ГЛАВА ПЯТАЯ
Закончив обход и раздав указания, Рев взял в ангаре «Тень» и направился на западв самое сердце Сальватора. До заката оставалось два часа, и небо над головой окрасилось в глубокий серый цвет. Повсюду зажигались фонари, прожекторы и неоновые вывески. Дневные корабли наблюдения возвращались в свои захваты-колыбели. На дежурство выходила ночная смена. Из звонниц раздавался звук колоколов, едва слышный среди гула печей, рева двигателей и воя сирен.
Капитан решил не пользоваться специальными воздушными коридорами и сейчас медленно полз в общем потоке. Как и всегда, пилоты прикладывали все усилия, чтобы убраться с его пути. Блок старых, покосившихся жилых зданий закрывал темнеющее небо по правому борту. Дома когда-то были раскрашены в яркие цвета, но пылевые бури содрали большую часть краски до чистого скалобетона. Теперь стены выглядели как сточенные ветром отвесные скалы. Слева возвышалась светящаяся громада плавильного завода. В его глубинах пульсировал красный свет, вырываясь из охлаждающих башентаких же высоких, как окружающие их жилые шпили. Искры роем летели из открытых печей прямо на потоки транспорта и тут же уносились прочь, подхваченные ветром. Рев некоторое время любовался танцем крохотных огоньков, позволив духу машины «Тени» делать всю работу. Светящиеся точки жили всего несколько мгновений, пока порывы сухого ветра не высасывали из них все тепло, превращая в хлопья пепла. Теперь им предстояло упасть вниз и осесть на нижних уровнях города-улья очередным слоем жирной пыли.
Впереди раскинулась архаичная махина командного епархиального храма Министорумаогромная, перекрученная масса почерневшего от возраста железа и адамантия. Каменные горгульи и демоны сидели вдоль высоких крыш. Тонкие кружевные опоры связывали между собой нагроможденные друг на друга шпили и башенкинастоящий архитектурный лабиринт. Сотни узких витражей слабо мерцали, отражая пламя свечей в помещениях, а турели с автопушками неспешно вращались под слепым взором согбенных каменных святых.
Это место было небольшим самостоятельным городом со своими жрецами, авиацией, сервиторами и силовыми генераторами. Паломники и просители бесконечными рядами шли сквозь зияющие пасти ворот. Молельные дроны не умолкали ни на секунду. Время от времени через массу мирян проталкивался какой-нибудь чин Экклезиархии в сопровождении отряда вооруженных электропосохами и булавами служек.
Рев снова взял управление на себя и повел транспорт к небольшой посадочной площадке в одном из наименее приметных районов храма. Он развернулся под сеныо молельной башни и приземлился на скалобетонную поверхность, подняв клубы желтоватой пыли. Рев покинул кабину, пультом управления запер люк и спустился в глубины строения по винтовой лестнице.
Внутри нефа не было ничего необычного: прихожане ходили от алтаря к алтарю, сервочерепа роились под сводами, внимательно наблюдая за происходящим алыми линзами глаз, откуда-то доносились истошные вопли флагеллянтов, а пилигримы, чьего разума коснулся сам Император, предрекали Дни Гнева. Сегодня в публичной зоне находилось куда больше народа, чем обычно. Такая толпа обычно собиралась на крупные праздники и фестивали. Люди бродили из стороны в сторону и сбивались в кучки, будто скот, ищущий тепла и укрытия от грядущей бури.
Рев воспользовался незаметными коридорами и узкими лесенками, чтобы добраться до лабиринта древних, покрытых пленкой конденсата тоннелей. В затхлом воздухе пахло ладаном и гнилыми книгами. В альковах горели свечи толщиной с торс взрослого мужчины, заливая массивные каменные блоки струями растопленного жира. Вдоль стен расположились склепы, закрытые каменными пластинами. На них можно было разобрать надписи на разных диалектах древнего готика. Там покоились люди когда-то могущественные, но ныне практически забытые. Даже сервочерепа нечасто заглядывали в эти проходы. Голоса и гул толпы постепенно смолкали.
Наконец он добрался до небольшой часовникрохотной комнаты, вырезанной в толще черных, покрытых плесенью стен. Здесь так же, как и везде, горели свечи. В дальнем конце стоял небольшой скромный алтарь. На стене висело поблекшее знамя полка Астра Милитарумодного из тысяч, что несут возмездие Императора врагам Его. Рев понятия не имел, как давно был создан этот полк, где находился и какие подвиги совершил. Он даже не знал, существует ли еще это подразделение. Возможно, в эту часовню больше никто не приходил. А может, когда-нибудь командиры полка вернутся домой и заменят знамя на новое, покрытое неувядающей славой, и поставят рядом гранитную плиту со списком великих побед. В любом случае, кто-то когда-то решил, что стоит повесить это знамя над алтарем, написать девиз «RELIGIO NOSTRA AS SIDERES AETERNA» и положить перед молельными свечами лаз-пистолет, теперь покрытый пылью и паутиной.
Рев опустился на жесткую металлическую скамью. В тот же миг единственный обитатель часовни шагнул вперед.
На службе Его, произнес человек.
Во веки веков, ответил Рев.
Некоторое время они молча созерцали штандарт. Глаза незнакомца были затянуты молочно-белой поволокой катаракты. От него исходил слабый, едва заметный запах мертвой плоти, а просторная серая ряса не могла скрыть болезненной худобы.
Тебя давно здесь не было, капитан. Он решился первым нарушить молчание.
Да, Хайнвульф. Очень много работы, ответил Рев. Как здоровье?
Я пока еще могу выполнять свой долг. Я молюсь о том, что моих сил хватит, чтобы вершить Его волю еще какое-то время.
Как и все мы.
У тебя появились вопросы.
Рев кивнул. Жрец извлек из складок мантии грязный пергаментный свиток и протянул штурмовику.
Тут имена, которые могут заинтересовать твоего господина. Как обычнокто-то проболтался на исповеди о себе или в отчаянии обвинил другого. Как знать: может, кто-то из них и правда виновен.
Ты заметил, что в последнее время стало хуже?
А, ты тоже это чувствуешь? Хайнвульф усмехнулся и развернул к Реву вытянутое пепельно-белое лицо, наполовину скрытое под капюшоном. Каждую ночь пророки в этих стенах предвещают пришествие Конца Времен. Раньше я им не верил.
А сейчас?
Возможно, к ним стоит прислушаться.
Инквизитор Кроул извиняется, что не смог прибыть лично. Рев убрал свиток в сумку. Он занят важной работой и просит передать свою благодарность за помощь в нашем деле.
Кроулхороший человек.
И у него есть один конкретный вопрос.
О, правда?
Тебе знакомо имя Айдо Глох?
Головорез Квантрейна. Да, знакомо. Хайнвульф зашелся хриплым кашлем.
У него есть нужная нам информация, сказал Рев. По какой-то причине не получается его отыскать. Он приходил?
Нет, я уже давно его не видел, покачал головой священник.
Знаешь кого-нибудь, кто мог бы помочь с поиском?
Но ведь это ваша работа, разве нет? Если уж даже вы не можете найти коллегу, то мыи подавно.
Тогда я попрошу тебя помочь нам и глядеть в оба. Ты знаешь, как со мной связаться.
Хайнвульф закутался в рясу, будто пытаясь спрятаться в ней поглубже. В часовне было холодно, а чадное пламя свечей совсем не грело.
Могу я спросить, зачем вам это? Возможно, мне стоит начать волноваться, если ваши внутренние распри доберутся до наших мест.
Все в порядке.
Вот теперь я действительно начал волноваться.
Рев поднялся со скамьи и почтительно поклонился алтарю. Он испытывал глубокое уважение к Милитарум.
Надеюсь, Он пошлет вам достаточно сил, святой отец.
Есть одна женщина произнес Хайнвульф, глядя в глаза капитану. У меня есть осведомительница на фабриках Морданта. Она надежная. Помнишь те банды торговцев органами, которые вы накрыли три года назад? Информация пришла от нее. Раньше мы часто беседовали, но в последнее время она притихла. Я бы и сам занялся этим вопросом, но обязанности не позволяют покинуть храм.
Как это связано с Глохом?
Она поставляет данные и ему. Конечно, ей не хотелось, чтобы я об этом проведал, но ты же знаешь, как работают сети информаторов: один сказал, другой услышалосведомлены все. У Квантрейна не так много ресурсов в Сальваторе, поэтому, думаю, она для них представляет определенную ценность. Если хотите отыскать его, то, возможно, стоит начать с нее.
А имя?
Элия Рудекер. Работает техником на производстве пергамента для писарских домов. Ловко обращается с ножом.
Благодарю. Я с ней свяжусь. Рев кивнул и двинулся к выходу.
Знаешь, что за гимн они сейчас поют там, наверху? спросил Хайнвульф, глядя вслед гостю. «В ночь приходящую вера моя да не ослабнет».
А она действительно не ослабнет, святой отец?
Я не знаю, вздохнул Хайнвульф. Что-то грядет, капитан. Возможно, гимн правдив лишь наполовину.
Рев замялся. То ли это была неудачная попытка пошутить, то ли повод для беспокойства. Жрецы Бога-Императора не обладали иммунитетом к скверне. И все же Хайнвульф всегда был разочарованным в жизни пессимистом: его участью был уход за алтарем забытого полка в забытой часовне. Иногда слабостьэто просто слабость, которая не стоит внимания.
Осторожнее со словами, жрец, сказал Рев, выходя в коридор. Не все на Терре такие же терпеливые, как я.
Конечно, нужно уметь забывать.
Эти слова были девизом Хальда Ревре уже долгое время, и он по опыту знал, что в них кроется истина. Выживание на Терре очень сильно зависело от незнания. Любая информация заключала в себе огромную опасность. Если ты знаешь, что вон тот мужикеретик, эта барышня торгует запрещенным товаром, а чиновник в конторе за углом берет взятки больше и чаще, чем готовы терпеть надзорные органы, то сразу становишься соучастником в их темных делишках и, соответственно, попадаешь под прицел. А может, эти еретики, контрабандисты и коррумпированные чиновники были не тем, чем кажутся на первый взгляд, а частью чего-то большегои тогда все становилось еще хуже. Такая цепочка связей могла тянуться и высоко вверх, и глубоко вниз. В общем, всегда лучше ничего не знать. А если, несмотря на все приложенные усилия, информация все же нашла дорожку, нужно уметь забывать.
Но, к сожалению, учитывая специфику профессии, для Ревре это было невозможно, и потому приходилось находить компромиссы.
Он направил боевой челнок модели RE-4X «Кондор» вниз, сквозь грязные облака, лавируя среди потоков раскаленного воздуха в пространстве между шпилями. Улицыпо крайней мере ту их часть, которую было разглядеть за серой пылевой завесой, завалило мусором после Сангвиналы. Пройдет еще несколько недель, прежде чем собиратели из тоннелей растащат все красные ленты, обрывки вуали, молитвенные буклеты и прочий сомнительный хлам, который может пригодиться только отчаянно нуждающимся или неистово верующим.
Ревре вытер лоб тыльной стороной ладони. В кабине было жарко и влажно. Воздух после окончания празднеств будто бы стал более плотным и сальным. Эньи, писец из соседнего кабинета, жаловалась так часто, что получила выговор от начальника секции. Патрульные офицеры, если верить слухам, говорили о волнениях там, где никто не ожидал. Людям не нравились растущая температура и перебои в работе рециркуляторов воздуха. В жару было сложнее усмирить кипящее недовольство и удержать человечество под крышкой власти. Если бы Ревре захотел, то мог бы задать кое-кому кое-какие вопросы, но он не хотел. И, соответственно, не задавал. Нужно уметь забывать.
Посадочная площадкатемный металлический восьмиугольник, едва заметный в грязной дымке, манила к себе мерцающими огоньками. Яркие вывески вспыхивали и гасли со всех сторон, сверху и снизу. Большинство из них были на религиозную тематику, некоторые имели отношение к технике безопасности, и лишь исчезающе малый процент принадлежал торговцам. Галаганда никогда не славилась богатством, несмотря на близость к Залам Правосудия. То, чем занимался Ревре, было проще делать среди бедняков. Как бы ни развивалось человечество, некоторые вещи оставались неизменными независимо от климата, времени года и эпохи.
«Кондор» был стандартным транспортом для чиновника его уровня. Этот аппарат мог перевозить четверых пассажиров помимо пилота. Обычно Ревре сопровождали еще один чиновник и два телохранителя, но не сегодня. Да, это несло определенные риски, учитывая пункт назначения, но такова жизнь на Терре. Эту планету нельзя было назвать безопасной. Кругом подстерегала угроза, даже под куполами самых высоких шпилей, и не везде можно было взять с собой охрану.
Челнок коснулся площадки посадочными опорами. Двигатели «Кондора» затихли. Главный люк неспешно открылся. Ревре расстегнул ремни безопасности и выбрался наружу. Оказавшись на улице, он тут же поправил маску респиратора и поплотнее закутался в пласволоконный комбинезон. Воздух вокруг вибрировал от бесконечных потоков транспортных кораблей, проносящихся над головой. К челноку уже бежала бригада рабочих. Ревре, не обращая на них внимания, двинулся к кабинке лифта у края площадки. Со всех сторон его окружали громадные башни города-улья. Эти мерцающие желтым светом горы заслоняли небо. Сквозь гул двигателей пробивался привычный фоновый шум городашипящие вокс-сообщения от лицензированных магазинов, человеческие голоса с пешеходных платформ, рокот и треск наземных транспортов, несущихся по извилистым магистралям.
У входа в лифт ждал стражниктощий тип в помятой панцирной броне, вооруженный старой электропикой. Ревре предъявил пропуск и подождал, пока тот проверит документ с помощью раздражающе резко пощелкивающего сканера. Удовлетворившись результатом, привратник пропустил его в кабину и запер дверь. Через мгновение лифт уже полз вниз, а чиновник крепко держался за поручни, стараясь устоять на ногах. Шум улиц постепенно затихал. Воздух становился прохладнее. Запах машинного масла уже не так сильно ударял в нос. За решеткой лифта мелькали этажи жилого блокакрохотные мирки, в которых Ревре никогда не побывает. Все они выглядели одинаково: грязный свет маломощных люменополос и длинные грязные коридоры, уходящие в темноту.
Лифт остановился. Ревре сейчас находился достаточно глубоко под землей, и воздух здесь пах не машинами, как наверху, а плесенью, влагой, ржавым железом и человеческим потом. Хальд привычно вышел из кабины лифта и двинулся вперед по коридору. В самом его конце обнаружился люк, освещенный мигающей неоновой трубкой. Рядомзапертая дверь без надписей. За люком сидела женщина с длинными крашеными ногтями и металлической решеткой, вживленной в череп там, где должны были быть глаза.
Господин Кленда, кивнула она гостю. Как ваши дела?
Нормально, ответил Ревре, отдавая жетон-идентификатор и протягивая руку к игле анализатора.
Много работы, да? безразлично спросила женщина, проверяя металлическую пластину на древнем устройстве.
Знаете, да, Ревре облокотился на косяк. Все выходит из-под контроля. Наверное, что-то в воде.
Холера, я думаю, без тени улыбки сказала женщина и вернула жетон. Все в порядке. Желаю приятно провести время.
Ревре убрал идентификатор в бумажник и открыл дверь. Знакомый запах тут же окутал его, отгоняя вонь мочи, пропитавшую коридор. Хальд отключил фильтры респиратора и втянул воздух полной грудью.
Спасибо.
Пришло время забывать.
Помещения за дверью были отделаны дешево, но с претензией на роскошь и разительно контрастировали с грязными коридорами снаружи. Пол в узком проходе устилал красный ковер с истертыми краями. По обе стороны тоннеля расположились десятки запертых дверей. На стенах висели потрепанные пикты с пейзажами райских миров и героев Милитарум в парадной форме. Одна из картин была исписана похабщиной, но это, похоже, никого не волновало. Из углов спускались нити черной плесени.
Ревре добрался до знакомой двери и открыл замок с помощью печати. Пространство за ней было крохотнымвсего три квадратных метра. Из мебелитолько кресло и стол. Сквозь решетку вентиляции валил благовонный дым. От резкого запаха у чиновника заслезились глаза. Он снял маску и помассировал челюсть. Вскоре на подлокотнике кресла оказались плащ и пиджак, а левый рукав рубашки был закатан до локтя. На столе ждали фиал с жидкостью, игла и трубка. Он собрал конструкцию, сел в кресло и глубоко вздохнул.
Ревре знал эту комнату едва ли не лучше собственного жилища. Он часами смотрел на эти выкрашенные розовой краской стены, хотя и не помнил большую часть этого времени. Ему здесь нравилось. Размеры комнаты помогали почувствовать себя в безопасности, вдалеке от бесконечного города вокруг. Он не соврал той женщине на входе: работать в последнее время действительно приходилось очень много, и это сказывалось на душевном здоровье Ревре. Блюстители порядка на Терре никогда не отдыхалиим и раньше случалось подавлять по десятку восстаний в разных округах, но в последнее время казалось, что ситуация выходит из-под контроля. Поддержание порядка на Терре по сути своей заключалось в сохранении тайны: если бы народные массы поняли, какой силой они на самом деле обладают, и нашелся кто-то, способный направить эту энергию в одно русло, остановить получившуюся лавину было бы невозможно. Людей нужно держать в страхе. Занимать их время. Заставлять смотреть себе под ноги и в окно к соседу, а не на клубы смога и орудийных дронов.