Потом был едва заметный жест, предназначенный для своих людей.
И полилась кровь. Много крови.
У меня было не так уж много опыта таких вот близких контактов. По сути, венерианская операция только, да и то с оговорками. Ещё, конечно, были пришельцыно психологически это всё-таки совсем другое.
А тут люди, с которыми я уже много дней делил помещение с лёгкостью лишали жизней других людей. Массово.
Меня замутило. Сохранить лицо помогло только то, что всё произошло очень быстро.
Кай, видимо, почувствовав моё состояние, едва слышно прошептал на марсианском: «Бесплотный ветер даёт жизнь крови; без духа сознание мертво». Это место из «Книги Ветра и Крови» было мне знакомо, мы как раз начали работу над переводом Ветхих глав. И была в этих словах, видимо, какая-то скрытая энергетика. Мне сразу полегчало.
Я отвернулся от побоища и занялся тем, чем должен заниматься нормальный солдат: выполнением своей боевой задачи.
Учитывая критические незапланированные осложнения, я решил, что будет лучше войти в режим превентивно.
Восприятие резко расширилось. Я чувствовал малейший ветерок, звуки, которые в другом состоянии рисковали быть заглушенными ночными шорохами в лесах и полях и тонким дыханием самого города. По-прежнему мирно спящий, на первый взгляд, город резко изменился, когда мне стали доступны возможности режима. Я видел, как он синхронно начал реагировать. Тут и там просыпались дома. Стягивались пока ещё не видимые силы.
- У нас минуты три, - сказал я громко на русском, - потом будет прямая атака.
- Успеем, - кивнул Макс.
С верхнего этажа послышался визг, но тут же оборвался. Всего через несколько секунд группа захвата была внизу.
Толстяк был без сознания. Его несли четверо. Ребята ходко преодолели последний лестничный пролёт, заваленный трупами (или ещё не совсем трупамия видел, как у кого-то из неудачливых защитников подёргивается окровавленная рука).
«Тяжелые» поддерживали отличную физическую форму. До стены четвёрка добежала в таком режиме, что даже я еле держал нужный темп.
Операция по подъему и спуску прошла идеально, как в учебнике: тело сначала обвязали заранее приготовленными лямками из того же белого материала, как и комбинезоны спецназа, потом закрепили на подъемнике. Наверху пленника встречал один из ребят; его задача былаудержать толстяка до того, как остальные переберутся на внешнюю сторону.
Мой тюрвинг перемещения мы договорились не использовать до последнего критического момента. Было неразумно раскрывать перед противником такие важные возможности, в самом начале противостояния.
Единственный ствол был у Макса. Он не настаивал на его передачеэто была моя инициатива. Раз командир отвечает за всё, он должен обладать всеми доступными боевыми возможностями. Однако при мне был метательный нож. И я почти смирился с его потерей: город стремительно оживал; по едва уловимым знакам и шорохам я достоверно вычислил картину происходящего. Нас брали в кольцо, видимо, рассчитывая в последний момент неожиданным ударом подавить сопротивление.
Но мы оказались слишком быстрыми. Когда первые нападающие метнули копья, мы с Каем уже были на пути к вершине стены.
Несколько копий я отбил рукой в тактической броне: в режиме это было несложно.
А потом между нами и нападающими выросла стена.
Дальше был опасный момент: рывок с пленником через открытое пространство до ближайших зарослей. И тут Макс использовал огнестрел. Для противника это было неожиданностью: потеряв пятерых, защитники города отступили.
Я опасался организованного преследования, но, видимо, мы были достаточно быстры, чтобы оторваться.
8
Толстяка звали Зовущий Ветер. У жителей города, как и у многих земных племён первых цивилизаций, имена ещё не утратили значений и небыли жестко фиксированы на анималистике или флористике, как у жителей древнего Марса.
Он плакал, опустив лицо в ладони. Его обширная спина мерно колыхалась от рыданий. Мы переглядывались с Максом и Каем, но не вмешивались.
Таис рискнула подойти к пленнику. Присела перед ним. И аккуратно погладила по голой спине.
Удивительно, но это помогло: рыдания мало-помалу стали стихать.
Через минуту пленник уже смотрел на нас глазами с покрасневшими от рыданий белками.
- Я не хочу обратно, - его слова прерывались всхлипами, - но и хочу тоже. Вы ведь не понимаете, каково это
- Мы всякое повидали, - дипломатично заметил Кай.
- Пправда?спросил пленник, почему-то с надеждой в голосе.
Я строго посмотрел на напарника; тот виновато опустил глаза.
- Правда, - ответил я, вздохнув.
- Мыслить самомуэто тяжело и больно, - толстяк снова всхлипнул, - но и приятно. Наверно, это самое приятное, что есть на свете.
- Тут я, пожалуй, с тобой соглашусь, - кивнул Макс.
- Как я могу вам доверять, если вы ничего о себе не говорите?Зовущий Ветер сделал вдох и, видимо, окончательно овладел собой; всхлипы прекратились, - мы всё равно до меня доберёмся. Мы сейчас на пике могущества. Нашему поколению очень повезло. Мы далеко продвинулись на пути Познания
«Гриша, скажи, чтобы все остальные вышли, - Гайя неожиданно беззвучно обратилась ко мне; от её голоса отчётливо веяло тревогой, - сейчас, пожалуйста».
Я поднялся с кресла у пульта большой диагностической установки. Пленник был зафиксирован в кресле автодоктора с помощью штатных эластичных ремней.
- Ребят, оставьте нас наедине, - произнёс я, как мне показалось, спокойным голосом. Но, когда Таис посмотрела на меняв её глаза был испуг.
- Что-то случилось?спросил Макс, тоже поднимаясь с места.
- Не знаю пока, - ответил я, - но поторопитесь.
Кай молча подошёл к двери и разблокировал запорный механизм.
Когда медотсек опустел, Гайя продолжала: «В помещении есть значительное количество моего мицелия, - сказала она, - сейчас я отделю его от остальной себя. Эта небольшая часть меня будет полностью изолирована. Я знаю, что у вас есть аварийный протокол, который полностью изолирует отсеки. Активируй его, пожалуйста».
«Что происходит?спросил я мысленно, - если ты помнишь, мы в наших отношениях остановились на модели партнёрства, а не подчинения».
«Я помню, Гриш, - ответила Гайя; от неё всё так же веяло испугом, - меня очень пугает то, что я увидела. Нужны дополнительные исследования. Я не могу рисковать собой целиком, Сфера наглядно продемонстрировала, как это может быть опасно. Поэтому я оставлю запрограммированные клетки. Они изучат этого человека более внимательно и потом, если всё будет в порядке, передадут полученные данные через специальный защитный протокол, который я разработала».
«Это осколки Сферы, да?предположил я, - всё-таки она нас достала?»
«Я была бы рада, окажись оно так, - Гайя изобразила мысленный вздох, - но это бы меня не испугало. Известного врага бояться не следует».
«Ничего не понимаю, - я пожал плечами, - ну ладно. Я-то тебе тут зачем? Мы могли бы его просто изолировать».
«В процессе он будет в сознании. С ним нужно разговаривать. Нужно, чтобы был рядом другой живой человек, заведомо не затронутый этим. Признаю, это рискованно, но я знаю тебя, Гриша, очень хорошо. На молекулярном уровне. Если что-то пойдёт не такскорее всего, мне удастся тебя спасти».
«Это, конечно, успокаивает», - мысленно пробормотал я. Но, повернувшись к дежурному монитору, набрал аварийный красный код и активировал изоляцию медотсека.
Освещение тут же стало приглушённым, желтоватым. Автоматика минимизировала расход энергии.
«Я отключаюсь, Гриш, - сказала Гайя, - ты главное говори. О чём угодно».
- Что происходит?спросил толстяк, тревожно оглядываясь, - вы вы будете меня убивать?
- Нет, - ответил я и постарался изобразить доброжелательную улыбку, - не беспокойся. Ты нужен нам живым, - сказал я, и тут же добавил, безо всякого перехода: - Слушай, а у тебя дети есть?
- Дети?Зовущий Ветер выглядел растерянным, - откуда же я знаю вероятно, да.
- Вероятно?я поднял бровь.
- Ну, да, - толстяк пожал плечами, - я ходил в чанную по призыву. Но насколько удачно прошло зачатие, конечно же, знать не могу.
- Чанную?я поднял вторую бровь.
- Место, где рождаются городские люди, - пояснил Зовущий Ветер, - сейчас мне это кажется странным а когда я был внутристранными казались обычаи внешнего периметра. Крестьян. Они живут семьями. Женщины сами вынашивают детей, совсем как звери. Будто бы у них так и не родился разум
- И тебя ты тоже появился в этой самой чанной?спросил я.
- Ну конечно, - улыбнулся толстяк, - как могло быть иначе? Дикие не могут становиться опорами в нашем единстве.
Улыбка на его лице вдруг сменилась задумчивостью. Потом испугом.
- Это так странно, - продолжал он, - думать самому
- Да, ты уже говорил, - кивнул я, - странно и приятно.
- Приятно и страшно, - согласился толстяк, после чего вдруг запрокинул голову, закатил глаза и начал биться в конвульсиях, истекая пеной.
Я активировал автодоктора. Медицинский компьютер немедленно начал необходимые диагностические и реанимационные мероприятия. В считанные секунды расторопная автоматика взяла десятки анализов, считала сотню параметров, но поставить диагноз в автоматическом режиме не смогла. «Требуется помощь высококвалифицированного медика», - гласила надпись на экране монитора.
Толстяк продолжал биться. Его лицо посинело, он не дышал.
«Разрешение командира на инвазивные методы реанимации», - надпись на мониторе сменилась. Когда разрешение было получено, автодоктор начал интубировать пациента. Его тело пронзили многочисленные зонды, катетеры и другие трубки, подключившие умирающий организм к автоматам, дублирующим функции критически важных органов.
Но всё было тщетно. Спустя пятнадцать минут после начала реанимационных мероприятий автомат констатировал смерть мозга.
Я стоял, опустив руки перед медицинской капсулой. В голове было удивительно пусто.
«Спасибо, Гриша, - послышалось у меня в голове спустя какое-то время, - ты справился».
«Ты убила его?» - спросил я.
«Нет, Гриша, - ответила Гайя, - его убило то, чей частью он являлся. Оно затаилось. Дало ему свободу. Думало обмануть нашу бдительность, чтобы получить о нас больше сведений. Но в результате попалось само».
«Тебе удалось понять, с чем мы имеем дело?» - спросил я с надеждой.
«Да, Гриша», - ответила Гайя; странно, в её неслышимых словах до сих пор были отголоски страха, но кроме них появилась ещё какая-то отчаянная решимость.
«Говори же! Это Сфера? Или новое вторжение?»
«Ни то и не другое, Гриш - Гайя снова изобразила вздох, - хотя поначалу я не сомневалась, что мы имеем дело с очередной внешней силой. Ты ведь понимаешь почему, да?»
Я передал эмоцию растерянности.
«Ваш беспилотник, Гриш, - продолжала Гайя, - он ведь неземной. Люди, защитники города, не должны были его видеть. Понимаешь? Значит, что-то или кто-то проявил его для них!»
«Я похоже, забыл об этом, - в растерянности я сел на операторское кресло и опустил голову, - хотя как мог это же очевидно было!»
«Я думала, что ты, как и я, просто не торопишься с выводами».
«Так что же это?»
«Думаю, ты сам поймёшь очень скоро. Но сначала сними блокировку и позови Кая, пожалуйста», - попросила Гайя.
Я не стал спорить.
Напарник ждал возле двери в коридоре. Как только я появился на пороге, он взглянул на меня, спрашивая взглядом: «Ну как там?» Вместо ответа я кивком головы пригласил его войти в медотсек.
- Здравствуй, Кай, - послышалось из динамиков, когда дверь закрылась за нами.
- Привет, Гайя, - напарник вежливо кивнул.
- У меня будет несколько вопросов о твоём прошлом мире, - продолжала Гайя, - знаю, это может быть болезненно. Извини, что вынуждена делать это.
- Если это нужно для победы, то без проблем, - Кай даже улыбнулся, хотя я знал напарника достаточно хорошо, чтобы увидеть в его глазах мимолётную тень боли.
- Скажи, пожалуйста, насколько в древних марсианских культурах были распространены любого рода жертвоприношения?
Кай удивлённо посмотрел на меня.
- Они вовсе не были распространены, - ответил он, - это есть в Ветхих Главах «Книги Ветра и Крови». Мы с Гришей их как раз переводим. Ключевой эпизод нашей верыэто победа Защитника Детей над злом, которое насаждало власть страха, убивая детей. В других культах и традициях поклонения другим богам Общего Пантеона нет даже того. Жертваэто богомерзость. Абсолютное зло. Любая жертва.
- Гриша, а что ты знаешь о будущем твоего человечества? Отношения к жертве?спросила Гайя.
- Ну, человеческие жертвоприношенияэто, конечно, мерзость, - ответил я, - хотя во многих культурах в прошлом они имели место.
Кай удивлённо на меня посмотрел. «Во многих?» - прошептал он одними губами. В ответ я пожал плечами.
- Спасибо, Кай. Ты очень помог. А теперь можно и о важном, - продолжала Гайя, - Гриша, ты наверняка задавался вопросом: почему разумные существа на четырёх соседних планетах в результате эволюции вышли такими похожими? Даже генетически совместимыми, если на то пошло?
- Допустим, - кивнул я.
- Потому что это развитие было запрограммированным, - продолжала Гайя, - полностью. От начала и до конца. Выискусственные создания, Гриш. Причём программа, которая вас породила, программа развития жизни она такая гибкая! Многократно резервированная! Онавосхитительна в своём совершенстве. А ялишь системный сбой из-за незапланированного внешнего вмешательства. Моё появлениерезультат редчайшего стечения обстоятельств
- Ты специально оставила нас двоих? Потому что мы давно знаем, что созданы искусственно?
- Отчасти, Гриш, - Гайя довольно натурально вздохнула, - но не это самое главное. И не это меня напугало не это само по себе, если точнее.
- Поясни, пожалуйста, - попросил я.
- Кай представитель человечества первой версии, - продолжала Гайя, - Гриша, скажи, когда ты был в их мире, он не показался тебе каким-то излишне утопичным? Нереальным?
Мы с Каем снова переглянулись.
- Пожалуй, было немного, - кивнул я, - но, знаешь ли, с учётом обстоятельств мне было не до критического восприятия окружающей реальности.
- Фокус разума в сообществе первого типа был сосредоточен на индивидууме. Марсианеестественные индивидуалисты, Гриша. У них механизмы общего бессознательного рудиментарны. Поэтому их цивилизация так однородна, - продолжала Гайя, - и для верности прогресса был создан противовес: точно такая же цивилизация на соседней планете. В результатенеизбежная конкуренция за ресурсы в системе, войны и развитие. И знаешь, для чего это было нужно Гриш?
- Иначе они был успокоились - тихо ответил я.
- Верно!ответила Гайя, - у них бы случился вечный золотой век гармонии с природой. Они бы отказались от экспансии. Но цивилизации первой волны погибли в результате известных тебе событий. Люди стали слишком шустрыми и смогли взломать механизм контроля за ними. Использовали против себя самих и тогда возникла цивилизация версии два. На Венере. Первый эксперимент по использованию коллективного бессознательного. И снова фиаско: когда мир был уже почти готовструктуры, объединяющие индивидуумов в мыслящие кластеры, стали слишком самостоятельными. Они научились дробиться. Я мало про них знаю, вся информация, которая есть в моём распоряжениикосвенная. Но предполагаю, что мир погиб в результате войны двух или более вдруг осознавших себя идей.
- Это в чём-то похоже на то, что происходило - я запнулся, - что будет происходить в двадцатом и в двадцать первом веках у нас.
- Похоже на то, - ответила Гайя, - и тут есть парадокс.
- Какого рода?спросил я, - в чём парадокс? Создателям опять не удалось сбалансировать развитие?
- Нет, Гриша, - Гайя сделала секундную паузу, - не в этом. То, с чем мы столкнулись сейчас. Эти города. Это человеческие цивилизации версии три. И они совсем не похожи на то, что ты, Гриша, помнишь о своём будущем. Тут личностью обладают не отдельные людские особи, а их общее сознание. Эти городане города в вашем понимании. Скорее, это похоже на организацию некоторых насекомых. Кстати, я почти уверена, что общественные насекомые создавались в процессе эволюции именно для обкатки и отладки окончательного механизма зарождения аналогичного уклада у по-настоящему разумных существ. Там, в городе, с вами общался его единственный настоящий обитатель. Достаточно развитый, чтобы взломать внедрённый вами генетических механизм, который не позволяет видеть обычным земным существам инопланетные технологические объекты.
Я молчал, наверно, несколько минут, пытаясь переварить эту информацию. Мои размышления прервал Кай:
- Но зачем этому коллективному разуму жертвы? И эти битвы ритуальные - спросил он.