Денис ИгумновРассказы на закуску
Камор
В этот раз всё было по-другому. Волны безумия, источаемые разумом слепого богаКамора, накрыли город "Чёрного Козла". Его тень окутала кварталы ополоумевшей от ужаса столицы королевства Божьих Коров. Под чёрной тучей, бурлящей пузырями жёлтого подбрюшья, прёт слепой беспощадный разрушитель, за собой он тянет шлейф непроглядной тьмы, полностью закрывающей горизонт. С ним, позади него и впереди, идёт его проклятое войсковосставшие из могил мертвецы, кровожадные вампиры, подземные собаки, летят крылатые твари, не имеющие человеческих названий, бредут невообразимые в своём ужасе демоны, скачут чёрные колдуны, маршируют попавшие под каток сознания бога люди, потерявшие всякий человеческий облик. Впереди всех верных рабов Камора вышагивает, подпрыгивая высоко вверх, предводитель войска мерзостного господина, его генерал, демонОбодранный.
На многие мили вперёд перед войском Камора лежащее перед каменными стенами города поле опустело. Не поют больше птицы, не стрекочут кузнечики, не летают стрекозы, цветы завяли, трава пожухла. Крестьяне побросали свои дома и хозяйства, поспешив укрыться в наскоро укреплённой столице королевства, убежали, испугавшись прихода слепого безумия и его ненормальных приспешников. Дует ветер неся с собой из недр Проклятых Земель холодный, всюду проникающий смрад. Орда нечисти приближается к городу, скоро рабы подземного мира смогут начать штурм.
Камор, подтягивая обрюзгшее серое тело, кожа которого покрыта бородавками чудных наростов, пропахивает в сырой земле, напитанной ядовитой дождевой влагой, борозды шириной в несколько десятков метров. Он и идёт, и ползёт. Вот он останавливается, и поднимая мясистое лицо, выпирающее прямо из черепа, с сомкнутыми багровыми рубцами веками глаз протяжно ревёт"УУЖУУ УБУУУ УУУУУ". Всё вокруг содрогается в вибрациях, как от колоссальной бурильной машины, будто врубающейся ржавым толстым сверлом в коренной зуб матери земли. "БУУУУУ УКХУУУУ УУУУУУ".
Бог-демон чувствует молчаливое сопротивление своей воле, источник коего прячется в самом сердце непокорного города, оно беспокоит его. Он ощущает, как стены окружает и защищает фантом древнего рогатого змея, близкий к христианскому представлению о родоначальнике зла. Змей покровительствует противнику бога-демона, напитывая дух врага слепого зла флюидами упрямого сопротивления. Он не пугает Камора, змей приводит его в иступлённое бешенство. Бог совершает стремительный рывок вперёд, неожиданно быстрый для горы плоти такого размераделает шаг, другой и под собственной тяжестью проваливается под землю. Люди по подсказки их короля, точно рассчитав путь демона, выкопали здесь яму-ловушку. Более лёгкие приспешники тьмы прошли беспрепятственно, а их огромный предводитель проломил верхний слой маскировки из дёрна, травы и фруктовых деревьев, подломил внутренние опоры столбов и стремительно ушёл на дно ямы. Там его ждали остро отточенные осиновые колья, выточенные из цельных стволов деревьев. Камор напарывается на них как гигантский кусок протухшего шашлыка. Будто проткнув нарыв, колья вонзаются глубже, принимая на себя потоки бордовой, густой, словно кисель, крови с прыгающими в ней кислотно жёлтыми головастиками.
Камор открывает пасть и во все стороны разлетаются звуки уродливо похожие на раскатистый смех буйнопомешанного, но, на самом деле, выражающими гнев"АКХА ХА ХА ХАХАХАХА АААА!" Бог-демон в ярости; его собственные слуги, оказавшиеся поблизости от ямы, гибнут от невозможности выдержать толчки потока чёрной злобы их повелителя. В их уродливых головах разрываются все кровеносные сосуды, а у некоторых лопаются черепа и на землю из них капает гниль и падают красные черви. Вокруг ямы образовывается ведьмин круг, внутри которого все мертвы кроме самого Камора.
На секунды бог теряет концентрацию и центр хаоса его мыслей перемещается внутрь него самого. Он подламывает собой колья, слезая, стаскивая самого себя с них. Его плоть, сама собой хватаясь за плохо обструганное дерево, вытаскивает колья из себя. Камор подтягивает себя из ловушки, опираясь на её края узлами кулаков. Над провалом в земле появляется его уродливая голова.
В то же самое время, когда Камор ревёт и беснуется, глубоко в глиняных норах канализации, тянущихся от города к реке, просыпается от тяжкого сна идущий в никуда и не по своей воле бывший трактирщик, ставшей невольным палачом всей своей семьиЛа Фильер. Его окружает серый сумрак, света почти нет, только сквозь трещины водоотводных люков струятся его скудные блеклые ручейки. Вокруг пыхтят тени таинственных спутников трактирщика, может быть, такие же рабы, а можетпросто здешние коренные жители. Вонь застарелых фекалий смешивается с гнилостным смрадом ворочающихся повсюду пятен живого мрака. Ла Фильер чувствует себя слабым, коленки дрожат, голова раскалывается от боли. Его мозг, как будто истерзанный ментальными когтями чёрного духа, саднит, горит открытой воспалившейся раной. Он напуган до смерти и, если бы в его желудке что-то лежало, обязательно произошло бы спонтанное опорожнение. Но как бы он не себя не чувствовал, здесь, под изнанкой мира, он оставаться не собирался.
Ла Фильер летел на крыльях паники, не разбирая пути он бежал, падал и снова бежал вперёд. Сколько прошло времени с начала утомительного бегства вслепую от себя, тьмы и страха определить было невозможно, время там внизу, в артериях вонючего подземелья, движется по-другому. Трактирщику же казалось, что прошли часы. Неожиданно его метаниям в темноте пришёл конец. Ла Фильер вбежал в пятачок яркого дневного света, разделённого на ровные квадраты теней, падающих от канализационной решётки. Туннели канализации не отличались особой высотой и Ла Фильер свободно достал до решётки рукой. Вцепившись ослабевшими пальцами в её прутья, он с усилиями достойными более тяжёлых предметов в несколько приёмов сдвинул её в сторону.
Выбраться наружу оказалось труднее, чем трактирщик думал. Истратив последние силы в лихорадочном забеге по километрам нечистот, он обыкновенным манером уже не мог подтянуться и покинуть яму. На шестой безуспешной попытке он понял, что так ему ни за что не справиться и не выбраться из ямы. Он слышал отголоски странной музыки и иногда шаги людей, но все его призывы о помощи оставались без ответа. Пришлось искать другой способ. Ла Фильер наковырял из стен достаточное количество глиняной плитки, при этом он обломал почти все свои ногти, выросшие за время блужданий в свите Камора до неприличных размеров, и всё же сумел соорудить для себя подставку необходимой величины.
Ла Фильер, наконец, выкарабкался, покинул воспалённые кишки большого города. Вынырнув из их темноты, он неожиданно для себя очутился на празднике. Водосточный лаз в канализацию находился в зажатом между домами проулке, его с трёх сторон окружали глухие стены, а единственный просвет с идиотской радостью мигал разноцветными огнями всеобщего карнавала. Горожане что-то праздновали. Так думал Ла Фильер, со стороны наблюдая весёлую суету. Трактирщик выглядел для праздника не оченьгрязная оборванная одежда, измождённое, поцарапанное, избитое лицо и к тому же от трактирщика пахло (это ещё слабо сказано, от не несло тухлыми помоями). Но какой у него оставался выбор? Ла Фильер пошёл к людям.
При выходе из аппендикса переулка, ему путь преградила троица ввалившихся туда разгорячённых бормотухой горожан. Двое парней-подмастерьев тащили брыкающуюся молодой кобылкой девушку с длинными прямыми волосами, блестящими чёрным драгоценным блеском. На Ла Фильера они не обращали никакого внимания. Тот из подмастерьев, который казался повыше, с глумливой рожей ярмарочного клоуна, вывернул руки девушки назад и перекинул её через колено. Второй хулиган, с кирпичным лицом кузнеца или пьяницы, зажёг длинную каминную спичку и поднёс её к прекрасным волосам девушки. Волосы вспыхнули единым жёлто-красным лепестком яркого пламени. Бывшая брюнетка, в мгновение ока ставшая лысой, забилась в истерике и, выворачивая себе суставы, пыталась освободиться. Подтёки расплавленной массы облепили её покрывшейся в одночасье краснотой ожогов приплюснутый с боков и вздутый на макушке череп. Женщина, ставшая похожей на новорождённого циркового уродца, лишилась всей красоты. Огонь сделал её страшной ведьмой.
Глумливый подмастерье вздёрнул девушку и, по-прежнему удерживая за руки, прижал к себе. Второй, в два ловких приёма сдёрнул с неё пышные юбки, бельё, но не стал их снимать до конца, а оставил висеть путами на лодыжках. Теперь она стояла с обнажёнными ногами и пахом, а туловище прикрывало порванная во многих местах кофта. Девушка, откинув обожжённую голову, завывала тоскливо и безнадёжно. Внезапно красномордый насильник встал перед ней на колени. Из его рта вывалился широкий лопатообразный серый язык. Он согнутыми в когти пальцами грубо впился во внутреннюю поверхность ляжек жертвы и рывком раздвинул их в стороны. Подмастерье начал лизатьжадно, слюняво, со вкусом разминая чуть поддёрнутую пухом весны жизни вагину.
Дальше смотреть на это дикое шапито, как, впрочем, и выручать из сомнительной беды облысевшую незнакомку, Ла Фильер не стал. Он вышел на улицу. Город веселился. На улицах бушевал праздник. Отовсюду звучала музыка, из окон свисали флаги, несмотря на дневное время сутокгорели фонари и декоративные бумажные фонарики, коптили факелы. Но было во всей этой суете нечто настораживающее, предельно искусственное, маскирующее под собой жуткое будущее, уже ждущее всех на пороге их общего дома.
Все как один пьяные в дым жители, с остановившимся взглядом разучившихся моргать глаз, с гримасами притворного веселья на бледных лицах людей, испытавших сердечный приступ, бесцельно катили по мощённой коричневыми булыжниками мостовой сразу во все стороны. Прибывая в трансе, бывший трактирщик брёл среди них.
Двери большинства домов стояли распахнутыми настежь. Под заборами, по берегам сточных канав валяются десятки неубранных с прошлой ночи разгульной резни трупов. Кого-то убили, кого-то затрахали насмерть, а кто-то сам свёл счёты с жизнью. Город, ощутив всепоглощающий ужас от приближения Камора, произвёл самоочищение от ненужного груза слабых и неготовыхненужных. Теперь он праздновал, приветствовал грядущую смерть. Ла Фильер хотел забыться, освободиться от навязчивых мыслей о прошлом. Во что бы то ни стало выжить и начать всё заново. Он не знал, что за сумасшедший дом здесь твориться, но подозревал, что во всём происходящем вокруг есть доля и его вины. Хозяин близко!
Ла Фильер незаметно для себя очутился в квартале богачей. Около одного дома он задержался. Из трёхэтажного, богато украшенного лепниной и статуями особняка доносилась протяжная, постоянно возвращающаяся к своему началу, притягательная мелодия. Её гипнотический трип приманивал, заставлял войти в распахнутые ворота. И Ла Фильер, не выдержав напряжения, поддался зову и направился к мраморным ступеням лестницы под портиком, поддерживаемым статуями пещерных медведей, искусно вырезанными из чёрного мрамора. Перед двухстворчатыми дверями на крыльце лежали груды одежды и обуви. Обойдя их стороной Ла Фильер, уже взялся за ручки дверей, когда из-под правой кучи накиданной в беспорядке одежды вылез старик в золотой ливреемажордом или дворецкий. Он поклонился, сохраняя во всей позе и особенно на морщинистом суровом лице холодное достоинство и, указав на двери, произнёс:
Прежде чем войти, вам необходимо снять одежду. Пожалуйста!
Ла Фильер разоблачился. Правила есть правила и когда ему что-либо подобное говорилион подчинялся. Снять с себя эти обноски стало для него почти счастьем. Правда, он хотел оставить себе для прикрытия срама трусы, но золочённый привратник не позволил этого. Ла Фильер вошёл в дом таким же голым, как когда-то впервые увидел свет. Внутри происходило невообразимое, но в то же время очень ожидаемое Ла Фильером. Оргия. Потный жадный комок скользких тел сокращался в ужасе гибельного восторга на краю всеобщей могилы. Скрученные похотью в один большой клубок бьющихся в каскадном оргазме нагих мужчин и женщин, похожий на исходящее любовным соком влагалище, готовое принять в себя каждого, растворить в безличии порочного секса любого, подарить сладостное забвение всем. Люди, одуревшие от воплощения в жизнь своих так долго сдерживаемых запретных желаний, любили друг друга в разных позах и видах, разными способами и методами.
Ла Фильер вдыхает в себя источаемый самим воздухом терпкий пряный запах коитуса. Он служит феромонным катализатором. Его затягивает к нимтуда, в сад томных вздохов и заповедник пороков. Здесь все жидкости сладострастья перемешаны между собойрастленный пот, слюна похоти, любовная смазка, горячая сперма и даже пахучая мускусная моча. Ла Фильера незаметно, от тела к телу, как на валиках живого конвейера, переносит наверх на второй этаж. Вино льётся красными потоками, дымятся жаровни с дурман-травой, повсюду стоят прозрачные сосуды с мутью разноцветных жидкостей природных галлюциногенов. В этом доме разврата никто не знает отказа, каждый может играть ту роль, которая ему больше по вкусу.
Ла Фильера гладят десятки любящих нежных рук, прикасаются десятки влажных губ, лижут десятки языков. Манят к себе. Трактирщику предлагают себя инфернальные юноши, совсем юные девы, женщины с грудями пятого размера и осиной талией, старые и молодые, прекрасно сложенные и инвалиды. Он выбирает сразу трёх прекрасных, сверкающей нездешней красотой девушек. Трактирщик быстро становится мокрым от их поцелуев, при том его делают влажным даже там, где он и не предполагал раньше, что может очутиться чей-то рот или нежно щекочущий нос. Он тонет в омуте наслаждения, после тёмных месяцев рабства переноситься в рай приятной обезболивающей амнезии.
Совсем близко от происходящего падения в бездну животных желаний, всего в двух кварталах от особняка сластолюбивого богача, в королевском замке, в тронном зале, за накрытым обеденным столом восседал на троне в совершенном одиночестве король Хладомир. Длинный стол, заставленный разнообразными блюдами, деликатесами и венценосец, исподлобья смотрящий в никуда. Груды протухшей едыкабаньи окорока, подёрнутые слизью зелёной плесени, пирамиды обтекающих коричневой гнилью фруктов, куски жареного мяса, ставшего законной добычей мух и червей, миски с похлёбками и закусками, превращёнными временем и жарой в дурно пахнущее желе, состоящее из сплошных плёнок болезнетворных бактерий. На всё это бывшее изобилие король взирал равнодушно, его дух витал далеко отсюда. Он давно ни с кем из придворных не общался. Единственным, с кем он поддерживал контакт, был новый начальник стражи и по совместительству магистр ордена "Воли" Мор Благолепный. Статный мужчина пятидесяти с лишним лет, с высеченным будто из мрамора лицом и телом атлета.
Две части личности Хладомиракороля и маньяка, соединились воедино, создав новое невиданное доселе в королевстве существо. Он осознал свою двойную сущность, принял на себя бремя службы рогатому змею покровителю города "Чёрного Козла". Импульсы приказов змея проникают красными вспышками в плавающей в темноте вечной ночи мозг короля. Они подпитывают его решимость, делают противоборство с Камором осмысленным. Теперь и он, как и его покровитель, ненавидит слепца-разрушителя. Хладомир раздувается от силы ему не принадлежащей. Он как сосуд, в который налили для временного хранения масло, молоко или вино. Только жидкость эта смертельно опасна, ядовита. Король единственный из его подданных способен на противостояние с великим кошмаром, на единоборство. Солдаты, защищающие стены деморализованы и, если бы не присутствие среди них рыцарей ордена "Воли", давно бы разбежались по домам. Король один.
Хладомир запускает пятерню в вазу с когда-то красным виноградом. Ягоды большие, но уже потерявшие блеск и упругость. Их поверхность обвисла и покрылась лунками морщинистой вялости. Король сжимает в кулаке гроздь испорченных ягод и между его пальцев брызгает кислый забродивший сок, ползёт жёлтая мякоть. Дух маньяка-короля отделяется от тела. Да, он служит злу, но другому злу, для которого Камор неуправляемый беспредельщик, угроза всему живому и мёртвому, угроза порядку.
Дух Хладомира ищет и быстро находит предмет поискасознание слепого бога. Они сталкиваются. Камор атакует, его ментальные клыки грызут алмазную скорлупу разума Хладомира. Даже со всей мощью поддержки змея король может только защищатьсяне пускать это чудовище внутрь себя. Разведка боем оборачивается для Хладомира сущим кошмаром. Он мечтает лишь об одномвырваться из липких объятий щупалец нематериального осьминога. Цель Хладомира обмануть, увлечь Камора противоборством, дать время на ответные действия змею, но давление оказывается слишком сильным, слишком опасным. Его высохшее от перенапряжения и поста тело начинает трястись, Хладомир сопротивляется изо всех сил.