Да, премного наслышан. А моды? Где они?
Ампула на столике, Олег указал на нее глазами. Читайте, только осторожно. Не разбейте.
Моды диагностические М-сто, прочитал Андрей. Показания к применению: снятие карты нейронной сети. Время жизни: 48 часов.
Это время жизни модов, пояснил Олег. Потом они гибнут и постепенно выводятся из организма. Кроме диагностических, есть еще коррекционные моды. Они живут значительно дольше и умеют не только читать, но и писать и стирать. Пока они нам не нужны, но у меня сильные подозрения, что понадобятся. Кстати, если Вы решаетесь на коррекцию, лучше сразу ввести коррекционные моды. Карту они тоже умеют снимать, а неприятная процедура будет одна, а не две. Что Вы об этом думаете?
То есть, чтобы корректировать память нужны коррекционные моды?
Вы хотите редактировать память?
Да, стереть кое-что.
Понятно. Это незаконно, и я этого делать не буду.
Ладно, тогда диагностические.
Альбицкий вынул из упаковки две красные полупрозрачные, продолговатые таблетки. Проглотил и запил водой.
Теперь ложитесь, сказал Олег. Препарат начнет действовать, тогда мы введем моды.
Альбицкий подчинился.
Андрей, руку на подлокотник, скомандовал Олег Николаевич. Марина, свет!
На потолке вспыхнули бестеневые лампы.
Как себя чувствуете? спросил Олег.
Как у зубного врача.
Руку ладонью вверх. Ну, вены хорошие. Приятно видеть человека, который никогда не встраивал в свой нейромедиаторный обмен всякую гадость.
Олег вытянул из-под подлокотника широкий репсовый ремень и застегнул его на запястье у пациента.
Зачем? спросил Андрей.
Все хорошо, сказала Марина. Под воздействием кондактина человек может вести себя неадекватно. Тогда трудно попасть в вену.
Такой же репсовый ремень Олег закрепил на плече Андрея, выше локтя. Слегка затянул.
Не больно?
Немного.
Потерпите, самое неприятное состояние длится максимум четверть часа.
Очень жарко, сказал Андрей, можно окно открыть.
Угу, сказал Олег, и туже затянул репс на запястье пациента.
Альбицкий задышал чаще, на лбу его выступил пот.
Пора, по-моему, сказала Марина.
Еще минутку, возразил Олег Николаевич.
Окно, пожалуйста, взмолился Андрей, пытаясь свободной левой рукой расстегнуть пуговицы на рубашке. Рука предательски дрожала.
Осталось чуть-чуть, сказал Дмитрий. Введем модывсе откроем.
Дима, шприц.
Ассистент вынул иглу из пластиковой упаковки, присоединил к шприцу. Ампула глухо сломалась в его руках, поршень пополз вниз от деления к делению, жидкость заполнила цилиндр.
Марина дезинфицировала будущее место укола. Олег надел медицинские перчатки и взял шприц, поданный ассистентом.
Андрей заметался по изголовью, на рубашке под мышками выступили крупные пятна пота.
Олег Николаевич ввел иглу и нажал на поршень шприца.
Дима, включай.
Одновременно матово-синим засветился биопрограммер на потолке и экран компьютера. Там на таком же синем фоне возникли белые цифры секундомера.
Наконец, Олег вынул опустевший шприц и приложил кусочек ваты к месту укола. Ослабил ремни.
Олег Николаевич, с трудом выговорил Андрей пересохшими губами, вы же ввели моды, можно окно открыть?
Ввели в вену, ответил Олег. Это не конечное место назначения.
Пять минут осталось потерпеть, сказала Марина. Все под контролем.
Олег нащупал пульс на горячем влажном запястье пациента.
Даже меньше, сказал он. Будут в лобных долях, и можно будет открыть окно, пить и есть мороженое. Смотрите на экран.
Под секундомером появилась еще одна светлая прямоугольная табличка: «Температура: 41,0. Пульс: 200».
Все работает, сказал Олег. Это сигнал с модов. Но они пока в крови. Смотрите, двадцать три секунды на секундомере сравняются, будет интересно.
На таймере было двадцать. На двадцати трех он уменьшился вдвое и уехал в нижний правый угол экрана, над ним встал прямоугольник с температурой и пульсом. А весь экран заняла координатная сетка из светло-зеленых тонких линий. В левой части сетки вырос узкий красный протуберанец, отполз правее, и его место занял следующий. Над графиком появилась цифры в процентах: один, два, пять, десять.
Это процент модов, дошедших до цели. Проникнув в мозг, они передают сигнал на биопрограммер. Как только перевалит за пятьдесят, температура начнет падать, пульс тоже.
Процент рос быстро. На сорока шести секундах было уже пятьдесят. И температура впервые дернулась: 40,9. Пульс 180.
Таймер отбил минуту. Процент: восемьдесят. Температура упала уже до сорока, пульс до ста пятидесяти.
Интересно, сколько мы потеряем? задумчиво проговорил Дима.
Пока проходят, сказал Олег Николаевич.
На отметке восемьдесят пять секунд, весь прямоугольник экрана окрасился красным и на нем возникла крупная белая надпись: 100 %.
Супер! сказал Дима. Я так не умею.
Ну, это же Олег, улыбнулась Марина и пошла открывать окно.
В кабинет ворвался влажный воздух, пахнущий нарциссами и грозой.
Пациент задышал ровнее.
Температура быстро падала, пульс тоже.
До тридцати девяти с половиной достаточно довести, сказал Олег. Андрей, в следующий раз будет легче.
Следующий раз? простонал пациент.
Будет положительное психологическое заключениебудет следующий раз, беспощадно отрезал Олег. Надо будет ввести коррекционные моды.
Андрей, можно водички попить, сказала Марина.
Дмитрий освободил от ремней его руку.
Альбицкий жадно припал к стакану с водой.
Спасибо. Можно еще?
Температура его уже упала до тридцати восьми с половиной, пульс до восьмидесяти.
Когда Андрей допивал второй стакан, пульс был семьдесят.
Пульс в норме, прокомментировал Олег. Температура за полчаса спадет. Можете пока отдохнуть. Не тошнит?
Нет, все в порядке.
Ну, и отлично.
Я бы себе больше тройки не поставил.
А что?
Мог быть и терпеливее. Извините.
Да, ладно! Вполне прилично на общем фоне. Вы же не в Гестапо, чтобы геройствовать. Если хотите спатьпоспите.
Здесь?
Конечно. Биопрограммер работает.
На экране компьютера появилось трехмерное изображение человеческого мозга. На нем начали возникать зеленые точки, которые постепенно росли, превращаясь в пятна с неровными очертаниями, похожие на объемные кляксы светло-зеленых чернил. Над картинкой снова появились цифры в процентах.
Это он картографирует? спросил Андрей.
Да, кивнул Олег, но это долгий процесс. Поспите. В коре головного мозга около десяти миллиардов нейронов.
Суда по скорости поиска в интернете, должно занять менее часа, заметил Альбицкий.
Видимо, это сложнее, сказал Олег. По моему опыту, полтора-два часа. А потом вы нам понадобитесь.
На улице подул шквалистый ветер, так что пришлось закрыть окно. Стало совсем темно, сверкнула молния, раздались раскаты грома и на сад обрушился ливень.
Олег и Марина ушли, с пациентом остался только Дмитрий.
Температура упала еще на полградуса. Монитор показывал тридцать восемь.
Стихия слегка успокоилась. Ветер улегся, гроза ушла, ливень сменил моросящий дождь, и Андрей задремал.
Когда он проснулся, на часах было без пятнадцати пять, а на изображении мозга на компьютере, осталось немного мелких белых пятен, и они стремительно сокращались в размерах.
Он заканчивает? спросил Альбицкий.
Да, согласился Дмитрий, еще минут десять.
Над картинкой зеленые цифры 94 % превратились в 95 и окрасились красным.
Насколько сейчас можно отлучиться? спросил Андрей.
В туалет? Вон, белая дверь, рядом со столом с вашим арсеналом, там биопрограммер ловит.
Когда Альбицкий вернулся, Олег Николаевич уже был в кабинете. Склонившись над монитором, он внимательно наблюдал за картинкой.
Нож со стола исчез.
Ну, префронтальная кара готова, сказал психолог. Сейчас височные доли доснимет. Они для нас тоже важны.
Андрей подошел, встал рядом. На боковых участках мозга исчезали последние белые крупицы.
Вот это височные доли? спросил он, указал на них рукой.
Угу, в доминантной доле хранится долговременная память, и есть участки, ответственные за убеждения, сказал Олег. Мы их обычно не трогаем, однако всякое бывает.
И когда вы их трогаете?
Когда они криминальные. Например, если вы считаете, что азиатов надо убивать, чтобы очистить от них улицы Москвыэто криминальное убеждение. Мы его не только имеем право трогать, но даже обязаны. Если же вы убеждены в том, что мир сотворил летающий макаронный монстр в состоянии глубокого опьянения, тут уж, он развел руками, ничего сделать не можем. Имеете полное право.
Счетчик над картинкой, наконец, показал 100 %. И под ним возникла надпись: «Подготовка к анализу данных».
Андрей, берите стул. Вон, у окна, садитесь к компьютеру. У нас будет примерно час совместной работы, потом начнется анализ результатов.
А Психологическое заключение?
На основе анализа.
Все сели к монитору. Андрей в центре, Олег и Дмитрийпо бокам.
Изображение мозга на экране стало совсем светлым, только черные контуры.
Так, Андрей, я сейчас буду задавать вопросы, делать какие-то предположения. Лучше, чтобы это был диалог, а не монолог, но, если где-то вам тяжело отвечатьв общем-то ничего страшного.
Альбицкий кивнул.
Мы, к сожалению, с вами так и не успели толком поговорить. Все время куда-то бежали. Но сказали вы довольно много. По крайней мере, есть, о чем спрашивать. Вас преследует СБ?
Да.
На картинке в области височной доли вспыхнуло красное пятнышко.
Андрей уставился на экран.
Почему он так реагирует, я же не вру.
Конечно не врете. Я вижу. Просто эмоциональная реакция. Если бы вы сказали «нет», была бы явная ложь. Да не смотрите вы туда!
Это сложно, улыбнулся Альбицкий.
Дело связано с политикой?
Глава 3
В какой-то степени проговорил Альбицкий.
На экране появилась еще одна красная точка.
Андрей, ну, не увиливайте! «Да» есть да, «Нет»это нет, а все, что сверх того, то от Лукавого.
Я не увиливаю, Олег Николаевич. Действительно не понимаю, можно ли это считать политикой. Это становится политикой только в несвободных странах.
Рядом с красной точкой зажглось несколько оранжевых.
У нас несвободная страна?
Последняя диктатура Европы! Вы, о чем? Какая она свободная!
Картинка отреагировала россыпью оранжевых огней.
Мы не так уж плохо живем при этой диктатуре, заметил Олег.
Ну, да! Вы неплохо живете. А почему в Лесногородском Центре больше не работаете, Олег Николаевич?
Вы знаете ответ, сказал Олег, изучая очередную красную вспышку.
Конечно. Потому что вас заставляли фальсифицировать психологические заключения, а вы отказались. И потому вы там больше не работаете.
Да, вы правы. Но я нашел себя. Выход есть. Можно не участвовать в подлости.
Не всем этого достаточно.
Андрей, но насилиене выход! Есть вещи недопустимые!
Зажглась красная точка в префронтальной каре.
Ну, вот! прокомментировал Олег. Даже отвечать не надо.
Почему же? Я отвечу. Почему то, что допустимо для них, должно быть недопустимо для нас?
Для них тоже недопустимо. И мы не должны им уподобляться.
Не в моих привычках подставлять другую щеку.
Иногда альтернатива этому война и гибель многих.
На этот раз отреагировала и височная доля, и префронтальная кара.
Мы стараемся обойтись малой кровью, сказал Альбицкий.
Вы убили вашего друга?
Нет, ответил Андрей. Я не убиваю друзей.
Монитор отреагировал зеленой вспышкой.
Олег Николаевич, что делает биопрограммер?
Помечает проблемные зоны. Мы говорим: снимает реперные точки. Как градуировка прибора. Вас ведь не за это убийство разыскивают?
Формально за это. Оно им нужно как предлог для ареста.
А не формально?
Вы увидите.
Красные точки зажглись и в височной доле, и в префронтальной каре.
О-кей, сказал Олег. Теперь немного о другом. Откуда у вас пистолет?
Купил.
Картинка на экране отреагировала двумя красными пятнами.
У меня разрешение есть.
Отлично, кивнул Олег. Для чего вы хотели его использовать?
В префронтальной каре вспыхнуло сразу несколько красных пятен.
Для самообороны.
Вы могли бы выстрелить в человека?
Андрей молчал. Однако картинка префронтальной кары стала еще краснее.
Ладно, вздохнул Олег. Не хотите мне еще что-то рассказать?
А он сам не прочитает?
Он все прочитает, сказал Олег. Просто вы пришли ко мне за помощью, а ведете себя так, как будто я вас допрашиваю с пристрастием.
Реперные точки сняты, сказал Дмитрий. Можно запускать анализ.
На экране, на месте статистики появилась оранжевая кнопка «Сделать предварительный анализ», под ней зеленая «Да» и красная «Нет».
Тогда так, Андрей. Первое. Вспоминаете что-то значимоетут же мне рассказываете. Второе. Относительно обработки данных. Мы сейчас можем запустить экспресс-анализ. Программа пройдется по проблемным зонам префронтальной кары и выдаст предварительный результат. Тут же узнаем, положительное или отрицательное ПЗ, и нужна ли психокоррекция. Возможно, будут первые рекомендации. Подробный анализ продлится до глубокой ночи. Экспресс займет минут пятнадцать. Можно будет, наконец, пообедать, точнее уже поужинать. Делаем экспресс-анализ?
После него может измениться результат?
Только в худшую сторону. Если быстрый анализ выдаст положительное ПЗ, оно таким и останется. Если отрицательноеутром все может оказаться гораздо хуже.
Делаем, кивнул Андрей.
И Олег коснулся пальцем зеленой кнопки «Да».
Ужинали на веранде, здесь же на первом этаже. Большое трехстворчатое окно выходило в сад, солнце клонилось к закату, удлиняя тени от цветущего куста сирени и калитки ворот. Через дорогу высился Лесногородский Психологический Центр за высокой каменной оградой.
Все собрались за одним большим столом с сервизом тонкого фарфора с супницей, графинами с морсом собственного изготовления и радушной хозяйкойни дать, ни взятьинтеллигентская дача времен Антона Павловича Чехова. И гость соответствующий, оттуда же из девятнадцатого века. Живая иллюстрация к известной фразе о том, что за двадцать лет в России меняется все, а за двестиничего.
Супница содержала уху из лосося и пахла перцем, укропом и кумином. Марина разлила суп по тарелкам.
Андрей явно наслаждался ситуацией.
У вас очень классно, Олег Николаевич, сказал он. Спасибо вам!
Я буду уговаривать вас остаться, сказал Олег.
Если бы не специфические обстоятельства, меня бы не надо было уговаривать.
Я понял про вас три вещи, Андрей. Первая: все очень плохо. Вторая: вы этого не понимаете. То есть очень плохими вам кажутся внешние обстоятельства, а на самом деле это о вашем внутреннем состоянии. И последняя: вы совершенно не безнадежны. ПЗ у вас положительноесто процентов, мне для этого карту смотреть не надо. Коррекция нужнасто процентов, без всякого анализа. И сделать ее надо обязательно, независимо от того, кто вас ищет и как быстро найдут.
Зависит от того, как быстро меня найдут. Как только это случится, нам уже ничего не дадут сделать, даже, если я соглашусь.
Уху сменили куриные ножки, тушеные в сметане с пряностями. Потом чай. Дмитрий разлил кипяток, заварив чайные пакетики. К чаю полагались булочки и вишневое варенье.
Андрей, что за история с вашим другом, в убийстве которого вас хотят обвинить? У них есть основания?
Я был там. Меня вызвали эсэмэской, написанной от его имени. Но когда я пришел, Илья был уже мертв.
И что вы сделали?
Вызвал скорую, конечно, пожал плечами Андрей.
И с ней приехала полиция?
Сразу после нее. Врачи и вызвали.
Они обязаны, если констатировали смерть.
Но полицейские удовлетворились моими объяснениями. Переписали данные, я им оставил телефон, пообещал явиться, если меня вызовут как свидетеля.
И не пошли?
Меня вызвали в СБ. Один старый друг написал мне, чтобы я не ходил, потому что меня собираются арестовать.