Дальше едим, меняясь по очереди, обкатывая покупку, то за рулём нового транспортного средства, то в моём «бронеджипе» с супругой музыканта, которая совсем не рада покупке, на которую ушла большая часть оставшихся денег.
Чем дальше от города, тем больше по сторонам дороги свободных участков. Они обозначены столбиками с табличками, обычно лишь двумя, со стороны выходящей к дороге. Между участками широкие полосы ничейной земли, которую запрещено застраивать. Со стороны моря занятых участков больше, зато с противоположной стороны дороги участки подлиннее вглубь, побольше размером. Но жители хотят у моря.
Начинаем осматривать сами участки. Они тут все более-менее одинаковые, ведь окружающий регион однообразен. Вообще, отъехали уже далеко от города, сейчас мы ближе к дельте реки, чем к Береговому.
Решаю вернуться немного назад, мы проехали уже несколько незанятых участков промеж занятых. Вот один из участков, на нём местные жители уже устроили стихийную свалку. Хм, мне такой участок не надо.
Возвращаюсь ещё немного назад, вот опять не занятый. Такой-же, как и другие, лишь трава вроде-бы позеленее. О чём это говорит? А о том, что тут с водой получше, колодец копать надо. Трава вокруг уже начала выгорать, сезон дождей приближается. После исчезновения в этом регионе гигантских травоядных стад, сжиравших ранее растительность, людям приходится самим удалять траву, избегая возможных пожаров. Тут, вокруг новых усадеб, трава окошена или сожжена управляемыми палами.
Кусты на обследуемом участке тоже вроде-бы пышнее и зеленее. Начинаю обходить его пешком, сначала вдоль дороги, обследовать тщательнее. Слегка холмистый, с еле-заметным уклоном к морю. В целом, такой-же, как и другие вокруг, не хуже и не лучше.
Музыкант, извинившись за свою длительную надоедливость, говорит, что дальше поедет сам, искать себе участок поблизости, в город вернётся самостоятельно, и они с женой отбывают на поиски на своём новом брутальном «байке». Я-же иду к берегу своего почти уже выбранного участка.
При приближении к краю берегового обрыва перед гладью спокойного сейчас моря виден вначале лишь широкий барьерный риф, тянущийся в этой местности примерно в 100150 метрах от берега. Раньше я смотрел карту этой местности, береговой риф вскоре, ближе к дельте, должен исчезнуть. Но тут он ещё мощный. Пресные воды, выносимые здешней Амазонкой, не дают расти кораллам, так-же, как и Амазонка земная препятствует возникновению рифов у бразильского побережья.
Полезная штука, этот риф. Помимо того, что «волноломит», не даёт прибою размывать берег, тут он ещё и защищает от внезапного нападения крупных морских тварей из глубины моря. В прозрачной воде прибрежной лагуны всё хорошо видно, если туда забирается-таки кто-то крупный, он становится сразу заметен с берега, а внезапно из глубины уже не наскочить.
Очутившись на краю берегового обрыва, решение о поселении на этом участке принимается мною незамедлительно. Оттого, что стою очарованный зрелищем открывшегося мне чудесного «морского сада» на здешней литорали.
Сходные условия обитания порождают и сходный образ жизни у различных по происхождению существ, как в разных земных регионах, так и в этом мире. В прогретых лучами солнца мелководьях процветают сказочного вида миры коралловых рифов. Здешняя жизнь генетически, наверно, другая, не как на Земле, но внешние формы и образ жизни схожи. Конвергенция. На литорали (области дна, покрываемой водой в прилив и обнажающейся при отливе) тут и там посреди светлого пляжного песка разбросаны разноцветные полянки «мозговых» кораллов по несколько квадратных метров площадью. Да и сам риф состоит в основном из таких кораллов. Меж них кое-где, не перегружая взгляд чрезмерной частотой, растут цветообразные созданья. Некоторые из них и впрямь растительные по происхождению, а некоторые считаются животными, «сидячими» полипами.
Я и раньше такое уже видал, во время службы в армии, но тут как-будто красивее, чем в других местах. Одни виды похожи на земные, другие нет. Вот древообразные существа, возвышающиеся иной раз больше, чем на два метра от дна. Не помню, как их тут называют. Из песчинок и собственных выделений они создают себе «домик», или, можно сказать, внешний скелет. Из песка поднимаются три-четыре опоры, ствола, ноги, придающие устойчивость при бывающем иногда лёгком волнении, они выше собираются в единый ствол. Во время прилива, под водой, из отверстий распускаются разноцветные щупальца-цветы, улавливая из морской воды мельчайшие питательные вещества. Вон на моих глазах отлив начинает обнажать верхушку такого «дерева» и прекрасный султан из перообразных щупалец втягивается внутрь и потребление пищи таким образом прекращается. Но зато, открыв твёрдые крышечки в стволе, высовываются другие щупальца, зелёные, насыщенные клетками хлорофилла, начиная фотосинтез.
Для защиты от врагов это растение-животное брызгается в них раствором йода, добытого из морской воды. Вон показавшаяся из-под воды верхушка выбросила фиолетовый парок. Сложные биохимические процессы внутри домика-ствола, выработав спирт, создают уже готовый к применению медицинский препарат, который добывается людьми. Местные пьяницы иногда добывают и не успевший насытиться йодом спирт, пьют этот суррогат, насыщенный противными привкусами, часто дохнут.
Обычно йод добывают из буровых нефтяных вод, в тех странах, где есть нефть, или-же более дорогими способами. Здешняя природа пришла на помощь в этом вопросе, и если добывать йод из полипа не варварски, разрушая его, а аккуратно «доя», то тогда из этой естественной плантации можно, может быть, и какой-то маленький доход извлекать.
Литораль перед моим (надеюсь) участком метров шестьдесят шириной. Спускаюсь на светлый песок пляжа с обрыва. Береговой обрыв в несколько метров высотой, не очень крутой, ступеньками съехавшей вниз почвы с травой, почти везде можно спуститься, не сломав себе шею. Между участками дёрна можно увидеть известняковое основание. От обрыва до литорали метров восемь не затапливаемого в прилив пляжа.
Гуляю по обнажающемуся в отлив дну, разглядывая местные достопримечательности. Слегка задел, нечаянно, ногой клубок слизи величиной с кулак, оказавшийся скукожившейся на воздухе актинией, из глубины слизи высунулся глаз на тонкой ножке и, как мне кажется, с укоризной посмотрел. Извини, актиния, больше не буду.
Шарит по мелководью морской ёжик, шустрит на быстрых ножках, то ныряя в отступающее море, то пережёвывает что-то, хрумкая, на обсыхающем песке. Вот он пристал зачем-то к деревцу-полипу, тот брызгает в него своим йодом на спирту, ёжик недовольно уплывает.
Здесь можно, при желании, прям кружкой зачерпнуть готовый раствор для одного из этапов индийской гигиены, по названию «джала нети». Это когда солёной водой промывают носоглотку, при подозрении на инфекцию добавляют ещё каплю йода на кружку. От пресной воды становится больно слизистой оболочке, а с солью, чайная ложка соли на кружку тёплой воды, не больно. Вода из кружки втягивается носом, а выливается сама через рот, так у нас устроено в организме, как сифон. В пазухах носа эта вода задерживается, чтобы удалить её, надо сделать несколько наклонов вперёд.
Что тут ещё полезного, кроме красивостей? Вдоль рифа, уже за литоралью, под водой, тянется тёмная полоса в несколько метров шириной, с торчащими кое-где из неё кубковидными полипами, цедителями воды и морскими лилиями. Это скопившийся в понижении плодородный ил из остатков органики, его можно оттуда ведром таскать на удобрение. Ведь я-же буду, помимо постройки дома, и садоводством всяким заниматься, да?
А это что за тёмная полоса? Не та, из ила, что у рифа, а ближе, отделённая полосой светлого песка и почти обнажившаяся при отливе. Захожу в воду по бёдра, ковыряю каблуком. Да это-ж уголь! Пласт угля выходит тут на поверхность, толщина пласта (мощность) слегка больше метра, выход на поверхность, как мне видно отсюда, примерно на две трети ширины участка. Это, конечно, не промышленного уровня залежь, но на отдельно взятое домохозяйство вполне можно наковырять топлива. Похотливая капля слюны даже скатывается с раскатанной губы. Как говорил один известный киногерой, «это я удачно зашёл!». Быстрее в контору, оформлять участок!
Бегу по воде, по песку, на обрыв взлетаю птицей. Прыгаю за руль, выруливаю на дорогу. Правда, дороги тут как-таковой ещё нет, подсыпка щебёнкой начинается ближе к городу. Но моему «джипчику» бездорожье не страшно, выжимаю из него, что возможно на такой трассе. А, чёрт! Забыл номер участка посмотреть! Приходится вернуться, ругая себя нехорошими словами. Вдруг в это время кто-то уже оформляет этот участок на себя? Смотрю, запоминаю номер на табличке, прибитой к столбу. И снова в путь по ухабам!
Наконец, перебираюсь с грунтовки на щебёнку, прибавляю газу, и тут проклятое колесо лопается! Уже чуть-ли не в панике кидаюсь его менять, мысленно уже прощаюсь со «своим» участком, ведь разве может поселенец в здравом уме, из тех, кто его уже осматривал, отказаться от такого? В Береговой въезжаю уже в сумерках. И в унынии, наверняка уже всё закрыто, официальные учреждения. Подъезжаю к земельной управе. О чудо! Она ещё работает! Уж не знаю, что за график у них тут сегодня.
Кидаюсь в кабинет, очереди тут уже нет, сотрудник, правда, другой. Называю номер участка, трепеща. Что? Нет?! Не занят?!! Чудо!!!
Оформляем. Номер участка заносится в мою электронную карту. Сотрудник поздравляет меня. Сердечно прощаюсь с ним, счастливый. Землевладелец, гы!
Выхожу из управы. Ехать куда-либо уже поздно, темнеет. Поблизости комплекс, небольшая гостиница и ресторанчик при ней. Остановлюсь на ночь тут, отпраздную своё достижение вкусным ужином.
Поев, на десерт заказываю себе яблочный пирог к чаю. Это уже тут посаженные яблони дают плоды. У меня ведь тоже будет яблоневый сад? Губы непроизвольно растягиваются в улыбке, так, что окружающие начинают обращать внимание. В детстве бабушка готовила очень вкусный пирог «на газу». Потом пришлось жить в квартире с электроплитой, в её духовке так вкусно уже не получалось.
Из памяти всплывают другие «яблочные» воспоминания. Как весной на даче выносили обеденный стол в сад и там сидели, ели, в окружении белых метелей из облетающих яблоневых лепестков. И не только яблоневых, вишнёвые со сливовыми, и ещё там какие-то, и белые, и розовые. Хорошо-бы было всё это восстановить тут.
Начинаю помаленьку расспрашивать здешних людей, где и как тут покупают потребное для строительства. Мне объясняют, что тут как у цивилизованных, по местному интернету искать надо. Снимаю номер с интернетом.
В номере стал смотреть сайты, с помощью которых можно купить что-нибудь готовое на первое время. Хочу вагончик-бытовку и какой-нибудь списанный железнодорожный контейнер под сарай или гараж. Популярные здесь товары, как я понимаю. Вагончики и обычные 20-футовые (шестиметровые) контейнеры в стандарте ISO продаются по ценам от 700 экю. Сильно подержанные. На приближающийся сезон дождей хорошо-бы мою «шишигу» загнать под какую-нибудь крышу. Сверяюсь с размерами. В стандартный контейнер «джипчик» влезает со сложенной крышей, по ширине впритирку, но есть расширенные контейнеры Pallet Wide, рассчитанные, чтобы в них ставились рядом два стандартных поддона по 120 см. Они подороже. Открыть дверь машины в таком, для того, чтобы выйти, всё равно не получится, но можно будет вылезти через снятое лобовое стекло. Ладно, время подумать ещё есть.
Поутру, позавтракав, отправляюсь забирать свою будку с армейской стоянки. Теперь уже не военный, вот и бесплатная охраняемая стоянка не положена. По пути на глаза попадается небольшой строительный рынок, где продают всякую-всячину. Останавливаюсь посмотреть, захожу туда, вижу синтетические мешки местного производства, с химзавода в Береговом. Кажется, этот материал называется полипропилен. Дешёвые. Они могут пригодиться мне для строительства. Из таких мешков, наполняя их грунтом, строят здания. Ряды мешков прокладывают для большей прочности колючей проволокой, которая, впиваясь жалами, скрепляет их. Одноэтажные здания получаются вполне прочными. Позже куплю.
Доезжаю до стоянки. Кто это возле моей будки? Это-ж дети художника! Все четверо! И ещё один из охранников автостоянки с ними. Выясняется, что отец с мачехой не вернулись из нашей поездки по участкам. Дочери провели всю ночь в будке, кое-как уместившись в ней поверх запиханных туда вещей. Поутру охрана обратила на них внимание, и уже, забив тревогу, поиски пропавших были начаты.
И меня ищут. Думали, я тоже пропал. А теперь, на меня, найдя, начинают поглядывать с некоторым подозрением, как на последнего видевшего пропавших. Во, блин, попандос. Подошедший дознаватель, после расспросов, говорит мне никуда не отлучаться. Дорогу и ближайшие окрестности осматривают с беспилотников и вскоре поступает сообщение, что замечен стоящий на обочине мотоцикл. Пассажиров нигде не видно. К мотоциклу направляют ближайший патруль.
Добравшийся патруль сообщает по радио, что мотоцикл исправен, но без горючего. Оно банально кончилось. А ещё музыкант повёз свою супругу не в ту сторону, не в Береговой, а к дельте Амазонки, раздолбайски перепутав направления. Следы ног на грунте ведут к реке.
Патруль движется по следам. Они уводят в приречные джунгли. Там была недавно замечена с воздуха одна из многочисленных банд. Патруль, вызвав подмогу, осторожно движется по следам, которые вскоре сливаются с другими следами, следами банды из нескольких человек. Становится понятно, что наших горе-путешественников захватили. Объединённые следы вскоре подходят к одной из проток дельты и там исчезают. Рабовладельцы уплыли с добычей. Поиски прекращаются.
Дополнительно, опрос местных жителей показывает, что едущих на мотоцикле многие видели, вследствие чего подозрения с меня окончательно снимаются. Дети, находясь в естественном шоке от пропажи отца, не очень-то всё-же страдают, видно, отношения в семье не были особенно близкими. А по поводу пропажи мачехи они вроде-бы даже несколько обрадованы. Никто не ревёт, лишь младшая ноет оттого, что хомячёк убежал и прячется где-то среди вещей в будке.
Дети просидели всё это время в будке с едой голодные, но ничего не тронули. Надо их побыстрей накормить. Роюсь в запасах, слышу непривычный звук. Хрум-хрум-хрум. Ух, сволочь! Это беглый хомяк добрался до круп или до чего-нибудь ещё подобного.
Вот, блин, не было печали. Держал в детстве хомяков, знаю, что это такое. Они не просто едят, когда находят еду, а начинают перетаскивать всё, что не могут съесть, в другие места, с феноменальной жадностью создавая новые хранилища. И ещё создают себе жилища, если им удаётся удрать, портя домашние вещи. Ушедшие в побег хомяки жили у нас, как мыши, прогрызя дыру в бабушкином чемодане со сталинскими облигациями и устроив там гнездо.
Теперь, значит, у меня в битком-набитой будке что-то такое происходит. И что делать? Разгружать всё из будки тут на землю, причём без гарантии поймать грызуна-маньяка, который в какой-нибудь вещи спрячется? Начинаю понимать, как мучились наши сельскохозяйственные предки, пытаясь спасти урожай от мышей. Прибить-бы мешком супостата, или другими детскими питомцами затравить, котёнком со щенком.
Дал детям еды, что нашлось наскоро, всухомятку. Думаю, что делать дальше. Тут подходит начальник охраны армейской стоянки.
Вас-то мне и надо! Почему правила нарушаете, товарищ демобилизованный? Вы уже не в армии, давно должны были покинуть территорию! А вы тут уже целый табор развели! Забирайте ваших детей и имущество и покиньте незамедлительно стоянку!
Ему объясняют ситуацию, он не знал о пропаже людей, смягчается, но на отъезде всё-равно настаивает. Делать нечего, да я и так собирался уезжать отсюда. Затягиваю будку (вместе с продолжающим грызть хомяком) лебёдкой на площадку своего «джипа». Еду домой, если так можно назвать пустырь, на котором ещё ничего нет. Дети сидят, скучившись, на пассажирском месте кабины. И ещё котёнок со щенком с ними. А куда их всех было деть? «Ювеналка», как в нынешней России, отбирающая детей даже у родителей, здесь отсутствует. Должностные лица, ведущие расследование, выяснив, что я не причём, как-то быстро куда-то делись. И мы остались одни, не считая строгого и бдительного начальника охраны стоянки. Ну, пусть пока поживут у меня, не разорюсь.
По пути всё не выходят из головы мысли о не прекращающем свою бурную деятельность хомяке. Добравшись, сгружаю будку на грунт. Вытаскиваю некоторые вещи наружу, говорю детям начать поиск беглеца. Создаю временный лагерь, ещё пусть начинают еду готовить, старшей уж шестнадцать лет, должны соображать что-то. Кой-каких свежих продуктов купил по дороге. Надо загрузить их, пусть грустных мыслей будет поменьше. Посуды мало, не помню, куда запихал её, ну вот им шлем от доспеха, в нём можно что-нибудь, как в миске смешивать и через глазницы забрала сливать, как через дуршлаг. Сам хочу, пока не стемнело, поехать купить жилой вагончик. Ещё объясняю, чтобы в море не лезли купаться, места тут пока неизвестно какие, хоть я и не видел опасных животных в воде лагуны, защищаемой рифом, но мало-ли. При словах о море глаза у детей, несмотря на стресс, начинают даже слегка разгораться, они его тут лишь издалека видели, в пути. Идём на берег посмотреть.