Вместо ответа Андрей Петрович сунул ему свой телефон с фотографиями рисунков Ремина.
Это проект имитатора реальности. В куб помещается человек, одевает шлем и получается как виртуальная реальность, только все можно будет потрогать. С помощью новой технологии внутри куба будет формироваться все, что угодно. Сегодня я видел прототип этого устройства и обменял права на технологию на обещание создать онлайн-игру на базе него, когда для этого будут созданы условия.
Платон задумчиво догрыз яблоко и выдал вердикт:
Если все будет сделано так, как я себе представил Игра, где реально можно дать кому-то по щам, это эпик вин. Хайпать будешь?
Разговаривай нормально! возмутился Андрей Петрович. В мое время тебе бы уже морду набили.
Да-да. В твое время небо было синее, трава зеленее, в вашей пещере было тепло и уютно, вокруг гуляли ручные динозавры, а мне бы сразу набили морду. Увы и ах, ретрограды типа тебя не могут остановить развитие общества. Так ты хайпать на этот имитатор будешь? Я так понимаю, ты ж им не ради игры хочешь заняться.
Пока нет. А потомтолько если денег не хватит и придется привлекать инвесторов. Пока я намерен хранить все в тайне.
А чего ты не хочешь сразу привлечь кого-то? Даже мне, ребенку, очевидно, что дело перспективное и дорогостоящее. И Платон, подчеркивая, что он ребенок, наклонил голову и вопросительно посмотрел на отца сверху вниз.
Два метра сухостоя, пробормотал Андрей Петрович.
Два пятнадцать, поправил его сын. Так почему?
Ты же знаешь мое отношение к инвесторам. Один раз тебе дают денег, потом всю жизнь пьют из тебя кровь. Хуже только брать кого-то в долю на совместное управление.
Не понимаю, каким образом такой куркуль, как ты, не вылетел в трубу со своим бизнесом, вздохнул Платон, выбрасывая огрызок в мусорное ведро.
Если бы я шел по легкому пути и не делал все сам, наставил на него палец Рукавицын-старший, я бы до сих пор сидел в своем первом спортзале и судился по поводу его раздела со всеми компаньонами, инвесторами и их наследниками. И вот что я сейчас решил: раз уж ты в этом разбираешься, ты и будешь отвечать за эту игру.
Па-а-а-ап! Ну ты чего, какая игра? возмутился Платон. Не, это, конечно, прикольно, но у меня школа, тренировки Да мне тупо некогда!
Я обещал, что разработка этой игры начнется не раньше, чем для этого все будет готово. Успеешь ты школу закончить. И вообще, привыкай работать в условиях нехватки времени. Лучше учиться этому сейчас, чем потом.
Платон на это только покачал головой.
Глава 2
С Реминым Платон нашел общий язык сразу. Будучи далеко не игроманом, он, как и любой подросток, все равно уделял некоторое время играм и, кроме этого, испытывал искренний интерес к имитатору. Эти два интереса и стали точками их соприкосновения. Справедливости ради следует сказать, что на другие темы общаться Павлу было неинтересно. С удивлением Рукавицын-младший узнал, что Ремин никакой не социопат, а вовсе даже один из лидеров крупного объединения игроков в одной из самых сложных онлайн-игр. Встречаясь, они обсуждали геймплей и сюжет своей будущей игры. Павел был настоящим хардкорщиком и считал, что игрок должен страдать и преодолевать трудности, только через это можно получить истинное удовольствие от процесса. При этом он ненавидел надуманные ограничения свободы в играх и только приветствовал различные способы обойти их. Про большинство существующих игр он высказывался весьма нелестно и категорично:
«Почему, если я хочу играть на высокой сложности, крестьянин противника становится сильнее двоих моих и работает втрое лучше?»
«Почему монстры игнорируют игроков в трех шагах от себя? Почему ведут себя как идиоты? Это ведь несложно, прописать такой алгоритм их действий, чтобы пришлось действительно думать, как их победить, а не как продамажить кучу выдуманных хит-пойнтов».
«Что за дурацкая система с уровнями и очками характеристик? Какого черта заяц восьмидесятого уровня может убить динозавра двадцатого? Нет, характеристики, безусловно, нужны, но они должны основываться на физических параметрах и анатомии монстров, на не на высосанных из пальца значениях».
«Откуда у лягушки в болоте, даже если это царица всех лягушек, доспехи, мечи и золото? Убил лягушкуполучи труп лягушки и делай с ним что хочешь».
«Как вещи могут делать игрока сильнее, быстрее или умнее? Они могут быть, в лучшем случае, только прочнее, легче и удобнее. Надел бронюполучи защищенность прикрытого участка тела. Все!»
Делая выводы из услышанного, Платон совсем не завидовал будущим игрокам и подозревал, что онлайн игры будет, мягко говоря, оставлять желать лучшего.
Между тем работа над имитатором шла ударными темпами. Под это дело отец организовал отдельное НИИ «Волна», исследовательский отдел которой поначалу размещался в «Панацее», где раньше работал Павел. Сам Ремин теперь занимал должность главного инженера нового НИИ. Заместителем директора Рукавицын-старший назначил Алексея Каменева, хваткого тридцатилетнего менеджера с претензией на приставку «топ». Фактически именно он исполнял обязанности руководителя НИИ, потому что директором числился сам Платон, вынужденный теперь регулярно посещать свое место работы, выслушивать отчеты и учиться управлять сейчас десятками, а в перспективе сотнями и тысячами людей.
Следует отдать должное Каменеву, персонал он подобрал мастерски. Принятые в «Волну» инженеры и программисты в основном были молоды, работали с энтузиазмом, не стесняясь проявлять инициативу и порой до хрипоты собачиться с Реминым и друг с другом, отстаивая свою точку зрения. В рекордные сроки было построено устройство для производства ремия. Вещество это оказалось очень любопытной вещью. Ознакомившись с ним, принятые работники в один голос утверждали, что это стопроцентная нобелевская премия. Во-первых, ремий оказался не столько веществом, сколько его состоянием. В зависимости от выбранного исходного материала отличался размер «гранул» и диапазон частот управляющих сигналов, при воздействии которых они изменяют свои свойства. Вещество нарушало множество законов физики и, в соответствии с современными научными знаниями, существовать просто не могло. Ремий был вроде как плазмой, но стабильной, не имеющей заряда и собственной температуры, охотно изменяющей свой размер от мелких песчинок в «твердом» состоянии, до горошинок в «газообразном». Причем горошинки могли быть легче воздуха, но, выйдя из зоны действия управляющего сигнала, превращались в свое обычное состояние «икринок».
Куб со стенками из фазированных антенных решеток, которые оказались большим количеством маленьких антеннок, способных изменять направление излучаемого сигнала в зависимости от его фазы, собрали быстро. С программным обеспечением для управления ремием тоже справились в сжатые сроки, а вот с безопасностью нахождения человека внутри имитатора пришлось помучиться. Ремий был послушен, легко принимал задаваемые ему формы и менял их, но куб из направленных внутрь и экранированных снаружи антенн представлял из себя аналог микроволновки. Только путем длительных мучений с подбором вещества для производства ремия удалось снизить мощность сигнала до пренебрежимо малых, неопасных для человека даже при длительном воздействии величин.
Ремий не только принимал заданную форму, статично находясь на своем месте в пространстве, но и перемещался, предпочитая наиболее твердую форму. Используя это свойство, управлять движением объектов было относительно несложно. Гранулы перемещались не по прямой, а мелкими вибрациями. Скорость движения «внутри» этого дрожания равнялась скорости распространения звука в теле той плотности, в каком состоянии находился ремий, изменяясь от двухсот сорока до четырех тысяч метров в секунду, но «внешняя» скорость была относительно невелика и варьировалась, опять же, в зависимости от плотности формируемого тела и плотности окружающих объектов, от двух до сорока метров в секунду. По этой причине сделать возможным само нахождение человека в имитаторе оказалось самой сложной задачей из всех, стоящих перед коллективом «Волны». Одно дело, если бы внутрь куба попадали только специально обученные операторы, и при этом процесс контролировался бы снаружи, но ИРы требовалось изготовить пригодными для продажи и, следовательно, безопасными при использовании идиотами, а также устойчивыми к намеренному вредительскому вмешательству. Все понимали: стоит хоть одному человеку умереть или хотя бы получить травму по причине небезопасности имитатораи всё, на массовых продажах можно будет ставить крест. Подстраховались на будущее со всех сторон: постоянное проведение контроля функционирования и отключение ИРа при малейшем отклонении, обсчет и запрещение потенциально опасных для пользователя действий с ремием, пломбирование всех блоков и пользовательское соглашение. И все равно при большом желании пользователя, гробануться в имитаторе было возможно, хоть это и стало весьма нетривиальной задачей.
Командой программистов была написана своя, довольно узкоспециализированная операционная система, а после неедвижок, на котором уже создавались обычные программы. Попробовали-было конвертировать софт с ПК, но только потеряли время: результат требовал ручной правки, и для большинства программ сложность задачи ненамного уступала написанию с нуля аналога для ИР.
Затем намучились со шлемом. Меняющий размеры ремий мгновенно приводил в негодность любые дыхательные фильтры, а те, которые все же справлялись, превращали нахождение внутри куба в непростую задачу для легких, и речи о каких-либо активных действиях при этом идти не могло вообще. Вопрос решили сразу и физически, и программно: контролем за наличием ремия около головы оператора и установкой в шлем генератора слабого поля, отталкивающего ремий, но на случай аварии того и другого один легчайший, не затрудняющий дыхание фильтр, которого хватило бы чтобы покинуть куб, все же оставили. В результате шлем получился гибридом между шлемом виртуальной реальности, мотоциклетным и противогазом. Надевать его было удовольствием ниже среднего, зато он вышел легким, прочным и практически не стесняющим движений. И дорогим.
Помимо шлема, пришли к необходимости ношения специального комбинезона. Гранулы регулярно попадали под одежду, в поры кожи и в «технологические отверстия» организма, что было не опасно, но, несомненно, не нужно.
После этого наступила очередь первых тестовых и отладочных программ. В довольно грубых моделях различных ситуаций испытатели выполняли всевозможные действия: ходили, бегали, прыгали, поднимали предметы из ремия и производили с ними манипуляции. Наиболее сложным было решение вопросов с бегом и длинными прыжками, в которые входили также полеты и падения. В случае ходьбы было принято решение, чтобы пользователь всегда находился не на полу имитатора, а на ремиевой подложке, которая также исполняла функции чувствительной беговой дорожки, способной перемещаться в любом направлении, а также создавать движущийся рельеф. Программа, отслеживающая движения человека, прогнозировала направление и скорость ближайшего действия, и имитатор чутко реагировал на это. Поначалу эта реакция напоминала именно беговую дорожку, но после длительной отладки стала практически незаметной и внутри куба стало возможно имитировать перемещения на любыми расстояния под любыми углами. С бегом, прыжками и прочими перемещениями человека в пространстве без касания какой-либо было сложнее. Как ни крути, при этом происходит перемещение на значительное расстояние, а прямолинейное решение через увеличение размеров имитатора по очевидным причинам было неприемлемо. Выход нашли в движении уплотненного «воздуха» навстречу человеку, из-за чего для компенсации рывка и оставления реального положения пользователя в центре имитатора этот «встречный ветер» порой становился довольно силен. По ощущениям любой прыжок или падение напоминали разрывание своим телом тончайших полиэтиленовых пленочек или очень плотной паутины. Опытным путем установили, что минимально допустимый размер стороны куба равен росту человека плюс девяносто сантиметров, при меньших габаритах куба возможна была некорректная работа системы компенсации движений, и пользователь мог удариться об невидимую ему в шлеме стену имитатора. Это являлось большим недостатком, который, увы, был непреодолим. Впрочем, здоровенный куб, очень бодро пожирающий электричество, и так не был предназначен для установки в малосемейке.
К счастью, обошлось без смертей, но переломов испытатели заработали больше десятка, а менее значительным травмам не было числа. Тем не менее ребята получали настоящее удовольствие от работы. К итоговому тестированию также привлекли цирковых гимнастов и нескольких спортсменов разных видов. Это испытание имитатор прошел с честью.
Платон, к этому моменту закончивший школу и первый курс института, посещал свое место работы не реже раза в неделю и, что называется, держал руку на пульсе. Каменев, поначалу скептически относившийся к своему номинальному директору, со временем зауважал этого парня, и, пожалуй, перестал быть человеком Рукавицына-старшего, став вторым в команде его наследника. Первым был Ремин, вызывающий у Алексея неприязнь своим фанатизмом и игнорированием этических норм, нередко переходящим в откровенное хамство. Павла же раздражал чрезмерный, по его мнению, прагматизм Каменева и его подход ко всем вопросам с точки зрения финансовой выгоды. По этой причине их отношения были далеки от идеала, но, вынужденные работать в одной упряжке и признавая друг за другом несомненный профессионализм, они не позволяли эмоциям влиять на результат общего труда. Возникший было поначалу конфликт, спровоцированный Реминым, считавшим Каменева мешающим делу паразитом и нахлебником, был в зародыше погашен Платоном. Тот, узнав о конфликте, отозвал Павла в сторонку и просто объяснил ему, что Каменевэто как казначей-НПС, который обязан быть жадным и вредным скупердяем, иначе казна будет мгновенно растрачена, а то и разворована. При этом казначейочень важный непись, репутацию с которым портить не следует. Геймерская психика Ремина такое объяснение восприняла как должное, и с тех пор он воспринимал Каменева с несвойственным ему при общении с другими людьми спокойствием, списывая свои неудачи при общении с ним на свою низкую харизму и недостаточный скилл красноречия.
Наступил этап написания полноценных учебных программ и симуляторов, для которых и разрабатывался имитатор, к этому моменту имеющий наименование ИР-4, и в жизни «Волны» назрели перемены. Предприятие из относительно небольшого коллектива с восьмьюдесятью сотрудниками, занимающего одно крыло бывшего здания АТС, должно кардинально расшириться и превратиться во что-то гораздо большее.
В существующем виде «Волна» обходилась относительно недорого, и Рукавицын-старший нечасто баловал НИИ своим вниманием, ограничиваясь выслушиванием кратких отчетов. Платон, серьезно относясь к своим обязанностям, решил произвести на отца максимальное впечатление, как делал бы, чтобы добиться максимального финансирования от постороннего человека. Некоторые тестовые программы и так производили на новичка сильное впечатление, особенно в этом плане выделялся симулятор падений с большой высоты. Платон же решил доработать его до зрелищного вида, одновременно превращая в потенциальный рекламный проект имитатора. Ранее лишенная внятной визуальной составляющей, программа превратилась в несколько впечатляющих ситуаций, в результате которых происходило падение. Помимо нее, доработке также подверглись симуляторы сильных столкновений пользователя с объектами из ремия и полоса препятствий.
Андрей Петрович приехал в «Волну» вместе с сыном и небольшой свитой помощников. Платон гарантировал массу впечатлений, но подробности сообщить отказался, обещая сюрприз. Пройдя в зал, где были расположены опытные образцы имитаторов, уже готовых к работе, он немного удивился: картина ничем особо не отличалась от виденной им в прилагаемых к отчетам фотографиях. Тот же ряд из восьми матово-черных кубов размером от двух с половиной до пяти метров. Рядом с каждымобычный офисный стол с компьютером. Андрей Петрович знал, что это управляющие терминалы. Все как обычно, разве что ни один из кубов не разобран и хлам убрали. Несколько суетящихся работников тем временем развернули на свободной стене экран для проектора и притащили стулья для членов комиссии.
Тебе надо переодеться. Раздевалка там, ребята покажут, сказал Платон отцу и, обращаясь уже к свите, добавил:Прошу присаживаться и немного подождать.
Минут через семь Андрей Петрович снова появился в помещении. Черный облегающий костюм подчеркивал его мощную, немного отяжелевшую фигуру. На голову был надет глухой шлем с поднятым в положение козырька визором. Следовавший за ним Платон открыл люк в самом большом кубе.
Заходишь внутрь, поворачиваешь затвор до щелчка, встаешь звездой посередине и опускаешь визор, проинструктировал он отца. Как появится картинка, можешь двигаться.
Рукавицын-старший вошел внутрь имитатора и задраил люк. На полу толстым слоем лежал слегка светящийся синий «песок». Подсветки не имелось, но от исходящего от ремия сияния было достаточно для ориентации в пространстве. Вид был красивый и футуристичный. Андрей Петрович встал в центре, опустил «забрало» и принял позу витрувианского человека Да Винчи. На несколько секунд возникло ощущение, будто всего тела коснулось что-то очень мягкое. Затем тьма перед глазами рассеялась, и он оказался на краю водопада где-то в сельве. Вокруг стоял яркий день, солнце в зените, и на пронзительно голубом небе ни облачка. Быстрый поток шириной около семидесяти метров низвергался в пропасть, и оттуда доносился глухой рокот. Перед глазами, прямо над уступом, был перекинут висячий мост. Четыре толстых несущих каната были то ли волосяными, то ли сделаны из какого-то растительного материала. К нижним на веревках на небольшом расстоянии друг от друга подвязаны дощечки. Мост провисал так низко, что водяные брызги доставали до них, и все сооружение ощутимо раскачивалось. На той стороне стояла группа туристов.