Откуда? Два комплекта одежды, пять смен нижнего белья. Всё, на что имею право.
Отлично. В смысле, кошмар, зато удобно. В 8:15 я жду вас на верхней платформе у Центра. Отклоните повестку через пункт связи в моём кабинете. Потом будем смотреть в базу занятости, не моргая: нужно прикрепить ваш номер к Центру Командования через несколько секунд после того, как курьеры его удалят.
Понятно, девушка поднялась с пола и размялась.
Я провожу вас до Линий, Кампари уже стоял на пороге с фонарём в руке.
Оставьте мне номер, сказал командор, когда закрылись двери станционного лифта. Мало ли что случится за ночь.
Ночью ничего не случается.
И всё же.
Они вышли на тёмную платформу. Кампари достал из внутреннего кармана блокнот, полистал, нашёл пустую страницу, протянул спутнице ручку, но она так и не взяла её в пальцы. После секундной паузы он спохватился.
Никак в голове не укладывается, что второй разряд учат только печатать. Диктуйте.
4963578. Всеобщее равенство в действии: бумагапредмет роскоши, а вы носите её в кармане.
А то, ухмыльнулся он. Послушайте, я не знаю, как вас зовут. Теряю человеческий облик с этими номерами.
Нос поезда блеснул в темноте. Мягкое шипение, лёгкий гул: вагоны поравнялись с платформой.
Надеялась, не спросите, девушка шагнула в разъехавшиеся двери и обернулась: Бенедикта.
Широкая, виноватая улыбка объяснила остальное: выбранное имя подходило десятилетней девочке, мечтающей о монастыре, теперь же она считала его нелепым.
Мгновенное взаимопонимание, превращающее собеседников в сообщников, ножом полоснуло по сердцу, всколыхнув воспоминаниеускользающее, недоступное. Когда, с кем он это уже испытывал? Искры душевного родства с госпожой Авилой имели иной оттенок. Сверстники, личная армия? Здесь тоже была дистанция: Кампари был для них примером для подражания и загадочным существом.
Как прикажете вас называть? спросил он. Дик?
Она нахмурилась, просияла. Двери захлопнулись, и Кампари не услышал ни звука, но показалось, что её тонкие губы произнесли:
Сойдёт.
VIII
По слухам, Медицинский Совет прислал командору письмо с печатью и предостережением: он приблизил ненадёжного человекадосадную оплошность гражданского воспитания. Вероятно, сей факт ускользнул от него, но эта женщина, Бенедикта (номер 4963578), отказалась от благородной и почётной миссии. Разве может она трудиться на благо общества, пока Медицинский Совет не разберётся в причинах, побудивших её принять неверное решение, и не окажет ей помощь?
Командор якобы ответил таким же официальным посланием, в конверте и с печатью, в коем содержалось всего одно слово: «Отвяньте».
Реальная история была несколько длинней.
Письмо с печатью, призванной вызывать трепет в сердцах, Кампари действительно получил. Вспомнив уроки госпожи Авилы«бюрократическая волокита и тонна обаяния» он обратился к Совету через пункт связи:
«как сознательный гражданин я должен экономить бумажные ресурсы, тем более, такой вид коммуникации соответствует нестандартной ситуации, в которой мы в скором времени разберёмся».
Иначе говоря, он прикинулся идиотом. Благодарил за предупреждение, но выражал непоколебимую веру в лучшее:
«на новом месте упомянутая гражданка принесёт неоценимую пользу Агломерации».
На следующий день Кампари получил второе письмо: «никакие профессиональные качества не могут перевесить ложные идеалы, в которых запутался гражданин».
Он проявил чудеса самообладания и не сорвал эполеты. «Переговоры и обаяние». Адское терпение у настоятельницы.
«Я восхищён тем, что Совет жертвует своим драгоценным временем, обратив внимание на явления, лежащие в сфере ответственности других организаций. Не смею более отвлекать вас от заботы о физическом здоровье населения».
Ответ пришёл утром. Просмотрев длинное письмо, Кампари нашёл строчки, ради которых оно составлялось:
«Главная функция Медицинского Советаобеспечить выживание Агломерации. Болезни духа не менее опасны для общества, чем болезни тела. Находясь рядом с больным человеком, каждый рискует заразиться».
Именно тогда Кампари поступил не так, как диктовал пример госпожи Авилы, а как требовала его собственная природа: отправил в Совет легендарное «Отвяньте» с тремя печатями, личной подписью и в толстом, до скрежета зубовного официальном конверте.
Откуда взялись слухи? Активная переписка Совета с Центромещё не повод для домыслов. Дик ничего не знала: все три письма он спрятал в монастырском архиве. Неужели его «Отвяньте» так разозлило или рассмешило кого-то из медиков, что тот не удержал язык за зубами? Нет, невозможно. Разве что они хотели, чтобы Центр узнал о прошлом новой сотрудницы и безответственности командора.
Общения с «неблагонадёжной гражданкой» многие и впрямь избегали, но не демонстративно, так как один слух неизбежно повлёк за собой другой.
Кампари вошёл в кабинет, закрыл дверь и заржал.
Окно сверкало, дверцы шкафов блестели, Дик выводила буквы на самом невзрачном листке, который нашла, потом стирала и писала заново. Бумага уже покрылась катышками и дырами.
Услышав хохот, девушка вопросительно посмотрела на командора.
Видели, что творится? поинтересовался он, вешая сюртук на крючок. Пройдитесь по этажам. Мужчин можете не разглядывать, с ними всё ясно, а вот на женщин обратите внимание.
Нахмурившись, она выскользнула за дверь и вернулась минут через десять.
Ну? Кампари оторвал взгляд от пункта связи.
Все, у кого хватило волос, охвостели.
Да! А ниже пояса?
Командор, на задницы я не смотрела.
Все брюки ушитыне знаю, как в них влезают теперь. С мылом, наверное. Добро пожаловать в клуб. Теперь вызаконодатель мод.
Меня это не радует.
Я и не говорил, что это приятно.
Все думают, что вы и я
Ну и что? Интерес ведёт к сочувствию, дурной пример заразителен. Проблема хлеба в Агломерации решена, а зрелищами пренебрегают, вот люди и тянутся в монастырские хранилища, хотя там нет ни одного подлинника. А сейчас зрелищем работаем мы с вами, здесь ведь нет газет или телевизора.
Чего?
Под настойчивый писк пункта связи Кампари больше часа объяснял добарьерные понятия«театр», «кино», «телевизор» уверенный, что где-то смешал домыслы с фактами.
Ни у кого не хватит времени на такие вещи, заключила Дик. Как и на книги из монастырской библиотеки.
Ещё скажите, что добарьерное искусство разрушало умы, как алкоголь и табактела, а люди, вовлеченные в означенную сферу деятельности, ничего не производили, зато будили в согражданах лень и искажали их представление о мире.
Не злитесь. О таких вещах рассказывают в старшей школе?
Вскользь. Больше я узнал в монастыре.
И что вы думаете с этим знанием делать?
Он улыбнулся ей.
Заполнять пустующую нишу. Но не сейчас. Я и так раздразнил контролёров.
Не то слово. Та женщина, Валентина, положила на вас глаз.
Уже не только глаз.
Вот как, тонкие губы брезгливо дёрнулись. Я слышала, её прочат на место главы Отдела. А вы при ней станете принцем-консортом?
Какие ты слова знаешь, оказывается, огрызнулся Кампари.
Ваша вина.
А потом настал день медицинского осмотра: пульс, давление, зрениестандартная проверка. «Патологий не обнаружено». Шприц с витаминами, закатанный рукав, жгут. Раньше при этих манипуляциях Кампари хихикал, сам не зная, почему, но за много лет отучился.
Обычно медики прощались после укола, но этот поинтересовался:
Недомоганий в последнее время не испытывали?
Нет.
Перепадов настроения?
Я этому не подвержен.
Привыкание к новой должности часто вызывает тревогу и утомление.
Я выполняю свою работу, как и раньше.
Командор подумывал, как бы вежливо спровадить посетителя, когда и впрямь ощутил то, что можно было назвать недомоганием. Жар и озноб одновременно. Бешеное сердцебиение. Свет лампы резал глаза, но в комнате потемнело. Его замутило. Позвоночник стал жидким.
«Накрыло», пронеслось в голове, «Повело».
Накрыло и повелочто бы это значило?
Совет располагает противоречивыми сведениями о вашей жизни до поступления в старшую школу, голос медика будто пробивался сквозь вату.
Разве? Мне казалось, госпожа Авила предоставила исчерпывающую информацию.
Не могли бы вы её подтвердить?
Извольте. Гражданка Пласида, моя мать, скрывала несанкционированную беременность, когда была принята в сёстры. На территории монастыря не проливают кровь. Ей не могли причинить вред, даже когда обман вскрылся, однако она умерла при родах.
Почему вас не направили в интернат?
По законам Агломерации я не должен был существовать, поэтому госпожа настоятельница предпочла воспитывать меня здесь. Её переговоры с Советом завершились компромиссомвам это должно быть известно.
Кампари спокойно рассказывал заученную историю, зная, что в его случае ложь звучит достоверней правды. Только почему его снова об этом спрашивают?
«Тебе нельзя домой». Голос в голове не был его собственным голосом. Тогда чьим?
Рябь на стене складывалась в орнаменты. Гул в ушах звучал монотонными ударами по басовой ноте. Кампари покачивался на ветке дерева над тёмной водой. Или в лодке под тёмным небом? Его комната, посетитель и Агломерация потеряли значение. Гораздо важней было вспомнить, кому принадлежит голос: «Тебе нельзя домой, ты же обдолбан. Идём ко мне».
Понимание слова «обдолбан» обрушилось на него, Кампари соскользнул с ветки и рухнул в тёмную воду.
Он точно знал, что с ним происходит.
Но медик с пульсирующими очками не знал, что он знает.
Сохраняя непринуждённый вид, Кампари встал, хотя ему казалось, что колени гнутся не в ту сторону, покинул спальню, запер её на ключ и позвал камердинера. Уже не видя коридора, он сделал несколько шагов в нужном направлении и повис на плече спутника.
Командор, вы в порядке?
В полном. Тащите меня в Пепельную башню.
Если командор задержал уважаемого представителя Совета, не нам его выпускать.
Что же могло случиться?
Уверена, к утру всё прояснится.
Кампари уплывалразговор не имел к нему отношения, как и запертый медик, как и грёбаный город
Не спать! его подбросило скорей от окрика, чем от пощёчины. Даже не думайте уснуть!
К губам прижался край стакана. Он попытался вывернуться.
Пейте. Дышите. На раз вдох, на два выдох. Нет, выдох только на два! Пульс есть, жить будете. Но спать нельзя. Терпите.
Точно, пробормотал он. Я знаю, что нельзя засыпать.
Повторите то, что сейчас сказали.
Он повторил, решив, что госпожа Авила не разобрала его слов.
Интересно, заметила настоятельница.
Интересно, откуда я это знаю?
Нет. Пейте.
Через минуту (или через часон не мог определить) его вырвало. А потом ещё раз. И ещё.
Госпожа Авила не отставала: она задавала вопросы, заставляла отзываться, по глотку вливала в него воду, пока наконец не позволила уснуть: «Теперь можно, отдыхайте».
Очнулся Кампари от прикосновения к горлунастоятельница слушала его пульс. Посмотрел на часы: четыре утра.
Кажется, я обязан вам жизнью.
Пожалуй. Я действительно не позволила вам впасть в кому или захлебнуться рвотой.
Боже. Простите.
Не извиняйтесь. Ночные разговоры помните?
Смутно.
Вы отвечали мне на нескольких языках, которые принято считать мёртвыми.
Сердце Кампари пропустило удар.
На каких языках? Вы что-нибудь поняли?
Частично, она улыбнулась. Вам следует привести себя в порядок и всё обдумать.
Я сам виноват, сказал Кампари, выбравшись из ванной. Нельзя было доверять медикам, испортив с ними отношения.
А у вас был выбор? Расскажите по порядку, что произошло вчера вечером.
Он изложил всё, что помнил.
Итак, дожили: они пытались меня убить.
Сомневаюсь. Зачем Медицинскому Совету такой удар по репутации, как смерть двадцатитрёхлетнего командора? И неужели вы думаете, что они не нашли бы средства верней? Полагаю, ваша реакция на препарат была непредсказуема. Неуместные вопросы начались сразу после инъекции, так? Значит, она должна была подействовать быстрей и мягче.