьевичем частенько приходили посоветоваться и по техническим вопросамнесмотря на то, что ему было хорошо за восемьдесят, он сохранил в памяти бездну информации о Московском метрополитене, которой щедро делился с молодыми специалистами.
Вот к этому-то Виталию Арсентьевичу и отправился сейчас Мельников за советом.
Здравствуй, здравствуй, Сереженька! обрадовался Мельникову Виталий Арсентьевич. С чем пожаловал? Погоди, что ж это я Ты с дороги, я сейчас чайку скипячу. Смотри, что мне тут принеслинастоящий электрический чайник! Теперь не надо с керосинкой возиться
Пока старик возился с чайником, зажужжал зуммер спецтелефона Мельникова
Да, Мельников слушает.
Это «Стикс». У меня сейчас на линии человек, спрашивает тебя. Говорит, насчет Маши. Я сказал, что сейчас тебя позовусоединить?
Конечно. И проследи, откуда звонок.