Тут Гролх что-то произнёс. Там из звуковщелчки и посвистывание.
Если это твоё имя, то прав ты, мне это не произнести. Согласился я и подумал: «Гролх по имени Гролх это как кошка по имени Кошканикакой фантазии, зато и не ошибёшься».
Аварцы пошли. Один из них остановился, повернулся ко мне и поднял лицевой щиток. Это оказалась женщина. Мог бы и раньше догадаться по росту и походке.
Проклинаю тебя! Ты убил моего сына. Пусть и твоих детей убьют! Пусть дети твои умрут, не доставив тебе радости увидеть внуков!
К ней подскочил другой аварец и потащил что-то приговаривая. Получалось у него плохо. Женщина стояла и смотрела на меня. На отходняке после боя меня понесло:
Я очень рад, женщина, что убил твоего сына. Если у тебя есть ещё сыновья, скажи им, что яКазак, мститель. Надеюсь, они не трусы. Пусть они найдут меня. Гы-гы-гы.
Аварка вздрогнула, сгорбилась и позволила себя увести. Я стоял прямо и смотрел на проходящих аварцев. Рядом был Гролх. Аварцы, проходя мимо, ускоряли шаг.
Искин насыпал мне задач, и я погрузился в работу. Тело болело, и я решил в первую очередь разобраться с медкапсулой. Медкапсула была в норме. Дьярви не возражал, и я залёг в неё. Диагностика, ускоренное лечениедаже не лечение, а такустранение поверхностных повреждений. Десять минут и крышка откинулась. Следующим в медкапсулу полез Ярс. Он как раз закончил таскать трупы. Свалил их в какую-то каморку. Хотя нетв две. Часть трупов аварцы выкупилизаберут их с собой.
Реактор запустился, и я шустрил, устраняя последствия ЭМ-импульса. Двигатель запустился, и мы начали маневрировать. Сейчас зацепим наш корабль и вперёд. Транспорт постепенно наполнялся выжившими с нашего экипажа. Потери страшные. КИПов у нас считай что не осталось. Обломки подобрали, закинули в боксы. Значит двое целых пилотов, что удачно спаслись из подбитых машин, и двое подранков, один из них тяжёлый. Погибших пилотов даже извлекать не сталивсё потом. Абордажники тоже массово полеглиосталось на одно полное отделение, это со мной и Ярсом, плюс три пилота десантников и ещё четыре абордажника сейчас не бойцы. В реаниматорах их стабилизировали, до госпиталя не помрут. Отрубленные руки-ноги-пальцы закинули в стазис-камерупригодятся. Надеюсь не перепутают и чужие не пришьют. Щитовика нашего убили.
Кают на транспорте мало, я подвесил гамак в ремонтном закутке. Устроился так сказать на рабочем месте. Пока суть да дело, промарафетил свой скафзапчастей хватает. Начал обслуживать остальныхвсе битые, у всех есть что чинить.
Постепенно я выяснил что же произошло. Мы попали в спонтанную засаду. В системе проходил приватир-аварец. Первым в систему вышел наш беглец, с маленьким запасом, но звёзды сошлись, и аварцам времени хватило. Вот мы на них и выскочили. Затихарившийся чужой приватир наши заметили поздно, решили уходить, казалось, что возможность уйти естьвот наши и дёрнулись. Но не ушли. Возвращающийся челнок Мирна аварцы загасили резко и с гарантиейв нём все погибли. Аварцы собирались брать наш корабль «на клинок» и лишние противники им были ни к чему. Наш корабль получил торпеду в двигатель и потерял ход. Наши КИПы пытались отбиться от аварцев. Полностью отбиться не удалось: аварец тоже потерял ход и почти все свои КИПы, но космос остался за ним. Всё у аварцев должно было получиться. Но и у них не срослось. Мы с Ярсом остались на транспорте и устроили шухер. Под вопли торговцев аварцы сняли с атаки отделение. Это отделение должно было мне помешать добраться до реактора. Наши сопротивлялись с упёртостью обречённых, и когда аварцы повели в бой подкрепление, собрав всех способных держать оружие, на них обрушился «Благочестивый Шакирамр», который тоже тихарился в системе. Вторая волна десанта в челноках и КИПы были уничтожены. Вот здесь-то аварцы и запаниковали. Действовавшая против меня с Ярсом команда поставила всё на решительную стычку и проиграла. Погонщик с пилотом в космос выходить не сталипереждали и сдались вместе с экипажем. «Благочестивые» победили почти без потерьбойцов на аварце не осталось. Командир, чтобы сохранить людей, сдался; сдав коды искинов он выторговал, что его и всех его людей отпустят без выкупа.
Финансовые итоги. Аварцы безусловно проиграли. Хотя торговцы должны получить компенсацию со страховой компаниивозможность раскрутиться у них будет. Кстати страховая компания принадлежит аграфам и имеет филиалы во всех человеческих государствах. Торговец и аварский приватир считаются трофеями Благочестивого Шакирамра. Нам остаётся наш корабль, но, в связи со смертью нашего капитана, их капитан Кадерли, в обмен на преимущественное право распоряжения имуществом нашей ЧВК, считай побитым кораблём, принимает на себя все его обязательства перед экипажем. Я толком не понял зачем именно это нужно, в порыв благотворительности я не верю, так что думаю Кадерли в накладе не останется.
4.7. Переформирование
До Рауса мы дотелюпали. Картриджей для медкапсулы хватилочерез неё прошли все, кому это было нужно. Долечились, конечно, не не до конца, так что по прилёту половина отправилась в госпиталь, а остальные, кого не привлекли к хозяйственной деятельности, в бордель. Благочестивый Шакирамр прибыл немного раньше, и Умида меня ждала. Вида она не показала, но на письмо моё по прилёту откликнулась сразу. На мою игривую фразу она откликнулась с несвойственной многим женщинам прямотой:
«Если ты серьёзно настроен стать моим близким, то я буду ждать тебя в»
От своих я приотстал и удрал. Мнев гостиничную часть развлекательного комплекса.
«Уже лечу». Отписался я и зарулил в душ. Спасибо лекциям на Алатезе: «прийти к женщине грязнымэто показать, что ты её не любишь и не ценишь». С корабля я сошёл в боевом скафандре, бывшим когда-то розовым. Сейчас он розово-чёрный. При ремонте я повреждённые части менял, так что иду пятнистый. Вообще, хождение в боёвке в Комплексе не приветствуется, и раньше боевой скафандр я оставлял на корабле, но сейчас корабль почти не наш, что и как будет дальшене ясно, и я переодеваться не стал. На меня косились, но замечаний не делали.
Умида встретила меня в небольшом номерегде-то два на три метра. Она была в закрытом под горлышко облегающем комбинезоне. Номер был обставлен по-аратански: два раскладных кресла и раскладной столик.
Я не слишком смущу тебя, если вылезу из скафандра?
Вылезай, конечно. Согласилась Умида наливая мне чай по-галифатскив пиалу.
Я остался в тонком тельнике. Хорошо, что я после душа сменил его на новый. Умида махнула рукой на кресло, и я в него сел. Потом «воспользовался её девичьей наивностью», и усадил её к себе на колени. Кресло под двойным весом заскрипело. Умида позволила себя поцеловать, но на поцелуй не ответила.
Ты слишком торопишься.
Проявляю разумную настойчивость. Процитировал я её.
Ну-ка, ну-ка.
Умида расстегнула мой тельник, провела пальцем по моей груди и принюхалась:
Совершил омовение?
Я процитировал ей галифатское изречение, прямо по галифатски.
Ты не плохо знаешь наши обычаи.
Не особенно. Так, верхов из адаптационных лекций нахватался. Но в них есть очень соблазнительные детали.
Это какие-же?
Если б мы пили чай сейчас по галифатским обычаям, у меня было бы гораздо больше возможности для манёвра.
И ты хочешь сказать, что меня любишь?
Люблю тебя сказать лишь могут руки, снимающие паранджу, перевёл я как смог на галифатский Есенина. Это строчка из стихотворения с моей родины. А любовь Любовь она не всегда появляется сразу. Часто зарождается постепенно и потом крепнет.
И погибает. Вставила Умида.
Бывает что и погибает.
Так значит ты меня не любишь? Зачем тогда пришёл?
Я не знаю, люблю ли я тебя, но меня к тебе тянет.
Любовькак цветок, не поливай его вниманием и она как цветок засохнет. Процитировала что-то Умида.
Разумная мысль, откуда она?
Из Великих Старцев конечно, откуда ещё?
Мы помолчали.
Мужчины обещают женщинам долгую и счастливую жизнь.
Увы. Я авантюрист. Вчера мне повезло, и сегодня я жив, а завтра может не повезти. Так зачем обещать то, что гарантировать я не могу. По крайней мере на время контракта.
И что, ты думаешь меня это радует?
Нет, но врать я не хочу.
Что ж, по крайней мере честно. Отпусти меня!
Я Умиду отпустил. Она выбралась, встала и глядя на меня спросила:
И так вот просто меня отпустил?
А что делать? Насильно мил не будешь.
Ладно убирай стулья.
На освобождённое место из стенки выехал матрас. Из стенного шкафа Умида достала подушку. Она позволила мне снять с неё комбинезон и осталась в толстых плотных с геометрическим рисунком чулках выше колен и перчатках до локтя. Она была типичной галифаткой с оливковой кожей, аккуратным пупком на тонкой талии, широкоформатными бёдрами и крупной грудью. Пока я сбрасывал остатки своей одежды, она устроилась на спине, закинув правую руку, ту что с протезом, засунула под подушку. Когда я добрался до неё, левой рукой она упёрлась мне в грудь:
Не торопись, я должна к тебе привыкнуть.
Она сняла перчатку с левой здоровой руки и прикоснулась ко мне кончиками пальцев. Мы целовались и гладили друг-друга кончиками пальцев, исследуя и привыкая.
Проверяешь, нет ли там овощерезки?
Тебе это не приятно? Спросил я её, лишь бы ответить. Нейросеть мне подсказывала
Как мужчину Умида меня приняла. Оказывается ей очень не хватало мужской ласки.
* * *
Голод заставил нас одеться и спуститься в ресторан. Только мы уселись за столик, как в ресторан вломилась толпа наших сослуживцев. Нас окружили и хлопали.
Я никому ничего не говорил(-а). Произнесли мы одновременно с Уми глядя друг на друга.
А вам и не нужно было никому ничего говорить. Выступил Арибли, командир абордажников корабля Умиды. Сначала наглый аратанец демонстративно оказывает знаки внимания нашей красавиице-недотроге, потом они оба синхронно пропадают, не отвечая на сообщения, затем появляются под ручку с довольными лицами, собираясь позавтракать, хотя пора обедать. Не нужно быть семи пядей во лбу чтоб сложить один плюс одинсладились. Вот народ и собрался чтоб вас поздравить. И ещё, Казак, Умида. Если собираетесь дальше нормально служить, быстро регистрируйте бракмой вам совет. Кадерлиправоверный галифатец и прелюбодеев покрывать не будет.
«Казак, ты как?»Написала мне Умида.
Я открыл нужный раздел в административном искине, закинул наши имена в форму стандартного временного брака. Ну не имена конечно, а зарегистрированные отклики нейросетей. И скинул ссылку Умиде.
«Казак, ты уверен?»
«Уверен».
Умида кусала губы. Пауза затягивалась.
* * *
То, чего я не слышал.
«Стандартные условия временного аратанского брака без каких-либо подводных камней и ловушек. Подписывай смело: если что не устроитпросто разведёшься. Здесь это просто. И помни, если что не так, наши ему лишнее оборвут и скажут, что так и было».
* * *
Умида зажмурилась. Потом лицо её стало решительным. Мне тренькнуло сообщение об изменении семейного статуса. Я встал из-за столика и протянул к Умиде руки, она тоже встала, пришла ко мне в руки, обняла за шею и мы поцеловались долгим поцелуем.
Так-с. Молодые сейчас слишком заняты, взял командование в свои руки Арибли, между тем свадьбу сыграть нужно. Скидываемся на банкет и подарок!
Мы перешли в банкетный зал, Арибли организовал гостей. Народ появлялся и исчезал. Мы по команде вставали и целовались, кланялись и садились. В перерывах, когда про нас забывали, мы даже перекусили. Потом на этом празднике жизни мы стали лишние и незаметно свалили в номер, гуляющей свадьбе это не помешало.
* * *
Я проснулся, а Умида тихонько посапывала рядом. Вчера, когда мы поднялись в номер и начали устраиваться она устало уселась на матрас и сказала:
Ну что, муж, помнится ты говорил, что принимаешь меня такой, какая я есть. И, не дав мне времени ответить и запаниковать, продолжила:Помоги снять железки, мне нужно от них отдохнуть.
Реальной помощи Умиде не требовалось. Я достал из встроенного шкафа специальную сумку, вытащил из неё заглушки.
Хочешь посмотреть как всё устроено? Угадала Умида. Посмотри.
Она протянула мне руку-обрубок.
Здесь под кожей у меня цилиндр-переходник, стандартное протезирование. Заглушкичтобы ничего лишнего внутрь не попало. Совмещай и придавине бойся, не той стороной не вставится.
Заглушка с лёгким щелчком втянулась в переходник, встав вровень с краем кожи. Затем я справился с ногами, уложил снятые протезы в сумку-чехол, убрал его обратно в шкаф и приглушил свет.
Ну и как тебе? Продолжила Умида.
Отвечать мне не хотелось. Но по требовательному взгляду я понял, что ответить придётся.
Сейчас узнаешь.
Я добрался до Умиды и навалился на неё.
Хорошая вещь поцелуй. Вставила очередные три копейки Умида. Им можно рот закрыть и не отвечать.
Угу. Согласился я. Продолжить целовать её мне не удалось. Она упёрлась в меня руками и потребовала ответа.
Что ты хочешь от меня услышать?
Зачем я тебе такая? Голос у Умиды был настойчивый.
Чёрт побери! Что ж ты мне мозги всё выкручиваешь? Ты вот все свои поступки по полочкам раскладываешь? Меня к тебе тянет. И ты уж определись наконец. Примешь меня со всеми моими особенностями и недостатками или вон выгонишь.
Я выпустил Умиду, перебрался на край матраса и сел отвернувшись. Умида лежала молча. Секунды тянулись и падали из настоящего в прошлое вязкой капелью. Наконец она пошевелилась, села, придвинулась, обняла меня сзади и прошептала мне на ухо:
Не обижайся.
И, подумав, добавила:
Пожалуйста!
Оказывается я был весь напряжён и мышцы у меня закаменели. Я начал расслабляться и ответил:
Хорошо.
Пойдём назад.
Мы снова устроились на кровати. Я лежал на спине, она устроилась на боку, головой на моём левом плече. Левой рукой я её обнимал, а она прижалась, закинув на меня здоровую коленку, и водила по мне своими пальчиками. Потом она накрыла меня ладошкой и как-то сразу уснула. Я по нейросети скомандовал выключить свет. Умида зашевелилась, но не проснулась и снова задышала ровно.
Темнота, её ровное дыхание и мерный шелест вытяжки воздуховода. Я лежал и думал: «Вот я снова и женат. Интересно, надолго ли? То, что мы вчера поссорилисьнормально. Так всегда и бываеткак на качелях. То слишком близко, то слишком далеко. И так пока всё не устаканится. Я резко вошёл в её жизнь, для неё, наверняка, слишком резко. Как там Арибли говорилнедотрога. Но Умида не недотрога. Протезов она стесняется и себя она стесняется, и сама себя не принимает. Если правильно помню, она рассчитывает от протезов избавиться. Может быть так всё и связано: у неё был чёткий жизненный планизбавиться от протезов, стать нормальной и можно начинать жить. И я в этот план вломился Ладно. Так можно слишком много напридумывать. Жизнь покажет». Сон мягко принял меня в свои объятья.
Я проснулся. Будить Умиду не хотелось, она тихо посапывала, лицо у неё спокойное и умиротворённое. Я начал шерстить сообщения. Кучу сообщений «Ты где?» и разных поздравлений-пожеланий удалил. Из серьёзныханкета-опросник от Кадерли и сообщение о переформировании ЧВК. Заполнил анкету, отослал, видимо шевельнулся неудачно или просто время пришлоУмида проснулась.
Давно не спишь? Спросила она и включила свет.
Не особенно.
А что не встаёшь?
Тебя будить не хотел.
Ладно, чего уж там.
Умида поднялась и на коленях пошла в туалет.
Помочь? На автомате спросил я.
Не сейчас. Откликнулась Умида. Лучше сполоснись.
Я отправился в душ, не торопился, давая ей время привести себя в порядок, но много времени Умиде и не понадобилосьтакже на коленях она зашла в душ.
Двусмысленно получается, да и не поговоришь с тобой так. Прокомментировала она разницу в росте. О глупостях не думай, спинку мне потри, потом в комнату отнесёшь.
«Потереть, так потереть; спинку, так спинку; отнести, так отнести». Подумал я.
Помытую, спинкопотёртую и высушенную я подхватил её на руки. Умида прижалась ко мне, обхватив руками за шею. Нести её было не тяжело. Я аккуратно опустил её на матрас, Умида шею мою не выпустила, и я автоматически оказался сверху.
Тебе никуда не нужно бежать? Поехидничала она.