Наша «каравелла» висит в центре огромного, наверное, с километр в диаметре, куполообразного зала. Он чем-то напоминает сказочный замок Снежной королевы. Облицован голубыми зеркалами. Потолок, стенывсе голубые зеркала, в коридоре которых бесконечно отражаются предметы.
Астр ощущает мой испуг. И, пока наш корабль, плавно раскачиваясь, очень медленно снижается в определенном ему коридоре к предназначенному ему пирсу, он методично и нудно поучает меня, что я напрасно расходую адреналин и нервы. Что разбиться мы не можем. И что мы вовсе не пробиваем лбом скальную гряду. Мы переходим на другую частоту.
Я это уже знаю. Но никак не могу привыкнуть к этим фокусам с изменениями частоты. С этими скачками из твердого мира в мир более тонких вибраций и обратно.
Качнувшись из стороны в сторону, наш корабль приземляется на пол и тут же наполовину проваливается в него.
Справившись с мельтешением в глазах от изобилия зеркал и отражений, я могу, наконец, более-менее ясно разглядеть окружающее. А посмотреть есть на что.
По полу зала рядами шли металлические пирамидки высотой от пяти до десяти метров. От одних струились и уходили в пол разноцветные толстые кабели. Другие искрились электрическими разрядами, как башня Теслы в грозовую ночь. А между ними застыли на приколе десятки звездных суденышек самых разных размеров и конфигураций.
В основном, это были классические металлические тарелки серебристого цвета с синим отливом, застывшие на треногах. А вон треугольник, очень похожий на наш, но куда скромнее размером. Недалеко от него распласталась похожая на коровью лепешку, бесформенная огромная махина. А вон там нечто, похожее на застывшую на старте ракету, даже стабилизаторы имеются.
К моему удивлению среди этой фантастической техники скромно приютился похожий на МИ-10 вертолет темно-бордового цвета с опознавательными знаками на боку. Смотрелся он тут так же архаично, как туземная пирога у причала атомных субмарин.
Метрах в десяти над полом начинались и забирались все выше путанные переплетения металлических дорожек, смотровых площадок, тросов, переходов и эстакад. По широким транспортным магистралям двигались бесконечные потоки механизмов. Некоторые походили на земных неуклюжих роботов с манипуляторами и прочими приспособлениями. Другие больше смахивали на животных типа наших носорогов, с лоснящимися кожаными шкурами, но вместе с тем это точно были машины, только построенные на каких-то других принципах. И все они дружно транспортировали грузы, тянули кабели, спускались к кораблям и мельтешили около них, что-то сваривая, разделывая, загружая и выгружая. Ну что же, понятно, регламентные работы, обслуживание техники, ремонт и пополнение запасов. Что в космосе, что на Земле базы ремонта и снабжения схожи деловой суетой и какой-то позитивной аурой созидания, без которых корабли не плавают и не летают, а танки не ездят.
По эстакадам, переходам шатались толпы существ. Это гости и хозяева базы.
По нашему кораблю прокатывается пробирающий до печенок скрежет. Корпус будто вскрывают консервным ножом. Я передергиваю плечами, и мне становится тревожно. Вдруг корабль, к которому я успел привыкнуть, сейчас будут разделывать на части? Но кроме меня ни у кого беспокойства нет.
Мы пополняем запасы, поясняет Астр.
Ну да. «Каравелле» нужны солонина, пресная вода и порох, усмехаюсь я.
Необходимая материя и энергетические брикеты, добавляет Астр. Нам предстоит дальний путь. Также здесь немного подлечат корабль.
Не отремонтируют, а подлечат. Интересно, это ирония, оговорка или суть процесса?
Мы выйдем на территорию базы? спрашиваю я.
Зачем? с недоумением спрашивает Астр. Все будет сделано помимо нас.
Зачем матросы сходят на берег? пожимаю я плечами. Размять ноги. Опрокинуть кружку рома. Отдохнуть с красотками.
Я понимаю твой примитивный ассоциативный ряд и сочувствую ему. Наша раса не нуждается в праздных удовольствиях и так называемом отдыхе. Это нерационально. Да здесь и нет развитой системы релаксации. Это не зона расслабления. Здесь одна работа.
Я тоже не могу сойти?
Зачем сходить тебе?
Удовлетворить любопытство, разжевываю я очевидное.
Тебя никто не держит.
У Астра непоколебимая уверенность, что с ценным грузом, то есть, со мной, тут ничего не случится.
Ну что ж, глупо не воспользоваться возможностью побродить по инопланетной базе. О чем я тут же и заявляю. В результате вскоре зеленый транспортный луч аккуратно переносит меня на металлическую эстакаду.
В защитном коконе я тут не нуждаюсь, могу спокойно вдыхать полной грудью слегка прохладный воздух, который вполне обычен. В нем витает запах озона, что неудивительно, когда вокруг оборудование под электрическим напряжением. Тяжесть тоже соответствует земной. Что еще раз говорит о том, что чужики происходят с планеты, до мельчайших особенностей схожей с моей Землей.
Я ступаю по вполне обычной металлической дорожке с поручнями, не дающими растяпам вывалиться и разбиться в лепешку около гудящей пирамидки или раскроенной на части тарелки. Под моими шагами упруго пружинит металл серого цвета, сильно похожий на тот, которым изнутри облицован «Квантовый порог».
Осторожно двигаясь вперед, с любопытством разглядываю бредущих в потоке существ. Движение как движениетолпа спешащего народа прямо как в час пик в Москве или Мадриде. Если, конечно, не обращать внимания на внешний вид пешеходов. По большей части в толпе двигаются типичные серые чужики в черных и синих комбинезонах. У некоторых на груди и рукавах сияют простенькие голографические геометрические символытреугольники, круги, стрелки.
Я бесцеремонно пялюсь на окружающих. На меня в свою очередь внимания не обращает никто. Что даже где-то обиднонеужели появление единственного здесь человека с Земли не вызывает ни у кого даже оттенка любопытства?
Мимо тяжело прошествовали двое огромных, больше двух метров, бугрящиеся мышцами, всех в шерсти существ, по видучистые йети, снежные люди, неуловимые призраки Тибета и Кавказа. Все же удивительно, когда на твоих глазах оживают легенды.
Войдя на полукруглую смотровую площадку, я опираюсь о поручни и минут пять рассматриваю зал, корабли, царящее мельтешение. Все это зачаровывает.
Если забыть, что я на другой планете, то вообще можно впасть в иллюзию, будто передо мной цех гигантского земного завода. Справа что-то искрит, как электросварка. Слева доносится металлический грохот. Потоки механизмов и грузов. Все находится в движении, в той деловой заводской суете, в которой из заготовок создаются важные предметы.
Насмотревшись, я резко отступаю назад. Оборачиваюсь. И едва не сбиваю с ног спешащего куда-то человека. Настоящего, такого, как я. Высокого, с длинными черными волосами, крючковатым носом. Облачен он в комбинезон аквамаринового цвета с оранжевым пятиугольником на груди.
Он пялится на меня изумленно. И ругается под носвроде, по-немецки.
По-немецки я ему и выдаю:
Приветствую тебя, сопланетник. Я за тобой. Тебя ждет Земля!
Он отскакивает от меня, как ошпаренный. Перекрещивается на католический манер. Выдает что-то вроде «Изыди». И устремляется прочь, переходя на бег.
А я кляню себя за длинный и неуместный язык. Мог бы не острить сходу, а осторожно поговорить с человеком, что вдали от Земли звучит особенно гордо. А еще выяснить, каким ветром его сюда занесло. И что здесь творится. Как ему тут живется. Но к общению тот, похоже, не был слишком расположен. И ностальгии, когда кидаются на шею к любому земляку, в нем не я не заметил. В общем, спугнул я немца. Теперь он так и останется для меня тайной.
Пошатавшись по казавшемуся сейчас бескрайним залу где-то с час и так и не поняв, как из него вырваться наружу, я возвращаюсь к «Квантовому порогу». Вокруг него теснятся механизмы, похожие на автопогрузчиков. Манипуляторами они сгружают со своей длинной плоской спины пластиковые ящики, которые просто засасывает, будто пылесосом, внутрь корабля.
Остановившись на эстакаде точно там, откуда начал свой поход, я машу руками. И меня втягивает лучом в корабль
Простояли мы на базе двое суток. Я еще несколько раз выбирался наружу. А чужики так и просидели все время по своим каютам. У них даже в мыслях не было последовать моему примеру.
Во время своих вылазок ничего принципиально нового я не увидел. Те же чужики. Еще один снежный человек. А вот немец куда-то пропал. Возможно, умышленно избегал встреч.
Время от времени по кораблю проходили волны зубовного скрежета. Однажды, когда я скучал в своей каюте, выключился полностью свет, который всегда лился отовсюду и был таким же привычным, как и воздух. Воздух! Я испугался, что и он пропадет. Вдруг что-то случилась, и мы останемся замурованными в корабле, который никто не сможет вскрыть?
Но свет вскоре появился. И воздух не пропал. Зато прозвучал протяжной стеклянной нотой хорошо знакомый мне корабельный сигнал, означавший «Внимание».
Потом последовал приказ собраться в рубке.
«Каравелла» была готова вновь выйти в открытое море
Глава 8
На корабле я пользуюсь практически полной свободой передвижения по принципу «куда ты денешься с подводной лодки?» Вред причинить я не мог в принципе, потому что не было видно приборов, которые я мог бы расколотить, как положено дикарю, в припадке первобытной ярости. А корабль сам меня не пустит туда, куда не положенопросто двери не распахнутся. Так что я могу хоть до упада шататься по трубам-коридорам и всяким закуткам. И еще имею счастье всласть любоваться ядром корабля.
Главный коридор упирается в небольшое круглое помещение. Совершенно пустое. И совершенно бесполезное с виду, если не знать главного.
Я привычно останавливаюсь перед гладкой серой стеной. На ней прямо в воздухе висит голографическая надпись, чем-то похожая на смесь арабской вязи и японских иероглифов. Грамоте чужиков я пока не обучен, и никто меня учить ей не спешит. Астр просто не реагирует на мои просьбы по организации курсов ликбезаликвидации безграмотности. Впрочем, сейчас это неважно. Я и так представляю, что означают эти закорючки. И отдаю ровным голосом приказ:
Обзор ядра.
Стена передо мной начинает менять цвет, становится золотистой. А потом неожиданно исчезает. Точнее, это кажется, что исчезает. Она просто теперь прозрачнее любого стекла. Я кладу на нее ладони, будто пытаясь впитать ими часть силы ядра. Бесполезно, конечно. Ладони ощущают только прохладу металла.
За стеной находится круглое помещение диаметром метров пятнадцать. В его центре, прямо в воздухе, висит ядро. Точнее, оно по форме и виду больше всего напоминает яйцо Фаберже для русской императорской фамилии, только метров трех в высоту. Оно то светится ровным розовым светом. То от него начинает исходить какая-то цветомузыкаритмично, в такт с пальцами загадочного музыканта, играющего на струнах Вселенной. И оно покрыто причудливыми узорами. Стоит только приглядеться, и взор тут же вязнет и теряется в них. Ты будто с головой погружаешься в эти линии и завитки, норовя впасть в транс. Черт возьми, да это же типичный фрактал!
Я могу смотреть на ядро часами, но это чревато для психики. Кажется, еще немного, и сознание может не вырваться из этой игры линий и света.
Именно это ядро свертывает пространство и кидает «Квантовый порог» за световые годы. На каком принципе оно работает? Я спрашивал Астра не раз. Конечно же, ответ не радовал разнообразием:
Ты не поймешь.
Но кое-что я понял. Ядро вовсе не хранит в себе гигантскую энергиюпока что чужики не могут упаковать ее в таком объеме. Ядро всасывает энергию из окружающего пространства, из самых плотных его слоев. И играет с метрикой пространства.
Сегодня цвет ядра стал насыщеннее, а узоры более замысловатые. Визит на базу пошел ему на пользуядро набрало силу, и мы готовы к дальнему походу
Полет действительно дальний. Он тянется уже неделю. Прыжок. Дрейф. Прыжок. И куча свободного времени.
Вот и шатаюсь по кораблю, уже исхоженному вдоль и поперек. Рубка. Кают компания. Коридоры.
Есть еще закрытые технические пространства, куда у меня допуска нет. Имеются каюты экипажа. У каждогосвоя. Что в них я не знаю. Вход в личную каютуэто табу. По-моему, в этом есть нечто религиозное. Слишком трепетно здесь относятся к неприкосновенности жилища. Гостей не приглашают. В гости не ходят.
Каютаэто стальная броня одиночества, пояснил Астр. Кроме хозяина другим туда путь закрыт.
Мне страшно интересно, что там творится. Ну, должно же даже безэмоциональное существо иметь что-то свое. Личное. Пристегивающее к жизни. Может, чужики притворяются аскетами, а за дверьми скрывают помпезную роскошь и усладу глаз? Или там все стены завешаны милыми домашними фотографиями их детей и прочей родни?
Возвращаясь от любования ядром по коридору, я размышляю о том, что еще кроется за этим металлом стен? Что еще могу увидеть здесь такого, что потрясет меня и еще немного сдвинет мировоззрение?
Так бывает. Когда о чем-то думаешь, такой сюрприз тебе жизнь и преподносит. За очередным изгибом коридора я сбиваюсь с шага и едва не падаю. А потом застываю оторопело.
Передо мной овал каюты капитана Астра. И вход открыт настежь.
Сердце тревожно сжимается. Неужели что-то произошло? Какая-то катастрофа! Иначе сей факт не объяснить!
Секунда. Другая. Первоначальный шок проходит. И образовавшуюся после него пустоту заполняет жгучее любопытство, с которым невозможно бороться. Да и желания такого нет. Когда еще представиться такой шанс сунуть нос в чужие секреты?
Я все-таки шагаю вперед. И окидываю взором каюту капитана Астра.
Никакой изысканной мебели, портьер и золотых росписей там, конечно же, нет. Круглое и абсолютно пустое помещение, точно такое же, как и моя каюта. В центре стоит ложе, похожее на широкий диван из металла. На нем неподвижно, как статуя, возвышается Астр. Вокруг него разливается свечениеоно меняет цвета, захватывая весь спектр, от красного до фиолетового.
Никто не скажет, что капитан живой. Ну чисто мой мобильный телефон, который поставили в гнездо зарядки.
Мерцание вокруг капитана происходит ритмично, цвета переливаются в каком-то порядке. Что-то мне это сильно напоминает. Что-то важное и недавнее.
Вот же черт! Ритм и цвета этого мерцания соответствуют только что виденному мной мерцанию ядра корабля!
Ничего все же я не понимаю в том, где нахожусь и по каким принципам это все функционирует. Вроде бы я внутри машины для перевозки инопланетных астронавтов. Но все куда мудренее, сложнее. Просто невероятно сложно.
Неожиданно резко Астр приподнимается и оборачивается в мою сторону. Меня будто затягивают его глаза. Мне кажется, они вырастают в размере, приближаются, занимают передо мной все пространство. И в них холодная угроза.
Хлоп. Передо мной захлопывается овал входа. Точнее коридор просто сливается в единое металлическое целое.
Я прислоняюсь к стене, пытаясь унять напавшую на меня нервную дрожь. Приходят мысли о последствиях. Кто знает, что в головах у чужиков и как им положено реагировать на подобные нарушения их личного покоя и древних традиций?
Но неожиданности не закончились. По моим растревоженным нервам с размаху бьет рушащийся отовсюду, продирающий до печенок скрежещущий звук, выворачивающий наизнанку все существо.
Это что, моя быстрая расплата за грех? Сатисфакция со стороны капитана? Скорая моя погибель?!.
Глава 9
Ледяная волна пробегает по мне. Скрежещущий звук обрывается. Он уже сделал все, что надо было. Выполнил свое предназначение. Встряхнул экипаж.
Я выпрямляюсь и иду вперед. Сердце в груди бешено бьется. Что-то слишком впечатлительный я стал для Старьевщика, прошедшего через несколько смертей и делавшего невозможное возможным. Замкнутое пространство корабля, ни одной человеческой морды вокругвсе это приводит к тому, что мне начинает мерещиться всякое непотребство. И обычные вещи я воспринимаю, как экстраординарные. Ну и наоборотэкстраординарное становится обыденным.
Тот звук, который сейчас встряхнул мой организмникакая это не кара небесная за прегрешения. Это обычный внутрикорабельный сигнал. Они все имеют разную степень гнусности, но без исключения бьют по нервам человека. Будто специально так подобраны. Для нас. Для человеков.
А ведь это даже не сигнал тревоги. Просто он призывает команду на очередное бдение.
Хотя, справедливости ради, надо отметить, что сегодня сигнал прозвучал особенно неожиданно и гнусно. Почему? У меня ощущение, что после посещения базы «Желтый Императив» и ухода в большой прыжок что-то изменилось в биении пульса корабля. Я на это реагирую совершенно неуместной нервозностью. Ядро корабляиными ритмами. Да и капитана эти тревожные изменения не обошли сторонойиначе с чего б ему оставлять открытой дверь своей каюты? В рассеянности он ранее замечен не был.